Детство. Сборник рассказов

Люк под напором моего плеча поддался легко, не то, что в прошлый раз. Я выбрался из него и осмотрелся. Казалось, что с прошлого раза тут ничего не изменилось. Так же в углу валялась куча проводов. Так же натужно гудело за щитом. Даже наши дротики, брошенные от страха перед зловещим драконом, валялись на прежних местах. Только вот пыли стало больше.

Осторожно подобрав дротики, я залез по пояс в люк. Размахнулся и бросил за щит один из проволочных дротиков. После броска моментально присел и спрятался в люк. Но ничего не произошло. Наверное, дротик не попал на электрические контакты. Тогда я повторил свою попытку снова. Опять ничего! Щит так же надсадно гудел.

Тогда я прицелился точнее и после броска вновь присел на лестнице, чтобы моя голова не возвышалась над люком. Глаза были закрыты. И тут как полыхнёт! Даже сквозь закрытые глаза была видна яркая фиолетовая вспышка.

Но теперь я уже был научен. И не ослеп, как в прошлый раз.

После вспышки я приподнялся в люке. Убедился, что щит уже не гудит, закрыл люк и быстро вернулся во двор школы.

Света в школе не было. Как ни в чем не бывало, я прошёл к классам труда, но там, в коридоре было темно. Все наши толпились у входа и не решались пройти внутрь. Вышел учитель и объявил нам:

– Пока света нет, никому не расходиться. Когда дадут свет, то уроки продолжаться. Всем находиться во дворе.

Но света не дали ни через час, ни через два. И мы спокойненько пошли домой. Во дворе дома меня встретил Черёма. Он подошёл ко мне и заговорщицки спросил:

– Ты сделал? – оглянувшись по сторонам, я утвердительно кивнул головой.

– А не страшно было? – не унимался Вовка.

– Всё нормально, – процедил я сквозь зубы. – Всё отработано.

На следующий день на перемене я увидел электриков нашего посёлка, которые входили в школу. Они прошли к кабинету директора. В руках одного из них были куски проволоки, в которых я узнал свои дротики. Сердце ёкнуло. Всё хана! Теперь всё обнаружится.

Электрики долго сидели у директора. Из полуоткрытой двери я слышал, как они убеждали директора, что вчерашнее происшествие со светом, это хулиганство наших школьников.

Директор с ними не соглашалась и пообещала, что приложит все усилия, чтобы узнать правду.

В этот же день была созвана линейка всей школы, и директор с гневной речью рассказала о вопиющем хулиганстве, произведённым кем-то из учеников нашей школы. Но хулиган так и не был найден.

Происшествие вскоре забылось. Жизнь продолжалась своим чередом.

Мне всё равно приходилось ходить на эти нудные уроки труда, и больше трёх моя отметка по ним никогда не поднималась. Хотя по остальным предметам в конце первой четверти троек у меня не было. Преобладали только пятёрки.

Владивосток

2013 год

Рыбалка

Над Черёмой жил очень серьёзный дядька по фамилии Бочкарёв. Работал он в том же рудоуправлении, что и папа. Почти каждый выходной день он ходил на рыбалку. Уходил он утром, наверное, очень рано. Этого мы никогда не видели. А вот когда он возвращался, то я всегда с интересом подбегал к нему и просил показать пойманную рыбу.

Бочкарёв никогда не отказывался показать свой улов. Вокруг сразу же собирались наши пацаны, и мы всегда с восторгом и интересом разглядывали форель, которая водилась в наших бурных реках.

Трудно было себе представить, как эти рыбины могли преодолевать такое стремительное течение Ардона. И как они вообще могли жить в такой холодной и бурной воде? Бочкарёв нам рассказывал о премудростях рыбалки в горных реках и нам было интересно каждое его слово.

Но таких удочек и крючков, как у Бочкарёва, ни у кого из нас не было. И нам только и оставалось, что с завистью смотреть на его уловы.

Приходя домой, я с восторгом рассказывал папе о рыбинах, пойманных Бочкарёвым. Тот внимательно меня выслушивал, и как-то пообещал, что если я закончу год без троек, то он обязательно купит мне такую же удочку, как у Бочкарёва, и точно такие же снасти.

Учебный год закончился. Закончил я его хорошо. Но всё-таки в дневнике была одна тройка по труду. Я знал, что не выполнил обещание, данное папе, и поэтому долгожданной удочки не ждал. Было очень обидно и даже стыдно перед папой, что я не сдержал своё обещание. Но что уж тут поделаешь? Одним словом, я обещание не выполнил и удочки мне не видать.

Начались каникулы. Большинство пацанов уехало в пионерский лагерь «Горняк», который находился недалеко от города. Остальные разъехались по бабушкам и дедушкам, а я остался почти один в нашем посёлке. Были, конечно, и другие пацаны. Но они не были моими друзьями, и мне с ними было не интересно. Поэтому я целыми днями сидел дома и читал книги.

Отец Черёмы имел богатейшую библиотеку, и я ею пользовался. У нас тоже было много книг, но у Черёмы их было намного больше. И выбор был лучше. Поэтому я уже перечитал многое из Майн Рида, Фенимора Купера, Жюль Верна, Александра Беляева, подобрался к книгам Станислава Лема и Конан Дойля. Я жил в мире приключений и фантастики. Гулять на улице с малознакомыми пацанами мне не хотелось. С ними мне было не интересно.

Мама всё время пыталась выпроводить меня на улицу, но я находил всяческие причины, чтобы не идти туда. Книги стали моими друзьями.

Папа тоже смотрел на меня с непониманием. И вот однажды он приехал из города с каким-то странным свёртком в руках. Мы, как всегда, радостно его встретили. И он, с такой хитрецой в глазах, стал разворачивать этот загадочный свёрток.

Моему восторгу не было предела, когда я увидел, что из свёртка появились удочки. Одна большая, и две поменьше.

– Большая удочка – это для меня, – объяснял папа, – а эти две – это для тебя и Вовы, – и он протянул нам с братом такое сокровище.

Это были лёгкие бамбуковые удочки. Они легко собирались и разбирались. Их вес почти не ощущался в руке. С восторгом мы благодарили папу за такой подарок. А папа так же загадочно вынул второй пакет и достал из него несколько катушек с леской и крючками. Мама только всплеснула руками:

– Сколько же ты потратил на всё это? – на что папа только улыбнулся и, обняв нас с братом, пообещал нам:

– Теперь мы не будем сидеть сиднями дома, как старые деды, а будем по выходным ходить на рыбалку!

Мы, от услышанного, завизжали от радости, но папа охладил наш восторг:

– Но для этого надо научиться готовить снасти, – он серьёзно посмотрел на наши счастливые физиономии. – Надо научиться готовить лески, привязывать к ним грузила и крючки. А вот как это сделать, покажет вам дядя Витя Бочкарёв. Я с ним договорился. Поэтому завтра после работы вы можете пойти к нему домой, и он покажет вам маленькие хитрости рыбаков.

Следующий день, наверное, был самым длинным днём в моей жизни. Я никак не мог дождаться его конца. Вот и мама уже пришла с работы. Значит, рабочий день уже закончился!

Я сразу пристал к маме с просьбой:

– Мам, ну позвони дяде Вите. Ну, узнай, когда можно будет к нему прийти? – ходил я за ней следом и канючил.

В конце концов, мама не выдержала и отчитала меня:

– Ты что такой непонятливый? Он же только что пришёл с работы. Дай ты ему отдохнуть. Он же хотя бы поесть должен! – но уступив моему нытью, всё-таки позвонила. Поговорила, положила трубку, и уже мягче сказала:

– Иди уже. Он тебя ждёт.

Долго уговаривать меня было не надо. Я пулей вылетел из дома с пакетом, в котором находились лески, грузила и крючки.

Дверь мне открыли сразу. Дядя Витя оказался не таким угрюмым, каким он ходил по улице. Он улыбался, много рассказывал о рыбалке и учил меня премудростям приготовления снастей.

Пальцы не слушались, когда я вывязывал узлы. Было обидно, что у дяди Вити получается всё красиво и гладко, а у меня только какие-то «бороды».

– Ничего, ничего, – приговаривал ободряюще дядя Витя. – У всех с первого раза ничего не выходит гладко. Ты только старайся. И у тебя всё получится. Вон Юрка, – указал он на своего сына, который появился в проёме дверей, – тот только с десятого раза правильно привязал крючок.

Юрка был высокий красивый парень. Он дружил вместе с Юркой Черёминым и Юркой Козловым. Все они были высокими статными ребятами. Они уже учились в девятом классе, хорошо играли в волейбол и играли за сборную школы. Вот и сейчас он собирался на очередную тренировку. Поэтому он не обратил внимания на слова отца, а только потрепал меня по затылку:

– Учись. Когда научишься, возьмём тебя с собой на рыбалку, – и дядя Витя поддержал его.

– А что? Завтра можно и сходить. У меня завтра свободный день. Как ты, Юра, пойдёшь?

Но Юрка уже из дверей крикнул:

– Нет. Мы должны тренироваться. Наша команда должна стать самой лучшей. Скоро соревнования. Пропускать тренировки нельзя. Возьми с собой Лёшку. Ему будет интереснее, – и захлопнул за собой дверь.

– А что? Неплохая идея, – рассудительно слова сына дядя Витя и с хитрецой посмотрел на меня. – Пойдёшь завтра со мной?

Какие могут быть разговоры!? Какие могут быть вопросы!? Идти на рыбалку с самим Бочкарёвым! Это же предел мечтаний! Но от волнения я только смог выдавить из себя:

– Да.

– Ну, вот и хорошо, – Бочкарев хлопнул меня ладонью по плечу и напомнил: – Только подъём будет в пять часов, потому что выходим мы полшестого, – и серьёзно взглянул на меня. – А если хочешь рыбачить, то давай, учись, и повторяй за мной всё. На рыбалке учёбой уже некогда будет заниматься. Там надо быть готовым ко всяким неожиданностям.

Я ещё долго мучился с этими непослушными узлами. Наконец-то у меня кое-что, похожее на снасть, стало получаться. И вот! Первая снасть получилась!

Бочкарев посмотрел на неё, подёргал за крючок и грузило.

– Вот, её-то мы сейчас и привяжем к удочке, но надо ещё сделать две штуки в запас. А то, вдруг, снасть затащит течением под камень, и не будет возможности её вытащить. Вот тогда и пригодится запасная.

Я с удовольствием начал делать ещё снасть под покровительственным взором Бочкарёва.

Прощаясь, он напомнил мне:

– Не забудь. Полшестого, как штык, чтобы был у моего дома. Если опоздаешь, то я тебя ждать не буду. На рыбалке, бывает, каждая минута дорога. Понял? – и, получив мой утвердительный кивок, добавил: – И скажи маме, чтобы она приготовила тебе поесть. Ведь весь день будем ходить по реке.

Дома я взахлёб рассказывал о будущей рыбалке. Показывал снасти, демонстрировал своё умение в завязывании крючков. От переполнявшего меня счастья, я не мог успокоиться, в предвкушении завтрашней рыбалки. Меня невозможно было остановить. Я всё рассказывал и рассказывал о навыках, которые я сегодня получил, и как я буду их применять завтра. Даже вечернее папино чтение романа Жюль Верна, меня не успокоило.

Теперь папа нам на ночь читал по одной главе из приключенческих романов. Сказки о похождениях Иван Ивановича закончились. Вечернее чтение для нас оказалось даже интереснее. Это и нас самих побуждало читать и переживать с героями романов их радости и невзгоды. Но сегодня даже папины слова:

– А что будет дальше, мы узнаем завтра, – не расстроили меня. Я был полон мечты о завтрашней рыбалке.

Улёгшись в кровать, я долго ворочался, но никак не мог уснуть. В конце концов, я не выдержал и вышел на кухню, чтобы пожаловался папе, что не могу заснуть. На что папа приобнял меня за плечи и с улыбкой спросил:

– Что, думаешь о завтрашней рыбалке?

Я утвердительно кивнул головой. Тогда папа задумался на секунду и, взмахнув ладонью, как бы нехотя, сказал:

– Дам я тебе самое лучшее снотворное. Когда я не могу заснуть, то я сам пью его. Если ты его выпьешь, то моментально заснёшь. Только спи не очень крепко, а то прозеваешь звонок будильника, и проспишь всю рыбалку, – усмехнулся он и, достав свою аптечку, вынул оттуда какую-то большую таблетку, посмотрел на неё, и со словами: – Вообще-то эта доза для тебя будет велика. Дам ка я тебе только половинку. Для детей твоего возраста этого будет вполне достаточно.

Я запил таблетку водой и отправился в свою комнату спать. Возбуждённость сразу пропала, я расслабился и, как говорил папа, моментально заснул. (Только много лет спустя, папа со смехом рассказал, что он тогда дал мне просто обыкновенный кальций).

Будильник неожиданно затрезвонил над моим ухом. От его трезвона я подскочил и сел на кровати. Ошалело, огляделся по сторонам, ничего не понимая. Что это за звон такой, и почему этот надоедливый будильник так настойчиво звонит?

Но тут я уже окончательно проснулся, и главная мысль пронзила меня.

Мне же надо на рыбалку!!! Как же я это совсем забыл?!

Быстро соскочив с кровати, я побежал в ванную комнату. Холодная вода полностью прогнала сон. Ополоснув лицо, я почистил зубы и вышел в кухню.

Мама с любовью посмотрела на меня:

– Рыбачёк ты мой. Садись кушать, а то и вправду, если будешь копаться, то Бочкарёв без тебя уйдёт, – приговаривала она, собирая мне небольшую сумочку с едой.

Но меня не надо было уговаривать. Я всё делал быстро и чётко. Одежда была собрана с вечера, так что сборы не заняли много времени. Удочка и снасти, собранные с вечера, стояли в углу коридора.

Схватив их, я попытался выбежать из квартиры, но мамины нежные руки обняли меня. Она наклонилась и поцеловала меня в жёсткую макушку:

– Иди уж, иди, рыбачек ты мой, – подтолкнула она меня к двери. – Лови рыбку и большую, и маленькую, – улыбнулась она мне и распахнула дверь.

Тут уже меня не надо было держать и я пулей вылетел на улицу, помчавшись к дому Бочкарёва.

Но у подъезда никого не было. Неужели я опоздал? Неужели я так долго копался дома? От обиды я чуть не расплакался. Но, взглянув на часы, увидел, что до половины шестого ещё оставалось пять минут.

Тогда я проглотил противный слёзный комок в горле и принялся ждать. Секундная стрелка почти стояла на месте. Она медленно-медленно двигалась по циферблату. Я даже потряс часы, чтобы убедится, что они идут, но тут дверь подъезда открылась, и из неё вышел дядя Витя.

– О! Ты уже здесь, – удовлетворённо произнёс он. – Молодец. Не заставил никого ждать. Значит, всё у нас будет по расписанию, и мы не опоздаем на утренний клёв. Ну, что? Пошли.

И мы тронулись. Сначала дошли до школы, а потом свернули в ущелье, ведущее в верховья Бадки. Солнце ещё не заглянуло туда и было прохладно.

Чтобы побороть утреннюю прохладу, Бочкарёв шёл быстро. Я старался не отставать от него. До Первого моста шли с одним привалом.

В этом месте на дороге была поляна с большими, плоскими и удобными для сидения камнями. Когда мы вместе с папой ходили по этой дороге, то тоже всегда останавливались на этой поляне. Папа проверял наш багаж, и всегда обнаруживалось, что кто-то из нас обязательно что-нибудь забыл дома. Поэтому папа так и прозвал эту поляну – Поляна растерях.

Сейчас я тоже проверил, всё ли я взял. Оказалось, что сегодня я ничего не забыл. И когда я рассказал дяде Вите о названии этой поляны, то тот даже рассмеялся.

От поляны вниз уходил крутой обрыв. И, где-то там внизу, шумела Бадка.

Чтобы перебить жажду, я сорвал несколько листочков барбариса и старательно их пережёвывал. По сторонам дороги круто вверх поднимались голые скалы. Казалось, что они своими пиками вонзаются в небо. А оно становилось всё синее и синее. Где-то за этими горными вершинами уже начало подниматься солнце.

Бочкарёв поднялся, поправил рюкзак и подмигнул мне:

– Ну что, рыбак? Потопали дальше? – я был только за это предложение. Мне так не терпелось начать мою первую рыбалку.

Через несколько поворотов дороги, идущей круто вверх, мы дошли до Первого моста. Он был сделан из толстенных брёвен. Они были надёжно скреплены скобами и тросами. Внизу под ним бесновалась Бадка. В весеннее время, когда вода в реке сильно поднималась из-за таяния снегов, и она была серо-чёрного цвета, её уважительно называли Баддон. А сейчас, летом Бадка обмелела, но не потеряла своей стремительности. Смотреть вниз с моста на пенистые и стремительные потоки воды, несущиеся под мостом, было страшно. Но я только одним глазком глянул вниз и сразу же отпрянул от края моста. Увидев мою реакцию, Бочкарёв строго предупредил:

– Никогда не лезь к краю. Тут можно и поскользнуться. А там внизу спасенья уже не будет.

Прошли этот опасный Первый мост. До Второго моста путь был короче. Вокруг были те же голые скалы, на которых изредка встречались кусты барбариса и каких-то лиственных деревьев, да Бадка шумела где-то рядом. Её воды уже были видны с дороги. Вокруг стояла водяная пыль и стало намного прохладнее. Несмотря на то, что мы двигались быстро и наши тела были разгорячены от ходьбы, холод всё равно добирался до тела.

Я старался не отставать от Бочкарева, а тот только с усмешкой поглядывал на меня, но темпа движения не снижал.

Тут уже был и Третий мост. Он чем-то напоминал Второй. Отличие его заключалось только в том, что он был намного мощнее предыдущих мостов, так как воды Бадки были совсем рядом. Поэтому весной, в половодье он мог противостоять бешенству Баддона, хотя иногда непокорные воды реки переливались и через него.

После Третьего моста ущелье начало расширяться, и перед нами открылась широкая долина реки. Папа рассказывал, что на этих пологих склонах когда-то росло множество сосен, но бельгийцы, которые здесь начинали разработки полиметаллов, вырубили их для постройки посёлка и шахт. Сейчас, на заросших травой склонах, виднелись только редкие сосны. Но чем выше в горы, тем гуще они росли. А вершины были сплошь покрыты тёмно-густой зеленью елей.

Прошлым летом мы с папой забрались туда и собрали множество маслят и лисичек. Так хорошо было бродить среди большущих, пахнущих хвоей, сосен и кустов можжевельника, выискивая спрятавшиеся грибы.

А сейчас мы с Бочкаревым взошли на Четвёртый мост и оглянулись назад, в узкое горло ущелья. Перед нами предстала невероятно красивая картина.

Первые лучи восходящего солнца окрасили розовым цветом громадную гряду серых скал, которая виднелась далеко-далеко, напротив нас. Панорама Столовой горы завораживала своей красотой, и от неё невозможно было отвести взгляд.

Особенность этой горы была в том, что рельеф её напоминал лежащего человека, который спал на спине, скрестив руки на груди. Справа, возле его головы находилась другая гора. Она имела круглую форму и, по преданию, была собакой этого спящего человека. Она, как будто охраняла вечный сон своего хозяина.

Картина была настолько красивой, что Бочкарев долго стоял и любовался ею. Я был тоже заворожен открывшейся красотой и молча стоял рядом. Прошлым летом папа даже сфотографировал Столовую гору.

Но рыбалка была сейчас была важнее всего, поэтому, пройдя немного вверх от Четвёртого моста, мы спустились к самой реке. В этом месте река разлилась, и её воды спокойно текли по ровному, усыпанному мелкими камнями, дну.

– Ну, а вот теперь будем искать наживку, – бодро сказал дядя Витя, расправил голенища сапог и вошёл в воду.

Он переворачивал большие камни и снимал с них каких-то маленьких, сереньких рачков. Потом он вышел на берег и показал мне свою баночку, в которой шевелились эти самые серые рачки.

– Давай, давай! – подбадривал он меня. – Делай, как я. Собирай для себя наживку. Без неё ты ничего не поймаешь. Форель, кроме как на эти рачки, ни на что не клюёт.

Я тоже зашёл в воду. Вода была настолько холодная, что даже через сапоги, ноги стали мёрзнуть и неметь. Не говоря уже о руках. Их моментально свело, и они ничего не чувствовали. Пальцы ещё шевелились, но почти потеряли чувствительность, поэтому собирать рачков с перевёрнутых камней было вообще невозможно. Они, то проскальзывали между пальцев, то одеревеневшие пальцы их вообще не могли снять с камня.

Но кое-что я насобирал. Вода хоть и шумела, но мне был слышен ободряющий голос дяди Вити:

– Ничего, что холодно. Если руки окоченели, ты их разотри, и делай это регулярно. Тогда они всегда будут тёплыми, и рачков станет собирать легче.

Я послушался его совета. На самом деле. К рукам вернулась чувствительность, и сбор рачков облегчился. Вскоре и моя баночка наполнилась рачками.

Дядя Витя вышел из реки, посмотрел в мою баночку и ухмыльнулся:

– А Юрка в первый раз вообще ни одного рачка не смог найти. А ты молодец. У тебя хоть что-то есть. На вот тебе ещё немного и пойдём, начнём ловить. Смотри, солнце уже начинает подбираться к вершинам.

Вершины в долине, и в самом деле, начинали розоветь. У реки было прохладно. От её холода и прохлады долины, меня начало трясти от холода. Хоть я и кутался в курточку, которую с боем всё-таки надела на меня мама, но зуб на зуб не попадал, челюсти дробно стучали, но я старался не показывать это дяде Вите.

А он, не обращая на меня внимания, быстро пошёл вверх по крутому берегу реки. Я едва успевал за ним, но от такой ходьбы я немного согрелся.

Вскоре мы пришли к первой заводи, где дядя Витя уселся на большущий камень, раскрыл рюкзак и вынул оттуда термос. Налив горячий чай в чашки, одну он протянул мне.

– На, пей. А то трясёшься, как осиновый лист. А рыбаку нельзя трястись. Чувствительности в руках не будет, – я взял трясущимися руками чашку, и сделал глоток. Чай оказался очень вкусным. Тепло разлилось по всему телу, и дрожь вскоре прошла.

Бочкарёв и сам согрелся чаем. Потом он потёр руки и подмигнул мне:

– Ну, вот и начнём сейчас нашу рыбалку. Ты, главное, не торопись. Видишь. В этом месте проток воды повернул к тому берегу, а у этого берега вода не бурлит, поверхность её гладкая. Это и есть заводь. Раскрывай свою баночку. Нанизывай на крючок по одному или по два рачка. Заходи с берега так, чтобы тебя из воды не было видно. Или прячься за кусты. Осторожно ходи. Вода в реке хоть и бурлит, но рыба слышит посторонний шум и пугается. В то место, где поток воды подходит к началу заводи, бросай леску, и выводи ей в заводь. Но в спокойную воду не веди, веди вдоль всего бурного течения. Обмани форель. Сделай вид, что рачки занесены течением. Если в заводи есть рыба, то она обязательно бросится на предложенных рачков. Ты это сразу почувствуешь. По руке тебя как будто ударят. Ну а если после нескольких попыток никто не клюнул, то иди и ищи другую заводь. Может быть там будет рыба.

И мы пошли вдоль берега вверх по течению. Бочкарёв наблюдал, как у меня получается с рыбалкой. Убедившись, что я всё понял, перешёл по камням на другой берег, и вскоре исчез где-то впереди.

Я старательно выполнял все рекомендации Бочкарёва. Осторожно подкрадывался к каждой заводи. Выискивал вход потока воды в заводь, и бросал туда леску. Хоть грузило и было тяжёлым, но таким стремительным течением его всё равно уносило. Со временем я приноровился к непокорным водам, и леска стала заплывать в заводь. Я вёл удочку вдоль потока. И так повторял по три четыре раза на каждой заводи. Но долгожданного удара по рукам так и не происходило. Рука только чувствовала, гул течения, редкие удары грузила о камни и больше ничего. От такого однообразия я расслабился и стал зевать по сторонам, рассматривая противоположный берег. В общем, потерял бдительность. Мне уже стало надоедать это однообразие. Никакой рыбы я не видел, а закидывать удочку мне уже стало надоедать.

Вот тут-то я и поплатился за мою невнимательность. По руке, как будто, что-то ударило, удочка была вырвана из моих рук. Я онемел от неожиданности, а удочка упала в воду и вот-вот могла быть вынесена на течение и унесена бурлящей водой. Не знаю как, но я бросился в ледяную воду Бадки за уплывающей удочкой. Мне удалось подхватить её в самом конце заводи. Я выхватил её из бурлящего потока воды, и выкарабкался на берег.

Я был весь мокрый. После купания в ледяной воде Бадки, у меня вновь затряслись руки и ноги. Опять я не мог сомкнуть челюсти. Зубы стучали. Но я был доволен. Удочка спасена! Можно продолжать рыбалку! Так вот значит, как клюёт эта загадочная форель, которую я так и не смог разглядеть и обхитрить!

Я поглядел на пустой крючок. Наживки на нём не было. Значит, рыба всё-таки съела его. Есть здесь рыба!

– Ну, если ты такая хитрая, то я должен тебя поймать. Я тебя обману, если ты ещё здесь, и я не распугал тебя своим купанием, – твердил я сам себе.

Вылив воду из сапог, я разделся, выжал брюки и рубаху. Хорошо, что перед подходом к этой большой заводи я снял сумку с плеч и положил её около громадного гладкого камня. Она так там и лежала. В ней была коробочка с рачками и еда.

Там же лежал и маленький термос, который мне всучила мама. Вынув его, я обнаружил, что в нём был тёплый чай. Отпив несколько глотков и согревшись, я принялся за бутерброд. Дрожь от холода стала понемногу проходить, и тогда я вновь взялся за удочку. Нанизав плохо гнущимися пальцами пару рачков на крючок, я вновь закинул удочку в начало заводи.

Десятки раз я повторял этот приём обмана рыбы, но удара по рукам больше не получал. Наверное, своим купанием я всё-таки распугал всю рыбу. Но я упорно раз за разом забрасывал удочку. И вдруг, как будто кто-то вновь ударил меня по рукам. Но я был всё это время сосредоточен на удочке, и каждую секунду ждал именно такого удара. Сейчас он для меня уже не был неожиданностью.