Хроники Нордланда: Тень дракона

– Лара не была оборотнем!

– Но король драконов, чью кровь вы выпили – был. – Карлик бросил придуриваться и произнес это четко, низким, значительным голосом. – Это был КОРОЛЬ драконов. Его кровь – не водица, Владыка Белой Башни. О, нет! Его кровь объединилась в крови юного принца с кровью Белой Волчицы, и кто в итоге получится, волк, или дракон, не знаю… Кого ты видел в его глазах, когда драконы ревели, приветствуя своего сородича и брата?

– Довольно! – Сдавленным голосом оборвал его Кину. – Держи! – Забрав из безвольных пальцев ошарашенного Гэбриэла камень, он швырнул его Юхану, подхватил сумки и, ухватив племянника за плечо, повлек его к выходу.

Выйдя наружу, и ощутив вновь все запахи и солнечное тепло, и услышав все положенные в лесу звуки, Гэбриэл присел на камень. Его потряхивало, каждая жилочка в теле тряслась, причем каждая – сама по себе. Пекло июльское солнце, но Гэбриэлу было холодно.

– И кто я? – Спросил он у эльфа. Тот, отойдя к краю обрыва, над которым стояли руины башни, заложил руки за спину и смотрел на море. При звуке голоса Гэбриэла чуть дрогнул, опустил голову ниже, но не ответил и не оглянулся. Гэбриэл встал, игнорируя дурноту – он и не такое научился игнорировать в свое время, – подошел к эльфу.

– Значит, во мне сидит все-таки дракон. – Произнес не без вызова. – Ненавистная тебе тварь.

– В этом нет твоей вины. – После мучительной паузы возразил Кину, но опять не обернулся.

– Спасибо и на этом. – Гэбриэл начинал злиться. – Нет, я серьезно. Спасибо и на этом. Интересно, а почему вы об этом не подумали, когда глотали кровь этого самого…

– Мы глотали кровь этого самого, – развернулся Кину, глаза его сверкали почище, чем у Гэбриэла, красивое лицо, не изменившись ни одной черточкой, стало жутким, – стоя на сожженной земле Альвалара, политой кровью эльфов, людей и драконов! Если бы не это, драконы, опомнившись, ринулись бы мстить за своего короля, и тогда не осталось бы ничего и никого живого! И да, ты сейчас меня этим бы не попрекнул! Да, я ненавижу драконов, они наши враги, естественные, вечные, лютые враги! А меру их ненависти ты сам знаешь, тебе рассказал твой ассасин, что они заказали твою гибель!

– Сейчас речь не о них. – Тихо сказал Гэбриэл. – А обо мне. Я не хотел этого и для меня это так же, словно обухом по голове. Меня до сих пор всего трясет. Что мне делать? Мне, и брату, ведь он такой же, как я?

– Я не знаю. – Кину отвернулся. – Я не только твой наставник, я твой дядя. Я люблю тебя, Сетанта Ол Таэр. Мне тоже трудно осознать и принять то, что мой любимый племянник – потенциальный дракон. Я видел дракона в твоих глазах, самого ужасного из них, черного. Мне надо это пережить.

– Я тоже… – Гэбриэл запнулся. – Мне тоже… – Слова не шли из него, застревая в горле. – Мне не все равно, что ты чувствуешь. Если бы я мог убить этого дракона в себе, я сделал бы это для тебя.

– Не нужно. – Смягчился Кину. Подошел, положил руку на плечо. – Не казни себя, тебе не в чем каяться и не за что извиняться. Ты таков, какой есть, и дракон в тебе – это часть тебя самого. Кто знает, может быть, именно благодаря ему ты такой? Твоя нереальная сила, твое мужество, твоя выносливость превосходят все, что свойственно людям, эльфам и даже полукровкам, а вот драконам свойственно вполне, даже в облике двуногого. Каюсь, я порой думал об этом и боялся этого. Я хотел проверить… Убедиться. Деньги можно было достать и иначе… Но я устал бояться и сомневаться, поглядывать на тебя с неуверенностью и подозрениями.

– Так это проверка была… – Хмыкнул Гэбриэл, не в силах избавиться от неприятного чувства. – Но ты же продумал, что делать будешь, если убедишься?

– Я надеялся, что не прав. До последнего надеялся. А что бы чувствовал ты? Что чувствовал бы ты, окажись, к примеру, кто-то, кого ты любишь, кто тебе безгранично дорог, связан родственными или иными узами с твоими врагами, с Красной Скалой?

Гэбриэл промолчал, подумав, что даже представлять этого не хочет. Довольно с него и дамы Бель.

– Предвзятость и ненависть к расе в целом – это качество людей, не Старшей Крови. Я давно перестал напоминать себе об этом, и к чему я пришел?.. Как Тис, я ослепил себя собственной ненавистью. Прости мне мое смятение. Мы разберемся с твоим драконом и с тем, как тебе с ним жить. Вместе.

– Фу-у, – выдохнул Гарет, плеснув себе в лицо водой. Он тоже понемногу успокаивался. – Куда ж он влез-то, а, дурилка бешеная?!

– Ваш брат, милорд? – Матиас стоял рядом, с водой и полотенцем наготове. – Как он?

– Он только что, – Гарет вытерся полотенцем, все еще тяжело дыша, – так испугался, что я тоже чуть не обделался. Чтобы его так испугать, это я не знаю, что должно на него навалиться, но у меня осталось ощущение, дурацкое, конечно, но… что я слышал рев драконов.

– Опять?! – Поразился Матиас.

– Да, снова. – Гарет перевел дух, прислушиваясь к своим ощущениям. Брат успокаивался, ускользал, их связь таяла, как всегда, когда кризис миновал. – Мне даже казалось, что он меня звал, и, merde, этот драконий рев у меня так и стоит в ушах.

– Не приведи, Господь. – Поежился Матиас. – Только где он мог с драконами столкнуться, не в Лиссе же?

– Хрен его знает, куда эта дурилка бешеная отправилась! – Гарет успокоился и разозлился. – Где его демоны носят, чего ищет?! Он ведь на все способен, – произнес ожесточенно, – вообще на все! Хрен угадаешь… А ты сиди тут, как крыса на сырной голове, ногти грызи и гадай, что он отчебучил, и что тебе рикошетом прилетит… и обо что!.. Ну, вернется, встретимся, я ему… рожу набью, вот не сойти мне с этого места!

– Сами же, милорд, в синяках и будете… – Хмыкнул Матиас, и получил тычок под ребра:

– Поговори мне еще!

В Гармбурге ранним утром причалил корабль из Англии, с которого высадились в порт худощавый смуглый валлиец с голубыми глазами и его люди – четыре сотни одетых в легкие кольчужные и кожаные доспехи молодцов с большими английскими луками и короткими мечами. Валлиец принялся расспрашивать местных, не говорит ли кто по-английски, нашел толмача и заявил ему:

– Я Джек Грайс, прислан моим принцем, Джоном Ланкастером, в помощь его другу, Гарету Элодисскому, или как там называется ваше герцогство? Где мне его найти? Мне сказали, что их светлость в этом городе с ужасным названием.

– Их высочества направились в Замок Зеленого Леса, охотиться на зубра. – Ответил переводчик, мастер одного из кожевенных цехов. – Вон замок, это Воронье Гнездо, оплот брата его светлости, эрла Валенского, там вам будут рады.

К счастью и для Грайса, и для обитателей Гнезда Ворона, управляющий Уэст хорошо говорил по-английски, он был из старой английской семьи, в которой не забывали свои корни и свой язык. Он познакомил Грайса с Гейне, который места себе не находил от беспокойства, проклиная себя за то, что отпустил патрона с малым числом, в то время, как отовсюду доходят слухи один другого противоречивее обо всяких мятежниках и врагах Хлорингов. На намек по поводу малого числа посланных бойцов Грайс фыркнул:

– Мои йомены – лучшие в подлунном мире, таких молодцов вы больше нигде не найдете! Каждый попадает со ста шагов в центовую монету против ветра, а каждый следующий попадает в стрелу предыдущего! Это вам не кто-нибудь, это английские лучники!

– Сегодня-завтра мы ждем его высокопреосвященство и королевского маршала мессира Кюрмана, они должны подойти с основными силами Хлорингов и гвардейцами ее величества. Заодно должны вот-вот прибыть гонцы из Зеленого Леса с приказами от его светлости. Хотя я рискнул бы, и, не дожидаясь, направился бы в Зеленый Лес уже сейчас. Не спокойно у меня на душе. – Признался Гейне.

– Что ж, мои молодцы с вами. – Согласился Грайс. Подобно многим островитянам, он считал, что разборки местных – это мелкие, провинциальные дела, с которыми они, бравые английские молодцы, разберутся одной левой. Не представляя величину Острова на самом деле, он полагал, проплыв на морском корабле от Элиота до Гармбурга, что уже видел весь Остров и нашел его небольшим, симпатичным, провинциальным и довольно веселым. Как и большинство европейцев, впервые попадающих сюда, он считал разговоры об эльфах занятными байками, и весело смеялся, когда ему рассказывали, как эрл Валенский убил дракона. Во что только не верят эти провинциалы!

– Смейся, сударь, смейся. Вот увидишь первого остроухого, собственный язык проглотишь. – Пообещал ему Уэст. На следующее же утро четыре сотни англичан и две с половиной сотни наемников под командой Гейне выступили в сторону Зеленого леса. Немецкие наемники и нордландские копьеносцы ехали верхом, англичане дружно шагали в арьергарде и пели слитными мужественными голосами печальную песню, в которой старый отец рыдал над телом мертвого сына, павшего геройской смертью на поле брани. Местные останавливались, встречая их на дороге, отходили и отъезжали на обочины, и провожали глазами незнакомые броню и знамя. Крестьяне оставляли свои бороны, косы, грабли и тяпки, выпрямляли усталые спины и смотрели из-под руки на сверкающие металлическими частями доспехи, каски и шлемы, на лоснящихся лошадей. Сюда уже дошли обрывочные и не всегда правдивые слухи о корнелитах и их зверствах, и бойцов, направляющихся в места, где те самые корнелиты лютовали, провожали со смешанными чувствами. Маловато как-то бойцов-то будет… А с другой стороны, корнелитов-то поди тоже немного, откуда им много взяться-то?.. Самая страда, и урожай нынче такой богатый, что воевать-то?!

– Успокойся. – Барр ласково коснулась рукой руки Драйвера, но тот нервно отдернул ее:

– Успокойся?! Успокойся?!! Ты понимаешь, что творится?! Наших гостей убивают, уже одиннадцать убийств, Сандра, ОДИННАДЦАТЬ!!! Это все люди, которые несли нам деньги, взгляни, – он протянул ей руки, – манжеты истрепались, два перстня уже пришлось продать! Я оборванцем стану скоро, уже становлюсь!.. Свежего мяса нет, девок вообще не осталось, я такие унижения терплю от гостей каждый день, такие унижения, что хоть в омут головой, только бы избавиться от этого… – Он импульсивно закрыл лицо руками. Барр смотрела на него с жалостью и тревогой.

– Ну, прости. – Произнесла мягко, почти воркуя. – Я увлеклась нашими делами на севере. Что эта тварь, лечит мясо?

– лечит. – Неохотно ответил Драйвер, кусая ногти. – Хорошо лечит, не отнять. Почти, как Фриц Вонючка. Вот дрянь, а?! Никогда бы на него не подумал, только не на него, что он за моей спиной девку обучает!

– Он ее не обучал. Она научилась сама. – Рассеянно произнесла Барр, и Драйвер громко фыркнул:

– девка?! Сама?! Сандра, я тебя умоляю! Это тупое мясо на подобное не способно… Это скот, низшие твари… А ты понимаешь, какое зло – эта девка?! – Сменил он вдруг тон, глаза фанатично блеснули. – Глядя на нее, и мои питомцы, мальчики мои из Домашнего Приюта, начнут думать, что девки – не такое уж и тупое мясо, что они на многое способны, вот, в чем самое страшное зло, вот, почему девку эту нужно уничтожить, уничтожить прямо теперь!

– Пока нельзя. – Сухо ответила Барр. Ей не особенно приятно было слышать от Драйвера его рассуждения о женщинах вообще. Да, тупое мясо, но не все же. Есть она, есть другие гордые и умные души, зачем всех под одну гребенку-то чесать? – Я хочу выманить обратно Фрица, он нам нужен, без него никак. Как только Вонючка вернется на Красную Скалу, мы избавимся от девки, и так, чтобы бездна содрогнулась. Она получит сполна за все.

– Хорошо бы. – Капризно фыркнул Драйвер, оправляя манжеты, и впрямь, не свежие и слегка потрепанные. – Пока ты даже Гелиогабала не нашла.

– Ошибаешься. – Усмехнулась Барр. – Я его выследила. Он в монастыре в Росной Долине, близ Кьелля. Мой подарочек ему уже отправлен, скоро он его получит.

– Правда? – Оживился Драйвер. – Что за подарочек? Крыса?

– Вроде того. – Барр встала из-за стола, потянулась, как кошка, разомлевшая у очага. – Боюсь, моя зверюшка наделает делов, прикончив нашего добросердечного епископа…

– Опять вель?

– Да, вель. – засмеялась Барр, и Драйвер тоже рассмеялся, подумав и представив. – Она сожрет весь этот монастырь, отложит кладки, и к весне по всей Росной Долине будут только руины и совы ухать по ночам… ТАМ же нет проклятого Хлоринга с его волшебным мечом. – Эти слова она произнесла, вновь ожесточаясь.

– Ты хотя бы видела его?

– Видела.

– И как он?

– А ты что, скучаешь по нему?!

– Поверишь, нет? Порой – да. – Вдруг признался Драйвер. – В нем что-то было, эдакое… Необычное. И притягательное. Если бы он не был Хлорингом, если бы его не нужно было убить во что бы то ни стало, он стал бы лучшим из моей Семьи. Он был… сильным. – Драйвер не сразу нашел нужное определение. – Ты ведь и сама это признавала. Ты же так и не смогла его сломать. Даже Аякс не смог… Кстати, куда он пропал?

– Твой распрекрасный силач его убил. – Скривилась Барр. – Не знаю, как, но я не смогла поднять тело. Оно не отзывалось на зов, видимо, гаденыш догадался его обезглавить и вынуть сердце. А скорее всего, его научила эта проклятая эльфийская ведьма.

– Почему ты не избавишься от нее?

– Она сильна. Слишком сильна в своем лесу. Выманить бы ее, как сучку Лару!

– А если ее убить?..

– И кто это сделает?

– Тот эльдар, как его? Которого я отправил в Пойму. Он отличный исполнитель, убийца от бога, ему плевать, кого, я прикажу, он и эльфийскую королеву положит.

– А это мысль… – Медленно, так и эдак просматривая в голове идею, заметила Барр. – Это злобная тварь, без мозгов и души, он ведь и в самом деле сможет… Но эльфы его уничтожат.

– Ну, и что? Он уже не нужен, всех его парней Хлоринги нашли и убили. Его и самого вот-вот поймают и убьют, пусть хоть полезное дело сделает напоследок.

– Но меня он не слушает, этот приказ должен отдать ему ты.

– Ну, так вызови его, ты же можешь.

– Могу. – Барр воспряла духом, на губах заиграла легкая полуулыбочка. – А насчет денег не волнуйся. Они вот- вот к нам рекой потекут. Я сделала для этого все, что требовалось, и даже более того.

Драйвер хотел спросить, что именно, и даже состроил скептическое лицо, но тут, оборвав его, в дверь вежливо постучали, и мажордом объявил:

– Барон Гуннарсон, хозяин Лосиного Угла!

– А вот и наши деньги. – Усмехнулась Барр.

– То, что вы сейчас прочтете, – произнес герцог Анвалонский, обращаясь к трем своим старшим сыновьям, Эрику, Седрику и Хильдебранду, – должно быть тут же похоронено в ваших сердцах. Ни одна живая душа, помимо нас с вами, об этом знать не должна. Впрочем, прочитав, вы и сами так решите. Читай! – Он отдал письмо Эрику, и тот, хмурясь, развернул его, а герцог встал и прошелся по своему обширному кабинету. Прочитав, Эрик, бледный и ошеломленный, протянул письмо Седрику, но пальцы его дрожали и не хотели отпускать лист. Седрик и Хильдебрант, неразлучные погодки, которых многие принимали за двойняшек, принялись читать вместе, прильнув друг к другу рыжими головами, пока Эрик большими глотками пил портвейн.

– Когда я увидел лицо моего мертвого сына, – герцог всю ночь думал, как и что скажет, и теперь речь его лилась легко, – я был озадачен выражением его лица. Я его не понимал, и дух мой был страшно смущен этим. Я не мог смириться и молиться за упокой его души. Его лицо не шло у меня из головы, я его не понимал, и это тревожило меня. Это письмо помогло мне его понять.

– Но вдруг это ложь?! – Воскликнул Седрик. – Граф Кенка…

– … здорово задурил всем головы. – Закончил его фразу, перебив его, Эрик. Он был умнее своих братьев, а порой соображал даже быстрее и яснее, чем отец. Телом и лицом он пошел в Эльдебринков, крупный, рыжеволосый, но характером и умом – в Стотенбергов. Когда герцог злился на него, то заявлял, что он – вылитый кардинал. – Кто-нибудь слышал о его фаворитках, любовницах, нет?.. Зато о том, что он посещает найнпортскую ведьму, знают многие. А теперь скажите мне, отец, Хил, зачем ему знаться с ведьмой, повышающей мужскую силу, если бабы у него нет? – Эрик поднял руки. – И почему мы такие тупицы?!

– Верно, сын. И я об этом всю ночь думал. – Кивнул герцог. – Зато эта ведьма обитает слишком близко от извращенца и паскуды Драйвера, а тот мужеложец известный, нам это доподлинно было известно с Гарольдом Элодисским, но тот взял с меня слово молчать об этом.

– Но как это… – Седрик все не хотел сдаваться, – что, если… но тогда, значит, Вэл… сам? – Это он произнес шепотом, и повисла тишина.

– А что бы сделал ты, – нарушил долгое молчание Эрик, – если бы верил, как Вэл, восхищался, как Вэл, преклонялся и уважал, и столкнулся с его извращенством?

Герцог издал рычащий стон, порывисто шагнув в сторону, а Седрик прошептал:

– Черт… – Сник и тоже налил себе портвейна. Хильдебрант, тот уже пил, молча, бледный до того, что все веснушки ярко выделялись на его обычно румяном лице.

– И еще одно. – Герцог справился с собой, вернулся и сел во главе стола, – будь у вас брат, растлевающий пятилетних девочек, как поступил бы любой из вас?

– Застукал бы с девочкой – убил бы. – Хором ответили погодки.

– Начистил бы рожу и заставил уйти в монастырь. – Подумав, сказал Эрик.

– И по-любому отдалился бы от него, верно? – Герцог положил на стол тяжелые кулаки. – Но Кенка этого не делает, он верный брат.

– Потому, что сам извращенец и выродок. – Скривился Эрик. – А выродок выродка всегда поймет. Что мы будем делать, отец?

– Сожги письмо, Хил. – Приказал герцог Хильдебранту. – Никто не должен знать о том, что там было написано. Ни одна частичка этой грязи не должна коснуться чистого имени нашего мальчика, и он не должен быть похоронен, как самоубийца, на перекрестке, с отрубленной головой. Но те, кто виновен в его гибели, должны поплатиться. – Он побагровел от долго сдерживаемой ярости, грохнул кулаками о стол. – Эта гнусная тварь и весь его род должны ответить! Мы сотрем Сулстадов с лица земли, и ангелы в небе… возрадуются!!!

– Война? – Встрепенулись погодки, словно старые боевые кони при звуке трубы.

– А причина? – Деловито поинтересовался Эрик.

– Нью-Нэш. – Лаконично ответил герцог. – И провокация.

– Это должна быть чертовски хорошая провокация… – Протянул Эрик.

– А на что тебе башка Стотенберга на плечах?! – Рыкнул герцог, вставая. – Думай! Наших истинных причин ни одна душа не должна даже заподозрить!

– А что, если из-за Еннеров? Этот бастард Сулстадов…

– Он не их бастард, это сынок Антона Бергстрема, нагулянный от какой-то безродной девки. – Бросил через губу герцог.

– Но Кенка объявил его своим сыном.

– Забудь. Я думал об этом. Сюда первыми вмешаются Хлоринги, это их епархия. Вот если они потерпят крах, тогда другое дело, нам сам Бог велит. Но Гарольд постарается обойтись без войны любой ценой, нам это не надо.

– А Марк-то так и не нашелся. – Вспомнил Седрик. – Если этот хренов байстрюк его тронул, нам никакая провокация не нужна!

– Типун тебе на язык, дубина! – Взорвался герцог. – Я не собираюсь терять второго сына! Ты – думай над провокацией, а вы, – он указал пальцем на погодков, – отправляйтесь в Сайскую бухту, и без Марка на глаза мне не показывайтесь!

– Когда едем?

– Вчера!!!

Портнихи, белошвейки и кружевницы Девичьей Башни трудились круглые сутки, не покладая рук, и двух дней не прошло, а Клэр появилась в саду Алисы преображенная настолько, что все ахнули, и сам Иво – в том числе. На тоненькой девочке все платья сидели великолепно сами по себе, а в Хефлинуэлле портнихи были прекрасные, и из кремового, белого и шоколадного эльфийского шелка и кружева сотворили шедевр. Кроме тонкого красивого личика и шелковистых прямых черных волос, у Клэр были маленькие изящные руки и ноги, настолько, что некоторые из девушек, кто не мог похвалиться этими модными частями тел, утратили часть своей обычной живости. А главное – рядом с Иво она смотрелась так, словно была его продолжением. В них было столько общего, не смотря на разницу в росте, сложении, цвете волос и глаз, что казалось – их создавали именно друг для друга, по какой-то единой мерке, имея в виду именно пару, а не двух отдельных особей. Острее всех это почувствовала Алиса, и сразу же поняла, что противиться браку Иво и этой девушки не будет – высшие силы явно предназначили их друг другу, даже если сами они пока этого и не понимают, и не хотят.

– Ты такая красивая! – Иво взял безвольную руку своей невесты, наполовину скрытую кремовым кружевом, поцеловал прохладные пальчики. – Знаешь, что?.. Я свожу тебя в Гранствилл, покажу собор Богослова и Танец Ангелов.

– Мне поехать с вами? – Вопросительно глянула на Алису Мина Мерфи. Женщина легко согласилась стать наперсницей для маленькой невесты Иво, она была доброй и покладистой, и историю Клэр, смягченную и завуалированную, насколько возможно, приняла близко к сердцу.

– Спасибо, дама Мерфи. – Тут же откликнулся Иво. – Под моей защитой компаньонки Клэр не нужны. Я верну ее к вам сюда в целости и сохранности. Идем, Клэр. Франтик пока побудет с Алисой.

Девушка неохотно отпустила своего верного кота. Перечить она не смела, но без Франтика чувствовала себя почему-то беззащитной. Разговоры, которые вели вокруг нее девушки и портнихи о ее замужестве, не могли ее успокоить – она слишком часто была "невестой" в игрищах гостей Красной Скалы, которых вдохновляли ее юность и невинный вид. И именно так Клэр и восприняла известие о своей свадьбе с Иво – как очередную прелюдию к жестокой игре. Другого она все равно не знала и пока не понимала. Но пошла покорно – что она могла еще?..

– У меня такое чувство, – когда они покинули сад, заметила Аврора, помогая Алисе разобраться с золотыми нитками для кружев, – что Иво сам себя уговаривает считать эту Клэр красивой. На самом деле она ему совсем не нравится.

– Я тоже так думаю. – Кивнула Алиса. – Это так и есть, Аврора. У него разбито сердце, и он думает только о той жестокой девушке, что разбила его.

– Да ладно! – Аврора оживленно склонилась к Алисе. – Ты же знаешь, я никому не скажу! Кто она?

– Он не признается. – Покривила немного душой Алиса. Ну, как покривила? Иво в самом деле ей не признавался, она догадалась сама. – Он не хочет ее называть, а зря – я бы ей показала… МЫ бы ей показали. Нельзя быть такой жестокой и бессовестной! – Она чуть покраснела, говоря это, глаза сверкнули золотыми огонечками. – Он приходил ко мне, когда ЭТО с ним случилось, ах, Авророчка, ты просто его не видела! Он плакал, как ребенок. Но это наш секрет!

– Могила! – Аврора навесила замочек на губы и поцеловала ключик, который символически спрятала в декольте. – Мне умереть, как хочется узнать, что это за гадюка Мирмидонская! Ты хотя бы догадываешься?!

– Не знаю. – Покачала Алиса головой. – Это ТАК странно… Мой Гэбриэл говорил, что у Иво была девушка в Блумсберри, которую недавно жестоко убили. Может, это из-за нее?..

– Ах! – Аврора с самым сострадательным видом прижала ладони ко рту. – Но какая ты скрытная, Алисочка, кто бы мог подумать!

– Я просто об этом забыла, у нас столько было других дел.

– Да уж… – Аврора спохватилась, уронив моток ниток в траву, нагнулась. В этот миг к ним подошла Роза, с заговорщическим видом склонилась к уху Алисы.

– Миледи! – Прошептала возбужденно. – Ах, миледи, что я сейчас узнала!

– Что такое, Роза? Опять какие-то сплетни?

– Это про невесту сквайра Иво… Оказывается, она… ужас, какая дурная!

– О чем ты? – Резко спросила Алиса, почувствовав неприятный холодок в груди.

– Весь Гранствилл из-за нее на ушах стоит! Она, говорят, сквернавка такая, и распутница, на глазах у порядочных людей такое вытворяла, что сказать нельзя, и даже думать о таком порядочной девушке скверно!

– А Иво знает? – Воскликнула Аврора.

– Говорят, что знает… что он нарочно, назло всем, ее пригрел… Но как он мог!

– Как он мог ее к тебе привести! – Аврора ахнула в искреннем возмущении. – Как он мог тебя так подставить! Что теперь будут говорить о тебе и о нас всех! А мы ее наряжали!

– Батюшка… – Алиса встала, прижав кулачки к груди. – Я должна с ним посоветоваться! Там же неизвестно, что произойти может! Ах, какой же он… Как я иногда его ненавижу!! – И опрометью бросилась вон из сада, в Золотую Башню.

Саввишна оказалась маленькой, приятно полненькой женщиной с круглым симпатичным лицом и живыми черными глазами. Гэбриэлу она макушкой едва доставала до груди, как и Алиса, но глядела на князя без робости, так, что он почувствовал себя мальчишкой несмышленым, которого следует воспитывать и опекать.

– Худой какой. – Констатировала она, когда ее представил князю Валенскому Устин. – И то, разве на югах ваших кормить-то умеют?

– А ты умеешь? – Поинтересовался Гэбриэл. – Мне не болтушка, мне повар хороший нужен.

– А я еще не согласилась с тобой ехать-то. – Дерзко заявила Саввишна. Голос у нее оказался не под стать – низкий, грубоватый, он скорее подошел бы Ладе, высокой, статной, с широкой грудной клеткой.