Подарок принцессы

– Я помогал на кухне, когда пришел господин Каямо и отдал мне письмо, – пролепетал он. – Я отнес его во дворец. Вот и все, мой господин.

Как ни старался дознаватель, но ничего вразумительного он от мальчишки не добился.

Отпустив слугу, Чубсо встал.

– Пойдем, господин Митино. Нам здесь нечего делать.

Удивленному писарю ничего не оставалось, как последовать за начальством. Десятник проводил их насмешливым взглядом.

Не говоря друг другу ни слова, чиновники сели на лошадей и покинули усадьбу. Только когда они отъехали полсотни шагов от железных ворот, Митино решился спросить:

– Мой господин, я не верю, что слуги не знают, от кого приехал тот гонец. Может быть, стоило допросить их как следует? С пыткой?

– Зачем? – ответил вопросом на вопрос старший дознаватель. – Мы узнали, что гонец был. Это главное. Значит, заговор существует.

– Прости, мой господин, но я ничего не понимаю, – проговорил писарь.

– Гонца мог прислать только барон Токого, – стал разъяснять ситуацию Чубсо. – Но с исчезновением управителя Каямо, исчез единственный благородный свидетель этого.

– Но показания слуг… – попытался спорить писарь.

– Их вполне бы хватило, будь Токого соратником или десятником. Но он крупный землевладелец и близкий родственник Первого всадника. Кто нам даст его арестовать?

Не зная, что ответить, Митино промолчал.

Впереди показались ворота замка, когда Чубсо отстраненным голосом спросил:

– Что ты там говорил насчет разбойников?

– На допросе старик показал, что пещеру часто использовали для стоянок разбойничьи шайки, – стал объяснять писарь. – Вот я и подумал, вдруг бандиты заглянули туда до нашего прихода.

– А как же слуга? – задал вопрос дознаватель. – Почему его в живых оставили?

– Когда старик вел нас в пещеру, мы проходили мимо повозки. Помнишь, мой господин?

– Да. Там еще лежала куча досок.

– Не куча, – возразил писарь. – Кто-то аккуратно сложил доски и связал их веревкой. Словно собирался их куда-то нести.

Подошел слуга, чтобы принять повод и отвести лошадь в конюшню. Но Чубсо не спешил покидать седло. Он старался вспомнить дорогу до пещеры. Тогда, окрыленный близостью добычи, он мало что замечал вокруг. Сейчас, лишь сделав значительное усилие, Роно вспомнил разломанную тележку и сложенные доски. Улыбнувшись, он слез с лошади.

– Значит, ты, Митино-сей, думаешь, что слуга приготовил доски, чтобы нести в пещеру?

– Да, мой господин, – кивнул писарь. – От того оврага до пещеры путь не близкий. А тележку надо еще сломать. И что, если слуга ходил еще куда-нибудь? Кто-то вполне мог успеть ограбить припасы и увести Сайо.

– Если это разбойники, – медленно проговорил Чубсо, – мы об этом скоро узнаем.

Митино посмотрел на начальника, ожидая распоряжений.

– Отправляйся ко мне в комнату и подготовь донесение в Канцелярию. Опиши все, и факты, и подозрения. Я приду, посмотрю черновик. Отправим с гонцом в столицу. Пусть Канцлер разбирается.

– Да, Чубсо-сей, – поклонился писарь.

– А мне надо кое-кого навестить.

Резко развернувшись, старший дознаватель вновь отправился в конюшню.

Двор мастера Гу, как и в прошлый раз, заполняли повозки, грузчики, торопливо сновавшие туда-сюда приказчики и важные управители богатых домов. У двери так же сидел знакомый ратник. Только сегодня на нем были надеты толстый ватный халат и меховые сапоги. Заметив Чубсо, он встал и почтительно поклонился.

– Мастер Гу у себя? – мимоходом спросил чиновник и, получив утвердительный ответ, поблагодарил воина коротким кивком.

В приемной за столом трудолюбиво скрипел пером тот же парнишка. Хлюпая покрасневшим носом и ежась от холода, писец низко поклонился благородному господину и остался стоять, прислушиваясь к звукам, доносившимся из-за неплотно прикрытой двери. В кабинете послышалась громкая брань двух голосов, потом визг, звук удара. В приемную вылетел полуодетый парнишка, прижимая к груди одежду.

На припудренном лице секретаря расплылась злорадная улыбка.

– Прости, что прервал твой заслуженный отдых, почтенный Гу, – Чубсо поднял стул и уселся возле большой чугунной жаровни. – Но мое дело не терпит отлагательств.

Пыхтя как рассерженный кот, хозяин кабинета подчеркнуто неторопливо уселся на свое место. Через секунду на толстом лице заиграла привычная улыбка, делавшая ее обладателя так похожим на бога веселья.

Однако Роно принадлежал к тем людям, кто слишком хорошо знал об истинном характере Мастера.

– Братству наверняка известно, что воспитанница Первого всадника сегуна сбежала.

Железный Гу продолжал улыбаться, не говоря ни слова.

– Я думаю, что Братство знает, кто на самом деле эта девчонка.

Чубсо замолчал. В кабинете повисла тягучая тишина. Ни один из собеседников не решался ее нарушить.

– Вряд ли Братству нужны неприятности с Тайным Оком Сына Неба, – перешел к открытым угрозам чиновник.

– Говорят, она пропала на Чердаке Демонов, – подал голос мастер.

– Ты мудрый человек, почтенный Гу, – усмехнулся Роно. – Подумай, стал бы я тебя беспокоить по пустякам?

– Вдруг ты просто хотел навестить старого друга? – улыбка мастера стала еще шире.

– Если девчонка у Братства, оно должно ее выдать, – веско произнес Чубсо. – Если Братство знает, где она, оно должно помочь Тайному Оку арестовать ее.

– Я попробую разузнать, мой господин, – посерьезнел Гу. – Но ничего не могу обещать.

– Не найдете девчонку, найдите хотя бы информацию, – велел старший дознаватель, поднимаясь. – У Тайного Ока Сына Неба есть много возможностей щедро отблагодарить за помощь, мастер Гу.

О замковых подвалах среди слуг сегуна ходили самые мрачные легенды. Рассказывали о замурованных заживо узниках, о тайных тюрьмах для провинившихся благородных, о призраках замученных врагов Канаго, плачущих и стенающих в непроглядной темноте, о подземных ходах, тянувшихся на десятки и сотни ли.

Подвалы многократно ремонтировали и перестраивали. Уже давно большинство из темниц, превратились в мирные кладовые. Почему-то в этих каменных стенах продукты очень долго сохраняли свежесть и не портились. Тем не менее слуги очень не любили туда ходить. Все, кроме Тины.

Именно в одном из подвалов она сумела отыскать себе укромный уголок, чтобы поплакать или помечтать. Вот только плакала в последнее время она все чаще и чаще.

Тина всю жизнь прожила в замке. Её мать служила посудомойкой. Отцом мог быть кто угодно из кухонных слуг или соратников. Когда девочке исполнилось девять, один из воинов ради шутки плеснул в мать кипятком, а потом, чтобы женщина не мучилась, отрубил ей голову.

Распорядитель кухни тогда нажаловался самому управителю сегуна, и убийцу отослали прочь из дворца. А маленькой Тине пришлось занять ее место.

Находясь на низшей должности в кухонной иерархии, девочка выполняла самую грязную работу, ее лицо и одежда были покрыты пятнами жира и сажи.

За прошедшие четыре года Тина научилась извлекать маленькую пользу из своего положения. Когда становилось совсем невмоготу, слезы и обида давили маленькое сердечко, девочка убегала, ссылаясь на поручение кого-нибудь из начальников.

Когда-то еще совсем маленькой она сопровождала мать в подвалы. Пока старшие получали продукты, Тина бегала по коридору, с любопытством заглядывая во все щели. Здесь в глубокой нише она отыскала большущий шкаф, полки которого ломились от потемневшей бронзовой посуды. Толстый слой пыли покрывал грубые блюда и кувшины. Их уже давным-давно не выставляли на пиршественные столы, но они по-прежнему оставались частью богатства сегуна.

Девочка нарисовала на гладком пыльном боку шкафа несколько человечков и только тут разглядела, что между ним и стеной есть проход, почти незаметный из-за тени, отбрасываемой углом ниши. В предчувствии жуткой тайны Тина прошмыгнула за шкаф и оказалась в крошечном тупичке, где кто-то оставил перевернутую корзину.

С тех пор этот закуток и стал ее тайным местом. Она украдкой принесла туда старый матрас, треснутый светильник и свою единственную куклу, сделанную из половой тряпки.

Сегодня ей было особенно тоскливо. Со стола в кухне пропало несколько засахаренных орешков, и ее единственная подруга свалила вину за эту кражу на Тину. Распорядитель кухни лично бил ее толстым вертелом. А когда девочка, плача от обиды, упрекнула Ёру, та только рассмеялась и ударила ее разделочной доской.

Удар пришелся по еще незажившим синякам, и привычная ко всему Тина чуть не потеряла сознание от боли.

Забравшись в свое убежище, девочка даже не стала зажигать светильник. Она села на матрас, нашарила куклу и, прижав к лицу грубую тряпку с кое-как нарисованным лицом, разревелась. Слезы лились, не принося привычного облегчения. Вдруг Тина услышала, как за стеной кто-то тихо скребется.

«Крысы?» – подумала девушка, вытирая нос. Но эти грызуны были редкими гостями в подвалах замка.

Вся жизнь Тины прошла на кухне. Девочка не умела ни читать, ни писать и плохо представляла себе жизнь все замка. Но природа или неизвестный отец одарили девочку живым, острым умом и сильной волей. Поэтому вместо того чтобы с криками ужаса броситься прочь из своего закутка, она подобрала под себя грязные ноги в рваных башмаках и стала ждать, что будет дальше.

Звук становился все сильнее, потом на пол с тихим шорохом стали падать мелкие камешки, и послышалось сдавленное сопение.

– Ты кто? – негромко спросила Тина. – Дух?

Царапанье прекратилось.

– Не надо меня пугать, – продолжала девочка уже тише. – Я не боюсь тебя… Если хочешь убить, сделай это побыстрее, пожалуйста. Я же не хотела тебя обидеть.

Услышав такие слова, Александра, что называется, прибалдела. Она очень долго трудилась в поте лица, аккуратно разламывая толстую дверь. Тут ей сильно пригодились разложенные на стеллаже колюще-режущие предметы. Толстое дерево поддалось молодому напору. Вот только за ним оказалась кирпичная кладка. Обматерив плоские широкие кирпичи, Алекс едва не впала в отчаянье, но разглядела, что они сколотые. Очень возможно, стенку, перегородившую дверь, сложили из половинок. Утешив себя этим, она стала осторожно выцарапывать окаменевший раствор. Когда Александре после долгих и кропотливых трудов удалось-таки проделать узкую щель, пахнувшую свежим воздухом, раздался этот женский голос.

Она вытащила из стены изрядно затупленный нож и прижалась глазом к щели. Увы, там была та же темнота.

– Призрак, ты ушел? – вновь раздался голос.

– Я не призрак, – буркнула Алекс.

– А кто ты?

– Человек.

– А как ты попал в стену?

– Я тебе потом объясню. Лучше скажи, что это за место.

– Подвал.

– Какой подвал? – попыталась уточнить Александра.

– Тут шкаф стоит со старой посудой, а там продукты для кухни…

– Как называется это место, – Алекс чувствовала, что теряет терпение.

– Замок.

– Да чей замок? – рявкнула она.

– Сегуна Канаго, – растерянно пробормотала неизвестная собеседница.

Александра со стоном сползла по стене на пол.

Её угораздило угодить прямо в логово тех, от кого она спасалась. Анекдот, да и только.

– Эй, человек, – послышалось из-за стены. – Что ты там делаешь?

Она встала.

– В прятки играю.

– Не знаю такой игры, – со вздохом проговорила собеседница. – Я вообще мало играю. Раньше было не с кем, а сейчас надо работать.

– Ты кто? – решила поинтересоваться Алекс. – Как тебя зовут?

– Я Тина, посудомойка. Младшая.

– Я на кухне? – удивилась Александра, не чувствуя привычного запаха.

– Нет, – возразила Тина. – Это подвал. Тут мое тайное место.

«Тайное – это хорошо», – подумала Алекс и спросила:

– Что ты здесь делаешь?

– Плачу, – получила она обескураживающий ответ. – Если кто-то видит, что я плачу, то или смеется, или бьет меня. А здесь никто не видит. Можно плакать, сколько захочешь.

– Тина, ты не могла бы принести мне немного воды? – попросила Александра, облизав пересохшие губы.

– Могу, – ответила девушка. – Только ночью, когда все уснут.

– Сейчас день?

– Да. Уже начали готовить ужин, – проговорила Тина. – Я пойду, а то меня хватятся. А как ты будешь пить через стену?

– Я ее сломаю, – ответила Алекс.

Послышалось шуршание одежды и шорох шагов по каменным плитам.

Когда он затих, Александра сообразила, что забыла спросить о том, какой сегодня день. Сделав глоток противной, пахнущей кожей воды из бурдюка, она вернулась к прерванному занятию, время от времени останавливаясь и приникая ухом к щели.

Тина заторопилась на кухню. За долгие годы девочка отыскала свою дорогу в подвал. Она был значительно длиннее, но на этом пути имелся всего один пост.

Скучавший соратник проводил равнодушным взглядом кухонную замарашку и вернулся к прерванному занятию. Воин вдумчиво и с наслаждением ковырял в носу.

Первым, кто ей попался, оказался овощной повар.

– Где ты шлялась, бездельница? – рявкнул он, занося руку для удара.

– Выполняла приказ старшей посудомойки, – пролепетала Тина.

В затылке загудело. Овощной повар любил и умел отвешивать звонкие подзатыльники.

– Бегом мыть морковь!

– Да, почтенный, – поклонилась девушка.

Руки Тины сами выполняли привычную работу, отмывая большие ярко-красные морковины. А мысли вертелись вокруг таинственного «человека из стены». Кто он и как туда попал? Может быть, это узник, совершающий побег? Но тюремные камеры расположены в другом крыле замка, и Тина не слышала, чтобы кто-то из заключенных сбежал. Несмотря на солидные размеры Канаго-сегу, он, как и любой замок, был замкнутым мирком, где любые новости разносились почти мгновенно.

Сейчас, например, все вокруг только и говорили о побеге воспитанницы Первого всадника. Кое-кто даже утверждал, будто девчонка чуть ли не дочь Самозванца. Раньше Тину мало интересовали такие разговоры. Какое ей дело до того, кто и откуда сбежал? Часто ей самой хотелось вырваться из этих опостылевших стен в большой мир. А иногда, наоборот, девушка радовалась, что у нее есть крыша над головой и кусок хлеба.

После моркови пришлось мыть свеклу и кабачки, потом выносить помои. Только ближе к ужину, когда у слуг появился коротенький перерыв, она попыталась узнать у знакомой кухарки, не случилось ли в замке какого-нибудь происшествия.

Удивленная ее вопросом, та равнодушно пожала плечами и, немного подумав, ответила:

– Слуга Айоро умер в тюрьме.

– Какой слуга? – встрепенулась Тина.

– Старик, который помог бежать девчонке, – пояснила женщина. – Говорят, пыток не выдержал.

– Чего расселись? – прикрикнула старшая кухарка. – Посуду уже несут! Живо за работу!

В кухне началась привычная суета. Тонкий дорогой фарфор разрешалось мыть только старым опытным посудомойкам. Здесь каждая чашка стоила больше, чем жизнь десятка простолюдинов. За порчу любой из них кухарку ждала немедленная и мучительная смерть.

К счастью, Тине пока не доверяли столь ответственной работы. Но и серебряную, и бронзовую посуду приходилось тщательно отмывать с содой. От чего ладони у девушки давно стали большими, а кожа красной и шершавой.

Улучив момент, Тина спрятала за котел большой глиняный кувшин с отбитым горлышком. Обычно его брала одна из кухарок, ее всю ночь мучила страшная жажда.

Поискав знакомый кувшин, она пришла в ярость и потихоньку уволокла оплетенную бутыль из-под вина.

Как и положено, Тина уходила из кухни последней. Давно уже спали все повара, умаявшись за день, ушли, позевывая, посудомойки и кухарки. Девушка взяла корзину, положила на дно кувшин с водой, подумав, взяла пару черствых лепешек и недоеденную рыбину. Это был весь ее ужин.

После того как удалось выворотить первый кирпич, работать стало легче. Александра расширила дыру настолько, чтобы смогла пролезть рука, и решила отдохнуть и перевязать руки. Возясь с шершавыми кирпичами, она до мяса содрала кожу на подушечках пальцев. Морщась от боли и слизывая сочащуюся кровь, Алекс поняла, что хотя бы без самых примитивных рукавиц ей эту стенку не разобрать. Завесив дырку куском старой тряпки, она зажгла один из факелов подземных мастеров. От яркого света сразу заслезились глаза. Александра еще раз внимательно осмотрела комнату. Но та ткань, которая еще сохранилась на стеллажах, годилась разве что на половые тряпки. Как ни печально, но рукава у куртки пришлось укоротить, потом нарезать ремешков из той же куртки.

Неизвестно сколько она провозилась, главное, что результат превысил все ее ожидания. И хотя Александра морщилась, когда приходилось тащить упрямый кирпич из кладки, работать стало гораздо легче.

Выломав еще один кирпич, она поднесла к щели факел и осмотрелась. Квадратное помещение размером примерно два на два метра. С трех сторон знакомые кирпичные стены, с четвертой – высокий, под самый потолок, деревянный щит, возможно задняя стенка какого-то шкафа. С одной стороны между ним и стеной была узкая щель. На полу у стены лежали облезлый, тощий матрас и старая корзинка.

Царапая неподатливый раствор и прислушиваясь к тишине подземелья, Алекс не переставала думать о Тине. Конечно, есть опасность, что девчонка ее выдаст, но у Александры только что закончилась вода и нет еды, а новое путешествие по бесконечным подземным переходам не вызывает никакого энтузиазма. Скорее всего, Тина – ее единственная возможность выбраться из замка.

Она выламывала очередной кирпич, когда раздался шум шагов. Александра затушила факел, набросив на него тряпку, и затаила дыхание, приготовив кинжал.

По камням быстро шел человек. Мелькнул тусклый свет, послышалось пыхтение. В щели между шкафом и стеной показался край корзинки, а потом и сама девушка. При тусклом свете ночника Алекс смогла разглядеть, что она низкого роста, худенькая и с растрепанными волосами.

Ни старшей кухарке, ни другим начальникам не было никакого дела до того, где их подчиненные проводят ночь. Лишь бы днем работали. Поэтому хватиться Тины никто не мог.

На ночь гасили половину светильников. И без того мрачные замковые коридоры погружались во мрак, нарушаемый редкими факелами да патрулями соратников, обходившими свои участки. В этой части замка не имелось постоянных постов.

Тина легко прошмыгнула в подземелье, переждала в нише проход караула и поспешила к знакомому шкафу.

Она сразу заметила дырку в стене.

– Эй! – негромко позвала девушка, подняв светильник.

– Тина? – спросил знакомый голос. Человек за стеной что-то отодвинул, и в щели сверкнули белки глаз.

– Я принесла тебе воды.

Однако кувшин в дырку не пролез, несмотря на все усилия. Тине пришлось держать его за дно, просунув горлышко в дыру. Неизвестный с жадностью стал пить. Какое-то время раздавалось только громкое бульканье. Почему-то девушке стало ужасно смешно, и она прыснула.

– Спасибо, – со вздохом поблагодарили ее из-за стены. – Поставь кувшин в угол, я расширю пролом и напьюсь.

Тина так и сделала.

– Может быть, ты хочешь есть? – спросила она, выложив на матрас свой ужин.

– Очень, – ответил неизвестный.

– Вот возьми, – она протянула лепешку и кусок рыбины.

– Спасибо, – вновь поблагодарил неизвестный. – Скажи, какой сегодня день? – спросил он чуть погодя.

– Не знаю, – пожала плечами Тина. Её совершенно не интересовали подобные подробности.

– Ну, примерно, – продолжал приставать неизвестный.

– Скоро Новый год, – немного подумав, ответила девушка. – К сегуну съезжаются гости. Грязной посуды с каждым днем становится все больше. А после праздников начнут перебирать овощи. Здесь, неподалеку.

– Сколько тебе лет?

– Не знаю, – Тина прожевала лепешку и сделала большой глоток. Потом вспомнила, что эта вода должна остаться незнакомцу.

– Как тебя зовут? – спросила она, стараясь скрыть смущение.

Человек за стеной молчал.

– А ты не выдашь меня соратникам?

– Ты враг сегуна? – с замиранием сердца спросила девушка.

– Можно сказать и так, – осторожно ответил незнакомец. – Хотя я думаю, он обо мне даже не слышал.

Тина улыбнулась. Ей уже давным-давно было наплевать и на сегуна, и на всех соратников, вместе взятых.

– Не бойся, я тебя не выдам, – твердо ответила она. – Даже если ты грабитель и убийца.

За стеной послышался легкий смешок.

– Почему?

– Мою жизнь не стоит жалеть. Грабить у меня тоже нечего, кроме меня самой, – охотно объяснила Тина. – А я маленькая, тощая и очень грязная.

– У сегуна нет бани для слуг? – усомнился невидимый собеседник.

– Есть, – даже обиделась девушка. – Очень хорошая баня. Но я редко туда успеваю. Я самая младшая и самая слабая. Поэтому мне приходится больше всех работать.

За стеной замолчали.

– Ты так и не сказал, как тебя зовут, – напомнила Тина, с сожалением бросая рыбные кости в корзину. Мяса на них уже совсем не осталось.

– Алекс, – негромко сказал неизвестный.

– Откуда ты? – спросила девушка.

Немного подумав, Александра решила ответить честно.

– Я не помню.

– Как это? – удивилась Тина.

– Так. Я потерял память.

– И что, совсем-совсем ничего не помнишь?

– Только имя.

– Как жалко, – вздохнула девушка, поднимаясь. – И еда кончилась. Я пойду. Надо хоть чуть-чуть поспать.

– Ты отдала мне свою еду? – удивилась Алекс.

– Только половину, – ответила Тина. – Мне хватит. Я маленькая. Воду береги. Завтра я не приду.

– Почему?

– Вдруг кто-нибудь заметит, – сказала девушка. – Спросят, куда я бегаю? Что мне отвечать? Жди меня послезавтра.

– Возьми вот это, – Александра просунула в щель пустой бурдюк.

– Это что? – не поняла Тина.

– Нальешь туда воды, – пояснила Алекс. – Он легче, чем кувшин.

Девушка кивнула и положила бурдюк в корзину.

– Мне пора.

– Постой! – остановила ее Александра. – Если я дам тебе серебряную монету, ты можешь купить еду?

Тина подумала. В тусклом свете ночника ее фигурка со склоненной головой казалась вырезанным из черной бумаги силуэтом.

– Нет, – с сожалением ответила она, покачав головой. – Деньги у меня просто отнимут.

– А если ты скажешь, что можешь принести еще? – спросила Алекс.

– Меня будут бить, – просто сказала Тина, потом добавила: – Но сейчас много работы. Сильно не побьют. Давай денежку.

Александра достала из кармана одну из старинных серебряных монет.

– Ого! Большая, – проговорила девушка, забирая из ладони Алекс белый кругляшок.

– Вот, возьми еще, – Александра удержала в своей руке ее ладонь. Кожа на пальцах была грубой и потрескавшейся. – Спрячешь куда-нибудь, чтобы не бегать сюда.

– Тебе еще что-то нужно? – догадалась Тина.

– Одежда, – ответила Алекс. – Штаны, рубаха, жилет. Такие, какие слуги носят.

– Я попробую достать, – пообещала девушка, пряча деньги куда-то под подол. – До свидания.

– Я буду ждать, – проговорила Александра, глядя, как исчезает в кромешной тьме крошечный огонек масляного светильника.

Когда легкие шаги затихли, Алекс почувствовала себя смертельно уставшей. Она растянулась на стеллаже и задремала, положив под голову сумку.

Сайо долго не спала, а как только задремала, за стенкой послышался скрип двери, ворчание и топот. Девушка быстро села на топчане и постаралась придать лицу надменное выражение. Служанка внесла большую корзину и с шумом поставила ее на пол. За ее спиной в чьих-то руках ярко горел факел.

– Вот тебе еда, госпожа, – проговорила она, ухмыляясь. – Хочешь все сразу ешь, хочешь на весь день растягивай. У меня времени нету тебя обедами да ужинами кормить.

– Вынеси ведро, оставь светильник, и ты мне больше не нужна, – властно сказала Сайо.

Женщина хмыкнула. В коридорчике тихо звякнуло железо.

Служанка взяла помойное ведро и, бросив злобный взгляд на девушку, вышла. Дверь захлопнулась, оставив ее в темноте. Служанка быстро вернулась. Принесла чистое ведро и бутыль с маслом.

В комнатку вошел Херато.

– Носо-сей поехал в Канаго, – проговорил он, глядя на нее страшными, рыбьими глазами. – Хочет найти тебе достойного покупателя.

– Надеюсь, ему это удастся, мой господин, – поклонилась Сайо.

Оставшись в одиночестве, девушка вновь оказалась во власти мрачных мыслей. Теперь уже было ясно, что она никогда не увидит свою мать. Ей суждено стать живой игрушкой для какого-нибудь противного развратного старика. На глаза навернулись слезы. Она всхлипнула, но тут же подумала, что лучше быть живой игрушкой, чем мертвой. Вдруг Вечное Небо все же сотворит чудо и ее освободят войска дарийцев? Если она будет жить, всегда остается надежда на чудо. На людей ей больше рассчитывать нечего. Единственный близкий человек погиб. Девушка заплакала еще сильнее. Но вдруг остановилась, пораженная новой догадкой.

– С чего это я взяла, что он погиб? – пробормотала она и, словно ожидая ответа, обвела взглядом погруженные во тьму стены. – Кто мне это сказал? – почти крикнула Сайо с вызовом. – Если Алекс жив, он меня найдет. Если, конечно, любит.