Парадокс Тьюринга

– Максимилиан, не пытайтесь за умными словами спрятать собственное любопытство. Такого старика, как я, не проведёшь. Вы надумали посетить это жерло скорее всего наслушавшись всяких баек от Татсона.

– Каких, например? – моё недоумение было совершенно откровенным.

– О сомнительной взаимосвязи Разлома и его тектонической активности с появлением дублей на просторах Станции?

– А вы сами – то сможете в строго объективной и логически обоснованной форме подтвердить существование НД? Ведь из нашей беседы выходило, что все эти «призраки» были лишь плодом ментальной проекции погибшего дельфина?

– То есть, моего объяснения, как научного эксперта, совершенно недостаточно. И теперь, отвергая всякие авторитетности, положиться на собственное осязание?

Последняя фраза, более всего, звучала как утверждение смешанное с сарказмом и насмешкой, чем заданный вопрос.

– Почти что так, – я уже внутренне махнул на всё рукой, лишь бы не ввязываться в очередной бестолковый спор.

– Ладно, – Генрих посмотрел на меня сквозь свои широкие очки, которые придавали ему какую – то солидность и весомость. – Через минут двадцать Роллан будет ждать вас около экипировочной гидрариума. Он должен сменить Филиппа после суточного дежурства на «Рифе». Так что, собирайтесь. Правда, вещей не много берите – пойдёте на любимой «Лошадке» Ро, а она весьма миниатюрная.

– Ну это мне уже хорошо известно. – Моё настроение буквально на глазах становилось всё более оптимистичным, что в свою очередь невозможно было утаить от пронзающего взгляда Фаллады. – Спасибо, Генрих!

– Постарайтесь не поддаваться на всякие странности и остаться с трезвой головой учёного.

Утвердительно кивнув в ответ, только для того, чтоб задобрить Старика, я поспешно выключил экран и стал собирать свой вещевой кейс. Ничего особенного мне брать так и не пришлось. Но вот что – то из экипировки батинавтов для долгого погружения, мне бы могло пригодиться, примером, гидро – дермическая оболочка. Так что я бегом заторопился в сторону гидрариума.

Разветвление коридоров всё ещё путало меня заставляя натыкаться на технические подсобки и ниши, заводя то в тупики с небольшими округлыми иллюминаторами непонятного предназначения, то к откровенно пустым стенам со вскрытой обшивкой. Они напоминали мне более всего рваные раны с выглядывающими внутренностями скрытой проводки, оставленные скальпелем незадачливого хирурга. Забредя в очередной перекрёсток, я с удовлетворением увидел долгожданный намёк на правильность выбранного направления – в дверном проёме, к которому вёл покатый пандус, виднелся освещённый бассейн для афалинов. За ним находилась долгожданная экипировка.

Именно в этот момент в раскрытом проходе мелькнула чья – то тень.

– Эй, Ро, надеюсь я поспел вовремя? – я направился к двери по пандусу.

– Простите, – незнакомый человек вышел из – за переборки, – похоже, что мы ещё не знакомы?

Голос неизвестного был совершенно спокоен и мягок, без всяких тембров напряжения и угрозы. Именно это меня и подкупило. Сам он выглядел довольно просто, мало чем отличаясь от обычного гидронавта – глубоководника. Развитые грудные мышцы выделялись на обтягивающем тело тёмном комбе батинавта. Короткая серебристая шевелюра придавала мужчине больше зрелости, открывая широкий чуть испещрённый морщинами лоб. Это его не старило, а даже наоборот, внося в весь портрет некую моложавость.

– Вы?!. – потянул было я от неожиданности. – Виктор Полозов?!

– Простите, но мне кажется, что мы не весьма знакомы. По крайней мере, на «Медузе» я знаю всех, – он совершенно откровенно, но скромно, улыбнулся. Затем, после очень короткой замешательства произнёс: – Но вот с вами мы…

– Совершенно не встречались. Никогда, – добавил с ударением я, стараясь справиться с мгновенно возникшим волнующим ошеломлением. – Ваше настоящее имя Дьондюранг?

– Чтож, так когда – то меня тоже именовали, ещё в Инканском комбинате биокибернетики. И после…

– Теперь он чуть иначе зовётся, – случайно перебил его я. – Довольно занятно встретить вас тут. Удивительно, но как вы тут оказались?

Он не ответил на вопрос, а только странно посмотрел на меня выдерживая долгую молчаливую паузу. В глазах не было ни испуга, ни лукавой хитрости, а лишь спокойствие и прямота.

– На сколько я могу судить, вы и есть тот самый ксеноэколог, что прибыл несколько дней назад с Бертом. Максимилиан Ковальский?

– Просто, Макс. Так намного короче…

– И привычней? – Дьондюранг прошёл во внутрь чтоб забрать свои вещи. – Кстати, Берт уже успел кое – что разболтать о вас.

– Постойте, – я всё ещё никак не мог поверить, что встретил и лицезрел настоящую легенду бионики. – Мне бы хотелось поговорить с вами более обстоятельно.

– Я совершенно не против этого. Но как видно, сейчас этому не пришло время.

Мы оба стояли у входа загораживая друг другу дорогу.

– У вас определённое задание?

– Да. Вот впрягусь сейчас в «Сельдь» и отправлюсь к плантации. Потом, возможно, придётся посетить «Землю». Если хотите, можем проделать этот вояж вдвоём.

– К превеликому сожалению, у меня совершенно противоположный маршрут. Необходимо отправляться к Разлому, провести там кое – какие работы.

– Вот видите. – Дьондюранг всё же протиснулся и вышел неся в одной руке вещевой кейс в другой держа связку из двух баллонов акваланга. – Так что – до встречи!

– Хотелось бы. Да только, где вас найти, ведь вы настолько неуловимы.

– Не преувеличивайте, Макс, – он прошёл по пандусу и остановился внизу. – Я всегда обитаю в кают – компании. Весьма доступное и довольно общественное место. Так что буду вас ждать.

Дьондюранг уходил спокойно и очень естественно, без спешки, неуклюжести и натянутой на себя, строгой прямоты. Смотря ему вслед, я всё старался понять, что произошло сейчас, какая важность была упущена, не отмечена мной от рассеянности и волнения. Ладно, в первую очередь необходимо было выполнить запланированный визит «Рифа» и Разлом. При этом вполне хватило бы времени обдумать будущий разговор с легендарным биокибером и задать ему не один из щекотливых вопросов, которые беспокоили меня всё более.

Уже у самой двери экипировочной я совершенно отчётливо вспомнил ту высокую и неизвестную фигуру, которая мельком возникла вдали, вчера при посещении острова. Однозначно, фактура и силуэт весьма были схожи с Дьондюрангом.

Кое – что вспомнив, я рванулся к ряду экипировочных боксов ища на одной из узеньких дверец имя встреченного биокибера. С третьей попытки мне удалось остановить свой поиск. В сенсорном окошке опознавания светилось зелёным светом совершенно незнакомое мне имя: Августин Сантос. Затем появился улыбающийся облик самого биохома. Однако, довольно странная ирония назвать самого себя в честь одного из давних святых средневековья.

Дверь помещения резко отварилась и в проёме появился Роллан Гери с вещами. Его борода стала немного больше и неопрятней. Стараясь придать себе образ непосредственности и ознакомления с первые виденным, я с интересом стал водить взглядом по интерьеру экиперовочной.

– Вы вовремя, – фраза прозвучала обыденно и несколько натянуто. – Я тут кое – что прихватил для погружения. Так что можете не беспокоиться, обеспечим всем, что необходимо. Где глайдер уже знаете. – Он дал мне кейс и тяжёлый ранец. – Грузитесь и ждите.

Пришлось подчиниться. Но при этом меня охватывала странная восторженная нетерпеливость от понимания того, что ожидало меня сегодня.

13

Всю дорогу к «Рифу», шельфовому бакену, Ро старался молчать отвечая односложными фразами. С такой манерой беседы было трудно продолжать расспросы, подыскивать и находить зацепки для интересующих меня тем. Только раз Гери всё же пришлось разоткровенничаться и выдать сдержанный монолог по поводу Элен и её «родственных» отношений с отцом.

– Весь комплекс здесь, на Гекате, это полностью заслуга Старика. И работа «Рифа» около Разлома, особый контингент глубоководников и афалинов однозначно благодаря его усилиям. Фергюсон попала сюда лишь потому, что Филипп оказался неплохим спецом – гидронавтом, а Фаллада её прямым родственником. Тем более предложившем ей работу с дельфинами в особых условиях чужой биосферы.

– На сколько мне известно, Разлом был открыт ещё при Второй экспедиции Яновского. А это примерно, лет эдак, сорок назад?

– Не знаю. Да и зачем мне это, – отрезал Гери, смотря то на приборную панель, то на размытую полутьму за бортом во внешнем экране. – Вас ведь совершенно не станет интересовать история посудины перевозящей какие – то там грузы по дальней транспортной линии Большого Экстерра?

Дёрнув в удручённом согласии бровями, я отклонился на спинку кресла хорошо понимая, что откровенного диалога с Ролланом так и не получается. И дело здесь было не столько в каких – то молчаливых договорённостях между членами команды, особом отношении или дружеских потаканиях. А в обычном человеческом характере…

– Когда вас определили на комплекс, «Риф» уже функционировал на шельфе?

По переносице батинавта пролегла вертикальная морщина недоумения и раздумывания.

– Однозначно. Ему, наверное, без малого лет восемь.

– А Полозов входил в состав команды батинавтов «Медузы» ещё до вас?

– Да, – скосив подозрительно глаза, Роллан недоверчиво взглянул на меня. – А это может быть важным?

– Возможно, – задумчиво протянул я. – если брать во внимание тот момент, что Разлом назвали в его честь.

– Мне как – то всегда казалось, что Виктор Полозов и Дюранг совершенно разные имена, – хохотнул Гери.

– Однако, вам, наверное, вовсе ничего не известно о самом Дьондюранге?

– Историю открытия этой бездонной щели меня мало интересует. Разве что название происходит от имени погибшего там когда – то бедняги десантника.

Наконец, я смог хоть что – то вытянуть из неразговорчивого Гери, нащупав интересующую меня тему.

– Смотрите, – я достал уже довольно погнутый на сгибах листок. – Этому снимку уже более семидесяти лет. Здесь запечатлён коллегиальный состав Института экспериментальной бионики и их выдающиеся достижения. Дюранг как раз среди них.

Вцепившись в рукоятки управления Роллан, словно небрежно, посмотрел на фото.

– Ну и что? Каким образом это что – то может доказывать? – он вновь обратился к обзорному экрану. – Мне совершенно всё равно кем он был. Для меня Полозов останется отличным гидронавтом и хорошим другом. Особенно после того, как он спас жизнь мне и Нике около архипелага.

– Тогда, думаю, уже стоит, наверное, объяснить все эти казусы с НД и ваши слова, сказанные ещё при первой нашей встрече, по поводу опоздания и несуразностях в смерти Монаха с касатками – пастухами. Зачем всё это вам понадобилось наговаривать?.. – я забрал снимок обратно.

– Неужели смерть Виктора и слёзы Элен ничего вам не доказали?

– Только одно то, что все находятся в какой – то странной иллюзии. И у каждого она своя.

– А вы так и не сообразили, что именно это такое?

– Откровенно говоря, и не догадываюсь до сих пор. Находясь на Станции уже пятые сутки я так до сих пор мало что смог понять. – Скрестив руки на груди я смотрел перед собой и не замечал ничего. – Для вас, впрочем как и для Элен, Виктор Полозов являлся человеком, батинавтом, непонятно каким образом появившейся на Станции и вошедший в состав персонала. Генрих Фаллада категорически отвергающий его персону, предполагает некоторое помешательство всего экипажа «Медузы» по этому поводу. И вот, уже более недели назад произошедшая и ничем не подтверждённая, трагическая гибель этого гидронавта – глубоководника повергает кое – кого в эмоциональный коллапс. Но оказывается, что для Татсона и лично для меня, Дюранг продолжает существовать, как живой объект.

– Что же вас в этом не устраивает? – Роллан подозрительно угрюмо смотрел на меня. – Вы ведь сами упомянули «сирен» и гибель дельфина.

– Да, но только как факт произошедшего, а не выдумки для эмоционального шантажа, ради… Ради чего это всё, Роллан?!

– Ради чего?.. – недовольно повторил про себя Гери. Становилось заметным, как внутренняя борьба с самим собой заставлял его говорить болезненную правду. – Начиналось всё довольно просто: Фаллада проводил какие – то испытания около Разлома. При этом, Элен частенько торчала с ним на «Рифе» дежуря целыми сутками на бакене. Там же и крутился Мерсье. И кому – то из них троих пришла идея пробить нейтринный заслон и запустить в образовавшуюся брешь кого – то живого.

– А до этого?..

Ро удручённо замотал головой.

– Нет. Ни один из зондов так и не смог протиснуться в эту щель. Какой – то странный силовой барьер.

– И под кем – то живым подразумевался – человек?

– Вы довольно смелы, – Гери презрительно приподнял бровь. – Зачем же рисковать, если есть рыбины. – Он отвернулся от меня громко недовольно цыкнул. – Филипп весьма неплохой техник. За неделю сварганил из «Сельди» приспособление с кислородными баллонами для дельфинов. Притащили на глубину Монаха и после мощного пробойного пучка электронами запустили его к Разлому. На том всё… и закончилось. Монах не вернулся. Только единственная сигнальная вешка после него так и лежит у входа до сих пор. Других и не появлялось.

– Но как же?.. – торопливо начал я.

– Они втроём, – Фаллада, Элен и Мерсье, – провели на «Рифе» неделю. Что там происходило известно лишь в общих чертах. Запасы провизии пришлось, конечно же, пополнять. А если говорить о рыбине, то Монах на Станции находился постоянно. Хотя, кто мог точно сказать, откуда он взялся в гидрариуме? И когда?

– Вы лично не пытались узнать этого?

– Зачем? Только для того, чтоб мешать работам Элен и влезать не в своё дело?

– Но оставаться совершенно равнодушным на появления дублей на станции и их периодичной «смертности» ведь попросту невозможно?

– Кто вам сказал? – Гери криво усмехнулся. – Всему судья – опыт. Человек способен свыкнуться с чем угодно.

– Или с кем… Особенно, если это человек.

– Вы так считаете? – поинтересовался Роллан не отрываясь от приборов.

– А как же Полозов? И ваша «сердечная помощь» по его спасению? – язвительно бросил я. Дикая догадка шевельнулась во мне. Выдержав небольшую паузу, мне пришлось понизить голос до громкого шёпота: – Скажите Роллан, вы влюблены в Элен?

Он молчал, и на сколько можно было судить из того состояния, которое охватывало сейчас всю суть Гери, то попал я как раз именно в весьма болевую точку, которую мало кто замечал на Станции. Повернув голову он подозрительно долго разглядывал меня. В его прищуренных глазах мелькало странное подозрение, смешивающееся в бурный коктейль сомнений и ненависти. В какой- то момент мне даже показалось, что он попытается наброситься, так он с силой сжимал гашетки управления глайдером. Затем резко отвернулся и завозился с приборами. Надел обруч с наушниками и поправив усик микрофона отрывисто стал произносить:

– «Риф»?! «Риф», как слышишь меня?! Здесь борт ГЛ – 018! Приём?!

– Слышу тебя, ГЛ – 018! – зазвучал ответ в тонфонах внешней связи. – А теперь и наблюдаю на радаре.

– Привет, Фил, везу тебе подарочек, так что смыться сразу не удастся.

– Что там ещё?!

– Тут работёнки на целый день, – не унимался Гери

– Ты сменщик – ты и занимайся своими сюрпризами, – парировал Филипп сразу же.

– Да просто Ковальскому вздумалось прогуляться к разлому. Устроишь ему экскурсию?

– Сидел бы лучше на базе…

– Держали всей командой. Вот вырвался, – с сарказмом отшутился Роллан. – Пришлось везти к тебе.

– Ро, ты же у нас батинавт, вот тебе и повод поработать наставником.

– Не всё так просто, Фил. Здесь ГД – оболочкой и «Каланом» не обойдёшься, ты ведь сам всё понимаешь. Необходим будет «Кальмар». Ну и «Носорог» в придачу.

Наступившая пауза нарушалась громким дыханием на той стороне эфира.

– Как он там пройдёт?! – запротестовал Мерсье. – Он же без шлюза.

– Всё нормально. Через аварийку пролезет. Я уже и смесь прихватил. А спец, как по «Носорогу», так и по глубинке только ты у нас… Ну и, может быть, Полозов, – Роллан как – то странно подмигнул мне.

– Ладно. Посмотрим, что там. – В эфире повисло молчание. – Только не долго. Причаливай ко вторым воротам.

– Принял. Конец связи! – Гери повернулся и исподлобья кинул: – Готовьтесь на выход. Уже прибыли!

Моя начавшаяся суетливость ничуть его не тронула. Даже не раздражала. И я примерно предполагал причину. Всё было до банального просто и заурядно – Роллан видел во мне всего лишь обычный груз, от которого должен был вскоре избавиться.

С внешней стороны послышался скрип и стук причаливания. «Лошадку» ощутимо тряхнуло.

– Есть контакт! – радостно доложил Гери.

– Отлично, понял, – протянул Филипп. – Полный захват! – отрапортовал вслед за тем он. – Можете выгружаться, ребята.

У выходного люка я оказался первым.

14

Угрюмость и неудовольствие Ро взяли своё. Так что махнув на него рукой Филипп загрузил буксир необходимым оборудованием и пригласил меня на борт. Его покладистость и лояльный к неожиданностям характер возобладали над хозяином буквально за полчаса, так что мне не пришлось убеждать Мерсье в необходимости именно его присутствия при этом подводном рейде.

Сам «Риф» мне так и не удалось полностью рассмотреть. Подводный бакен представлял собой что – то вроде трёхъярусного воздушного пузыря привязанного к шельфовой плоскости стабильным якорем. Пара жилых помещений, несколько рабочих и складских. Остальное – компрессорная и причал, да миниатюрный колпак наблюдательного поста, он же диспетчерская – радиорубка.

Выходили мы из первых ворот находившихся рядом со вторыми, но смотрящих в противоположную сторону. Именно туда, где и находился заветный разлом Дюранга.

– Вздумалось вам туда направиться, – бросил через спину Филипп. В его словах сквозило явное сожаление. – Вот уже неделю Разлом ведёт себя спокойно. Так что, надеюсь, сегодня сюрпризов не предвидится.

– Выходит так, что последнее волнение произошло как раз перед нашим с Бертом прибытии.

– Выходит, – Филипп обернулся, озадаченно взглянув на меня. – Выброс нейтрино был не высоким, и вполне мог бы хватить на короткоживущего дубля.

– Скажем, на погибшего вчера Монаха, – я подошёл вплотную к его креслу.

– Опять? – саркастично хмыкнул Мерсье.

– А вы хотели бы, чтоб это был Полозов?

Повисшая тишина прерывалась лишь звуками работающих приборов.

– На сколько я могу понять, то вы уже немного обвыклись в наших условиях. Даже язвить начинаете.

– Простите. Я как – то не предполагал, что эта тема может вас расстроить.

– Скорее, неприятно растрогать. Ведь ни Элен, ни Старик Фаллада, мне не безразличны. А Виктор, всего лишь повод для оправданий и глупых фантазий.

Я с особым трудом пытался уловить всю суть слов Филиппа, человека, наверьняка, заинтересованного в том, чтоб Дьондюранга не существовало как такового. Предположительная связь с Элен была, более всего, выдумкой и надуманным фарсом, но что – то в этом имелось ещё. И это «что – то» должно быть было известно именно Мерсье.

– И как же вы его воспринимаете, как очередного НД, или «сирену», которая в скором времени перестанет существовать?

– А для вас он нечто иное? – спокойно спросил Филипп. – Настоящий Полозов погиб ещё много лет назад.

– Мне – то теперь это хорошо известно. И тот разлом, к которому мы направляемся и зовётся его именем.

Наступившая пауза стала довольно странной для меня. Хмыкнув Мерсье обернулся с глуповато вздёрнутыми бровями.

– Совсем, нет! Виктор Полозов был моим другом и погиб около семи лет назад на Инкане.

– Как?! – встрепенулся я. – Вернее, разве тот некто, кто присутствует на Станции, не является Полозовым?

– Послушайте, Макс, зачем вы пытаетесь быть надуманно наивным. Вам ведь хорошо известно имя этого… парня. И кто он есть на самом деле.

– Да, но… – тут я опомнился и вытащил из кармана фото, протягивая его Филиппу. Он с интересом просмотрел снимок и не оборачиваясь назад вернул его. – Вы узнаёте здесь кого – нибудь?!

– Конечно же, это – он.

– Кто?! – я внимательно и лукаво смотрел на Мерсье. – Только не пытайтесь в этот раз выкручиваться, Филипп, и уходить от ответа. Кого именно вы узнали на фото?

– Ваши полномочия начинают выходит за допустимые рамки, – как – то странно отшутился он.

– И всё же?! – склонившись чуть ближе к Филиппу мне пришлось опереться о спинку кресла.

– Я прекрасно понимаю, чего хотите вы, подсовывая мне это фото и задавая подобные вопросы. Но скажите вы мне, кому нужно то, чего добиваетесь вы? Ведь пытаясь получить ответ, уже прекрасно его зная, вы ничего не поймёте. Обычной логикой здесь не обойдёшься.

– Знание первичных переменных ведёт к чёткому определению задачи, – продекламировал я.

– А так же, усложнению её решения, – парировал Мерсье.

– Хорошо. Но если я назову имя, вы ответите мне?

– Не очень честно с вашей стороны, ведь вы уже сами почти дали мне его. Ну бог с вами…

– Соглашение принято, – я выпрямился. – Это биокибер Дьондюранг, уникальное произведение Инканского комбината биокибернетик выпущенный более семидесяти лет назад.

«Носорог» как – то надсадно и протяжно засвистел выпуская за борт лишний воздушный балласт и пол словно ушёл у меня из – под ног. Мы стали погружаться ещё быстрее, так что в голове у меня появилась тяжесть, а уши заложило тугой плёнкой покрывая все звуки странной полутишиной.

– Очень странно, – зачесал затылок Филипп. – Непонятная патология. Разве он не должен был пройти обязательный процесс демонтирования?

– Срок службы подобных созданий в те далёкие годы был весьма небольшой. Да и сейчас он, отнюдь, не вечный. Биохомы стали для нас такой же повседневностью, как слиперы или динамические корды. А потому нет огромной потребности в их долговечности.

– Но как ни странно…

– Но, как ни странно, – перехватил я слова Мерсье, – Дьондюранг оказался весьма интеллектуально развитым продуктом и довольно полезным для человеческого социума. Существовало, даже, предложение ввести его как представителя ИИС (искусственная интеллектуальная система) в Высший Совет Метакаскада. Противников этого, как ни жаль, оказалось больше. – Я отошёл назад, к своему незатейливому месту. – А потому, получив полную свободу, он занимался более вопросами самопонимания и познания мира, если судить из его нескольких письменных работ и монографий.

– Киб – философ.

– Можно и так сказать, – оперившись спиной о стенку нашего небольшого судна я запрокинул голову вверх осматривая низкий потолок. – Теперь ваша очередь, Филипп.

– Да, действительно, один из тех на снимке знаком мне. И все остальные на Станции подтвердят вам тоже самое. – Мерсье был в этот момент абсолютно спокоен. – Это смотритель небольшого загона с выводком касаток на Одиноком, небольшом островке Тетиса. Так же работает и батинавтом, прекрасный помощник. Правда, с некоторыми странностями. Его зовут Августин Сантос.

– Весьма примечательно. И в духе самого Дюранга.

– Но там есть и ещё кое – кто, – быстро продолжил Филипп. – И этот кто – то весьма примечательная личность. Именно он был Виктором Полозовым.

– То есть обычным нейтринным дублем?

– Обычным?! – хмыкнул Мерсье. – Однако же вы видимо большой скептик. «Сирены» ведь не просто бездумное порождение Гекаты, они есть нечто разумное. Даже сверхразумное, способное донести до нас, людей то, что мы до сих пор не в силах не только понять, но и осознать выискивая это уже в Большом Экстерре.

– Филипп, не стоит сейчас заводить проповеди о Великом контакте. Всё это оставьте лучше для представителей ИКИ и их спецов – ксенологов. – Приподняв лацкан нагрудного кармана, я с интересом решил сам рассмотреть более внимательно фото. – Скажите честно, при первой нашей встречи, вы оговорились, что мы опоздали. Это имело отношение к гибели Полозова?

– Совершенно, никак! Просто после его «гибели» Разлом затих и стал полностью доступен. А появление «сирен» прекратилось. Вот мы всей группой и стали подозревать, что всё закончилось.

Что продолжал говорить Филипп Мерсье я уже не слышал. Всё моё внимание было приковано к снимку у меня в руках. И безудержные попытки понять хоть какой – нибудь смысл в том, что происходило и было мной обнаружено. Ведь стоило совершенно пустяковых усилий повнимательней рассмотреть фото и задаться совершенно логичными вопросами. А выходило всё совсем иначе, и слова всех мной опрошенных относились к определённому лицу. Для меня таким стал Дьондюранг, особенно после опознания его Бертом. Но он не особо старался акцентировать момент на том, кто именно на снимке была пресловутым Виктором Полозовым. Ведь группу составляли ещё шестеро других лиц. И по своей торопливости и легкомыслию, я решил, что это именно старый биокибер, пытаясь поверить в воплощение невозможности события. Но как оказывалось, всё куда как проще. И среди стоящих рядом с Дюрангом по совершенно неясным и загадочным для меня причинам находился некто, как две капли воды похожий на меня. Остальные же были уже все почившие с годами люди.