Зарядить Вселенную

– Не решай за меня, – твердо произносит Ким. Уджу недовольно косится. – Это удача, что тогда я услышал тебя и спас, это удача, что сейчас нашел тебя и уберёг. То, что они делают непростительно, и поверь, я не один так считаю. Их должен был кто-то остановить, и я рад, что этим «кто-то» оказался я. Не принимай всё на себя, не считай, что виновата. В жизни будет много неудач, но они однозначно не связаны с тобой лично. Я сам решил помочь неуклюжей девушке, это мой выбор, не твой и не чей-либо ещё, только мой, поэтому не запрещай и не отталкивай, – Тэхён смотрит серьёзно, хотя его побитый вид не внушает доверия. – К тому же, ты уже приняла мою руку, а её так просто не отпущу, – улыбается он, чуть кривясь от ссадин.

– Это не случайность… – устало выдыхает Уджу. Она осматривает приставучего парня и сдаётся. «Он точно не отступит, пока до него не дойдёт, что быть со мной – значит подвергать себя опасности». – Пошли, – сухо бросает она, разворачиваясь к зданию школы.

– Так ты не убежишь? Мы и дальше будем общаться? Ты точно не передумаешь, когда мы разойдёмся? – недоверчиво тараторит Тэхён, идя рядом с молчаливой девушкой. – Уджу, ты опять меня игнорируешь? –стонет он и обреченно выдыхает, понимая, что так оно и есть. Ким с любопытством смотрит на равнодушную Кан, пока они идут по коридору. Студенты, что попадаются на пути, шокировано открывают рты, шепчутся, создают новые слухи о девушке, притягивающей неудачу. Но странную, в чужих глазах, парочку они не волнуют. Ким серьёзно задумался, из его головы просто не идут слова Уджу, её слезы и эмоции, с которыми она била его по груди.

«Если бы ты была чуточку сговорчивее, мне бы стало проще помогать тебе. Какая девушка будет молчать о том, что её преследуют? Пряталась по углам… Неужели собиралась противостоять тем придурками самостоятельно?!» – Тэхён хмурится, неодобрительно смотрит на Кан, грозясь когда-нибудь высказать всё своё недовольство её поведением. Но в том, что такой день настанет, очень сомневается: Уджу раньше сбежит от него.

– Медпункт? – непонимающе произносит Ким, читая табличку рядом с дверью, будто раньше никогда её не видел. Он поворачивается к Уджу, но та уже открыла дверь и непроницаемо смотрит на него, ожидая, когда же соизволит зайти. – Как всегда многословна, – бубнит себе под нос Тэхён и неохотно переступает порог.

– Здравствуйте, пожалуйста, помогите моему другу, – Ким неожиданно оживает. Он весь светится счастьем, совсем не слушая, что говорит школьный доктор. Смотрит радостными глазами на девушку, что почему-то хмурится и поджимает губы, и не может поверить, что она его другом назвала.

«Я ведь не сплю?» – задаётся он вопросом и в следующую секунду шикает от боли: доктор обхватил пальцами его лицо и стал вертеть в стороны, оценивая «ущерб». Ответ получен – не спит. Кан отрицательно мотает головой. Она находится в палате не как заботливый друг, а скорее, как строгий и неподкупный опекун, который должен убедиться, что Ким не уйдет, пока все раны на его теле не осмотрят.

– Откуда они? – спокойно уточняет мужчина. Он смотрит на Тэхёна, обрабатывая его лицо, а тот даёт понять, что не расскажет: отводит глаза, сжимает челюсти, ведётся себя, как и все мальчишки. Доктор сдерживает улыбку и поворачивается к девушке, что уселась на край кушетки и очень внимательно наблюдает за ними.

– Подрался, – вот так просто отвечает Кан, а у Кима глаза на лоб лезут. Они так и кричат: «Чего творишь?! Не отвечай ему». Но Уджу не реагирует. Мужчина причитает и отходит к шкафчику за другими лекарствами. Он замечает в отражение, как Ким что-то пытается сказать девушке, вразумить её, но та демонстративно отворачивается к окну. – Его вынудили, – добавляет Уджу, когда доктор возвращается к нахмуренному Тэхёну.

– Вот как, – тянет мужчина, словно догадываясь в чём дело. Ким недоверчиво смотрит на его лицо. – Драка была серьёзной, раз на тебе столько синяков. Понимаешь ведь, что родителей вызовут? – скорее не спрашивает, а напоминает о правилах школы. Тэхён устало выдыхает: «Вот только не хватало братьев беспокоить…» – Ну что ж, можете идти, – бодро произносит доктор, отступая от школьника.

– А бок, его проверили? – в тоне нотки волнения, совсем незаметные, но уже то, что Кан спросила, Ким расценивает как хороший знак. На его лице мигом расцветает слабая довольная улыбка.

– Конечно. Не волнуйся, твой друг – крепкий парень, – убедительно отвечает мужчина, растягивая губы в доброй улыбке.

– Спасибо. До свидания, – Уджу спускается с кушетки и, бросив осуждающий взгляд на Тэхёна, первой уходит.

– До свидания, – устало произносит Ким и тоже выходит.

Он перешагнул порог, закрыл за собой дверь и осмотрелся. Как и ожидалось, Кан не стала ждать. Тэхён не стал кричать ей вслед и бежать тоже не решился: тело болело, да и стоило им побыть наедине со своими мыслями.

– Ким Тэхён! – недовольный рык вызвал неприятный холодок, что скользнул по спине. Тэхён нехотя обернулся на знакомый мужской голос и виновато скривился, выдавливая слабую улыбку. Уджу остановилась недалеко от источника крика и осторожно осмотрела взрослого мужчину. Строгий костюм серого цвета, длинный пиджак, идеально выглаженная светлая рубашка с какими-то вставками недалеко от пуговиц, осторожно уложенные каштановые волосы и очень злое выражение лица: казалось он готов пролить чью-то кровь. Кан машинально отступила, пряча за маской безразличия свой страх.

Ким старший, поймав взгляд школьницы, вежливо кивнул и дружелюбно произнёс: «Простите». От такой резкой и кардинальной перемены, Уджу неуверенно поклонилась и поспешила уйти.

«Не следовало так пялиться на него», – принялась ругать себя Уджу. Но интерес возник сам собой: во-первых, мужчина назвал имя важного человека, а во-вторых, когда Кан перевела взгляд на голос, узнала в незнакомце человека с фотографии в квартире самого Кима.

– Ах ты мелкий! Почему заставляешь срываться с работы?! Не мог по-тихому устроить разборки?! – отдалённо слышался мужской голос. Кан осторожно обернулась в пол-оборота и застала весьма необычную картину: Тэхён неловко улыбается и потирает лоб, по которому совсем недавно щелкнул старший брат. А мужчина, что казался ужасающе страшным и грозным, вместо яростных криков, внимательно осматривает лицо младшего, качая головой из стороны в сторону, чтобы ничего не упустить.

– Прости-прости, не получилось, – посмеивается Тэхён, пытаясь увернуться от рук Намджуна, что, пускай и в шутку, готов осмотреть и другие, скрытые под одеждой, раны. А у Уджу на сердце легче становится: «У него хорошая семья». Она уходит, оставляя родственников, думает, могло ли быть и у неё также, и с вымученной улыбкой отрицательно мотает головой.

«Точно не в этой жизни», – хмыкает Кан.

– Ладно, пойдём, пообщаемся с завучем, – выдыхает Намджун и, приобняв младшего брата, двигается вперёд по коридору. Младший хмурится, задумчиво играет бровями. – Чего? – не выдерживая странного поведения, низким тоном спрашивает Намджун: не любит он копаться в головах других, читать эмоции по лицу и тому подобное, и додумывать тоже не любит. Спросил – получил ответ и разбирайся с проблемой, если такая всё же имеется.

– Да вот думаю, почему тебя вызвали из-за драки, если я только вышел из медпункта и другим учителям особо не попадался? – Ким поворачивает голову к старшему, пытаясь в голове найти недостающий пазл. «Ну реально же никто не видел. Джунки обычно после драк вообще в школе не появляется, да и попадись он кому на глаза – точно бы слова обо мне не проронил. А Уджу была со мной, и «шестёркой» ей назвать язык не повернётся».

– Настучали на тебя, – неоднозначно хмыкает старший Ким, словно насмехается над неудачей Тэхёна, но в то же время переживает, что у младшего появились явные недоброжелатели.

– Чего?! – удивлённо восклицает Тэхён. Как такое могло случиться, он ведь до этого дня никого даже пальцем не трогал. Не то чтобы он был другом для всех, но и врагов не наживал. Всегда дружелюбный, если мог помочь – помогал, не отказывал, с девушками вел себя культурно, лишнего себе не позволял. – Ты шутишь, – недоверчиво произносит Ким, отрицательно мотая головой. «Бред. Кому я мог дорогу перейти с моим-то характером».

– Нет, братишка, не шучу, – серьёзно говорит Намджун. – Так что держи ухо востро, – поучает старший и останавливаясь около кабинета, поправляет свой внешний вид: одергивает рукава, разглаживает ладонями пиджак и проверяет ворот рубашки, а после и Тэхёна в подобающий вид приводит. – А сейчас, пошли послушаем, что нам скажут, – мягко улыбается он и ободряюще хлопает брата по плечу.

Уджу битый час ходит по пустой аллеи: не желает возвращаться домой, снова задумывается о побеге, что всё реальнее представляется в её измученном сознании. Она не спеша шла домой после тяжелого учебного дня, разглядывая в телефоне варианты комнат, что сдают в аренду. Цель так близко, что было бы растратой не найти жильё заранее. Она шла и шла пока на телефон не пришло короткое сообщение, что и заставило её замедлиться, а после прочтения и вовсе остановиться посередине улицы.

«Ёнсок: – Жду тебя дома», – сердце сделало кульбит и смачно разбилось о холодный асфальт. Кан кожей чувствовала, что будет не просто больно, будет невыносимо. В прошлый раз она практически попрощалась с жизнью, а какой исход примет эта ночь даже Богу неизвестно. Поэтому-то Уджу не торопится домой, поэтому топчется на месте, нервно покусывая губы, и думает, как самостоятельно справиться с новой проблемой. На улице всё холоднее, несмотря на то, что уже середина весны, а смелости пойти к Тэхёну девушка не находит. Она ещё надеется, что он одумается, оставит её и заживёт прежней жизнью без проблем и неудач.

Телефон издаёт трель: Кан даже не заморачивалась, оставила стандартную мелодию, ведь главное, что у неё есть устройство связи. Но смотря на разбитый экран смартфона, она желала его выбросить, как нечто мерзкое и отвратительное. Выкинуть и отойти достаточно далеко, чтобы не слышать отчего-то пугающую мелодию, чтобы не видеть имени брата, из-за которого кровь быстрее бежит по венам. Она ненавидит его и одновременно боится и поделать с этими чувствами ничего не может, как и со своей беспомощностью. У девушек есть вообще шансы против массивного высокого парня?

«Нет», – отрицательно мотает она головой и, дрожащими руками сбросив вызов, собирается сбежать. «Не вернусь. Сегодня я не перешагну порог этого ада», – решает Уджу и поворачивается точно в противоположную сторону от дома.

– Нашлась, – доносится до ушей Кан противный голос Ёнсока. Она сглатывает и оборачивается, находя брата раздраженным. Он самодовольно скалится: поймал свою жертву, перекрыл кислород и теперь будет остервенело глумиться, наслаждаясь страданием и неоспоримым повиновением. – Лучше бы пришла домой, – опасно шипит Кан, максимально близко подойдя к застывшей на месте сестре, чьё истинное лицо прячет напускное безразличие. Он лучше всех знает, как она умеет умолять, как жмётся в страхе, как захлёбывается слезами, ведь он катализатор всех этих чувств.

Глава 12 – Шаг к "свету".

Тёмная аллея, шум зелёной листвы, с которой играется ночной ветерок и гулкое сердцебиение, что оглушительно стучит у Уджу в ушах. Страх сковывает, а душа готова покинуть тело. Кан равнодушно смотрит на Ёнсока и не смеет даже вздрогнуть, когда его холодная шершавая рука больно сжимает скулы. Он зол, взбешен тем, что ему самому пришлось искать свою «игрушку», покидать уютное гнездо и бродить по пустым улицам. И теперь Ёнсок не сдерживается, показывает, чего стоит Уджу её выходка, неповиновение, которого стало за последние дни слишком много.

– Куда собралась, шлюха? Дом в другой стороне, – он сильнее сжимает пальцы, отчего челюсть начинает ныть. Цедит каждое слово, пропитывая его смертельным ядом. Кан молчит, глаза пустые, словно никаких чувств у неё нет, и её самой тоже не существует.

«Терпи. Терпи, Уджу», – повторяет себе Кан, заглушая крик боли, ведь он так жесток, так груб, что кажется кости начинают трещать под шершавыми пальцами.

– Отлично, молчи. Так от тебя больше пользы, – скалится Ёнсок и в следующую секунду бьёт тыльной стороной ладони наотмашь, так что Уджу приходиться отклонить голову. Место удара моментально начинает жечь и пульсировать. Уджу сильно зажмуривается, подавляя подступившие слёзы, а после, раскрыв глаза, выравнивается. Снова смотрит отрешенно, словно никого перед собой не видит, только пульс становится чаще и дыхание медленно сбивается. – На колени, шлюха, – грозно командует Ёнсок, указывая пальцем склониться. Надменно хмыкает, замечая, как нервно дергается сестра. – Правильно думаешь, – с превосходством скалится он, – то, что мы не дома, тебя не спасёт.

«Верно. Не спасёт», – Кан сжимает кулачки, шоркает обувью, собираясь последовать приказу.

«…то, что они делают непростительно, и поверь, я не один так считаю. Их должен был кто-то остановить, и я рад, что этим «кто-то» оказался я».

«… удача, что тогда я услышал тебя и спас…»

«…я вижу перед собой неуклюжую и крайне неосторожную девушку, которая верит во всё плохое и принимает чужие неудачи на свой счёт».

«… считаешь, что дружба с тобой навлекает беду? Единственный, кто страдает от всего этого – ты».

Кан замирает, склонив голову, видя перед собой лишь пыльную обувь и землю. Она практически встала на колени, но слова Тэхёна накатывали одна за другой, словно беспощадные волны в шторм. Они толкали её, отрезвляли и заставляли бороться.

Ёнсок злобно щурится, дотошно следит за действиями сестры и почти рычит из-за её медлительности. Если Уджу не опустится перед ним сама, то он однозначно сделает это при помощи силы. Он уже готов надавить на женские плечи и припечатать её колени к твёрдой земле.

«Как же сложно и страшно… Ноги ватные и руки дрожат. Ах… я так устала от всего этого дерьма. Устала прятаться и терпеть. А теперь ещё и бежать придётся – ведь это единственное, что можно предпринять. Ёнсок правильно сказал, «не дома», а значит, есть куда отступать. Я ведь могла сдерживать его ночами напролёт. Значит силы у меня есть, верно? Но если он поймает, всё закончится… навечно? Да, уж лучше не попадаться Ёнсоку. Кан, у тебя всего одна попытка. Соберись, заглуши эмоции и беги. Беги, Кан Уджу!»

Уджу, мысленно приказав себе не сдаваться, срывается с места, оставляя шокированного брата стоять, где и стоял. Она бежит вперёд, не оглядываясь, дабы не потерять веру в себя, дабы её смелость не испарилась от одного только угрожающего вида Ёнсока. Она и так была уверена, что он сейчас ужасен: глаза горят опасностью и жаждой убийства, губы искривились в хищном оскале, а руки сжаты в огромные кулаки, которые очень просят встречи с женской кожей.

Кан тратит оставшиеся силы, бежит, что есть сил, благо дорога пустая и не надо никого оббегать. Хотя может это плохо? Может, она бы всё же решилась попросить помощи?

«Нет. Глупости. Никто не поможет. Я сама по себе», – Уджу минует дорогу на мигающий зелёный, бежит незнакомыми дворами, виляет, оббегая пустую детскую площадку, поднимается по лестнице на мост и бежит уже по нему. У водителей, что проезжают по широкому мосту и замечают бегущую школьницу, весьма неоднозначные мысли: кто-то видит в ней любительницу вечерних пробежек, совершенно не смущаясь её одежде, кто-то думает, что девушка сбежала из дома, из-за своей бурной подростковой крови, но точно никто из них не считает, что ей нужна помощь.

Уджу тяжело дышит. Она не знает, как долго убегает и где её преследователь. Она еле передвигает ногами, потому что те просто уже не в силах её держать, но не останавливается. Боится. Думает, что стоит расслабиться, как появится Ёнсок и всем её стараниям придёт конец. На телефон поступает звонок. Уджу вздрагивает и неохотно достаёт устройство: «Ёнсок». Кан панически оглядывается, пытается ускориться, но ноги подкашиваются – и она устало падает на бетон. Сидит с согнутыми ногами и крепко сжимает смартфон, что не умолкает, нагоняет паники, словно, чем громче мелодия, тем ближе смерть.

– С Вами всё нормально? – обеспокоенный мужской голос звучит над головой. Уджу поднимает глаза, натянуто улыбается и положительно кивает головой. Мужчина сомневается, хочет переспросить, убедиться, но девушка кое-как встаёт на ноги и медленно бредёт дальше.

«Нужно идти. Дальше, где меня он не достанет», – Уджу шатает, перед глазами какая-то пелена, чёткость пропадает – и тёмная улица превращается в одно размытое пятно. «Должна идти», – приказывает себе она и, сильно встряхнув головой, ударяет вялыми руками по щекам. Больно, кожа ноет от недавних издевательств брата. Зато это немного отрезвляет: объекты обретают былую форму, а темнота расходится, уступая место свету фонарей.

Уджу ещё какое-то время бродит по улице: район совершенно ей не знаком. Телефон молчит: видимо, Ёнсок бросил свои попытки дозвониться и, судя по его отсутствию рядом, оставил её в покое. Кан забредает на детскую площадку, залезает в широкую трубу и, подложив сумку под голову, быстро засыпает.

«Смогла».

Шум машин, шаги людей, смех и громкие разговоры. Начался новый день. Уджу хмурится от боли в теле и ёжится от холода, что буквально окутал её за прошедшую ночь. Она осторожно поднимает веки и видит перед собой синий цвет. Оглядывается, ведя лишь глазами, и ничего кроме синего цвета не замечает.

«Точно, детская площадка», – устало выдыхает она и, поднявшись на руках, смотрит в ноги на озадаченного ребёнка, что думал поиграть пока родители сидят на скамье, но нашел препятствие в виде странной школьницы. Кан молча поворачивается и выползает в противоположную от ребёнка сторону. Она отряхивает форму и как ни в чем не бывало уходит с площадки под любопытный детский взгляд.

– Так, теперь бы понять, где я и сколько времени понадобится, чтобы добраться до дома. Я сегодня же заберу свои вещи и больше никогда не вернусь, – Уджу сосредоточенно проверяет своё местонахождение на карте, строит маршрут и бодро вышагивает по оживлённой улице, что значительно отличалась от её привычного маршрута. Может это потому что никого раньше не замечала? Может потому что не хотела никого видеть? «Тэхён ведь тоже ходит по той дороге», – неожиданно вспоминает она парня и, осуждающе хмыкнув под нос, словно ругая за непростительные мысли, поднимает голову к горизонту. Людей и правда очень много и все они такие разные, что глаза разбегаются.

Кан идет очень быстро. Она планирует заскочить домой, не раздумывая собраться и ещё успеть на первый урок. Она буквально пробегает мимо удивлённого Тэхёна, что даже не находит, что сказать появившейся совершенно с другой стороны девушке.

«Забыла что-то, поэтому возвращается? Тогда во сколько же она вышла в школу?» – задумчиво хмурится Ким, бросая взгляд на наручные часы. Он остаётся на месте, надеясь, что Уджу решит снова пойти мимо него. Терпеливо ждёт, а когда видит знакомую форму, не может сдержать улыбки. Он поднимает раскрытую ладонь для приветствия, но, как и всегда, остаётся незамеченным. «Я реально ждал чего-то другого?» – смеётся над собой Ким и поворачивается, чтобы продолжить путь вместе с неразговорчивой подругой.

Уджу не сбавляла шаг вплоть до воссоединения с Тэхёном, а когда чуть опередила его, замедлилась. Она не показала, что рада его появлению, что с ним её сердце может биться спокойно и равномерно. Как бы сильно Уджу не пыталась его отвадить от себя, Тэхён оставался рядом. Двоякое чувство тревоги и благодарности разрывало её, тянуло в разные стороны, не давая остановиться на одном.

«Упрямец», – думала о нём Уджу, не отрывая взгляда от экрана смартфона: жильё нужно как никогда срочно. «Проводить ночи на улице все же плохая идея: неудобно, есть опасность попасться на глаза не тем людям, да и заболеть так проще всего, а лекарства стоят недешево».

«Интересно, почему сегодня пошла этим путём? Неужели из-за того, что я уже увидел её? Нет, нет, на такое она даже не обратила бы внимания», – бросая на девушку задумчивые взгляды, Ким пытался разгадать причину. Чем больше они общались, тем больше появлялось вопросов, хотя обычно у людей все происходит наоборот. Сблизился – узнал лучше. Логично ведь.

– Увидимся на перемене, – бодро произнёс Ким, когда они подходили к классу Уджу. Девушка кивнула и сделала шаг к двери, а парень, тяжело вздохнув, продолжил путь к своему кабинету. Он не видел, как Кан отступила назад и посмотрела ему вслед. Он не узнает, что она хотела сказать ему, когда встретила на пути к дому. Не услышит, что она пообещала, ведь сделала это внутри себя.

«Я не сдамся, продолжу тянуться к тусклому свету. Понимаю, что есть только два конца: либо яркий свет ослепит меня, либо окутывающая тьма окончательно поглотит. Но я обещаю, что не сдамся».

***

– Мне очень нужно больше работы, – настойчиво просила Уджу, решительно стоя напротив Хосока, что уже начинал злиться на неугомонную школьницу. А Ким в это время довольно улыбался, наблюдая за представлением, сидя за столиком с кружкой фруктового чая и шоколадным пирожным. Полчаса Кан ходит за Хосок, обещая работать усердно и не допускать ошибок, она практически умоляет пересмотреть её скудный график.

– Продолжишь в том же духе – уволю, – решил напугать Чон и для пущей убедительности сдвинул густые брови. Кан поджала губы, наморщила лоб и буквально вцепилась в хозяина каким-то обиженно-злым взглядом. Хосок грозно покосился на Кима, а тот развел руками: «Я тут не причём».

– Мне нечем будет платить за жильё, – выпалила Кан, решаясь всё же признаться, в чем причина её напора и рвения к дополнительным сменам. Она опустила голову, когда Хосок метнул в неё строгим взглядом, будто она допустила огромную ошибку.

«Школьница снимает жильё! Что за неслыханный бред! Никакой подработки не хватит на нормальную комнату. Получается, что жить будет в неблагополучном районе, далеко от общественного транспорта и учебного заведения. И о правильном питании, я так понимаю, она не задумывается», – Хосок обходит стойку и, поравнявшись с девушкой, глубоко выдыхает.

Уджу не поднимает головы, рассматривает носки обуви и надеется, что её не выгонят из кафе. «У меня не было другого выбора. Я бы ни за что не стала бы перечить Вам, мистер Чон. Простите», – Кан чувствует себя виноватой. Уход из дома случился бы рано или поздно. Но терпеть больше не было сил. Она чувствовала, что если останется ещё на одну ночь, то точно не выберется из густой непроглядной темноты.

– Я не могу дать дополнительных смен, – голос Чона звучит твёрдо, не позволяя Кан даже подумать о возражениях. – Это прямое нарушение трудового кодекса, – поясняет Хосок, словно пытается успокоить и ободрить школьницу, хотя тона не меняет: он директор, никакой мягкости и послабления. – Могу предложить иной вариант, так как вижу, что домой ты не планируешь возвращаться, – на словах о доме Уджу еле заметно вздрагивает, словно по её телу пустили слабый ток или укололи в палец. – Я сдаю комнату, поживёшь в ней. Отказы и возражения не принимаются. Лучше снимать жильё у знакомых людей, нежели идти к незнакомцу. Плату буду брать в полном размере: бесплатного ничего в нашей жизни не бывает. Подробности обсудим на месте, а сейчас мне нужно закончить работу. И да, предупреди своего несостоявшегося арендодателя, что ты не придёшь на осмотр жилья, – строже добавил Хосок. Он как знал, что Уджу ещё никуда не ходила, а лишь договорилась о встрече.

Кан изумлённо подняла глаза к лицу хозяина: как всегда сдержанный и непреклонный. Смотрит на неё внимательно, словно читает открытую книгу. Заглядывает за маску, которая всегда при ней, и не стесняется говорить прямо, однако всегда осторожен, чтобы не задеть за живое. А вот Ким забыл, как пользовать ложкой – так и завис с приоткрытым ртом, держа столовый прибор над сладостью.

«Она будет жить с Хосоком? Чего?! Как такое вообще произошло? Мы вообще друзья, Уджу? Почему я узнаю о твоём намерении жить отдельно при таких обстоятельствах?!» – Тэхён укоризненно сверлил девушку карими глазами. Весёлое настроение скатилось под стол, а забавного спектакля, которым он «наслаждался», больше не существовало. «У меня тоже есть место, где ты можешь оставаться», – хочет высказаться он, но не может раскрыть рта: что-то насильно его останавливает. Возмущение растёт как снежный ком, что катится с вершины горы, набирая обороты. Он вот-вот раздавит Тэхёна, если тот не сделает хотя бы попытки увернуться. А нужно ли отступать?

– Вещи с собой? – коротко спрашивает Чон, разворачиваясь на месте: работу за него никто делать не станет.

– Да, – тихо отвечает Уджу. Она неуверенно следит за начальником и моментально отводит взгляд, когда он оборачивается.

– Понятно. Тогда подожди закрытия кафе, раньше я не освобожусь, – спокойно поясняет Чон. А сам незаметно вздыхает: ведь планировал задержаться после закрытия, чтобы разобраться с нескончаемой бумажной работой. «Придётся взять домой».

Уджу послушно кивнула, считая, что этого достаточно, и прошла до столика к Тэхёну. Парень недовольно фыркнул и скрестил руки на груди. Но чем дольше они сидели в тишине, тем меньше становился гнев Кима: руки медленно опустились на колени. Он чувствовал женскую печаль, словно Уджу себя опять обвиняет. Она не поднимала глаз, уткнулась в одну точку в столе и так и сидела. Кан буквально погрузилась в себя, а весь мир попросту перестал для неё существовать.