Полная версия
M.A.R.S.
Зато в профессии нам сопутствовала удача, словно награда за отказ от счастья. Мы одновременно стали членами марсианских миссий, он под китайским, а я под российским флагом. Как результат, в ближайшие несколько лет наше общение сузилось до виртуальности. Правда, с поправкой – их было больше тысячи, а мне предстояло фактическое затворничество. Но я сознательно пошла на такую жертву, чтобы формально быть поближе к любимому. Плюс мы могли общаться хоть каждый день и говорить в режиме реального времени. Что в результате и претворили в жизнь на радость себе и назло всем скептикам. А главными скептиками были, конечно, родители, буквально шокированные подобным решением дочери. Мама так вовсе включила режим игнор, когда я сказала, что покидаю Землю. И провела в нём без малого три недели, пока через слёзы не смирилась с неизбежным. Папа, напротив, повёл себя как мужчина, однако тоже без особой радости. Он заявил, что мой выбор определила глупость и я обязательно ещё раскаюсь в содеянном. А на вопрос, когда же придёт раскаяние, лишь отмахнулся с недовольной усмешкой.
С тех пор прошло уже достаточно много времени, а я по-прежнему свободна от сожалений. Да, мы не вместе. Да, между нами стена. Но именно здесь моё нынешнее пристанище. И будь я сейчас не на Марсе, а на Земле, мне однозначно было бы только хуже. Ведь как ни крути, а сюда кроме личной жизни меня привели призвание и профессия.
Примерно раз в месяц я спрашиваю об этом возлюбленного, но он лишь смеётся над моими домыслами. По его мнению, мы ещё слишком юны, чтобы серьёзно рассуждать о чувствах. И то, что два года я торчу на чужой планете – отнюдь не свидетельство какой-то великой жертвы.
В целом на Марсе у меня спокойная жизнь и очень тёплые отношения с коллегами. Включая Настю. Тем более, что у нас нет никаких пересечений в интересах. Да, ко мне клеилось большинство из наших ребят, но я своевременно пресекла их поползновения. В некотором роде я была даже благодарна Насте за то, что она воевала на этом фронте. Причём за нас всех, включая меня и Лиззи, которые вечно отсиживались в окопах. Ну, а мужчины… Моя холодность по отношению к ним не умаляла обращённых в ответ симпатий.
Всего на базе числится десять сотрудников: шесть россиян и четверо иностранцев. Лиззи – француженка, Клаус и Пауль – немцы, Роберт – мальтиец, рождённый на юге Англии. Из всей нашей группы самый взрослый – Олег. Ему сорок девять, и он инженер по связи. А самый юный – Пауль (системотехник), недавно отпраздновавший двадцатитрёхлетие. Ещё есть Игорь, механик наземного транспорта, по совместительству управляющий марсоходами. А также Вадим – ксенолог, биолог и химик, и Алексей – руководитель миссии.
Со стороны для неискушённого зрителя наша компания может показаться абсурдной. А всё потому, что в процесс формирования группы вмешалась далёкая от исследований политика. Иначе бы кто, пребывая в здравом уме, отправил на Марс Роберта или Клауса? И даже Лиззи… Она же обычный врач, не выполняющий посторонних функций. По факту, из всех, кто находился здесь, по полной работали только Вадим и Игорь. А иностранцы, скучающие неделями, всё больше и больше смахивали на наблюдателей. Оно и понятно. Главная их задача – проконтролировать "ненадёжных" русских. То есть, по сути, поднять на базе мятеж, если внезапно возникнет необходимость. Но, к сожалению, за пару лет на Марсе мы так и не встретили настоящей тайны.
А я ведь надеялась! И отправлялась сюда с одним лишь желанием – изменить историю. Будто бы знала – в этом мёртвом холодном мире есть что-то важное для нашей цивилизации. Самообман? Отчасти, возможно, да. И всё-таки пока у меня оставалось время.
Если на Марсе не происходило ничего необычного, то на Земле порой случались сюрпризы. Едва наш корабль покинул родную планету, в России прошли очередные президентские выборы. В целом спокойные, обошедшиеся без скандалов, они, тем не менее, стали определённой вехой. А всё потому, что впервые за много лет власть над страной получила женщина. Юлия М… Не считаю себя феминисткой, но в тот момент я испытала гордость. Не за свой пол, а сразу за всю Россию, вдруг получившую новый толчок к развитию. Могла ли я знать, какой чередой событий будет отмечено президенство Юлии? Думаю, вряд ли. И всё же внутри меня зрело предчувствие грандиозной драмы. Оно то усиливалось, то почти сходило на нет, но неизменно оставалось в сердце. И только сегодня, увидев свой странный сон, я осознала его истинную масштабность.
Что-то случилось. Каждый атом вокруг словно отметил перемены в мире. А я не сумела, потому что не знала, как считывать данные на элементарном уровне. Но понимала – в самое ближайшее время нас ждут реально осязаемые события.
Пожалуй, единственным, кто мог поддержать меня, был мой любимый ненаглядный Тао. Правда, лишь вечером, так как в рабочее время нам запрещалось пользоваться коммутаторами. Прихоть военных, как всегда говорила Лиззи, когда я открыто критиковала правила. Да и вообще вся наша жизнь на Марсе очень уж смахивала на армейские будни. И для меня, всегда ценившей свободу, это являлось самой главной проблемой.
С такими мыслями я вошла в лабораторный сектор – мою тюрьму на два с половиной года. И пусть обычно мне было здесь хорошо, сегодня я чувствовала, что иду на каторгу. Вадим отсутствовал. В третьей секции на центральном столе лежал образец, доставленный накануне. Маленький камень, добытый в недрах планеты – ещё один пунктик в нашем бесконечном исследовании. Я напряглась, медленно подошла к нему и впилась взглядом в сверкающую поверхность. Невероятно! А может быть, именно он – тот самый виновник загадочного видения? И почему эта мысль пришла мне только сейчас, а не во время разговора с Лиззи?
Опять вопросы. Я словно вернулась в сон и погрузилась в долгие размышления. Там не было времени. Но здесь, в настоящем мире, этот момент был отмечен конкретной датой. И календарь, висевшей передо мной на стене, отображал её ярко-красным цветом. Не буду врать, я запомнила её навсегда – восьмое апреля 2053-го года.
4
Обычно Вадим приходил сразу следом за мной, подобно призраку просачиваясь сквозь двери. Однако тем утром он нарушил традицию и опоздал на целых четыре минуты. А заявившись, долго смотрел на меня как на шпиона, пойманного с поличным.
– Ты ожидал увидеть кого-то другого? – спросила я после неловкой паузы. – Если мешаю, я готова уйти. Мне был бы кстати перерыв в работе.
– Увы, не сегодня, – резко ответил он. – Готовы отчёты по вчерашним исследованиям.
– И? – по дрожи в его словах я поняла, что назревает сенсация.
– Всё очень странно. С вероятностью шестьдесят процентов эта хреновина искусственного происхождения!
Он покосился на образец на столе и, испугавшись, тут же отвёл взгляд в сторону.
– Это же камень, – неуверенно пробормотала я. – Просто кусок какой-то горной породы.
– В том-то и дело, что по своей структуре он не похож на естественное образование. Отчёт предварительный, однако вполне возможно, что здесь действительно существовала цивилизация.
Я дождалась, пока он придёт в себя, и только тогда сменила вектор беседы.
– И ты боишься, что кто-то из наших "коллег" скоро узнает о твоём открытии?
– Я не боюсь. Но, по рекомендациям штаба, мы просто обязаны сохранить всё в тайне. Любой ценой… – он посмотрел на меня, и по спине волной пробежали мурашки.
Я, разумеется, помнила этот пункт – перестраховку на самый крайний случай. Но кто мог подумать, что наша марсианская миссия реально столкнётся с инопланетным наследием? Точно не я. И глядя тогда на Вадима, я словно падала в очередную пропасть.
– Придётся молчать, – обречённо продолжил он. – Ты же догадываешься о возможных последствиях?
– Молчать здесь на базе или молчать вообще? – я моментально оценила ситуацию.
Он усмехнулся. Застыл в двух шагах у стола и произнёс абсолютно изменившимся голосом:
– А ты не проста… Предлагаешь наплевать на инструкции и сохранить наше открытие в тайне?
– Это логично. Мне кажется, нам с тобой сейчас ни к чему дополнительные проблемы.
Он чуть напрягся. С подозрением посмотрел на меня, но предпочёл не задавать вопросов.
– Отчёт для Земли уйдёт через полчаса. Нужно успеть подкорректировать данные.
– Вот и займись, – я кивнула на камень. – А эту штуку спрячь у себя в каюте. У нас три недели, чтобы докопаться до истины и обсудить ситуацию с Алексеем.
– Он не поймёт, – Вадим тяжело вздохнул и, чертыхнувшись, опустился в кресло. – Ему, как военному, нужно одобрение свыше, сколь бы критичными ни казались последствия.
– Может и так… Однако мятеж на базе в первую очередь ударит по руководству. А зная Лёшу… Готова поставить на то, что он не решится рисковать своей задницей.
– Твоими устами бы, – снова вздохнул Вадим. – Вот только за что нам подобные испытания? Могли бы спокойно поработать ещё пять месяцев, а с прошлым пусть возится следующая экспедиция.
– Не повезло, – философски сказала я. – Кто-то решил, что это наша ноша. Или ты скажешь, твоё пребывание здесь не обусловлено жаждой больших открытый?
– К чёрту открытия. Я полетел из-за денег, и мне важнее собственная безопасность. А этот камень, кто бы его ни создал, не увеличит сумму в моём контракте.
Как ни прискорбно, но Вадим был прав – нам не доплачивали за итоги миссии. А ситуация, возникшая из-за находки, являлась следствием недостаточного стимулирования. Хотя, поразмыслив, я остановилась на том, что даже за деньги не пойду на жертвы. Ибо булыжник, который лежал на столе, вряд ли бы мог послужить на благо России. Зато, как ни странно, он вполне годился на то, чтобы стать яблоком нового мирового раздора.
– Видимо, с Лёшей придётся разговаривать мне, – сказала я после недолгой паузы.
– Ещё неизвестно, понадобится ли эта беседа, – промолвил Вадим, не отрываясь от компьютера.
– Думаю, да. Боюсь, что наша находка всё-таки окажется произведением разума. А значит упрёки в коварности хитрых русских – это вопрос уже ближайшего времени.
– Ладно, посмотрим, – он подправил отчёт и, не вставая, подкатился к камню. – Только подумать… Казалось бы, ерунда, а в перспективе – настоящий ящик Пандоры.
Я села в кресло прямо напротив стола и с недоверием уставилась на находку.
– Слушай, Вадим… А с чего ты вообще решил, что это просто обыкновенный камень? То, что приборы не фиксируют никаких излучений – не стопроцентная гарантия безопасности.
– Ты что-то знаешь?
– Пока, увы, ничего. Но у меня появились сновидения.
Он изумлённо повернулся ко мне лицом, и в его взгляде промелькнула паника.
– Как? Сновидения? Господи… И когда?
– Ты не поверишь, но сегодня ночью.
– Это безумие. Чтобы повлиять на сознание, нужно реально осязаемое воздействие. А его нет…
– Или пришла пора пересмотреть наше отношение к физике.
– Не начинай. Понимаю, соблазн велик, но это просто дурацкое совпадение. Дай пару дней, и я докажу тебе, что перед нами самый обычный обломок.
– Будем надеяться. А пока… Ты бы мог сказать, с чем мы, по-твоему, имеем дело в реальности?
Вадим помрачнел и, взяв образец со стола, примерно минуту вертел его перед носом.
– Не представляю, – промолвил он, наконец. – Но я бы сказал, что это просто руины.
– Руины из камня искусственного происхождения? – я рассмеялась над его теорией. – Будь оно так, где-то среди руин мы бы нашли и остатки технологий. А по приборам на сотни метров вокруг нет ничего, кроме однородной массы. Так что сегодня, спорю на что угодно, мы снова получим похожие результаты.
– И не надейся, – криво усмехнулся Вадим. – Сегодня раскопки будут в соседнем секторе. Я специально пересмотрел инструкции… Нам разрешаются подобные корректировки.
– А как это будет выглядеть со стороны? Ни у кого не возникнет подозрений? Мы за два года, что провели на Марсе, ещё ни разу не нарушали график.
– Главное – время. Выиграем несколько дней, а там разберёмся, исходя из фактов. Ты ведь не против? – он сунул камень в карман и в две секунды очутился около двери.
Чего не отнять у моего коллеги, так это стремительности почти во всех вопросах. Там, где я тратила на раздумья часы, он неизменно укладывался за минуты. И очень часто эта феноменальная спешка давала нужное в ситуации решение. Порой мне казалось, что, положи он глаз, я бы назавтра попала в его объятия. Но у Вадима по каким-то необъяснимым причинам общение со мной ограничивалось лёгким флиртом. А вот о Насте он вздыхал до сих пор и всякий раз провожал её долгим взглядом. Словно считал, что, перепробовав всех, та обязательно пойдёт по второму кругу. Странная логика, так свойственная мужчинам – они до последнего цепляются за надежду.
Впрочем, сейчас эта логика подошла бы и мне в моём желании противостоять системе. Ибо всерьёз полагаться на план Вадима было как минимум делом великой глупости. Так что едва его тень исчезла за дверью, мной овладели не самые весёлые мысли.
Даже на Марсе, вдали от родного дома, мы были бесправными заложниками политики. И что бы в итоге ни отыскалось здесь, над нами довлели бесчисленные обязательства. А всё оттого, что величие нашей науки, увы, лишь условно соответствовало финансированию. Как результат, бюджет марсианской миссии наполовину обеспечивался Европой. И, разумеется, в обмен на своё участие Европа требовала от меня гарантии. А я была против… Хотя до вчерашнего дня это вообще не имело никакого значения.
Зато теперь всё перевернулось вверх дном, став в одночасье проблемой мирового масштаба. Я не хотела… Каждой клеткой своей души я не хотела подчиняться правилам. И потому, что радела за судьбу страны, и потому, что боялась за свою свободу. Ведь я не знала, какие были инструкции у тех же Клауса, Роберта или Лиззи…
Дверь снова открылась, и, к моему удивлению, передо мною появилась Настя. Слегка растрёпанная, в короткой не по уставу юбке и с сумасшедшим от возмущения взглядом.
– Доброе утро! – прокричала она с порога. – Может, хоть ты видела эту сволочь?
Я притворилась, что не поняла вопрос, который, конечно же, был яснее ясного.
– Роберт, – мрачно произнесла она. – Я уже час ищу его по всей станции.
– За час ты оббегала бы пол-Москвы, а при желании – улетела в Питер. Настя, в чём дело?
– Да в общем, уже ни в чём, – она успокоилась и села в кресло напротив.
Ещё минуту мы молча изучали друг друга: я – с любопытством, она – с неприкрытым отчаянием. Пожалуй, впервые с момента отлёта с Земли в её поведении прослеживалась неуверенность. И если действительно причиной тому был Роберт, я однозначно перестала разбираться в людях.
– У нас роман, – словно прочитав мои мысли, Настя безропотно выложила все карты. – Уже неделю. Мне кажется, Лиззи в курсе, но, не поверишь, проблема совсем не в этом.
– Ну, почему же, – с облегчением сказала я. – Ты ведь у нас прожжённая вертихвостка… А значит навряд ли такой инфантил как Роберт мог оцарапать твоё железное сердце.
Она не обиделась. Посмотрела на меня с уважением и даже попробовала изобразить улыбку.
– А ты не глупа. Мои чувства тут ни при чём. Речь о предательстве по отношению к миссии.
– Настя? – слегка ошарашенная этим её признанием я инстинктивно вжалась поглубже в кресло.
– Сегодня ночью мы были вместе с ним, и я, не сдержавшись, заглянула в его коммутатор. Ну, понимаешь… Мне просто хотелось выяснить, насколько серьёзны их отношения с Лиззи. А там… За один лишь вчерашний день он десять раз связывался с Землёй!
Она замолчала и впилась в меня глазами в надежде, что я поддержу её возмущение. Словно послания на нашу родную планету были грубейшим нарушением правил. Но я по-прежнему смотрела на неё как дура, не видя в этом ничего особенного.
– Не понимаешь? – Настя внезапно размякла и заговорщически перешла на шёпот. – Что-то случилось. Это был не отчёт, а диалог с кем-то из руководства.
– Ну, предположим, – нехотя согласилась я. – И ты, конечно, отправилась к Алексею?
– Нет. Потому что… – она отвела взгляд в сторону. – Ты представляешь, какие будут последствия?
Я представляла. При самом благоприятном раскладе мы перешли бы на военное положение. А при всех прочих уже через пару часов на базе могли появиться первые трупы.
– Да уж. Дилемма, – пробормотала я вслух. – И ты решила обсудить всё с Робертом?
– А как иначе? Он неравнодушен ко мне, и, может быть, вместе мы бы нашли решение…
– Господи, Настя! Полагаешь, на этом уровне достаточно просто переспать с мужчиной?
Она покраснела, медленно опустила взгляд и не смогла произнести ни звука. Вся её удаль и весь привычный задор будто исчезли от одного вопроса. А в результате в кресле передо мной осталась маленькая перепуганная девчонка.
– Лучше расслабься, – твёрдо сказала я, – и позабудь об отношениях с Робертом. Ты же не любишь. Так что твоё вмешательство вряд ли имеет какой-то реальный смысл. А если действительно хочешь нам всем помочь, рекомендую пообщаться с Лиззи.
– Просить прощения? – едко усмехнулась она. – Лена, по-моему, ты требуешь невозможного.
– Это не требование. Я лишь даю совет, чтобы ты снова не натворила глупостей.
Настя кивнула, молча проглотив возмущение, и машинально закинула ногу на ногу.
– Что-то ещё? – искренне удивилась я. – Мне как бы нужно приступать к работе.
– Да, извини. Просто хотела спросить, как ты так долго обходишься без мужчины…
– Вы сговорились? Или у нас на базе сегодня праздник обделённых женщин?
– То есть, Лиззи тоже…
– По-моему, вам обеим общение с Робертом не пошло на пользу. Это ответ. А теперь возвращайся к себе, переоденься и берись за дело. И чтоб без фокусов…
Настя вскочила на ноги и словно пуля вылетела из секции. Вконец разбитая я подошла к окну, тщетно пытаясь успокоить разум. Но он был настойчив – мы подошли к черте, после которой начинался хаос.
5
Я никогда не стремилась к лидерству и не любила брать на себя ответственность. Ещё со школы, когда с огромным трудом я избежала назначения старостой. Мне было комфортнее на вторых ролях – будь то учёба, профессия или хобби. И даже в личном я шла на поводу у мужчин, нередко жертвуя собственными интересами. Возможно, поэтому наши отношения с Тао смогли пройти испытания на прочность.
Но в этот раз обстоятельства повернулись так, что я почувствовала на себе ответственность. Ибо ни Настя, ни Вадим, ни Лиззи не вызывали у меня доверия. А Алексей, как официальный представитель власти, был не союзником, а скорее оппонентом. Из остальных соотечественников-коллег на роль ведущего подходил лишь Игорь. Но, к сожалению, между ним и мной уже успела пробежаться кошка. Причём огромная, возникшая в тот момент, когда я жестоко отвергла его ухаживания.
Как ни верти, а всё вело к тому, что мне предстояло действовать в одиночку. И даже Тао в этой грядущей игре должен был выступить на стороне противника. Трагично и жизненно… Так бы сказала мама, если бы я поделилась с нею подробностями. Комично и глупо… Так бы сказал отец. И оба, пожалуй, были бы в целом правы.
– О чём задумалась? – небрежный вопрос Вадима вырвал меня из паутины мыслей.
– Так, о своём… Ты сделал то, что хотел? Пока тебя не было, заходила Настя.
Он даже не дёрнулся, словно её визит не нарушал границы привычной жизни. И словно не Настя вот уже больше года острой занозой тревожила его сердце.
– Не удивлён? – прямо спросила я, пытаясь хоть как-то расшевелить Вадима.
– А разве должен? Она свободная женщина и вправе заглядывать в любую лабораторию.
– Вот только она заглянула не просто так, а сообщила кое-что о Роберте…
Он побледнел, схватился за край стола и, стиснув зубы, перевёл дыхание.
– Боже, расслабься. Твои страдания по ней вообще не имеют отношения к делу. Всё куда хуже. Вчера в течение дня Роберт раз десять связывался с Землёй.
– С ОБСЕ? – моментально сообразил Вадим. – Но марсоход вернулся только вечером…
– Значит, они разговаривали о чём-то другом. И это тоже существенная проблема.
– Чёрт побери… Два года абсолютной идиллии и под конец такая неразбериха! Как специально… – он прикусил губу, и его лоб пересекли морщины.
– Да уж, согласна, – мрачно сказала я. – Трудно поверить в подобное совпадение. Предполагаю, чтобы выяснить правду, придётся как следует надавить на Роберта.
– Исключено. Любое применение силы без вариантов приведёт к конфликту. Тут нужна хитрость… Слушай, а может, сыграть на его слабостях перед женским полом?
– Настя не справится.
– Я говорю не о ней. Нам нужен профи совершенно другого уровня.
Он специально выделил слово профи и без смущения посмотрел в мою сторону.
– Вадим, ты рехнулся? – не удержалась я. – Не забывай, перед тобой не Настя.
– Сама же сказала…
– Я просто имела в виду, что это не самый подходящий способ.
– Тогда как нам быть? Трусливо хранить молчание и тупо надеяться на решение свыше?
– Надо подумать. Ясно только одно – не стоит спешить и раскрывать все карты.
Вот так неожиданно для самой себя я стала лидером нашей маленькой группировки. А заодно разом сблизилась с теми, кого столько времени держала на расстоянии. И пусть эта роль накладывала на меня обязательства, я словно заново родилась на Марсе.
Вадим, между тем, опёрся о край стола и вопросительно уставился на компьютер.
– Будем работать? Боюсь, что в противном случае мы обязательно вызовем подозрения.
– Не возражаю. Но этим займёшься ты, а у меня – свидание с руководством. И не волнуйся. Я скажу ему ровно то, что допустимо при сложившихся обстоятельствах.
– Ладно, иди, – махнув на меня рукой, Вадим обречённо уселся перед экраном. – Желаю удачи. И очень надеюсь на то, что ты не станешь причиной переворота.
Я ухмыльнулась, и лишь очутившись за дверью, вдруг осознала всю значимость происходящего. То, что вначале казалось игрой в политику, переросло в угрозу для человечества. Пусть наша находка не имела технологической ценности, я уже видела её роль в истории. Всё повторялось. Не знаю, в который раз, нам подарили яблоко раздора. И убедить Алексея в его опасности было моей первоочередной задачей.
Эта задача осложнялась тем, что я всегда сторонилась руководства. Не специально. Мне просто хотелось жить, не ощущая над собой власти. И я жила, выполняя свою работу и минимально контактируя с начальством. Поэтому с Лёшей мы были почти на вы, пересекаясь лишь в самых крайних случаях.
К командному пункту, расположенному на втором этаже, я добралась за полторы минуты. Могла и быстрее, но намеренно сбавила шаг, чтобы хоть как-то успокоить нервы. А перед дверью, сделав глубокий вдох, крепко зажмурилась ещё секунд на десять.
Шеф был один. Вальяжно расположившись в кресле, он с увлечением что-то читал в планшете. И, показалось, совсем не удивился тому, что именно я ввалилась в его обитель.
– Садись, – поприветствовал он меня, ни на секунду не отрываясь от чтения. – Какие-то проблемы?
Я опустилась в кресло и лишь тогда ощутила в себе уверенность.
– Их целых две. Не хочу никого пугать, но назревает нештатная ситуация…
– Вы что-то нашли? – он медленно поднял голову и, убедившись, что я говорю всерьёз, в ту же секунду избавился от планшета.
– Обычный камень, – честно призналась я. – Только, похоже, искусственного происхождения.
Шеф даже не дёрнулся. Словно ждал чего-то подобного с того момента, как мы высадились на Марсе.
– Хм… Любопытно, – промолвил он, наконец. – И почему этого нет в отчётах?
– ОБСЕ, – я пожала плечами. – Ты же догадываешься об их возможной реакции.
– Предполагаю… Но когда ваш обман всплывёт, последствия будут поистине катастрофическими.
– У нас три недели. Нужно придумать план, который избавит от этих самых последствий.
– Лена, ты спятила? Взять и нарушить устав из-за обломка погибшей цивилизации? Никто не оценит…
– Плевать мне на чью-то оценку. Я говорю о собственной безопасности. В моём контракте сорок четыре пункта и ничего об отношениях с европейцами. Словно они прилетели сюда за тем, чтобы работать на будущее России. Ну, не смешно ли?
Алексей покачал головой и как-то разом состарился лет на десять.
– Я понимаю, – неожиданно согласился он. – Меня самого достала это политика. Но что я могу? Когда всё подчинено протоколам, от руководства зависит, увы, немногое.
В его глазах мелькнула такая тоска, что я невольно схватилась за подлокотники. Он не обманывал. Он реально хотел помочь, вот только знал – невозможное невозможно. Но мне, далёкой от сильных мира сего, казалось, что многое пока ещё в нашей власти.
– У нас есть время, – твёрдо сказала я. – Нужно подумать и найти решение. Тем более, это не единственная проблема… Лёша, ты в курсе, чем занимается Роберт?
– По факту – ничем, – признал через паузу шеф. – Но раз в неделю я получаю отчёты, где неизменно фигурирует мысль, что жизнь на Марсе – тупейшая из гипотез. А в остальном… Знаю только одно – вчера он отправил аж десять сообщений на Землю.