Мягкие лучи небесного светила просочились сквозь чистые, но неровные оконные стёкла, порождая причудливые тени и рассеивались, даруя помещению новые, оранжево-розовые пастельные тона.

Дом стоял на холме, покрытом густой, изумрудно-зелёной, травой. С виду, в холме не было ничего необычного, чего нельзя было сказать ни о доме, ни о дворике вокруг него.

Здание напоминало несуразное нагромождение элементов. Собранный из цельных, ошкуренных брёвен в людской обхват, дом располагался на каменном фундаменте в сажень высотой. Четыре этажа, включая мансарду и полуподвал покоились под шестискатной красной черепичной крышей.

С северной стороны к дому была пристроена башенка, возвышающаяся ещё на добрых два этажа над верхним ребром кровли. Башня сия служила библиотекой, смотровой площадкой и рабочим кабинетом одновременно. С остальных же пяти сторон дом был окружён балконами и верандами, крыши которых также выполняли функции балкона. С южной и восточной стороны веранды были открыты и образовывали своеобразный портик, несильно, но регулярно заваливаемый всевозможным хламом. Западные же были крыты, оснащались каминами и предназначались для посиделок в зимние морозные вечера, когда сугробы сглаживали холмистое пространство и в некоторых низинах можно было совершенно спокойно утонуть в снегу. Трубы каминов уходили в основное здание и, сливаясь воедино, выходили на главной крыше огромным каменным дымоотводом, в который без труда могло пролезть взрослое животное средних размеров.

Странно выглядела и ограда, состоящая из вертикально поставленных плоских камней. Камни эти стояли неплотно, и, если бы не кустарник, прорастающий меж ними, смысла в данном нагромождении не было бы вообще. Но так казалось лишь с первого взгляда. Вся необычность открывалась поздним вечером и при изменении погоды.

Так, с приходом сумерек на ограде начинало прослеживаться небольшое свечение, которое тем сильнее крепло, чем гуще наступала темнота. В полночь, когда свет падал лишь от звёзд, да планеты-спутника, сотни узоров начинали переливаться красками во всём видимом спектре. Погода же вносила свои коррективы, так как камни эти были не просто кусками породы, но имели множество ложбин, ходов и отверстий. Дождь, ветер, холод и зной, всё это заставляло изменяться камни, расширяться и сужаться, вызывая звуки, сливающиеся в одну, едва различимую, но всё же понятную мелодию, а ветер лишь красочно дополнял композицию. Каждый раз мелодия была разная и все, кто был в этом необычном месте могли поклясться, что никогда не слышали одной и той же песни валунов дважды.

В тот вечер, о котором мы начали своё повествование, хозяин дома сидел на огромном крыльце, в глубокой задумчивости изучая горсть гальки. С виду он невероятно сильно походил на людскую породу разумных. Росту в нём был целый эржэ1, стройное тело, русые, с рыжими прядями, волосы средней длины, выбритые и выскобленные на затылке и висках до белизны кожи и заплетённые по краям в плотно прилегающие к голове косички. Гладко выбритое лицо выражало крайнюю заинтересованность камнями, сжатыми в ладони с очень длинными пятью пальцами. Узкие, горизонтальные зрачки тёмно-зелёных глаз дёргались, переводясь с камешка на камешек. Тонкие губы, алой полоской прочерчивающие белую, чуть тронутую загаром кожу, то и дело приоткрывались, являя миру ряд острых, чуть желтоватых клыков.

Казалось, весь мир, окружающий этого живого, сосредоточился на горстке, что, в принципе, было волне вероятным. Ведь именно он, не знающий даже своего рода, зовущий себя именем Бу-Ож2, создал этот мир. Не только дом, но всю планету, вращающуюся вокруг безымянной звезды в пространстве между мирами. Признаться, для тех, кто именует себя эрхи-буу-таг3, это не было чем-то из ряда вон выходящим. Скитаясь между мирами на кораблях, принимающих, чаще всего, за капитана лишь одного разумного и имеющих свой характер, они могли выполнять задачи гораздо сложнее и разнообразнее.

Внезапно, светило померкло и тень нависла над Бу-Ожем. Горячее дыхание растрепало его шевелюру. Эрхи поднял взор и обратился к причине сего локального затмения.

– Оло, мерзкий ты кошак, я сколько раз просил тебя не подкрадываться?

Огромный, размером со взрослую лошадь, мохнатый, дымчатого окраса кот лишь фыркнул и сел рядом. После чего зевнул и вполне чётко произнёс.

– Можно подумать, я застал тебя врасплох. Это вообще реально, Бу?

Голос у кота был грудной, зычный, но при этом он словно терялся на фоне тихого и спокойного голоса главы дома.

– Оло, не важно, застал ли ты меня врасплох. Я просто не люблю, когда огромная зверюга пытается подкрасться ко мне. Я, знаешь ли, насмотрелся этого в других мирах предостаточно и хочу хотя бы в своём не переживать подобного.

– Ай, брось, двуногий. Все вы умрёте, хоть и бессмертны. Конец всегда один.

– Конец всегда один. А ты?

– А я кот. Мы не умираем. Мы лишь засыпаем навсегда. – Оло довольно потянулся и широко зевнул, после чего снова обратился к межмирнику. – У меня вопрос.

– Я весь во внимании, мой дорогой друг.

– Ты уже несколько часов пялишься на эту гальку. Что она тебе сделала?

Бу-Ож улыбнулся.

– Я сам не знаю, но так надо. Хочешь со мной?

– Не считаю нужным опускаться до совместного действа с тем, кто делает что-то не зная, что он делает? – фыркнул с явно наигранным презрением кот, попутно присаживаясь рядом и уставившись в том же направлении, что и Бу.

Время текло, а бессмертный и кот всё сидели и смотрели. Звезда катилась на закат, делая тени вокруг более густыми, а краски разбавляя оттенками рыжего. Лёгкий ветер гулял меж валунами, чаруя своей песней. Шелестела листва кустарников и большого дерева у подножья холма. Оло внезапно подскочил, словно ужаленный.

– Бу!

– Что? – Эрхи даже не шелохнулся на бурные позывы кота.

– Мне кажется, она пошевелилась.

– Тебе кажется. – Бу-Ож оторвал свой взгляд от ладоней и посмотрел в огромные голубые кошачьи глаза. Они были слишком долго знакомы, чтобы покрывать свои разговоры налётом ненужной вежливости. – поэтому, прошу, замолчи.

Звезда почти скрылась за горизонтом, наполняя небо последними багряными сполохами заката. В воздухе поплыл ласкающий слух стрёкот миллионов насекомых. Узоры на камнях стали проявляться и освещать чуть зеленоватым светом вершину холма.

Межмирник и кот сидели не шевелясь. Последний росчерк закатной кисти лизнул хрустальные вершины заснеженных гор в дали. На небосводе, среди мириадов звёзд и дальних сполохов межмирного пространства взошёл спутник планеты – Тур-Ёх4. Огромный кусок безжизненного камня, затейливой формы, с огромным видимым кратером на экваторе. След несдержанного поступка Бу-Ожа.

Бу оторвал взгляд и наконец-то посмотрел на кота.

– Оло, я знаю в чём тут дело.

– В чём же? – Лицо кота мгновенно оказалось напротив лица Эрхи-буу-таг.

– Это просто камни.

Гигант в изумлении открыл рот, нервно взмахнув хвостом.

– То есть? Бу, только не говори, что мы весь вечер, вместо того, чтобы предаваться праздному лежанию, путешествиям, разговорам, еде и прочим радостям, просмотрели на кучку обычных камней?

– Так и есть. – разумный безумец улыбнулся во весь рот и развёл ладони. Галька застучала по деревянным ступеням. Эрхи встал, потягиваясь и довольно поглядывая на друга. Физиономия Оло выражала множество противоречивых эмоций.

– Но как? Ты врёшь мне? Ты не можешь так жестоко украсть моё и своё время!

– Но, как мы оба видим, я это сделал.

– Не верю. Я не верю тебе, чёртов вор. – голос кота был спокоен, но бешено мотающийся из стороны в сторону хвост и вздыбленная шерсть говорили об обратном.

– Мой мохнатый друг. – Бу-Ож устало улыбнулся. – истина проста. Не надо смотреть на камни, чтобы понять их смысл. Они его не обретут. Пошли спать.

– В тебе меньше души, чем волос на лбу, двуногий подлец! – Оло зашипел и обиженно зашкрябал лапами по земле.

– Да ладно тебе, Оло! Подумаешь, посидели, подумали, каждый о своём. Разве это плохо? Иногда даже полезно!

– Ты просто не понял, глупое создание, а я докопаюсь до правды – мяукнул кот и попытался лапами сгрести в кучу рассыпавшуюся гальку. – тебе подарили шанс что-то понять, а ты решил лишь посмеяться над собой, этим самым шансом и мной.

– Ну копайся. А я спать. – сказал межмирник, разворачиваясь в направлении к двери. Ответом ему было лишь яростное фырканье кота. Бу-Ож улыбнулся и прошёл в дом.

Не зажигая света, он поднялся на мансарду и прошел в небольшую комнату. Убранством её служили лишь печь, да огромная кровать, подвешенная к стропилам на цепях. Он не раздеваясь прыгнул, заставив балки содрогнуться под своим весом. Подложив руки под голову, Эрхи смотрел в небольшое оконце в крыше, понимая, что завтра так беззаботно он день не проведёт. За стеной немного усилился ветер и камни запели, убаюкивая хозяина дома…

Глава 2

Коротка летняя ночь. Да, глубока и безгранична, словно тёплое одеяло, окутывающее мир. Но всё же очень коротка. Ослепительно быстро проходит момент, когда звёзды меркнут, небо сереет, скрывается за горизонтом Тур-Ёх. И вот уже небеса окрашиваются теплыми, оранжевыми тонами, неся в мир свет, тепло, ветер и новые заботы.

Бу-Ож проснулся задолго до полудня, практически с первыми лучами звезды. Долгое время лежал, задумчиво изучая трещины и борозды на иссохшемся и потемневшем от времени дереве потолка. Они тянулись от стен по доскам причудливыми, забитыми древесной пылью реками, украшенными провалами давно высохших и выпавших сучков.

Часов в комнате не было, и сколько прошло времени можно было гадать только по тому, как в портале окна мансарды изменилось небо, стремительно светлея, хоть и утрачивая своё тёплое, утренне-оранжевое облачение.

Когда окончательно рассвело, Эрхи потянулся до хруста в костях, гулко зевнул и скатился с кровати. Кому-то может показаться данное действие глупым и нелогичным, но Бу и сам был весьма нелогичен. Как следует грохнувшись о дощатый пол так, что пыль из щелей поднялась, межмирник встал. Вернее, даже вскочил одним едва уловимым движением.

Вытренированые за тысячелетия рефлексы позволили ему очутиться в вертикальном положении так же молниеносно, как и упасть навзничь. Оглядевшись, почесав растрёпанную голову, он плечом толкнув дверь, вышел из спального помещения мансарды и спустился на первый этаж, где находилась кухня.

Огромное, просторное помещение в добрую четверть этажа, от главного зала отделённое только небольшой перегородкой, доходящей до пояса, которая одновременно служила и стойкой. Если представить план помещения, то кухня напоминала неправильный пятиугольник в углу этажа. Заставлена она была разномастной мебелью. К одной из стен прильнул, переливаясь чёрным и зелёным камнем и разинув свою измазанную сажей пасть камин, который служил одновременно таганком и мангалом. На его полке лежали разномастные травы, стоял старый пожелтевший фотоснимок в треснувшей рамке, на котором почти ничего нельзя было рассмотреть. Любой, кто спрашивал о смысле его, натыкался лишь на упрямое молчание хозяина.

Справа от камина стояла огромных размеров плита, отапливаемая не дровами, ни углем, и даже не электрическая. Нагревательным элементом в нём служила маленькая звезда, специально созданная для этих целей. Медленно вращаясь в теплозащитном колпаке внутри, за задней стенкой, она могла раскалить конфорки, либо духовой шкаф до бела, а могла лишь слегка греть. Для регулировки достаточно лишь было подкрутить один единственный вентиль, приоткрывая защитный колпак.

По другую сторону от камина стоял шкаф, набитый различного рода кухонной утварью до краёв. Всевозможные ножи, тарелки, ложки, сотейники, сковороды, кастрюли и многое, многое другое. Шкаф был сделан из цельного куска камня, в котором вытесали полки, и на петлях повесили деревянные дверцы. Сверху же, на шкафу, на ажурной костяной подставке восседал огромный мясницкий тесак из матово-черного метала, с ручкой обтянутой красной кожей. Им хозяин дома рубил мясо, рыбу и твёрдые плоды. Чаще всего им же всё это шинковал, а порой им же и ел. Хотя есть Бу-Ож предпочитал преимущественно руками.

Часть третей стены была от пола до потолка стеклом и выводила на открытую веранду так, чтобы можно было лицезреть шикарные виды густого дремучего леса, раскинувшегося в небольшой отдалённости от дома, удобно возлегая на мягких подушках, в большом количестве сваленных у окна. Перегородку же, с перерывом на проход в ней, занимал большой, деревянный, обитый грубой тканью диван.

Но центральное место в кухне всё-таки занимал стол. Огромный, квадратный, со столешницей из тёмно-красного дерева. Ножки стола были реальным остовом давно умершего зверя, который словно в мифах примитивных народов держал на себе целый мир. Обычно, стол был завален всевозможными вещами, сильно и не очень подходящими к антуражу кухни. Но не сегодня. В это утро, сонные лучи осветили на поверхности гиганта лишь огромную пузатую зелёную бутылку, да кусок холодного мяса, лежащий на бумагах.

Эрхи встал возле стола, взял бутылку. Зубами открыл пробку и, выплюнув её куда-то в сторону печи, начал жадно пить. Чуть зеленоватая жидкость влилась в горло, частично впитываясь в кровь и подсвечивая вены и артерии зеленоватым цветом.

Зрелище было не из приятных. Бу был нечувствителен к ядам, а потому порой употреблял напитки невероятно сомнительного содержания. Наконец, оторвавшись от горлышка, он схватил кусок мяса, и не нарезая, принялся его жевать, попутно разглядывая бумаги, лежащие на столе. Схемы, записи, чертежи и наброски. Работа, которую ему предстояло сделать сегодня. Ибо, хоть графика у межмирников и нет, всё же дело не терпело отлагательств.

Закончив с трапезой, Бу-Ож собрал листы с записями и вышел из кухни в зал. Не глядя подошёл к панорамному окну и сел возле него, всё сильнее сосредотачиваясь. Записи лились перед глазами вычурной, витиеватой вязью. Схемы починки энергетического модуля корабля, координаты ещё не разведанного им пространства миров. Большую часть записей занимали именно они. Закорючки, непонятные обычным смертным и бессмертны, для эрхи-буу-таг они были сравни новой услышанной мелодии, щемящей сердце своей загадочностью и жаждой исследования.

Закончив рассматривать листы, Бу-Ож поднялся и решительным шагом направился к выходу. Толкнув ногой дверь, вышел, подставляя лицо ласковым лучам позднеутреннего светила. Камни едва слышно пели от дуновения легкого ветерка, листва на деревьях вторила им, а на тропинке у крыльца валялась вдавленная в землю галька с глубокими бороздами от когтей по бокам.

Кота не было видно. Предсказать поведение этого существа было нереально, да Бу и не пытался. Возможно, тот уже давно забыл о вчерашней беседе, и греется где-нибудь, подставляя свою огромную лохматую тушу ярким утренним лучам, возможно притаился с желанием отомстить, а может быть обиделся и ушёл гулять в лес, придаваться охоте и пьянству с берендеем5 Ахамасу.

В мире Бу-Ожа, он и Оло были не единственными разумными существами. Ахамасу жил на опушке ближайшего леса и негласно считался его хранителем. Огромный, ростом выше Бу, разумный, схожий с той породой зверей, коих называют медведями. Только в отличие от них, владеющий разумом, развитой речью, ходящий на двух ногах весельчак. Были и другие. Разных видов, размеров, с характерами, совершенно разными. Щедро они были раскинуты по благодатной и многообразной земле, созданной эрхи.

Беглым взглядом оглядев округу и не найдя следов кота, Бу-Ож вышел за ограду, спустился с холма и побрел прочь, с каждым шагом удаляясь и от дома и от леса. Путь его был недолог. Необходимо было пройти лишь до реки в пятистах шагах от дома, переправиться на другой берег по горбатому деревянному мосту, подняться на холм в ста шагах от берега и прямо на север пройти к внушительных размеров куполу, с виду похожему на огромное нагромождение ветвей и листвы. Под куполом скрывалась довольно глубокая воронка. А вот в ней… Сердце Бу-Ожа каждый раз сжималось, когда он видел Её. Хаа-юлая′6.

Каждый эрхи-буу-таг имеет свой Маах-тугар-эрхи7, или по упрощенному ‟съяву» – корабль. Они были разных форм и размеров, расцветок и особенностей. Общим у них было только одно. Все корабли признавали, как правило, только одного хозяина, имели свой характер и ко всем им нужен был подход. А вот это уже зависело от каждого.

У кого-то была атмосфера подчинения, причем, не всегда межмирник выступал доминатом. Для кого-то съяву был сродни старшему, либо младшему брату или сестре. Ведь каждый корабль также имел свой пол. Но для Бу-Ожа всё было иначе. Он любил свою Хаа-Юлаю, и знал, что это взаимно. Каждый их контакт, полёт, времяпрепровождение, порождали бурю эмоций, позволяющих чувствовать любое настроение и состояние как корабля, так и межмирника. Оттого и точность их совместной работы были неимоверно высоки. Каждый раз, садясь в кресло управления, либо вставая в носовом отсеке высокоточного ведения корабля, кладя руки на штурвал, или впуская их в отверстия для нейронного управления межмирник словно сливался со своей съяву, не просто работая, но получая от сего процесса неимоверное удовольствие.

И сейчас, она стояла перед ним на стапелях, безмолвная, но чуткая. Далеко не самая большая среди кораблей, имея стройный, стреловидный, слегка приподнятый в передней части корпус, она переливалась матовым тёмно-оранжевым цветом. Обшивка была хамелеоном и могла менять не только цвет, но и структуру в зависимости от среды и необходимости. По всему периметру корпуса протянулся иллюминатор, перерастая спереди и сзади в огромные панорамные окна. Такое же было в центре корпуса крыше и днище.

Если взглянуть на корабль сверху, то стреловидность его пропадала, превращаясь в гитарные, либо женские (кому как нравится) формы. Заднее утолщение фюзеляжа, побольше, было грузовым отсеком, там же хранились запасы провизии, клетки для живых организмов, пара гостевых кают и дополнительный двигатель для ускорения тяги.

В переднем же отсеке всё было гораздо интересней. Оно было меньше, но значение имело большее, ибо там находилась кают-компания с верхней и нижней панорамой, спальня Бу-Ожа, орудийный отсек, и самое главное: межмирный двигатель и центр нейроуправления.

Первый был невероятно сложной конструкцией. Чинить его было проблематично. Ещё сложнее было собрать новый. Поэтому, раз и навсегда получив съяву, все эрхи старались относиться к нему как можно бережней. Что было куда легче, чем собирать всё с нуля. Питался двигатель от всего, что могло питать. В межмирном пространстве он ловил и скапливал пространственную пыль, а в мирах подпитывался энергией звёзд, ядерным топливом и даже примитивной органикой. Смотря как попросить.

А за просьбу, общение и координацию всего механизма отвечало ещё более сложное сооружение – центр нейроуправления. Был он не у всех. Далеко не у всех кораблей, и не все межмирники его желали. От долгого взаимодействия с разумными нейроцентр корабля начинал умнеть и мог повести себя непредсказуемо. Посему многие эрхи его ограничивали, либо просто убирали, лишая корабля свободы воли и мысли. Бу-Ож так не делал. Его корабль не имел искусственных ограничений, оттого управление им доставляло пусть намного больше хлопот, требуя лучшей координации работы мозга, но и доставляло больше удовольствия и помогало блуждать по мирам с более высокой скоростью и точностью.

Итак, подойдя к своей Хаа-Юлае, Бу-Ож провел кончиками пальцев по едва заметным бороздкам на брюхе корабля. Едва слышно загудел мотор, проснулся от мягкого прикосновения нейроцентр. Корабль вышел из спячки. Внутри загорелся свет, подсвечивая иллюминаторы и кабины. Сзади спустился помост, открывающий дверь в грузовой отсек.

Тщательно вытерев босые ноги, Бу прошёл внутрь. Внимательно оглядел грузовое помещение, проверил, всё ли лежит на месте и прошел дальше в чрево корабля. В каюте и кают-компании он задерживаться не стал, переходя по маленькой лестнице вниз в небольшое помещение, где и находился энергетический модуль, отвечающий за силовое поле вокруг корабля. Летать можно было и без него, но риск возрастал неимоверно. К тому же в таком случае не работал режим невидимости и изменения цвета и фактуры корпуса. Пытаясь разрешить задачу работы, Бу-Ож почти четыре умата8 не вылетал с планеты. Десятки бессонных ночей, ошибки, множество проверенных схем, из которых почти ничего не срабатывало. И наконец, решение было найдено. Но даже при решённой теоретически проблеме, прошло несколько часов, прежде чем механизм был починен и довольный эрхи вылез из тесного помещения и проковылял в переднюю часть корабля, которая и представляла из себя систему управления. Огромный, панорамный передний фонарь позволял без особых проблем осматривать пространство как с сиденья управления, так и с площадки нейронного ведения корабля.

Первое представляло собой довольно сложную конструкцию. Огромное кожаное кресло находилось внутри вращающейся полусферы. Вращение было необходимо для более точного установления координат и измерения пространства.

Спереди кресла находился модуль рулевого управления, состоящий из коробки чтения координат, штурвала да рычагов плоскостей. Рядом располагался столик, на котором стоял увесистый поисковой шлем с темными круглыми гоглами, увенчивающими латунную маску. Сам шлем был из мягкой бронзы, с меховым подшлемником внутри, множеством пряжек, проводов и креплений дополнительного оборудования. На этом же столике находилась и машина для внесения нужных координат, похожая на пишущую машинку, только клавиш было в несколько раз больше. И печатала она не буквы, а выбивала символы в схематической карте, которую необходимо было вставлять в блок рулевого управления для настройки полёта. Необязательная, но удобная функция.

Площадка нейронного управления находилась почти на самом носу корабля и с виду казалась куда проще. Но только казалась. Т-образная стойка, на которую можно было опереться грудью, если устал, да два столба с отверстиями, заполненными мягким вязким материалом. Вставляя в него ладони, межмирник напрямую подключался к нейросети корабля и мог управлять им ментально. Это было точнее, быстрее, но требовало куда больше усилий, хладнокровия и выдержки, нежели простое управление.

Проверив исправность модулей, Бу-Ож остался доволен. После чего сел в кресло, пододвинул себе столик и начал вбивать в машинку координаты найденного пространства. Необходима была невероятная точность. Любая ошибка могла стать фатальной. Координаты пространства, измерений, времени, положения на карте миров. Всё было объемным и требовало бережного, а значит неторопливого к себе отношения.

Когда межмирник закончил, солнце уже давно перевалило за полдень и неумолимо катилось к закату. Можно было оставить всё как есть, спокойно переночевать, не спеша собраться и отправиться в путь, но Бу слишком долго засиделся дома и ему не терпелось отправиться в путь. Наконец, закончив все приготовления с кораблём, он оторвался от работы и устало потянулся. Вид у него был крайне довольный. На лице промелькнула хищная, счастливая улыбка. Эрхи вышел из чрева своей Хаа-Юлаи и поспешил в дом.

Еще подходя к ограде, Бу понял, что внутри кто-то есть. Так оно и было. На лужайке у крыльца развалился Оло. Казалось, кот спал, но как только нога хозяина дома переступила порог ограды, зверь открыл глаза и резким, но быстрым и грациозным движением оказался лицом к лицу с Бу.

– Где ты был? – мрачно спросил кот. Из его пасти дохнуло спиртным. Было видно, что кот не совсем трезв.

– Работал. – отмахнулся эрхи – А ты опять настойки на травах нарезался? Смотри, не откачаем тебя как-нибудь.

Кот только на это фыркнул.

– Обо мне заботиться нечего. Я не все свои жизни растерял. А ты мне за гальку ещё ответишь.

Огромная, мягкая лапа упала на плечо Бу-Ожа, за ней, потеряв координацию, повалился сам кот. Межмирник смотрел на это с выражением недовольства, озабоченности и сочувствия. Старого друга надо было срочно приводить в себя. Но как не вовремя! С другой стороны, отложить вылет на полчаса куда лучше, чем потом прилететь в развороченный мир, ибо Оло мог просто раз напиться, а мог и уйти в долгий, затяжной запой. Прецеденты были уже.

Тяжело вздохнув, Бу отправился в дом, но не в главный вход, а в дверцу в фасаде здания. Она открывала проход в просторный и чистый подвал. Там, среди утвари, бочек, сушеной еды стояли стеллажи с лекарствами. Выбрав нужный и найдя сыворотку, выводящую алкоголь из организма, межмирник поспешил обратно наружу, но кота уже не было. Следов не было тоже. Мохнатый дьявол ловко умел прятаться. Бу отошел на несколько шагов от дома и прислушался, закрыв глаза и затаив дыхание. Легкий шелест листвы, едва слышимое пение камней, острый запах диких трав. И тут… Бу словно не перепрыгнул, а перетёк в сторону. В это же мгновение на том месте, где он сейчас стоял, приземлился Оло. Кот не разворачиваясь нанёс удар лапой наотмашь, но лишь рассёк воздух, ибо Бу-Ож снова переместился переходя в ответную атаку.

1 2 3...7 >

На страницу:

Перейти

1 из 7