Таня / Вторая Параллель

Поскольку всё выглядит нереальным – нереальное надо представить реальностью. Поиграем. Что я теряю?

А между тем – глядь: набралось четыре Саши! Люблю совпадения, хотя это уникальным и не назвать. Но проанализировать можно и нужно!

Итак, 4. У меня день рождения 4 числа, в Сургуте жил в доме № 4, и организация, где родители работали, называлась «МК № 4». Нравилось это совпадение. Но к чему оно? Ни к чему. Я их просто наблюдаю. Не ищу, и тем более – не делаю выводов.

Эх, Костя бы нужен. Искать зацепки.

Но его нельзя.

Аналитика и поиск разгадок, в общем, не мой конёк.

От слова совсем.

Но кованый знак и четыре Саши – это уже неплохо, более чем неплохо.

[[[Иди спи.]]]

8. Исповедь. Начинаем искать вместе

На следующий день я встретился с Таней. Мы тоже, как и с серым, повстречались с ней возле моего подъезда, хотя я подумал было – может, нам нужна хоть для вида какая-нибудь конспирация… Видимо, этого не требовалось.

Таня была грустна. «Молчалива и грустна милая Татьяна» – или Светлана, Роксолана, Кориолана, не помню, как правильно и откуда это вообще. Да и не милая уже. Позавчерашнее не шло из головы.

Переглянувшись («Ну, конечно, она уже в курсе моего разговора с худощавым»), мы начали беседу по заданной схеме.

Решительно, но с каким-то слишком живым и правдоподобным для вымысла напряжением в голосе она стала излагать свою довольно складную легенду. Это была история любви Тани к молодому человеку, который трагически ушёл из жизни на излёте их отношений. Она говорила всё более убедительно, так что я подумал – а вымысел это вообще? Или действительно её личная история?

Всё стало ясно в конце душещипательной истории (любовь, сомнения, ревность, слёзы горя и слёзы счастья, трагическая разлука, – детали рассказа пронеслись передо мной ярким шлейфом). Закончив, Таня вдруг совершенно искренне расплакалась, бросилась ко мне, поникла у меня на шее.

Всё разрешилось. Она действительно ничего не сочинила: это была горькая и страшная правда о ней самой.

– Я ведь сама-то отсюда, – шептала она сбивчиво, глотая слёзы, – из второй параллели. Меня наняли поймать Дюпона, но он мне не нужен, я просто хочу вернуть сюда своего милого. Я им соврала, что хочу туда. Я им соврала. Просто помоги, помоги мне найти Дюпона! Я должна вернуть моего любимого!

Я страшно растерялся. Не ожидал, что всё так скоро определится между нами… и закончится.

Я рассказал ей свою правду – про Наташу. О том, как безумие одиночества накрывало меня все эти годы (сколько уже прошло? Я не знаю). Как тяжело было выйти на плато зыбкого равновесия, а затем и спокойствия.

///Здесь было громадное, на несколько страниц, повествование о прекрасной и яростной жизни. С тяжёлым сердцем пришлось удалить его. СЛИШКОМ уж оно было и длинно, и пронзительно.///

Я умолчал ей лишь о том, какие чувства испытал, встретив её, Таню.

Но если вдуматься – разве Таня не знала о том, что я её полюбил?

Ведя свой грустный рассказ, я снова проникался нежностью к ней. Она слушала меня рассеянно, чуть склонив голову. Было видно, как поглощена она своей утратой.

(Вот как коварна ты оказалась, Таня! Ты ходила передо мной, попадалась как бы невзначай на глаза, ты знала, замечала и использовала мои чувства. И всё это время ты знала, знала, что я пойду за тобой – чтобы заманить меня в тот глухой угол, поймать там, пытать и заставить сделать то, что ты хочешь. Женское коварство, как сильно ты – особенно когда дело касается потерянной любви…)

Я раскрыл почти все свои карты. Но и этого было достаточно.

Мы, не сговариваясь, решили объединить усилия по поиску Дюпона.

– Но как мы провернём это дело? Если найдем Дюпона, то его получат агенты с первой параллели, – сказал я.

– Мы их запутаем. Есть план…

(Не сомневаюсь, коварная ты моя!)

– …Они ведь толком не знают, как выглядит Дюпон. Тем более что он меняет внешность… Он ведь может стать кем угодно – кстати, он мог быть и вашим котом. И я уверена, что порой он в него и вселялся.

Я вспомнил умные глаза своего кота. А я так ругал его за туалет…

Мы стояли у моего подъезда и молчали.

– В общем, надо произнести фразу о его появлении в неожиданном виде, – негромко произнесла она наконец.

– А как это происходит… ну, переход из первой параллели?

– Мне не известно. И они, похоже, сами не знают, как это делает Дюпон. Перешедших сложно отыскать. Им Дюпон меняет всё, все их бывшие данные и даже облик. Ну, иногда ведь это люди довольно известные… Обнаружить они себя могут, только если начнут всем рассказывать. Понятно, что никто им сразу не верит. Но из первой параллели за ними тут же вылетают. Специальные, так сказать, силы быстрого реагирования. А самое интересное: нарушители даже не успевают ничего важного рассказать – потому что Дюпон стирает им память, как не выполнившим условия договора. И они ничего не помнят. Стоят, пускают слюни, и их просто по-тихому забирают обратно.

– А есть какой-то договор?

– Есть. Сам факт твоего перехода автоматически означает согласие на неразглашение. Вот, теперь и ты это знаешь. Дюпон, кстати, не всегда и не всем его озвучивает.

Помолчали. Я, не умеющий поддержать беседы, смотрел неловко вбок. Потом спросил:

– А как вообще узнали про Дюпона? Я ведь правда именем Франсуа Дюпон решил подписать свои сочинения. Совсем недавно. В честь моего пса. А кличку для него позаимствовал у Бориса Виана…

– Не знаю, кто такой Борис Виан. Мне рассказывали, так как я убедила их, что хочу к ним и мечтаю о такой жизни, как у них. Долго с ними беседовала, восхищалась всеобщей единой работой на благо Вселенной. Общее счастье без эмоций! Плакалась им, что устала от земных страстей.

Я молча слушал.

– Знаете, когда-то я была поклонницей всего советского. Про ту эпоху я слышала только рассказы – сама не застала, маленькой была. Но скоро довольно мне стало ясно, что это иллюзия, что всеобщее счастье на земле невозможно, не бывает радости от принудительной радости. Думаю, что через бывших «соратников» по«несостоявшемуся коммунизму», с которыми я вела беседы и споры, на меня и вышли. Среди них довольно много таких… мечтателей… из группы риска.

Слушать её становилось всё скучнее.

– Согласилась с ними сотрудничать. Но просила устроить мне ознакомительную экскурсию по первой параллели. Устроили. Это было великолепно и страшно одновременно. Это ни с чем здесь не сравнить. Всеми силами я изображала на лице восторг, а не ужас. Затем они предложили взять меня сюда досрочно, если я им помогу с поисками Дюпона. Так это всё и произошло. Дальше были вы.

«Дальше был я».

А что же… дальше?

9. Сонное интермеццо (Паровоз? Для чего? Для Перми)

Мне приснился сон. Поставлю ему кавычки и курсивом запишу.

«Гуляю с Дюпоном, с собакой, по Екатеринбургу. Оказываюсь за ОДО. Но почему-то тротуар очень высоко проходит. Так что я вижу за ОДО улицу Луначарского и трамвайные пути. Смотрю и вижу дальше за улицей – мгла, а может, дым. И «Высоцкого» в этом дыму еле видно.

Дым клубами валит, чёрный, белый, нарастает клубёж – и тут из дыма со стороны Челюскинцев появляется огромный паровоз. Настоящий чёрный паровоз с красными обводами, без вагонов. Мчится по трамвайным рельсам. Дым аж до неба из трубы. Вот откуда эта мгла, закрывающая город! Пытаюсь успеть сфотографировать его на телефон. Но паровоз промчался как пуля, свернул направо по Главному проспекту и полетел в сторону площади.

– У них каждый год праздник, – сказал прохожий у меня за спиной.

Я оглядываюсь. Где же Дюпон? Его нет.

Вижу за домом 33 по Первомайской купол храма. Но здесь не было храма. О, это же Свято-Троицкий кафедральный собор, шедевр архитектора Летучего. Я вдруг в Перми? Точно. Места своего детства».

Проснулся.

Да! В Пермь. Это знак.

Рассказал Тане – она согласилась, что нужно ехать. Нашёлся и «официальный повод» к поездке: я давно обещал показать Пермь своим детям. А Таня зачем едет? Она что-нибудь придумает. Сказать по правде, мы не ощущали за собой явного «хвоста» – видимо, те двое слишком доверяли Тане и не ждали от неё никаких кунштюков.

Нужно будет найти там Сашу Четверг. Ха!

Бобу-кузнеца искать было некогда – я прихватил с собой кованный им кулон, который он мне однажды подарил, стал собираться в поездку.

10. Пермь книжного безумия, или книжный Пермь

По приезде на малую родину я сразу направился в любимый бук-стор на углу улиц Покровской и Крисанова. Точнее, не я один, мы с Таней. Где как не в книжном искать «переводчицу с дюпонского» Сашу Четверг.

«Время не имеет значения», – вспомнил я фразу, бродя меж стеллажами. Всё было то же и там же, даже книги никак не изменились.

У навязчивой девушки-консультанта я ненавязчиво спросил книгу Франсуа Дюпона «Дневник Бога». Как говорится – играть, так по полной. Девушка-продавец просто сказала – да, Дюпон есть. Я опешил. Но не подал виду, пошёл за ней.

Она подвела меня к стенду и показала книгу, на обложке которой действительно значилось – «Франсуа Дюпон, ‘’Дневник Бога’’».

Но тут она добавила, немного разочаровывая меня:

– Только это не книга вообще-то – блокнот, записная книжка.

И закончила свою мысль совсем неожиданно:

– По замыслу автора, люди как дети Божьи транслируют только мысль Божью и ничего иного.

Я опять ощутил, что нахожусь во сне. Это же моя идея книги. То есть, моя не реализованная и ненаписанная книга. Одну страницу успел сочинить. И придумал оставить пустые листы.

Или это не моя идея?

///Отсюда и далее удалено по цензурным соображениям 14 страниц чистого авторского автописьма./// [[[ И 44 пустых страницы чёрного цвета – их тоже нужно было удалить сразу, не оставляя, к чему были твои сомнения? В общем, я их убрал.]]]

Мы стояли перед ней, она держала «книгу» Дюпона. Что дальше, хаотично думал я. как выйти из дурацкой мизансцены. Ущипнуть себя?

– А можно ли встретиться с автором? – начала Таня.

– Мы из Екатеринбурга, – на всякий случай добавил я.

– Обратитесь в издательство.

Ах, да, оно самое, знаменитое. «Пермское издательство». У меня есть их книги – «Шагал один чудак», «Враг №1», что-то ещё. Ну, не у меня, у родителей сохранились. Впрочем, без разницы.

Я взял у неё записную книжку Дюпона и открыл последнюю страницу.

«Издательство «ИГНЫПС»?!

Я выронил книгу от неожиданности. Это же наше издательство!

Так. Спокойно. Щипать я себя не буду. Вошёл в игру – играй.

«А-А-А, мой ботинок за тысячу баксов!», кричал Дуглас, уронивший свой ботинок, перелезая через забор. (Это для резкой паузы. Спонтанно сказанная дичь всегда меня поддерживает в трудную минуту.)

Спокойно, это путь, это и есть знаки. Наверное, консультант через несколько минут и не вспомнит об этой книге. Собравшись, читаю дальше:

«Главный редактор – Саша Четверг».

Кто бы сомневался.

Зедорз, зедорз, двери, двери, где мои двери! «Арабески» здесь точно не подойдут. (Спонтанно сказанная дичь, спасибо тебе снова.)

Ого. Email Саши Четверг в выходных данных. Я переписал его себе в телефон.

Пошла жара, поползло реальное безумие по закоулочкам клочками.

Дети наметились на профессию – хотят стать программистами. Пусть игру сделают – «Найти Дюпона». Квест, ведущий автора и игроков прямиком в сумасшедший дом.

– Я хотела бы купить несколько экземпляров этого блокнота.

Танин голос прервал мои мысли. Чего это я, право, имейлы переписываю? Мне тоже нужен этот блокнот.

– И мне. Я хочу купить у вас весь тираж. Сколько у вас есть?

– На складе должно быть. 999999 экземпляров.

– Плюс ещё этот. Беру все. Где платить? У меня прикладывается. Вот так. Отлично.

Откуда у меня столько денег, спросите вы?

Оттуда.

Не шучу. Они из первой параллели.

Я не сказал, что дал мне после инструктажа серый щуплый?

Бесконечную карту. Выдают такие всем, кто принимает участие в подобных проектах.

Почему я раньше не рассказал?

Потому что деньги – это не тема для разговора. Я им вообще никакого внимания не уделяю. И вам то же самое отношение к ним принять советую.

Денег – нет.

Как темы жизни.

– Высылайте спецсоставом почтового поезда по этому адресу в «Екат».

11. Дом, милый дом – да квартира не та

Саня Бусов в эти дни на наше счастье оказался в Перми. Мы радостно созвонились и решили заночевать у него.

Таня больше не опасалась, что за нами следят. Хотя тем двоим она и дала информацию, что с Дюпоном мы встречаемся через пару дней в Екатеринбурге. Но если что, всегда можно успеть вернуться.

Интернетом на своём телефоне я не люблю пользоваться – тормозит, виснет, выглядит всё мелко. У Саши ноутбук. А пароли свои я не помню.

С профиля Бусова написал сообщение Саше Четверг. Час сидел, думал, как написать. Как бы не спугнуть. Потом такой подумал: «А будь что будет!»

«Саша, привет, давно не виделись (вообще-то совсем не виделись). Это я, (имя написал), приехал со своей подругой на Всемирный съезд дюпонистов (ну а чего уж). Франсуа Дюпон дал твой адрес, сказал, ты занимаешься организацией мероприятия. Он поручил проконтролировать это дело, помочь с организацией. Как с тобой встретиться?»

Ответ пришёл утром:

«Привет! Давно хотела тебя увидеть. Сегодня вечером приходите к семи часам на Крисанова, дом 3, квартира …»

Выглядит подозрительно твоя игра, Саша! Я именно в этом доме в детстве жил, возле телефонного завода.

На берег Камы бегали через «железку». Номер своей квартиры той не помню, последний подъезд, последний этаж, предпоследняя квартира. Ещё окажется, что Саша Четверг в ней! Прикольно будет там побывать. Помню, после 10-го класса ещё была эта квартира наша, я с родителями приезжал. Сестра там жила, училась в Перми. На ступеньках – рубцы от коньков. В первом классе шёл кататься – надел дома коньки и по лестнице в них спустился до первого этажа. На третьем или на четвёртом этаже девчонка симпатичная жила, может, это она? Ладно, узнаем сегодня.

Вечером отправил детей в кинотеатр «Кристалл» на премьеру «Шрека-7». А мы с Таней двинулись на встречу с фантомом Саши Четверг.

Пароль «Дети хорошо переносят бессмертие», отзыв «В такую погоду хороший хозяин дома сидит», вспомнил я «дюпонизмы» Дюпона, шагая с Таней по лужам под мелким дождём.

На подходе к дому охватила дрожь. Воспоминания детства. В первом подъезде жил одноклассник по прозвищу Чемодан. Так его в Сургуте называли. Он не обижался. Интересно, в Пермь переехало за ним прозвище?

Подошли к подъезду. Подъезд мой.

А вот квартира – другая! Ну, хоть в этом нет полного совпадения.

Какая она, Саша? Я был взволнован. Даже не ловко стало перед Таней, которую я только что жадно выслеживал дни напролёт. Конечно, я ожидал увидеть симпатичную, прикольную девчонку, умную красавицу.

Я постучал тремя ударами в дверь. Послышались лёгкие шаги.

«Кто там?» – прозвучал интересный голос, будто бы родной.

Я растерялся. «Эт-то мы», – промямлил я.

В ответ прозвучало «В такую погоду хороший хозяин дома сидит».

Я опять растерялся, но Таня сообразила:

– Дети хорошо переносят бессмертие.

Дверь открылась.

––

12. Катер

Для встречи с Дюпоном нужно плыть по Каме к разрушенной деревянной церкви. Похоже, что я там был. На день рождения Бусова (или на свадьбу его) ездил, так его отец возил нашу компанию на катере именно туда.

Верно, всё же это сон – столько совпадений. Хотя во сне мне чаще всего снятся абсолютно незнакомые места. На ходу ли ещё тот катер? Если нет, то хоть Бусов, быть может, скажет, где можно катер нанять.

––

Когда и откуда появился катер. Тот самый катер. С капитаном, не задающим вопросов. Я не понял, да и не было это интересно. Щёлк – и вот мы все уже на палубе, все словно бы давно уже знакомы, плывём куда-то по молочно-кисельному туману навстречу неизвестности.

Плыли часа два.

Пристали к разрушенной церкви, стоящей «по щиколотку» в воде. То, что место встречи выбрано здесь, у церкви – казалось почему-то важным. «Понятно, что в городе мы не стали бы этого делать», мелькнула мысль. «И ни в одной из действующих», мелькнула мысль в голове у Тани или у Саши. Было не разобрать, где чья голова.

Саша Четверг осталась на катере. Её задачей было отвлечь капитана, чтобы не смотрел в нашу сторону в момент перехода. Дальше мы пошли вдвоём с Таней. Вода – тёплая, парное молоко – скрывала наши ступни до икр, но идти было на удивление легко.

Деревянная церковь оказалась почти полностью разрушенной.

Франсуа Дюпон ждал нас, сидя на красивом холме или пригорке. Значит, я его вызвал одной из своих фраз. Но как я смог это сделать?

«Ты не думай об этом», говорила мне широкая улыбка Дюпона, смотревшего на меня бесконечно ласково, как в детском сне. «Я всегда слышу зов и всегда прихожу вовремя и куда надо – даже если ты не проронил ни слова».

– Пароль «Дети хорошо переносят бессмертие»? – с улыбкой сказал Франсуа Дюпон звонким и немного лающим голосом.

– Скажи ещё, что это ты его сочинил и записал в книжку. А ещё – что все мои «дюпонизмы» написал ты. (Как я с ним строг, что это со мной?)

– Да нет! Ты, ты! – смеясь, сказал Дюпон, – но не обошлось и без меня! – И вдруг голос его невероятно, н е ч е л о в е ч е с к и посерьёзнел. – Ты можешь, например, свои мысли отделить от мыслей твоего любимого поэта-обэриута? Это так же сложно, как отделить от морских вод воды рек, говаривал Эзоп. Мысли Платона, Сократа, всех философов, поэтов, драматургов и писателей текут в нас. Их не вырвать из наших вечных душ. Это вирус, который постоянно растёт и развивается. Даже если ты не читал Платона – мысли его разлиты во всей культуре. Общение заражает нас. Мысль друга, осевшая у тебя в голове, начнёт развиваться, на согласии ли, или на отрицании.

«Значит, все мысли Аристотеля, Кржижановского, Введенского, Липихина, Уварова, Седова тоже во мне – и тоже навсегда – и тоже вечно плодятся и размножаются в сознании» – подумал я.

Всё это время я смотрел только в глаза Дюпона. Они были похожи на два ляпис-сапфира и столь сильно поглощали моё внимание, что лишь по окончании его длинной тирады я обратил внимание на остальной его облик. Дюпон был, действительно, антропоморфом (с третьего раза запомнил) невысокого роста в трогательной пёсьей маске, скрывавшей всё его лицо. Были видны лишь глаза и зубы, сжимавшие курительную трубку, как у сыщика из остросюжетных книжек. (Так вот откуда в моих размышлениях тогда всплыл Седов с его Холмсом!)

– Может, и нам такие же надеть? – спросил я.

Дюпон не ответил, вместо того отвесил торжественно в три чинных приёма:

– Идите – за – мной.

И мне:

– Ты знак захватил?

– Какой знак?

– Знак Бобы.

– А, этот – да, он у меня на шее.

(Ах, я ведь только для тебя взял! Значит, отдам его Тане. А сам как-нибудь. Как обычно.)

– Откуда он, кстати, у Бобы? Как его творчество связано с вашими… хм, странными эмпиреями?

– Боба – Великий железный мастер первой параллели, по Высочайшему Допущению временно живущий среди вас.

Пришли на место. Протиснулись с трудом сквозь груду досок и дощечек ///О ужас, ведь это когда-то были великолепные иконы, на них молились многие поколения святых людей прошлого…///, встали посреди храма, вдыхая тихий тенётный аромат древней святости.

Дюпон начал инструктаж.

– Сейчас переоденетесь, – показал на аккуратно сложенные белые халаты. – Примете вот эти капсулы, попадёте в первую параллель. Там – сохраняйте абсолютное, каменное спокойствие! Это самое главное! В рот положите ещё по одной капсуле, держите под языком наготове. Не надо ни с кем разговаривать, просто улыбайтесь. Если заподозрите, что обнаружены – раскусите ампулу, и сразу вернётесь обратно. Дальше. Вы попадёте туда во время Перерыва. Все будут слушать хвалу Вселенной и всеобщему счастью.

– А что за работа у них? – спросил я.

– Лучше не знать, – ответил Дюпон и продолжил. – Вы окажетесь в разных местах. Впервой параллели люди распределены в случайном порядке. Смысла объединения с ушедшими друзьями, с родственниками из прошлого – учтите – никакого нет. Вам надо найти своих любимых. Даю вам обоим нужные координаты.

Он поднял палец вверх и завращал зрачками:

– Ещё раз: ни в какие разговоры, в контакты ни с кем не вступаете! Сядьте рядом с любимым человеком. Возьмите за руку. После завершения проповеди все восхваляют Вселенную и целуют друг друга. Кованый знак нужно повесить на шею тому, кого хотите вывести. Ты, – Дюпон указал на меня, – вместо знака возьмёшь вот это.

Он протянул мне свою курительную трубку и добавил:

– Это не трубка. Это Путеводный пайп, уводящий своих к своим. Направь его на грудь своей любимой. После этого вы поцелуетесь. Во время поцелуя раскусите капсулу – тинктура попадет вам и вашему избраннику. И вы оба Большим Прыжком возвращаетесь сюда. Всё ясно?

Мы переоделись в балахоны, встали в центр.

– Стоп, – сказал Франсуа Дюпон. – Теперь просто стоим и молчим 15 минут. Вечность не терпит суеты.

Вот оно, стояние перед дверью, думал я. Все знаки, которые я считал «неработающими», караулили меня у финальной черты этой истории.

– Всё, теперь можем начинать. – Дюпон был предельно серьёзен и торжественен, это было заметно даже сквозь маску на его лице.

По команде Дюпона мы проглотили свои «пропуска в рай» – первые капсулы. Вторую держал в кулаке, большим и указательным пальцами той же руки сжимая трубку.

В глазах потемнело. Руки, ноги, тело – всё постепенно исчезало, растворялось. Возник оглушительный звон, напоминающий шелест металлических крыльев размером с небоскрёб. За ним раздался разрывающий плоть пространства-времени взрыв. ///Удар Перехода. Датчики земных «гуглокарт» и «дубль-гисов» в этот момент дёрнулись в такт – потеряли вас с Таней из виду.///

…Белая точка прямо перед нами возникла, стремительно разрасталась…

…Саша Четверг сидела в катере, говорила с капитаном, усадив его перед собой – спиной к берегу. Она смотрела на часы и говорила, чтобы его отвлечь.

Увидев белый луч, уходящий в небо, Саша замерла на мгновение – и продолжила говорить, взяв капитана за локоть. Удерживать его внимание придётся недолго. Земные там особо не задерживаются – совсем скоро блеснёт луч возвращения.

13. Первая параллель

Сначала было тихо.

Я открыл глаза. Свет ослепил меня.

Передо мной расстилался райский сад. С земными садами он имел столь мало общего, что и садом-то не являлся.

Это были текучие фракталы разноцветного сладкого света, обнимавшего меня волной бесконечной любви. [[[Верное описание. Браво.]]]

Как я и представлял это себе ранее, я услышал «всё и вся покоряющую музыку». Я слышал дивные, сладостные звуки и казавшиеся родными голоса далеко в долине, внизу. Там были люди.

Я спустился к ним. Меня окружили тончайшие светящиеся души, фантомы, а точнее будет сказать – профайлы со счастливыми лицами, блистающими подобно разноцветным молниям. Я стал улыбаться им в ответ, тяготясь своей бренности. Невероятная радость и щемящий стыд за собственную «материальность» охватили меня. Я казался себе грубым обломком кирпича среди изысканных китайских фарфоровых ваз.

Наташу я нашёл быстро. Она сидела на указанном Дюпоном месте и негромко пела. Увидев меня и ничуть не удивившись, улыбнулась и сделала жест рукой, чтобы я сел рядом.

Она взяла меня за руку. Я улыбался и во все глаза смотрел на неё. Так прошло несколько мгновений или минут, – понять было невозможно.

Вдруг я услышал речь. Кто-то говорил приятным, завораживающим голосом. Голос хвалил Вселенную и общее счастье. Я не слушал его. Я смотрел на Наташу. Я заметил, что она смотрит как бы сквозь меня, безо всяких эмоций. Точнее, эмоция была лишь одна – радость. Но предназначалась она не мне персонально – и вообще персонально никому.

Голос постепенно утих, заиграла музыка, все встали с возгласами ликования. Голоса звучали как симфония, где каждый был частью раз и навеки идеально «сыгранного» ангельского оркестра.

Это было невыносимо прекрасно. Я горел от собственного недостоинства. Свет был словно бы моей совестью.

О-оо, меньше белого!..

Наташа повернулась ко мне. Я направил на неё пахнущую вишнёвым табаком трубку-пайп и поцеловал в безучастно-счастливые губы.

И раскусил капсулу, и капли из моего рта попали в её ангельские уста.

Вспышка.