Дети увядающей земли

– Или в этом замешан я? Ведь только из моего склада ничего не пропало? – Глава охранителей не отвел взгляда от Лодэвейка, несмотря на то, что он подбирал слова. Подозрения в сторону спонсора не смутили Мартэна. Лодэвейк улыбнулся, вершитель всегда вызывал у него уважение.

– С первого склада украли рыбу, ее было немного, из охраны никто не пострадал, и работники ничего не видели, первый склад практически не стерегли, хозяева полагались только на патруль охранителей. Со вторым та же история, там как и в первом находилась рыба, но на этот раз ее украли в большем объеме. Преступники удачно выбрали день, но не все унесли, видно, рук не хватило. Между обоими ограблениями прошло два месяца, ваш склад ограбили спустя три недели после второго. Либо преступники почувствовали некоторую вольность, либо надеялись на эффект неожиданности, но вы были к этому готовы. Вы собирались держать склад пустым несколько месяцев? Какова вероятность, что именно вас должны были ограбить, господин О’Лемменс. Неужели вы готовы были потерпеть убытки только из-за призрачной надежды, что вор попадется в ваши сети?

– Вы правы, вершитель. Я бы не стал терпеть убытки, поэтому распространил слух среди вёрвов, что мой склад недостаточно хорошо защищен, убрал охрану оставив только пять человек и пустил идею, что на моем складе находится далеко не рыба. Все логично объяснялось, охраны мало, дабы не вызывать подозрений, что мой склад чем-то отличается от других. Таким же образом я оповестил вёрвов о пополнении хранилища и решил проверить реакцию воров. Она оказалась молниеносной и хоть преступники не попались, теперь мы можем быть уверены, что грабители вёрвы.

– Или кто-то из ваших врагов попался на удочку с помощью тех же каналов.

– Возможно, но в любом случае это делали руками вёрвов. Найдем исполнителей этого грязного предприятия, выйдем и на заказчиков, если такие есть.

– Что по вашей ложной информации, должно было находиться на складе?

– Оружие.

***

Один из множества переулков, в котором проживали вёрвы был темен и неприветлив. Его деревянные, покосившиеся, прогнившие домики жалобно скрипели, когда к ним прикасалась рука или нога человека. На восстановление древесины у местных жителей не хватало денег, работа целебрантов стоила очень дорого, а все внутреннее Созидание вёрвов уходило на поддержание собственного здоровья. Звенящую, давящую тишину рассеял скрип досок одного из умирающих домов. Трое человек ворвались в помещение и быстро захлопнули за собой косую, деревянную дверь. Они не разговаривали друг с другом. Один из них согнулся, опершись на собственные колени и пытался отдышаться. Второй подошел к деревянной бочке, зачерпнул жидкость ржавым ковшом, отпил ее и скривился. Обычно вёрвы кипятят воду на костре, иначе можно легко заболеть, но человеку нестерпимо хотелось пить. Третья фигура принялась ходить взад и вперед, успокаивая разыгравшееся сердце.

– Нас подставили! Просто подставили! – молчание нарушила женская фигура, патрулирующая комнату. Ее голос дрожал от страха и злости.

– Успокойся, Паула, нас никто не видел. – человек уже отдышался и выпрямился. На его спине был тяжелый рюкзак, внутри звенели осколки стекла. Он поставил сумку на пол.

– Та ловушка была оставлена для нас!

– Но попал в нее невинный человек. – Третий силуэт присоединился к разговору. Он поставил ковш на край бочки.

– Этот невинный человек служит уродам, угнетающим нас все время своего существования. – Отдышавшаяся фигура парня с гневом посмотрела на фигуру у бочки. – Нам не нужно их жалеть.

– Тогда, может, хиры правы, и мы действительно слуги Энтропии? Разве Созидание не призывает нас сострадать и помогать?

– Эй! Давайте успокоимся мы все слегка на взводе. – Девушка постаралась утихомирить парней.

– Верно. – Нам нужно навестить нашего информатора.

– С ума сошел, Дирк? Он подставил нас и, скорее всего, уже знает, что ничего не сработало, если мы придем к нему, то снова рискуем быть пойманными. Он предатель. – Паула яростно жестикулировала и продолжала мерить шагами комнату.

– Верно, поэтому я пойду один.

– Это самоубийство, Дирк! – в разговор включился второй парень, он произнес эту фразу слишком громко и двое его напарников прижали указательный палец к губам. Молчание растянулось на минуту.

– Я буду осторожен, прослежу за информатором и постараюсь наверняка выяснить его роль в этом. Вы пойдете к «Месту встречи» и будете ждать меня там, пока я не выясню все обстоятельства. – раздав указания, Дирк надел капюшон, закутался в плащ и вышел из дома.

***

По пути в ресторан Лодэвейк старался отделаться от мыслей, что его западня не сработала. Он умел отгонять от себя дурные размышления, вся его жизнь была построена на том, чтобы они не убили его. Карета повернула, транспорт заезжал на стоянку Хиддо Хоппенс. Дверь открылась и Лодэвейк вышел из экипажа. К нему навстречу спешил хозяин ресторана, он радостно смеялся и по-отечески раскинул руки, словно намереваясь обнять гостя, но когда приблизился тут же опустил их и просто протянул руку для рукопожатия. Лодэвейк ответил на приветственный жест, и они направились ко входу.

– Господин О’Лемменс, а я вас уже заждался. – хозяин радостно улыбался Лодэвейку. Это был мужчина в возрасте, низкого роста, полного телосложения и с залысинами на голове. Он носил цветастый костюм, состоящий из фиолетовых и малиновых тонов, никогда не надевал перчатки и любил употреблять нецензурную брань. Тем не менее этот человек искренне нравился Лодэвейку, он не выслуживался перед ним, когда выходил встречать гостя в любое время суток, хозяин ресторана действительно был рад видеть Лодэвейка.

– Заждались? Я был уверен, что слух об инциденте на моем складе разойдется только к утру.

– Ну, посмотрите на небо, господин, уже светает, чем не утро? – хозяин снова улыбнулся Лодэвейку. Его голос с легкой хрипотцой располагал к доверительной и теплой беседе.

– Пожалуй, вы правы, господин О’Коннинг, поэтому мне придется у вас позавтракать. – Неподалеку вёрв работник чистил камень от лошадиного навоза. Лодэвейк скривился, заметив эту картину.

– Да уж, было бы гораздо приятнее обладай все, таким транспортом как у вас. – мужчины остановились и посмотрели на карету господина О’Лемменс. Затем развернулись и подошли к дверям. Внезапно судорога прошла по ноге Лодэвейка, он стиснул зубы и оперся на трость. Спазм перешел в руку и трость затряслась вместе с кистью. Хозяин ресторана поддержал гостя за плечо. Когда все успокоилось мужчины вошли внутрь.

Несмотря на неоднозначный час, когда большинство людей должны спать, в ресторане были посетители. Он не был полон как в часы ужина или в полночь, когда молодые хиры любят выпить дурманящие напитки, но Хиддо Хоппенс никогда не был пуст. Мужчины прошли на второй этаж, в отдельную комнату. Там гостя ждал накрытый стол, включен необходимый уровень освещения и играл специальный механизм, производящий любимую музыку Лодэвейка. Это была комната, выделенная специально для семьи О’Лемменс, здесь никогда не обслуживали никого другого. Хозяин ресторана и гость сели друг напротив друга.

– Надеюсь, господин О’Лемменс, ваш склад не сильно пострадал из-за ночного инцидента.

– Брось, Тимо, нас уже никто не видит, или ты еще не успел выпить и поэтому продолжаешь соблюдать формальности? – Тимо рассмеялся, взял бутылку с янтарной жидкостью и плеснул себе в бокал. Затем поднял графин с яблочным соком и налил в стакан Лодэвейку.

– За то, чтобы у вас все разрешилось, господин Лодэвейк. – хозяин легонько стукнул свой бокал о стакан гостя и залпом выпил содержимое. – Зря ты не пьешь этот напиток богов, мой друг, он бы помог тебе расслабиться и отвлечься от забот.

– Не хочу быть похожим на тебя, вдруг у меня тоже появится лысина. – В ответ на реплику Лодэвейка Тимо снова засмеялся и налил себе еще жидкости.

– Поберег бы ты себя. Срываться ночью. – Тимо пренебрежительно фыркнул. – Неужели это не могло потерпеть до утра? Судя по всему, воров так и не поймали, а доложить об этом могли позже.

– Мое присутствие на месте преступления заставит охранителей действовать усерднее.

– Ты просто любишь все контролировать, при этом совершенно не заботишься о своем здоровье, что если приступы участятся и об этом сообщат твоей мачехе? – Тимо взял рукой ножку птицы и положил себе на тарелку, затем принялся за теплый рыбный салат.

– Польщен твоей заботой, но о состоянии моего здоровья эта женщина и так прекрасно осведомлена. Никакая причина не заставит Онодэтт покинуть место изгнания, иначе я убью ее. – Лодэвейк аккуратно резал мясо.

– Думаешь она смирилась со своей участью?

– Думаю она достаточно умна, чтобы не делать глупостей.

– Надеюсь, но лучше бы тебе поберечь свое здоровье, к тому же у тебя скоро свадьба, не думаю, что невеста будет рада твоим приступам.

– А ты поменьше думай, Тимо, и пей расслабляющий напиток. – Ло́дэвейк стукнул стакан о бокал хозяина ресторана. Тимо снова рассмеялся и залпом выпил жидкость. – Знаешь, мы столько раз беседовали в этом заведении, а я так и не удосужился тебя спросить, почему в названии ресторана нет буквы О? Насколько я знаю проектировщика канализационных коммуникаций звали Хиддэ О’Хоппенс, а твой ресторан называется Хиддо Хоппенс. Ты ошибся при оформлении документов или при заказе вывески? Или был, как всегда, пьян когда выбирал название? Ресторан в честь знаменитого проектировщика канализации, почему-то это только сейчас меня озадачило. – Тимо лукаво посмотрел на собеседника и плеснул себе еще напиток. Его щеки уже сливались с малиновыми оттенками на его костюме.

– Здесь нет никакой ошибки, Лодэвейк. Я назвал ресторан именно в честь этого человека. Считаю, что он не меньше достоин славы и почестей, чем твои хваленые мастера, если бы не он, так и погрязли бы в собственном дерьме. – На эти слова Лодэвейк скривился. – Простите, господин, мои манеры. – Тимо снова наполнил бокал. Конечно, ему было ни капельки не стыдно за свои слова, и Тимо слегка раздраженно продолжил. – Все хваленые хиры уже забыли, что Хиддэ был вёрвом, ему дали эту почетную букву перед фамилией и зачислили в свои ряды, вычеркнув все упоминания о его жалком происхождении. Моя бабка знала Хиддэ лично, она училась у него. Бабуля рассказывала, как он злился на хиров из-за запрета на упоминание его корней. Все знали кто он, но делали вид, будто он всегда был хиром.

– Смотрю ты проникся жалостью к вёрвам, Тимо.

– Да ни в жизнь! Я одинаково презираю как хиров, так и вёрвов. Да и весь этот сраный мир, гибнущий на наших глазах, а мы сидим с тобой здесь и распиваем веселящие напитки!

– Ты распиваешь. – Лодэвейк изящно направил на хозяина указательный палец, не выпуская из рук стакан сока. – Тимо вдруг снова добродушно рассмеялся.

– А ведь ты прав, Лодэвейк. Я та самая презренная крыса, из-за которой весь этот мир поглотит Энтропия. – И он снова опустошил бокал с содержимым. – В любом случае мне нельзя было давать ресторану имя настоящего Хиддэ Хоппенса и я дал его имени окончание на эту хваленую букву О. Это самый философский поступок моей жизни, Лодэвейк. – Тимо выпрямил спину и, жестикулируя ножкой птицы в руках, вдохновенно продолжил повествование. – Это имя объединяет в одно целое как вёрвов, так и хиров, показывая своим существованием, что вместе мы огромная куча дерьма, которая должна перетекать по трубам злосчастной канализации. – Лодэвейк поднялся из-за стола и похлопал Тимо по спине.

– Именно за такую откровенность я всегда уважал тебя, мой друг. Что же, мне пора ехать. – Хозяин ресторана поднялся и проводил Лодэвейка до кареты.

– Берегите себя, господин О’Лемменс. – они пожали друг другу руки на прощание.

***

Дирк шел к дому осведомителя, он старался остаться незамеченным, это было несложно, наступал рассвет и даже вёрвы живущие грабежом уже спали. Он дошел до относительно благополучных домов, которые только могут быть у людей его происхождения. В этих строениях жили вёрвы работающие на хиров, либо такие, как осведомитель. Парень не стал подходить близко, он обошел дом на достаточном расстоянии, чтобы его не заметили и осмотрелся. Никого не было, молодой следопыт приметил ближайшее здание с чердаком, если кто-то и наблюдает за пришедшими, то он может быть там. Дирк обогнул строение, пришлось сделать большой крюк, это заняло пятнадцать минут, он подошел с торца и приблизился к дому вплотную, затем двинулся в сторону входа, если на чердаке кто-то есть, он не сможет увидеть Дирка из окна. Зайдя внутрь, парень аккуратно наступил на ступеньку лестницы, она скрипнула. Убогие дома вёрвов находились прямо напротив «престижных» – это выглядело насмешкой. Дирк прислушался, никаких признаков присутствия кого-либо на чердаке, в соседних помещениях, расположенных на этажах здания тоже никакой активности, люди спали. Парень продолжил восхождение по скрипучей и гнилой лестнице. Дойдя до чердака, он аккуратно приоткрыл дверь, перед ним были развешены грязные тряпки, пришлось отодвинуть их в сторону, пройдя немного вперед, он запнулся о железный сосуд и перевернул его, оттуда вытекло желтое содержимое, в нос ударил запах мочи.

– Кто здесь? – слева от Дирка раздался чей-то хриплый голос. Затем на него сразу же набросились, парень уклонился, и нападающий упал, запнувшись о перевернутое ведро. Незнакомец принялся неистово кричать, Дирк схватил его, повернул лицом к себе и дал пощечину.

– Успокойся! – человек замолчал. Он зло смотрел на парня, потом глаза его забегали в поисках оружия. – Я тебе не враг.

– Тогда что ты здесь делаешь во имя Энтропии! Это мое жилище! – мужчина был стар, не ухожен, от него дурно пахло и когда он произносил слова, то слюни из его рта летели в лицо Дирку. Парень отшатнулся и вытер лицо рукой.

– Хотел посмотреть кто здесь живет, и наткнулся на тебя.

– Я здесь уже давно, так что убирайся! Это мое жилище!

– Конечно конечно. – Дирк поднял руки в знак мира. – Говоришь давно живешь? А в окно это часто смотришь?

– Каждый вечер, засыпаю я так, за людьми наблюдаю и засыпаю.

– А не наблюдал ли ты что-нибудь странное в это окно?

– Может и наблюдал, тебе то что?

– Давай ты со мной информацией поделишься, а я с тобой этим. – Дирк вытащил из рюкзака кусок хлеба. Дед жадно на него посмотрел.

– Что конкретно-то тебе нужно?

– Живет там один человек, его зовут Гэррит.

– А-а-а, хрен этот плешивый! – Дед злобно посмотрел на Дирка. – Ты ему друг, что ли?

– Нет. Смотрю он тебе не по душе.

– Он что мне, подруга, чтобы по душе быть? Информацию он у таких, как я покупает, за еду да дурманящий напиток, потом продает ее втридорога, вон как разбогател за наш счет! – последнюю фразу старик выкрикнул. Дирк прислонил палец к губам и прошипел, чтобы дед затих.

– А ты не знаешь приходили к нему какие-нибудь важные особы? Охранители или хиры? – старик рассмеялся.

– Не такой Гэррит важный, чтобы к нему лично такие персоны ходили, если кто и ходит, то прислужники. А ты что это? Тоже хочешь за счет моей информации разбогатеть? Вот тебе! – и дед показал Дирку неприличный жест.

– Слушай, давай ты будешь за ним в оба смотреть, а я тебе платить? Сегодня как предоплату оставлю хлеб и сыр идет? – Парень вытащил из рюкзака кусок сыра. Старик посмотрел на еду с вожделением.

– Идет. Но чтобы вдвое больше и дурманящий напиток! Принесешь меньше или чего-то хватать не будет ничего тебе не скажу! – Дирк кивнул деду в ответ и направился к выходу. – Постой. Девушка к нему какая-то ходить стала.

– Девушка? – Дирк остановился и обернулся.

– Одета как вёрв, но уж больно лощеная. Походка, слишком уверенная для нашей братии.

– Давно приходить стала?

– Три раза ее видел, неделю назад и два на этой неделе. Третий как раз был сегодня вечером. – Дирк благодарно кивнул старику и вышел.

Заходить к Гэрриту было опасно, нужно дождаться пока он сам куда-нибудь пойдет. Если он не подставлял их, то придет в «Место встречи» и снова будет пытаться продать очередную информацию. Дирк пошел обратно к друзьям.

Глава 6

Холод ночи проникал в огромную залу собора, в конце помещения стоял алтарь, украшенный растениями разных видов, форм, цветов и размеров. Извивающиеся лозы покрывали всю стену помещения. Бабочки и пчелы перелетали с цветка на цветок, роняя пыльцу со своих прекрасных крыльев. Голубое свечение исходило от алтаря, это зрелище завораживало каждого кто имел счастье лицезреть его. Сияющее свечение спускалось на пол собора и отгоняло холод от фигуры, стоящей перед алтарем на коленях. Матриарх читала молитву, она просила у Созидания помощи для охотников и всего королевства. Этой ночью братство должно раз и навсегда покончить со слугами Энтропии. Мартина О’Рэйтэр молилась созиданию уже долгих десять часов и не собиралась останавливаться до возвращения охотников. Это было нелегкое занятие, но она черпала силу от самого Созидания. По бокам комнаты стояли целебранты, они помогали матриарху в ее молитве, братья и сестры приходили сменять друг друга каждые четыре часа, ни у кого не было такой преданности Созиданию как у матриарха. Целебранты чувствовали поддержку великой силы, но она не касалась их так, как главу целебрантов. Мартина просила Созидание исцелить женщин отдавшихся Энтропии, она молила о прощении и о спасении для всех, будь то охотники, ведьмы или же просто заблудившиеся люди. Она хотела, чтобы Созидание защитило мир от дальнейшего разложения, просила вернуть ему первозданный облик, не тронутый Энтропией.

За окном были слышны оживленные голоса, кого-то привезли в лечебницу целебрантов с серьезными ранениями. Матриарх не отвлекалась от своей миссии, но тут же вплела в молитву слова за человека, чьи крики боли слышала с улицы.

***

Кристан вбежал в лечебницу со свежими полотенцами и бинтами. Человек лежал на кушетке и выл от боли. Периодически он с ужасом произносил какое-то непонятное слово. Подойдя поближе, Крист услышал:

– Вёрга! Вёрга! – Мужчина плакал и кричал. Кристан поставил таз с водой перед старшей жрицей. Она пыталась успокоить раненного. Другой целебрант стоял рядом и произнося молитву держал руки пострадавшего, чтобы тот не вырывался. Казалось, мужчина не понимал, где находится, он мог только чувствовать боль, плакать и в страхе кричать это загадочное слово. Сердце Кристана сжалось, мальчишка хотел помочь человеку и принялся читать в унисон с целебрантом молитву. Над койкой больного было открыто окно и Крист увидел, как голубое свечение проникает в лечебницу. Оно опустилось к перевязанным культям мужчины и обволокло их. Через секунду раненный успокоился. Целебранты еще какое-то время читали молитву, но пострадавший уже спал спокойным и целебным сном. Жрица принялась перевязывать его раны. Кристан подал ей свежие бинты.

– Ее сила может отрастить ему кисти.

– Боюсь даже матриарх на такое неспособна, Крист.

– Одна ее просьба вмиг успокоила его.

– Просьба? Так, ты это называешь? – Жрица улыбнулась Кристану. – Молитва матриарха подействовала так быстро потому, что она несколько часов стоит перед алтарем. Сила, идущая от святилища сейчас действительно очень могущественна и матриарх может направлять ее, но чтобы отрастить этому человеку кисти понадобится вся сила многочасовой молитвы.

– Почему? Хочешь сказать, что «спасти мир» и одного человека – одинаково затратно?

– Есть ситуации, перед которыми бессильны целебранты, в том числе и матриарх. Сейчас она в состоянии помочь этому человеку, но тогда сила ее молитвы не будет распространяться на охотников. Если матриарх сделает это, то придется опять стоять у алтаря, затем нужно будет помочь другому и опять стоять, а на четвертый или пятый раз матриарх уже сама иссякнет и в нашем мире не останется никого способного хоть приблизительно сравниться с ней по силе. Созидание помогает людям и без молитвы, Крист. Тот факт, что этот мужчина не умер от потери крови тоже является милостью Созидания. Человек не способен влиять на его промысел. Мы можем лишь стараться любить друг друга, помогать и исцелять своими молитвами, но Созидание не колдовство. Такую ошибку допускает культ, думая, что это ведьмы управляют силой Энтропии, но это не так. Созидание – это наша воля, любовь, вера и надежда, а не магия. И некоторые вещи нам не дано изменить. Все что мы можем сделать для этого человека – помочь ему жить дальше. – Крист кивнул жрице и понес выбрасывать использованные бинты.

С детства целебранты говорили Кристану об этих истинах, но наблюдая подобные чудеса каждый день очень сложно принять то, что люди с оторванными конечностями, больным сердцем, слабоумием и другими не менее страшными заболеваниями продолжают пополнять лечебницу. Ему не нравилось ремесло целебрантов, он верил в Созидание, но не мог его понять до конца. Иногда Кристу казалось, что он обижен на Созидание, ведь оно так и не спасло его маму. Мальчишка потерял родителей очень рано, отца не помнил, а мать умерла в лечебнице, когда ему было пять. С тех пор Кристан уже десять лет служит помощником целебрантов, но сам он не чувствует себя в этом ремесле комфортно. Он бы предпочел действовать, а не молиться. Помогать людям руками, а не словами. Мальчишка хотел стать охотником. Уже пять лет он просит разрешения у старшей жрицы отдать его на обучение, но ему отказывают, говорят, что у Криста нет необходимых способностей и он не выдержит ремесла охотников. Кристан бы просил отдать его на обучение к охранителям, но ими становятся только люди знатного происхождения. Крист был вёрвом. Ряды охотников тоже в основном пополнялись хирами, но некоторые особо настойчивые и способные вёрвы прорывались в орден охотников. Братство было лояльнее, его структура строилась иначе, фамилии там не имели значения, только способности и достижения. С мыслями о братстве Крист выбросил использованные бинты и удалился в свою комнату, завтра он опять попросит старшую жрицу отдать его в ученики.

***

Франсиска Юлиана О’Линдэ отдыхала в ванной после тяжелого для нее дня. Последние недели она часто делает несвойственные ее воспитанию и происхождению вещи. Но ей необходимы подобные жертвы. Приближается день ее большого выступления, она очень долго писала музыку для этого концерта. Ей осталось завершить свою сонату последним произведением, но девушка никак не могла найти нужные ноты, настроение, вдохновение. Скрипачка испытывала творческий кризис. Два месяца она борется за последнюю мелодию, но все тщетно. Служанки подливали горячей воды каждые двадцать минут. В один из этих моментов Франсиска задержала дыхание и ушла с головой под воду, какое-то время она находилась в таком положении, но потом руки служанки вытянули ее из воды.

– Госпожа! С вами все в порядке? – девушка обеспокоенно смотрела на Франсиску.

– Пойди прочь! – скрипачка сильно разозлилась на служанку за то, что та посмела прикоснуться к ней без разрешения.

– Простите, госпожа, я думала вы…

– Прочь! – Девушка расплакалась от крика скрипачки и убежала.

Франсиска откинула голову на край ванны, глубоко вздохнула и вышла из воды. Она взяла колокольчик с тумбочки и позвонила. Сразу же подбежали две другие служанки, помогли хозяйке аккуратно завернуть в полотенце ее длинные, золотистые волосы и обернуться в шелковый халат, затем Франсиска махнула рукой в знак того, чтобы они скорее убрались из ее покоев. Скрипачка вышла из ванной комнаты и с наслаждением упала в мягкую кровать. Франсиска не жаловала служанок – они были вёрвами, а в последнее время этот народ был ей особенно противен. Необразованные, не имеющие вкуса женщины и мужчины. Она бы многое отдала за то, чтобы ей прислуживали хиры, но это не подходило их статусу. Даже самые бедные из них становились целебрантами, охранителями или присматривали за детьми хиров, но никто никогда из ее класса не согласился бы наливать Франсиске воду в ванную даже за самые большие богатства. До того как скрипачке исполнилось шестнадцать, ее окружали только хиры – элитные воспитатели и педагоги. Затем, как и положено, ей стали прислуживать вёрвы. И вот Франсиске уже двадцать четыре года, а она до сих пор не привыкла к ним. А когда у нее начался творческий кризис девушка стала срываться на своих слуг без всяких на то оснований.

Сегодня был тяжелый день, нужно хорошо выспаться. Скрипачка надеялась, что после утомительных поисков вдохновения сон поможет ей и наутро к Франсиске придет долгожданная мелодия.

***

На рассвете Дирк вернулся к друзьям в «Место встречи». Это была маленькая таверна вёрвов, ставшая особенной для некоторых жителей квартала и для Дирка в частности. Он нередко заходил сюда послушать, что твориться вокруг и найти единомышленников. В итоге идеи Дирка просочились в само заведение, и хозяин трактира всецело поддержал парня. Когда Дирк вошел внутрь он обратил внимание на то, что помещение пустовало, было раннее утро, и все любители выпить давно разошлись. Только стол в углу был занят, за ним сидели Паула и Мэтиас, его напарники по ночной вылазке. Еще один посетитель спал, облокотившись на стойку трактирщика. Сам хозяин энергично протирал полки с выпивкой.