От Камчатки до Калининграда

Подмывало поведать кое-какие подробности, но, откровенно говоря, чувствовалось, что им там сейчас несколько не до меня: как раз в это время Мальцев пытался пролезть по какой-то обледеневшей трещине. Понимаю, что отвлекать отважных восходителей на разговоры в столь ответственный момент не слишком-то уместно. Тем не менее, интересуюсь, выходили ли они в урочный час на связь с Шурой. «Какое там! – говорят, – Ну, видели, бегал он там внизу, антенну натягивал…» «Да, но он-то вас не видел!» «Знаешь, нам тут на стене тогда совершенно не до рации было!» Охотно верю: «Карат» в плане удобства пользования, далеко не сотовый телефон и даже не милицейские «уоки-токи». И все-таки… Думается, можно было бы и придумать что-нибудь такое, чтобы дать Шуре о себе знать. Это ведь только они могли его увидеть на сверкающих белизной снежных склонах, а ему-то их среди скал нипочем не разглядеть было с такого расстояния! А тут я еще води-ночку на гору поперся… Словом, теперь у нашего товарища определенно появился законный повод для беспокойства, и это было нехорошо. Пожелав покорителям башни вагон удачи, я поспешил вернуться в кулуар и резво побежал вниз, не забыв прихватить по пути оставленные в нижней части маршрута лыжные палки.

В лагерь спустился, когда озеро уже целиком накрыла тень от только что взятой мной горы. Погода продолжала оставаться приятной, что, в целом, соответствовало моему настроению. Однако к окрыляющему ощущению одержанной победы примешивалось, как ни странно, чувство легкого разочарования. Как-то уж больно легко мне дался этот подъем! Не то, чтобы я был расстроен этим обстоятельством (в принципе, я находился тогда в неплохой физической форме), но, признаться, ожидал, что гора даст мне более серьезный бой. Как-никак, категория у маршрута 2А – а тут даже его ключевой участок оказался пройденным так, что я его практически не заметил! Конечно, надо учитывать, что это – Заполярье, конечно, я понимал, что мне сегодня просто здорово повезло с погодой и снежной обстановкой (буквально через несколько дней Паша с Серегой в том же кулуаре уже скакали, как зайцы, уворачиваясь от то и дело сходивших сверху лавин), но, тем не менее, тогда у меня возникло ощущение, что маршрут этот оказался все же несколько переоцененным[5]. Впрочем, это мое чисто субъективное мнение…

Но, как бы то ни было, дело было сделано, причем как нельзя более успешно. Обретя, таким образом, уверенность в своих силах, отныне я мог небезосновательно рассчитывать и на большее. Вот этот-то вопрос мы и обсуждали вечером с Шурой Тумановым. Шура после вынужденного отдыха буквально бил копытом и рвался в бой, однако поле этого боя нам еще только предстояло определить. А поскольку все ближние маршруты устраивающей нас степени сложности были уже пройдены, решено было обратить взоры на отстоящий в нескольких километрах от нас Западный цирк массива Тахтарвумчорр.

В очередной раз тщательно изучается раздобытая Мальцевым еще в Ухте брошюра О. И. Шумилова о Хибинах, 1995 года издания (свежак!). Книжка эта, содержащая, в частности, схемы и довольно толковые описания пройденных в Хибинах командой Шумилова маршрутов, действительно сослужила нам тогда добрую службу, хотя и содержала некоторые спорные, на мой взгляд, тезисы. Так, словно испытывая некоторую неловкость за небольшую абсолютную высоту здешних гор, автор – очевидно, с целью поднятия престижа горного района в глазах читателя – уверяет, что километровая высота в Хибинах воспринимается человеком примерно так же, как три тысячи метров на Юге. Следуя этой логике, можно предположить, что, если бы Хибины имели высоту не километр с небольшим, а километра три-четыре, то на них впору было бы вообще с кислородом ходить?!

Ну, откуда, скажите на милость, появился этот навязчивый миф о пониженном содержании кислорода в атмосфере высоких широт? С чего это вообще взяли?! Объемная доля кислорода в воздухе под открытым небом (20,95 %) – одинакова хоть в Африке, хоть на Северном полюсе, это неопровержимый научный факт. Даже присутствие в районе промышленных гигантов не в состоянии сколь-нибудь существенно поколебать эту величину (хотя содержание вредных примесей в таком воздухе может оказаться запредельным). Другое дело, что общее количество кислорода в воздухе естественным образом зависит от атмосферного давления (то есть, от количества самого воздуха). Иными словами, в зоне циклона, когда давление меньше и воздух чуть более разрежен, с каждым вдохом в легкие кислорода будет поступать немного меньше, чем при обычной погоде. Однако, даже несмотря на то, что циклоны частые гости на Кольском полуострове, уверяю вас, что этого недостаточно, чтобы вызвать у здорового человека ощущение пребывания на высокогорье. Не говоря уж о том, что циклоны бывают и в тропических широтах, да такие, что нам, северянам, и не снились – тайфуны называются. А в остальном, могу сказать одно – Север и без того достаточно суровая вещь, чтобы навешивать на него еще и этот мнимый грех!

Паша с Сергеем Леонидовичем спустились вниз часа через два после меня, сообщив, что маршрут оказался довольно сложным, поэтому, видимо, придется часть его обрабатывать не снизу, а… сверху. Смысл этой оригинальной затеи заключался в том, что, используя более легкие пути подхода (тот же Лавинный кулуар), они могли подойти к подножию верхней башни, а уж нижнюю башню (самый сложный участок маршрута 4Б) вполне можно было обработать, спускаясь оттуда по веревке на «восьмерке»[6]и заколачивая по пути в нужных местах крючья либо оставляя «закладки»[7] – словом, делая все, чтобы максимально ускорить и обезопасить последующее восхождение. Этим они, в основном, и занимались в течение последующих дней, каждый вечер спускаясь вниз, чтобы с комфортом переночевать в палатке, а затем каждое утро, как на работу, уходя обратно на стену – такая вот, почти что гималайская[8], тактика. Словом, неплохо ребята устроились.

За свой невыход на связь они, разумеется, принесли Шуре самые искренние извинения, но тот все равно какое-то время продолжал на них дуться. И, надо сказать, в душе я был с ним солидарен.

Между прочим, в этот день исполнилась ровно неделя, как мы выехали из Ухты. Надо же, всего неделя – а уже сколько приключений!

Зигзаг удачи

И все же, несмотря на то, что я стремительно набирал форму, а организм мой, наконец, окончательно адаптировавшись к походному ритму жизни, работал, как часы, на следующее утро мне показалось, что от восхождений пора немного отдохнуть. Но отдых этот не предполагал безделья! Прежде всего, мы с Шурой решили тщательным образом обследовать окрестности к западу от лагеря – район планируемого восхождения.

Горный массив Тахтарвумчорр круто обрывается на северо-восток двумя величественными скальными подковами, именуемыми на альпинистском жаргоне «цирками». У подножия Восточного цирка, располагающегося напротив озера, как раз размещался наш лагерь. Его главная достопримечательность – Откол, подъем на который через перевал Географов я достаточно подробно описал в одной из предыдущих глав. Имелся, правда, туда и другой маршрут – прямо в лоб, по семидесятиградусному кулуару, который два дня назад, когда я имел удовольствие заглянуть в него сверху, показался мне вообще почти отвесным.

Настоящая, без всяких натяжек, категория ЗБ, но это было во всех смыслах крутовато не только для меня, но даже и для Шуры.

Западный цирк, более удаленный от лагеря, предлагал нашему вниманию очень даже симпатичный маршрут 2А, и Шура Туманов сразу, что называется, положил на него глаз. Здесь подъем на гору предполагался по кулуару под названием «Зигзаг» со средней крутизной 45 градусов с общим перепадом высот на маршруте порядка 600 метров. Вот это нам уже вполне по зубам! Чувствуется, правда, что в техническом плане кулуар этот будет проходиться посложнее, чем Лавинный, но в связке, со страховкой, проблем, по идее, возникнуть не должно. Теперь остается только подойти под маршрут и все там как следует разведать.

Расстояния в горах-вещь обманчивая. Кажется, вот она, цель! – а все идешь, идешь, и конца этому не видно. И добро еще, если идти удобно, а если это сплошные косогоры? Вот и мы с Шурой, вместо того, чтобы спокойно двигаться по низам сквозь необременительно-жиденький лесок до самого взлета непосредственно перед Западным цирком, совершенно неоправданно сразу набрали метров сто высоты прямо от лагеря и затем мучительно долго поочередно траверсировали склоны обеих тахтарвумчорр-ских цирков. Даже заметив, что делаем что-то не то, мы так и не спустились вниз – жаба за набранные метры давила!

Еще издали было видно, что привлекший нас кулуар полностью оправдывал свое название. Наискосок, слева направо врезаясь в тело горы в ее нижней части, выше он закладывал лихой вираж и на вершину выходил уже справа налево, причем смена направлений было столь резкой, что верхняя часть маршрута оказывалась скрытой за скальными уступами и рассмотреть ее можно было только подойдя непосредственно под сам маршрут и даже немного поднявшись по нему! И мы упорно продвигались вперед, не сводя глаз с заветной цели.

Вблизи кулуар Зигзаг понравился мне еще больше. В отличие от грубовато-мощного Лавинного кулуара, Зигзаг, благодаря своему причудливому изгибу, был невыразимо, летяще грациозен, обладал какой-то особой кокетливой утонченностью, словно девица на выданье. Задрав головы, мы продолжали подбираться все ближе, однако по-прежнему никак не могли рассмотреть, что же ждет нас там, за поворотом. Пришлось, оставив рюкзаки и лыжи, приступить к довольно продолжительному подъему по крутому снежному склону. И лишь забравшись достаточно высоко, практически до входа непосредственно в кулуар, нам удалось немного заглянуть вглубь его верхней части.

Убедившись, что кулуар, по крайней мере, проходим до конца, мы единодушно решили признать рекогносцировку успешно завершенной, после чего вернулись к оставленным внизу лыжам и быстро перебрались в другую часть цирка, где еще раньше Шура обратил мое внимание на обилие натечного льда, покрывавшего скалы. Теперь мы возвращались туда, чтобы провести ледовые занятия на наиболее подходящем для этого рельефе.

Здесь последует небольшой экскурс в прикладную гляциологию. Прежде всего, надо сказать, что лед, из которого состоят все многокилометровые ледники, покрывающие высочайшие горные вершины – это далеко не то же самое, что лед на какой-нибудь замерзшей речке. Прежде всего, потому что образуется он не при замерзании воды сразу в соответствующем объеме, а из выпадавшего на рельеф снега, в случае, если последний не успевает растаять в теплый период года. Образование льда из снега – процесс длительный и сложный. Вначале образуется так называемый фирн – крупнозернистый, сильно уплотненный снег, который, собственно, снегом уже не является, но и до состояния льда еще не дотягивает. Ну, а еще через несколько лет из него получается уже вполне монолитный фирновый лед – однако от привычного нам льда, именуемого у альпинистов «натечным» (пример такого льда – обыкновенная сосулька) он все-таки здорово отличается. Во-первых, он практически непрозрачный, а во-вторых, в отличие от хрупкого натечного льда, обладает известной вязкостью, что, в целом, и обеспечивает такое интересное явление, как текучесть ледников. Это второе обстоятельство, в частности, значительно облегчает альпинистам жизнь при завинчивании в тело ледника ледобуров, а также пользование «шакалами»[9] и «кошками» при передвижении по нему.

Так вот, таких классических ледников в Хибинах нет! А что же есть? А есть вот такие симпатичные ледяные стенки (кстати, как и замерзшие фонтаны в долине, тоже красивого голубого цвета), образовавшиеся в результате сезонного замерзания водных потоков, стекающих прямо со скальных обрывов. Но это – типичный натечный лед, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Клюв ледоруба, вместо того, чтобы намертво застревать во льду, все время норовил отколоть от него кусок и вывалиться наружу, ледобуры завинчивались со скрипом, причем вокруг них сразу же начинали образовываться предательские трещины – словом, лед вовсю проявлял свою подлую хрупкую сущность. Тем не менее, нам все же удалось изобразить на ледовой стенке вполне приличную станцию страховки и даже успешно испытать ее на прочность, для чего я, пристегнувшись к ней через карабин, просто бросался вниз по склону, имитируя внезапный срыв. Впрочем, при этом я абсолютно ничем не рисковал – в худшем случае, я просто ткнулся бы мордой в глубокий снег в метре под собой. Однако страховка сработала надежно, чему я был, признаться, даже несколько удивлен.

Словом, день прошел с очевидной пользой. Что же касается Пол Абдулыча с Сергеем Леонидычем, то эта бородатая парочка продолжала усиленно долбить свою башню в надежде через пару дней покончить с этим нудным занятием.

Утро вторника 26 марта выдалось менее погожим, чем мы рассчитывали, но вполне приемлемым для совершения восхождения. Пелена облаков и сыплющийся из них мелкий снежок, по большому счету, никаких проблем пока не представляли, за исключением того, что могли помешать нам наслаждаться видами с вершины. Правда, в случае, если снегопад этот затянется надолго или, чего доброго, усилится, в кулуарах могла создасться лавиноопасная ситуация, и мы это, конечно, учитывали, однако в целом обстановка была достаточно благоприятной.

Не повторяя вчерашней ошибки, мы с Шурой низами довольно быстро продвинулись под маршрут и, сбросив лыжи, приступили к подъему. Все было в порядке, но нас сразу несколько озадачили два крошечных темных пятнышка, видневшиеся на снегу у самого входа в кулуар. Картина эта издалека чертовски напоминала карабкающуюся наверх связку. Вот только характерной цепочки следов за ними почему-то не наблюдалось. Впрочем, в такую погоду следы заметает быстро… «Я что-то не понял, Тумыньцзян[10], – поделился я своими сомнениями с Шурой, – Ну-ка, глянь: это там, наверху – камни, или действительно какие-то друзья по кулуару лезут?!» Туманов устремил взгляд в том же направлении, но разобрать что-либо с такого расстояния сквозь снежную пелену было невозможно.

«А кто тут может быть?» Вообще-то вероятность застать здесь кого-либо еще при попытке совершить восхождение, была весьма невелика. Дело в том, что Хибины, как известно, всегда пользовались широкой популярностью не столько у альпинистов, сколько у любителей горного туризма. А эта публика ходит сугубо по перевалам и в разные там кулуары предпочитает не соваться. И действительно, подобравшись поближе, мы отметили, что для живых восходителей «друзья» ведут себя, пожалуй, чересчур пассивно. В конечном итоге они оказались всего-навсего выглядывающими из-под снега участками скал – в тот день на склоне мы были все-таки одни.

О том восхождении я всегда вспоминаю с удовольствием. Маршрут был пройден, что называется, с песней: на едином дыхании, безукоризненно четко и грамотно. Лидировали по очереди, периодически меняясь и сохраняя тем самым высокий темп, даже несмотря на то, что средняя крутизна склона была здесь заметно выше, чем в Лавинном кулуаре (45° по описанию), из-за чего часть маршрута проходилась чуть ли не на передних зубцах кошек, а на одном участке Шуре вообще пришлось пустить в ход «фифы»[11].

А вот с погодой нам тогда повезло не вполне. Зарядивший с утра снегопад даже не думал прекращаться, и в лицо нам то и дело сверху по кулуару съезжали порции свежего снега, такие своего рода микролавинки, что было не слишком-то приятно. Сами по себе они никакой опасности не представляли, однако совершенно определенно давали понять, что если дело так пойдет и дальше, то у нас есть все шансы дождаться лавины настоящей, а деться от нее здесь, в узком кулуаре, нам будет решительно некуда. Единственным способом обезопасить себя в сложившейся ситуации, было как можно быстрее подняться наверх. Поэтому мы, не сговариваясь, прибавили ходу. Вскоре был пройден поворот кулуара и, зайдя за угол, мы оказались в сплошном окружении угрюмых серых скал. Отсюда уже открывался прямой путь на вершину.

Выход из кулуара был основательно заметен снегом, и мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы кое-как пробиться наверх. Следом вылез на вершинное плато и Шура. Увы, как и ожидалось, полюбоваться видами отсюда нам было не суждено – долина и горы вокруг утонули в непроглядной белой пелене. А вот засыпанный снегом тур, обозначающий конец маршрута, удалось отыскать почти сразу. В туре я обнаружил вложенную в пустую консервную банку записку предыдущей группы, поднявшейся здесь раньше. Взамен оставляем послание уже от нас. Вот теперь все, можно и вниз. Гулявший наверху пронизывающий ветер не очень-то способствовал длительному пребыванию здесь.

Вопрос только, каким путем спускаться. По пути подъема, или с горы есть более простой и безопасный путь? Во всяком случае, наши предшественники, как явствует из записки, спускались не по Зигзагу, а по некоему кулуару Акваланг. Правда, в брошюре Шумилова ни про какой «Акваланг» не говорится; возможно, этот путь действительно проще, но где прикажете его искать? Да еще в такую погоду? Снизу-то, откровенно говоря, никаких простых спусковых троп на скальных обрывах Тахтарвумчорра не просматривалось… Короче, решаем не мудрить и спускаться по пути подъема. Там, по крайней мере, все знакомо.

Если во время подъема мы старались не делать лишних телодвижений и вообще вести себя как можно аккуратнее, чтобы ненароком не подрезать склон и не спровоцировать сход лавины, то в начале спуска тактика была диаметрально противоположной. Точно зная, что в Зигзаг за нами больше никто не сунулся, я попросил Шуру подстраховать меня и сиганул в кулуар, всей тяжестью обрушившись на обрамлявший его снежный карниз, рассудив, что если здесь и суждено сегодня сойти лавине, то пусть она, по крайней мере, сделает это до нас. Обломки карниза заскользили вниз, однако никакой цепной реакции это не вызвало. Раз так, значит, и мы сможем пройти.

Бодренько сбегать вниз, развернувшись лицом в полевую сторону или, тем более, безмятежно скользить вниз на пятой точке здесь было чревато из-за довольно приличной крутизны и извилистой формы кулуара. Случись что – и вы гарантированно въезжаете с разгона прямехонько в скалы на его повороте. Поэтому, несмотря на некоторую эйфорию после удачного подъема, спускались мы не торопясь, на самых крутых участках поочередно страхуя друг друга через воткнутый в склон ледоруб. Так постепенно прошли изгиб кулуара, после чего перед нами вновь открылся вид на лежащую далеко внизу долину. Чуть погодя, спустившись еще на пару сотен метров и миновав все мало-мальски проблемные участки, мы уже могли позволить себе некоторые вольности и остаток спуска, до самых оставленных внизу лыж, проделали практически бегом, с удовольствием вгоняя пятки в глубокий мягкий снег…

Вечером, когда мы принялись весело делиться впечатлениями с Серегой и Пашей, выяснилось, что им в тот день тоже было по-своему весело. Дело было в том, что из-за непрекращающегося снегопада Лавинный кулуар, по которому они каждый раз, экономя силы и время, выбирались на середину своего маршрута, принялся усиленно оправдывать свое название. В результате чего ребята пару раз были вынуждены в буквальном смысле скакать, как зайцы, уворачиваясь от пусть небольших, но довольно опасных лавин! Ощущения, которые они испытывали при этом, были, по их словам, достаточно острыми. Впрочем, как бы то ни было, маршрут был ими уже практически полностью пройден. Окончательную же точку всей этой затянувшейся эпопеи было намечено поставить завтра.

Чистая среда

Три категорированных восхождения за четыре дня – о таком темпе можно было только мечтать! До заветного разряда оставалось всего-навсего пройти еще один маршрут, но уже более сложный – категории 2Б. Таковой маршрут, неизвестно почему носивший странное название «Рога», имелся как раз неподалеку, на Тахтарвумчорре, про него нам рассказывал еще Никита, но… Что-то не лежала у меня душа сразу лезть к черту на рога – вот не лежала, и все! Под маршрутом мы, конечно, побывали, не поленились, но… решили отложить все это до лучших времен. Не то, чтобы он каким-то чересчур сложным показался – похоже, у нас просто наступило некое пресыщение горами. Да и чисто внешне этот маршрут не смотрелся, что ли. В итоге сработало (может, и к лучшему) мудрое правило «хорошего понемножку». Что же касается своего разряда, то, в силу различных причин, я закрыл его лишь через четыре года, причем в совершенно других горах.

Итак, наша программа восхождений в Хибинах была практически исчерпана. Паше и Сереге оставалось пролезть последнюю часть маршрута и снять с башни веревки – это на полдня работы. Ну, а мы с Шурой и вовсе решили устроить себе маленький праздник и закатиться в баню, дабы привести себя в божеский вид и расслабиться после напряженно проведенных последних дней.

До боли знакомым маршрутом мы сразу после завтрака пересекли на лыжах озерную котловину, перевалили замыкающую ее с востока гряду и скатились вниз к ботаническому саду. Лыжи, как водится, прячутся в подвал заснеженного недостроя, затем следует полуторакилометровый пеший марш до автобусной остановки. Погода неважная, дует пронизывающий ветер. В чистом поле довольно неуютно, в горах, полагаю, тоже. А вот поди ж ты, кому-то и такое в кайф! «Молодые люди, скажите, пожалуйста, как дойти до перевала Географов?» – это две тетки на беговых лыжах идут нам навстречу. Объясняю, но, вспоминая свое первое восхождение через этот самый перевал, считаю своим долгом предупредить, что для них подъем туда на лыжах может оказаться чересчур крутым, тем более в такую погоду. Тетки с пониманием кивают головами, но от планов своих, судя по всему, не отказываются. Что ж, флаг им в руки!

Вот и поселок «25-й километр». Странно, но даже вид его неказистых пятиэтажек почему-то вызывает ощущение того, что наш нехитрый походный быт, ставший за последнее время столь привычным, на самом деле уже успел порядком поднадоесть. Остро захотелось хоть какой-то цивилизации. Во всяком случае, мысль о жарко натопленной парной и пиве с копченой рыбой, вернее, об очевидной реальной близости и доступности всего перечисленного, наполняет душу сладостным томлением. Вот уже и Кировск. Здесь нам для начала нужно взять обратный билет для раскаявшегося «отказника» Туманова. В этом деле нам везет, Шура поедет вместе с нами. А вот теперь, на радостях – прямиком в баню! Еще немного, еще чуть-чуть…

О, судьба-злодейка! За что?! Не веря в происходящее, я еще и еще раз дергаю дверь бани… Бесполезно, заперто. Проклятье! Что же это делается, граждане? Какой идиот додумался устраивать здесь выходной в среду? А ведь общественная баня в Кировске только одна, вот эта самая, и идти больше некуда. Знакомых в городе нет. Значит что же – и жаркая парилка, и сладкая истома в предбаннике после ушата ледяной воды, и добрый глоток холодного пива, словом, все, о чем мы так мечтали – накрывается медным тазом? И нам придется возвращаться назад с несолоным, так сказать, хлебалом? Положение и впрямь представлялось безвыходным.

Чувствуя себя оскорбленными в лучших чувствах, нерешительно топчемся возле здания бани. Что было делать? Дяденька Мойдодыр ехидно демонстрировал нам свою тыльную часть, озабоченные своими делами угрюмые прохожие безучастно брели мимо, и лишь Сергей Миронович Киров жизнеутверждающе простирал бронзовую длань куда-то в соседний переулок… Внезапно в голове у меня сверкнула искорка надежды. «Не боись, Шура! Едем в Апатиты. Там тоже должна быть баня!»

Вообще-то, сие было еще далеко не факт. Например, наша родимая Ухта, город населением поболее, чем Апатиты, в те годы своей общественной баней не располагала вовсе. Опять же, никто не гарантировал, что это богоугодное заведение, так же, как и в Кировске, не окажется закрытым на выходной или еще какой-нибудь ремонт. Но ничего другого, как поехать туда и лично во всем удостовериться, нам уже не оставалось.

Баня в городе Апатиты, к счастью, наличествовала. Более того, она удачно располагалась буквально на въезде со стороны Кировска, в пригородном поселке Белореченском. И, слава богу, была открыта. Войдя внутрь, мы оказались в просторном до гулкости, но немного темноватом холле. Было там лишь немногим теплее, чем на улице, что несколько удивило. Та же тенденция прослеживалась и в дальнейшем. Температура в раздевалке здесь примерно соответствовала прихожей бани в Кировске, в моечной было, пожалуй, даже прохладнее, чем в нормальной раздевалке, ну, а в парной было лишь чуточку жарче, чем в обычной моечной. Несмотря на все усилия, довести в ней пар до хоть сколь-нибудь приемлемых кондиций нам так и не удалось.

Несмотря на изрядные размеры, сей храм чистоты оказался почти безлюден. Судя по всему, в отличие от своего кировского соседа, он не пользовался особой популярностью у местного населения. Понять его можно – мерзнуть, завернувшись в простыню, с таким же успехом можно и дома. И вообще, здесь было как-то неуютно. Однако выбора у нас не было и пришлось старательно пытаться ловить кайф с того, что есть. Что касается Шуры, то ему и вовсе сравнивать было не с чем, ибо в общественных банях он по жизни бывал нечасто. Поэтому он, в целом, остался доволен, хотя и обратил внимание на не вполне уместную здесь прохладу. «Это еще что! – утешил я его, – Вот когда мы с Мальцевым в прошлом году на Полярный Урал в балки под Динозавром ходили – вот там действительно было прохладно!»