Докричаться до небес

Ромка топал по ступенькам, громче обычного.

– Хватит бычить.

– Я не бычу. Просто ты – дурында. И не видишь очевидных вещей.

– И каких же? – я догнала Ромку и пристроилась рядом с ним.

– Я лучше промолчу.

– Нет уж, скажи!

– О`кей, – он остановился и, развернувшись ко мне, негромко сказал, – Рит, он тебе не позвонил тогда, понимаешь?

– И что?

– А то, что не позвонит и в этот раз. Только без обид, ладно? Включи голову и посмотри на все это с другой стороны. На кой черт он тебе сдался?

– Ты просто его не знаешь!

– Дурында! Как будто ты его знаешь, – Ромка помотал головой. – Сперва Воронцовским себе голову заморочила, теперь этим… Ритусь, я же за тебя переживаю…

– Он позвонит! – отчеканила я и рванула вверх по лестнице. Не останавливаясь, влетела в туалет и заскрипела зубами от злости. – Вот увидишь, позвонит.

До конца пар я демонстративно не разговаривала с Ромкой. Даже специально садилась на самый дальний ряд, чтобы до него дошло, что я обиделась. И обиделась очень сильно. Ничего не стала объяснять Ксюхе и Сашке, когда они в перерыве попытались выяснить причину нашего такого странного поведения. Не сказала и Алисе, вернувшейся почти под самое окончание четвертой пары. Ромка меня выбесил своей непрошибаемой уверенностью, только и я в ответ уперлась рогом. Уж что-что, а срались мы ничуть не реже обыкновенных людей. Тем более он не видел то, что видела я. И стоило вечером на экране телефона высветиться надписи «Фил», радость от того, что он позвонил, и злорадство, что Ромка оказался не прав, тут же заиграли счастливой улыбкой на моих губах. Схватив мобильник со стола, я выскочила из своей комнаты, влетела в Ромкину и ткнула пальцем в имя абонента:

– И что я говорила? Не позвонил ведь, да?

– Дурында… – брат лишь на мгновение оторвался от монитора и снова стал что-то гуглить. – Это ничего не значит.

– А вот и значит! – я развернулась на пятках и полетела обратно, нажимая кнопку ответа. Захлопнула дверь, одновременно говоря, – Привет.

– Привет. Чем занимаешься?

– Да так. Ничем особенным.

– Если хочешь, приезжай в «Feelings». Я как раз собирался пойти вниз и поставить греться воду.

– Какую воду? – запнулась я.

– В которой ты будешь отогревать ноги, – засмеялся Фил.

– Я надену зимние сапоги.

– Тогда чайник поставлю. Набери, как к клубу подъедешь. Я тебя встречу.

– Хорошо.

Он сбросил вызов, а я две минуты стояла и глупо хлопала ресницами, переваривая услышанное. Посмотрела на часы, на шкаф, на свое отражение в зеркале… и рванула в ванную.

Ромка молча наблюдал за тем, как я скакала на одной ноге, натягивая сапог. Привалился плечом к косяку, словно решил поиздеваться. Еще и пробурчал напоследок:

– Если завтра с утра у меня будет болеть башка…

– Сама разберусь как-нибудь!

– Ритуся, а ты куда? – выглянула из комнаты мама.

– В клуб полетела, – хмыкнул Ромка.

– Только давай не долго. И домой на такси! Вова, у тебя наличка есть?

– В кошельке посмотри. Рублей пятьсот было вроде… Ну! Ну! НУ!!! – папа подскочил с дивана и зло зашипел в сторону телевизора, – Да куда ты бьешь? Пас надо было отдавать!!! Понапокупают кривоногих!

Я сунула деньги в сумочку, чмокнула маму в щеку и полетела на улицу, улыбаясь от уха до уха.

У входа в клуб, несмотря на будний день, было слишком многолюдно. Народ толпился у дверей, перед которыми стояло трое охранников, а они особо не торопились кого-то пропускать внутрь. Можно даже сказать, что специально проверяли документы слишком придирчиво и дотошно. Ещё и на парковке не оказалось ни одного свободного места, и таксист высадил меня, остановившись буквально на мгновение – за машиной уже выстроилась вереница из автомобилей. Прямо какой-то нездоровый ажиотаж. Я прошлась по тротуару, огляделась, не зная стоит ли мне идти в конец очереди или лучше постоять в стороне, и позвонила Филу, отойдя на пару метров от недовольно гудящих людей.

– Приехала? Сейчас выйду.

Сбросил вызов, даже не услышав ответа, а через полминуты выскочил на крыльцо. И вот тут до меня дошло, что если бы я попыталась встать поближе, то меня просто смяли в лепешку – толпа, словно один живой организм, спрессовалась на пятачке перед охранниками и заорала: «Это он! Фил! Фил!» А он махнул рукой, что вызвало новый всплеск ора, и стал крутить головой, высматривая меня. Увидел, сказал что-то одному из охранников и они стали оттеснять толпу.

– Рита, давай быстрее!

Фил буквально втянул меня за руку в небольшой просвет и чуть ли не силой втолкнул в клуб.

– Пиздец какой-то! – он захлопнул дверь, посмотрел на меня и процедил, – Теперь точно пришибу Клейстера.

– За что?

– Да этот долбаный гений выложил в интернет несколько треков, а на обложке – вывеска клуба стоит. Придурок. Хотя бы координаты из свойств фотки потер перед тем, как заливать.

– Так это твои фанаты там? – спросила я.

– Видимо да, – Фил расправил плечи, вскинул голову и вальяжно произнес, – Детка, это лишь верхушка айсберга моей популярности!

Фыркнул и засмеялся без особой радости. Видимо, резко свалившееся внимание стало для него неприятным сюрпризом. Фил кивнул в сторону двери для персонала:

– Ладно, пойдем. Я вроде как обещал чай. Заодно покажу, как звёзды живут, – достал из заднего кармана рацию и щёлкнул кнопкой. – Стас, минут через пять можешь запускать.

– Принял, – прошелестело в ответ.

Фил пропустил меня вперёд и повел по коридорам куда-то в глубь здания, попутно заглянув в пару комнат или кабинетов, словно кого-то искал.

– Есть хочешь? – спросил он, остановившись у кухни.

– Да нет.

– А я бы чего-нибудь съел. Подожди секунду.

Фил без какого-либо смущения распахнул дверцы холодильника, вытащил две бутылки «Колы» и три пластиковых контейнера и никто из поваров даже ухом не повел. Если бы в ресторане, где работал мой отец, кто-то просто зашёл на кухню без бахил и халата, то этого товарища тут же бы выпнули пинками и не посмотрели на должность. Директор, проверяющий – фиолетово. В святая святых чистота соблюдалась с маниакильностью. А за поползновения по холодильнику ещё и руки бы оторвали. Но тут все было иначе. Фил вышел в коридор и свернул в небольшой закуток, в котором оказалась винтовая лестница.

– Была когда-нибудь в студии?

– Нет.

– Сейчас покажу.

Парень стал быстро подниматься и снова повел меня по коридору, изредка оборачиваясь. Толкнул очередную дверь плечом и расплылся в хищной улыбке:

– А кто это у нас тут прячется? Я его везде ищу значит, а он тут…

– Фил… Согласен, косяк мой. – парень, который отдал мне диск в прошлый раз, подскочил с дивана и медленно попятился к окну. Увидел меня и махнул рукой, – Привет.

– Привет, – ответила я.

– Держи, пиарщик херов! Выпнуть бы тебя сейчас на улицу… – Фил бросил одну бутылку Максу и отступил в сторону, – Заходи, Рит. Знакомься, это лучший пиарщик всех времён и народов.

– Мы вроде как знакомы уже. Максим мне диск дал, – напомнила я. – И ещё был Мстислав… Мистик вроде бы, да?

– Он самый, – Фил поставил контейнеры на невысокий столик, скинул с них крышки, но есть не стал. Его внимание привлек потёртый ноутбук со стикером: «Фил, послушай!» – Что-то новое?

– Ну да, – кивнул Макс. – Он всерьез на рукав настроился.

– И как?

– Один вообще топчик, а второй, какой-то грустный очень, но Мистик оба оставил. Сказал, чтобы ты сам выбрал.

– Я потом послушаю.

– О'кей. Я тогда пойду? Чё мешать-то, да?

Макс бочком добрался до дверей и подмигнул мне.

11. Фил

Клейстеру сегодня однозначно везло. С утра его задницу спас своим появлением Бутч, а сейчас Рита. Догадаться, что именно Макс подбил Мистика оттараканить меня к ней, не требовало особой гениальности, и только полный кретин не смог бы сопоставить наш разговор и мое появление в квартире у Риты.

«Да и хрен с ним. Пусть живет,» – подумал я, наблюдая за тем, как девушка рассматривала пульт. И если Бутчу он не был особо интересен – посмотрел больше для того, чтобы обозначить сам факт того, что масштаб и размах вложений в студию оценен, – то Рита даже попыталась посчитать количество регуляторов, о предназначении которых я не имел не малейшего представления. Наверное, только Мистик смог бы объяснить что тут к чему относится, а мне хватало куцего: «Короче, вот этот – громкость основной линии, а этот отвечает за микрофон.» Ну и еще несколько крутилок, отвечающих за скорость воспроизведения и громкость колонок, стоящих по краям от этого пульта. Черт ногу сломит раньше, чем я пойму, как Мистик во всем этом разбирается. А судя по тому, какой взгляд бросила на меня девушка, вопрос о назначении регуляторов уже вот-вот созреет и сорвется с приоткрывшихся губ.

– Если честно, то я в этой фигне не очень разбираюсь, – я решил заранее признаться в своей профнепригодности, но это вызвало только улыбку.

– Тут, наверное, что-то вроде рабочего места Мстислава? – спросила она, а я кивнул, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться.

Для меня Мистик звучало гораздо привычнее, чем Мстислав. Имечко то еще, конечно. Мстислав… Пока выговоришь, язык сломается. Да и он сам особо не заморачивался, предпочитая кличку, в которой сочеталось и его имя и небольшая отсылка к игре слов на английском. Достаточно было разделить слово на два и добавить в написании всего одну букву k, как «мистичный» резко превращалось в «моя палка», а что именно вкладывал Мистик в эту палку, догадываться нужды не было.

– Ну да. Все, что связано с музыкой – это к нему. Прикольные биты делает.

– А где твое?

– Эм-м-м… У меня тут вроде как отдельный кабинет, – я показал на закуток с микрофоном за стеклом. И сперва стало неудобно, а потом нахлынуло чувство гордости – впервые кто-то считал мое спонтанное увлечение чем-то серьезным. – Хочешь посмотреть изнутри?

– А можно?

«Да, ептыть, ты еще спрашиваешь?»

ЧСВ окончательно зашкалило, и я провел Риту внутрь комнаты для записи.

– Как-то так. Ты не смотри, что здесь все так аскетично. Ничего лишнего, чтобы звук правильный был.

– Круто! Ничего, если я померяю? – она посмотрела на наушники, а в глазах засверкало от какого-то детского восторга.

– Надевай. Сейчас еще кой-чего сделаю, чтобы ты по полной прониклась атмосферой.

Я быстро вышел, закрыл за собой дверь и включил первую из оставленных записей на ноуте Мистика. Нажал кнопку микрофона и спросил:

– Не сильно громко?

Рита в ответ помотала головой, плотнее прижала наушники к ушам и прикрыла глаза, покачивая головой. Один в один повторяя мои манипуляции.

– Прикольно! – заулыбалась она, – Ощущение только непривычное из-за того, что на тебя смотрят.

– Ну это для того, чтобы Мистик мог мне показывать ритм или громкость голоса, – соврал я. Меня стекло начинало напрягать только в тот момент, когда я открывал глаза, высказав все, что хотело вырваться из сознания.

– А эта музыка для новой песни?

– Ага. Включить вторую? Хочешь?

– Если это не секрет, то конечно!

– Секунду.

Я включил следующий бит и стал наблюдать за реакцией на лице Риты, слушая через колонки действительно очень грустную музыку. Поднял регулятор микрофона на максимум и едва смог разобрать осторожное дыхание. Примерно так же я дышал сам – что-то внутри замерло, когда первые аккорды проникли в подсознание. Мистик видимо решил повторить эксперимент с моей просьбой о чем-нибудь рвущем душу. А Рита открыла глаза и смахнула невидимые слезинки.

– Вот прямо тут все сводит, – она прижала кулачок к груди, и я кивнул. Ощущение очень похожее. Удивительно похожее. – А у тебя уже есть слова?

– Еще нет.

– Жаль…

– Значит в первую очередь пишем ее? – спросил я.

– Я не знаю, – она пожала плечами. – И это тебе решать.

– Ну а ты бы какую выбрала?

– Я? Вторую, – улыбнулась Рита. – Просто она такая… блин, я не могу объяснить словами. Она очень сильно отличается от всего, что я слышала на диске. Ты только не подумай, что там все плохо… – она покраснела, словно застеснялась, но я прекрасно понял о чем идет речь и кивнул. – На диске песни жесткие что-ли… блин… ну я действительно не могу правильных слов подобрать…

– Эта выбивается из общей картинки?

– Да. Такое ощущение, будто ледяной водой окатили. Такая глубокая, очень грустная. Слушаешь и хочется плакать, – Рита пожала плечами, осмотрелась вокруг и спросила, – А ты специально запоминаешь слова перед записью?

– Почему?

– Ну тут ни одной бумажки нет. Я думала, что ты с листа записываешь, чтобы не запутаться и не забыть слова.

– Не. Я вообще никуда не записываю слов.

– А как тогда ты песни придумываешь?

– Хм… Если честно, то сам не знаю. Само как-то появляется.

– Это как? – удивилась она.

– Э-э-э… Вот ты же рисуешь, да?

– Немного, – Рита окончательно засмущалась.

– А как ты придумываешь что и как будет?

– Не знаю. Просто беру карандаш или кисточку, и оно само рисуется.

– Вот и у меня так же. Просто слушаю музыку и пишемся.

– Да ладно?

– Ну да. Чистый экспромт, – я поставил музыку на паузу и задал, наверное, самый глупый и неуместный вопрос, – Может по пиву под пиццу? У нас неплохо готовят, если что.

Рита пожала плечами, улыбнулась, а через мгновение кивнула.

Я вообще редко мог говорить с кем-нибудь настолько долго. А перескакивать с темы на тему, смеяться так, что сводило щеки… Никогда и ни с кем. Ни с Мистиком, ни с Клейстером. Обыкновенно все сводилось к обсуждению тачек, музыки или пустому трепу ни о чем, а когда становилось понятно, что все пошло на второй круг, цепляли телочек, и там уже каждый был сам за себя. Ездили им по ушам, не парясь по поводу мата, звучащего через слово, а то и вместо слов… Но сегодня, я ловил себя на мысли, что стараюсь реже материться или подбираю наиболее мягкие вариации, если не получалось обойтись без подобной грязи. Не то что мне было стыдно… Нет. Просто не хотелось тащить все это в ее мир. А она… Фак! Чем больше мы с ней говорили, тем явственнее у меня в голове обретало реальность сравнения с ангелом. Настолько чистой, настолько другой она была. Вообще другой. И сравнивать Риту с кем-то из телочек или цып казалось чем-то из области безумия. Абсолютно ничего общего между ними не было. Если со вторыми я прекрасно знал, что через полчаса, максимум час, мне достаточно будет оплатить счет и намекнуть на продолжение вечера в другом месте, и все пойдет по стандартной схеме «такси-секс-такси», то с ней… Я реально кайфовал от простого разговора и еле уловимого запаха лаванды, заполнившего собой мои легкие, перекрывающего все своим ароматом. И когда она посмотрела на часы, меня шарахнуло от мысли – ангелу пора обратно. Вызвал такси и напросился проводить, чего не делал никогда раньше. Всех телочек на одну ночь я выпроваживал без капли сожаления и тем более не писал им эсэмэски с пожеланием хороших снов. А здесь… Все совсем не так. Вообще не так… Я ехал в клуб, сжимая в руке телефон, на экране которого светилось: «Спокойной ночи, Фил.» Протянул таксисту две тысячных купюры и попросил ехать помедленнее, чтобы тупо пялиться на звезды в темноте неба. Мне до ужаса хотелось видеть, как мерцают в высоте яркие точки. И вернувшись в клуб, я до утра сидел на полу в комнате записи, слушал музыку, поставленную на репит, и прокручивал в голове прошедший вечер.

– Как хочешь, но мне кажется, что это рванет.

Сунул Мистику лист с текстом, который написал ночью, и, пока он читал, долго тер глаза – я так и не лег спать. А когда стали формироваться строчки, возненавидел себя за тупость. Нужно было спросить, какие кнопки жать, чтобы сделать запись самому.

– Бля-а-а-а… – протянул он.

– Давай без прелюдий. Если говно, то так и скажи, – сказал я.

– Фил, ты вообще понимаешь, что это? – Мистик передал лист Клейстеру и посмотрел на меня.

– Если честно, то я сейчас вообще нихера не понимаю, – мне с трудом удалось вытащить сигарету и подкуриться. – Поэтому и спрашиваю.

– Макс?

– Да погоди ты! Я так быстро читать не могу, – Клейстер прочитал первые строчки, шевеля губами, посмотрел на меня и показал большой палец.

– Дочитай сперва, – буркнул я, затягиваясь сигаретой.

– Фил, это просто бомба!

– Макс, дочитай, а потом уже выводы делай! Я сейчас на полном серьезе спрашиваю, а не в бирюльки играю.

– Хочешь по-серьезному? О`кей, – Клейстер осторожно опустил лист на столик и разгладил уголочки. – Давай-ка сейчас ты пойдешь поспишь, а потом запишемся. Мистик все сведет по красоте, а я сразу же позвоню на «Стрит» и «Груверс».

– «Груверс» -то откуда нарисовались? – я помассировал виски и прикурил новую сигарету. – «Лаунж» куда делся?

– Да в задницу этот «Лаунж»! – Макс поднялся и стал курсировать между дверью и окном, – Я «Груверсам» скидывал демку, но они меня послали, а вчера написали, что возьмут что-нибудь из нового в ротацию. Понимаешь? Прочухали, что просрали момент, а теперь волосы на жопе рвут.

– И?

– Фил, давай ты поспишь, а потом я тебе на пальцах объясню, что «Лаунж» и «Стрит» даже суммарно просирают «Груверсам» по охвату аудитории. И уровень уже совсем другой! А с таким… – Клейстер постучал пальцем по листу, – Могу смело башку поставить, но ты себе не то что рукав отхватишь, а выстрелишь так, что потом только успевай выбирать города для концертов.

– Да в жопу этот рукав и концерты, – я вдавил окурок в пепельницу и посмотрел Максу в глаза. – Оно этого стоит? Реально. Формат вообще другой!

– Мистик, ну хоть ты ему объясни…

– Филыч, короче, тема такая, – Мистик забрал у меня пачку с зажигалкой и закурил сам, что делал крайне редко. Выпустил дым в потолок и закашлялся. – Короче. Без соплей и истерик, как ты и просил. О`кей?

– Ну!

– Братка, это стопудовый хит!

– Тогда настраивай свою херобору. Пишемся сейчас.

– Как скажешь, Фил. Может ты и прав.

Пока Мистик колдовал над пультом, Клейстер сгонял вниз за кофе и кружками. Я буквально в два глотка проглотил содержимое своей, выкурил сигарету и стал барабанить пальцами по столешнице – меня распирало, мне хотелось записать эту песню. Не ради рукава, не ради места в ротации и чартах. Ночью, пока я чиркал карандашом в блокноте, в голове щёлкнуло, что это – то самое. То, о чем говорил мне Бутч. И я торопился. Чтобы не упустить момент, не потерять это состояние и не передумать.

– У меня всё готово, братка.

Мистик кивнул Клейстеру, а он открыл дверь в комнату записи и похлопал меня по плечу:

– Филыч, ты только не торопись. О`кей? Спокойно пишемся. Без нервяков. Лады?

– Я постараюсь, Макс.

Меня немного стопорнуло от этого напутствия. Я впервые посмотрел на стойку микрофона и осознал, что сейчас мне нельзя облажаться. Тупо нельзя.

Наушники. Закрыть глаза. Каким-то шестым чувством увидеть, как Мистик за стеклом что-то говорит Клейстеру, и в комнате гасится свет. Остаётся только крохотная лампочка, освещающая пульт.

– Фил?

– Секунду. Дай мне секунду, – я делаю глубокий вдох и киваю.

Первые аккорды, а у меня сводит сердце и сохнет в горле. Накрыв микрофон ладонью, я растворяюсь в музыке, словно кубик сахара в кружке кофе. Меня здесь нет. Никого здесь нет. Есть только музыка и слова, которые просятся наружу. И я шепчу:

– Каждый день, каждый вздох, каждый удар сердца… Мама, прошу, поговори со мной… Хотя бы минуту…

Мой голос хрипит и я мотаю головой.

«Мама, помоги мне…»

Мистик, добавляет громкость. Будто чувствует, что сейчас мне нужно чуть больше этой грусти, а я встаю почти вплотную к микрофону. Так, что кончик носа упирается в сетку фильтра.

Прости меня, мама, я сегодня очень пьян.

Ты знаешь, мама, не спасает этот план.

Скажи мне, мама, что мне делать, как мне быть?

Ты дай совет, как дальше сыну нужно жить.

Я знаю – слышишь все, о чем тебя молю.

Ты видишь, мама, на коленях я стою.

И пусть молчишь ты, но я знаю, ты со мной.

Скажи мне, мама: «Как дела? Ну что с тобой?»

И я кричу сквозь слезы: «Мама, ты прости!

За то, что сын твой стал таким, сошел с пути.

За все грехи. За то, что рядом нет тебя.

Я умоляю, мама, ты прости, прости меня!»

Мне говорили: «Время лечит», – но все врут.

Я знаю мама, ты одна со мною тут.

Ты знаешь, мама, как сжирает эта боль.

Помолись за меня, прошу, скажи, в чем моя роль.

Я, словно призрак, превращаюсь в свою тень.

И ненавижу этот мир, ведь каждый день

С восходом солнца ты вновь таешь среди снов.

Только ты одна знаешь, как не хватает твоих слов.

И я кричу сквозь слезы: «Мама, ты прости!

За то, что сын твой стал таким, сошел с пути.

За все грехи, за то, что рядом нет тебя.

Я умоляю, мама, ты прости, прости меня!»

Я делаю шаг назад. Второй, третий. Рукавом вытираю лицо и осторожно снимаю наушники. Мне сложно поднять глаза и посмотреть на пацанов. Стыдно за то, что они увидели мои слезы. Страшно признаться, что оказался таким слабаком. Несколько минут в абсолютной тишине, и я медленно подхожу к микрофону, поднимаю взгляд, не решаясь ничего спрашивать. Как бы не записалось, второй раз мне уже не поможет. Момента лучше уже не будет.

Мистик стягивает свои наушники, показывает большой палец и отворачивается от меня и Клейстера. А Макс сидит на диване, сгорбившийся, натянув капюшон так, что видно только часть подбородка, трет ладонью глаза, мотает головой и тянется за сигаретами.

12

После записи накатило состояние дикого и тупого опустошения. Все вдруг стало каким-то неважным и в момент утерявшим любой смысл. Я даже не стал слушать, что получилось. Кое-как скинул кроссовки, добрел до кровати и рухнул, заворачиваясь в одеяло, как в кокон – единственное, на что у меня хватило сил. Закрыл глаза и вырубился, провалился в темноту без единого сновидения. Словно смог выпросить еще одну передышку у памяти, изматывающей меня каждую ночь своими кошмарами. А когда проснулся, первая мысль в голове прозвучала словами и голосом мамы: «Ты молодец, зайчонок… Молодец!»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.