Взгляд из тени

Тим прикусил палец, с сомнением глядя на Левиафана. Соглашайся, соглашайся…

– Уверены?

– Угу.

– Нет, вы точно уверены?

– Да, да, – Левиафан отчаянно махнул рукой. – Иди, ну же.

Призрак всё ещё колебался:

– А как я узнаю, что всё закончилось?

– О, будь уверен, – Левиафан нервно рассмеялся, – ты узнаешь.

Тим помедлил ещё пару секунд, потом отвернулся, махнул рукой Марку и растаял в воздухе.

Сразу стало темнее: призраки светятся, как-никак. Левиафан прерывисто вздохнул. Получилось. Теперь не придётся ссориться окончательно.

– Вы солгали, – внезапно произнёс Филипп. – Я теперь чувствую. Зачем? Что вы хотите сделать?

Левиафан удивлённо глянул на него. Чувствует? Это он стал настолько сильнее или сам Левиафан ослаб?

– Ну, скажем так, для начала… – демон посмотрел на Марка, и глаза его недобро блеснули, – я исполню свою маленькую прихоть.

Он взял Оскара за плечи, отвёл его на пару шагов от голема и развернул лицом к стене. Тот не сопротивлялся.

– Лучше закройте глаза, – Левиафан глядел пристально, не моргая, позволяя похороненной внутри злости выплеснуться наружу, охватить его плотным кольцом. Когда сил стало достаточно, демон глубоко вдохнул и поднял руку.

За Оле.

– Сдохни, – выплюнул он и щёлкнул пальцами.

Адское пламя, охватившее Марка, вышло таким сильным, что на убийство ушло не больше нескольких секунд. Он почти не кричал и уж точно не успел ничего осознать или прочувствовать, да Левиафану это было и не нужно. Он просто хотел, чтобы голем исчез, и плевать, что оставшуюся часть ритуала придётся заканчивать самому. Мгновение – и морской ветер подхватил облако пепла, унося его к горизонту.

Оскар, которого Левиафан по-прежнему придерживал за плечи, смотрел в стену и потому шока избежал. А вот Филипп что-то замычал, зажимая рот руками и не отводя глаз от того места, где только что стоял Марк.

Левиафан не дал ему опомниться:

– Благодарю за помощь, голубчик. А теперь просто постой тут в сторонке.

Миг – и вокруг ангелочка возникло кольцо адского огня, не позволяя ему сделать ни шага в сторону. Он ойкнул, закрываясь было руками, но тут же опустил их и уставился сквозь языки пламени на Оскара. На миг их глаза встретились, и Филипп беззвучно зашевелил губами, точно пытаясь что-то сказать.

Оскар побежал, когда Левиафан уже надел перчатки – толстые, резиновые, намного плотнее обычных медицинских. Он рвался к выходу, тому, второму, на обрыв, но Левиафан обрушил камень прямо перед его носом. Оскар обернулся. Пламя свечей блеснуло на серебряном лезвии освящённого ножа, который Левиафан покачивал в руке. Рукоятка казалась неприятно тёплой, но благодаря перчаткам хоть не жглась.

– Иди сюда, Оскар. Не заставляй меня применять силу.

Загнанно дыша, Оскар помотал головой, а потом вдруг вскинул руки и направил ладони на Левиафана. Тот почувствовал, как нож слабо подёргивается, пытаясь вырваться из рук, и чуть не засмеялся: неужели мальчишка решил, что сможет победить? С теми крохами демонических сил, что ему подвластны?

Однако это опасно. Он не умеет использовать свою сущность, как Левиафан, и каждый раз бессознательно тянется к Аду. Ещё не хватало, чтоб там отследили сигнал…

Ладно, будем по-плохому. Левиафан взмахнул руками, и выпрыгнувшая из воздуха верёвка обвилась вокруг запястий и щиколоток Оскара. Он грохнулся, и Филипп закричал:

– Не надо! Я же отдал перо, не надо! Вы обещали его не трогать!

– Ну уж нет, ангел. Я тебе ничего не обещал.

Филипп попытался выпустить крылья, но пламя трещало совсем рядом, и он даже расправить их не мог. Оскар дёргался, извивался, орал не переставая, верёвка на ногах треснула под натиском демонической силы, и тогда Левиафан нагнулся и молча уставился мальчишке в глаза. Тени плясали по помещению, искажая лица, и наверное, сейчас, в отблесках пламени, фигура Левиафана с ножом в руке выглядела по-настоящему страшной. Оскар поперхнулся криком и замер, точно кролик перед удавом.

– Слушайте, вы! – в голосе Филиппа зазвенели слёзы. – Вы же не были таким! Зачем вы это делаете?!

Левиафан подхватил легкое тело мальчика и аккуратно опустил на жертвенный камень. Наверное, следовало бы озаботиться цепями или ремнями заранее, ну да поздно…

– Так нельзя, неправильно! – задыхался ангелочек. – Вы хоть что-то в этом мире цените? Ол… Оле бы этого не хотел, вот!

Ах ты сучёныш… Левиафан чуть не выпустил нож. Резко обернулся, уставился на Филиппа. Всё недавнее спокойствие испарилось, точно дым. Умеют они, святоши, находить больные места.

– Умирать он тоже не хотел! – зашипел Левиафан. – Но вы его не спасли. И не спасёте. А вот я…

Оскар, секунду назад отчаянно отбивающийся, вдруг притих, уронив связанные запястья поверх руки Левиафана. Левиафан опустил взгляд и увидел, как Оскар на него смотрит – во все глаза, так, словно на него только что снизошло озарение. Ну и… отлично. Левиафан навалился ему на грудь, перехватывая нож поудобнее.

И тут сзади ударил порыв холодного ветра:

– Чё за хрень я только что прочитал?! О-о…

Повисла тишина – оглушительная, звенящая, точно после взрыва. Левиафан медленно убрал руку. Присел, кладя нож на пол. И только потом повернулся.

Перед глазами всё почему-то расплывалось, и силуэт Тима казался мутным, как никогда прежде. Призрак висел у бывшего входа, давясь ругательствами, вертел головой, глядя на глухие каменные стены, заключённого в круге пламени Филиппа и заслоняющего жертвенник Левиафана.

А ведь так хотелось по-хорошему…

10

– Я нашёл это, – Тим потряс в воздухе чем-то белым и шуршащим, и Левиафан, прищурившись, узнал лист бумаги, который вчера дал Антону. – И прочитал слово. Всего одно. Жертва. И вспомнил, что вы говорили ночью, тому голему, про, э, мальца на алтаре. И....

Тим взлетел повыше, уставился на связанного Оскара и застонал, схватившись за голову:

– Сука, я же так… так надеялся, что ошибся!

Левиафан прижал обе руки ко рту, трясясь и задыхаясь от беззвучного хохота. Так глупо. Так невероятно глупо – дать Антону тот самый, единственный на всю стопку лист, где упоминалось жертвоприношение. Смех перешёл в кашель, Левиафан начал сгибаться пополам. Из кармана выскользнула и покатилась по каменному полу ручка.

– Помоги нам! – вдруг закричал Филипп. – Тим, пожалуйста, он хочет убить Оскара! Помоги!

Левиафан усилием воли задавил приступ и рывком выпрямился. Попытался нашарить в кармане платок, не смог и вытер кровь рукавом.

– Что ж, ладно, – сипловато сказал он. – Поздравляю тебя, Тимми. Теперь маски сброшены окончательно.

Тим, рванувшийся было вперёд, опять замер. Левиафан сверлил его взглядом, жадно вглядывался в лицо, сам не зная, что ищет, но – не находил.

– Да. В конце ритуала нужна жертва. Принесённая, – он похлопал ладонью по твёрдой поверхности, – на вот таком камне. Жертвой должен быть демон. И знаешь что? Я тебе страшно признателен, голубчик, ведь ты принёс мне эту жертву буквально на блюдечке, ровно шесть лет назад!

Тим отшатнулся и рывком спустился на пол. А Левиафан говорил всё быстрее, задыхаясь, понимая, что сейчас будет резать по живому и Тиму, и себе.

– Я готовил этот план годами! Знаешь, для чего на самом деле нужен ритуал? Правда поверил, что для уничтожения Ада? Всё куда, как ты говоришь, круче – я открываю новый мир, свой собственный. И судьба этой жалкой планетки и её обитателей меня не волнует.

Тим стоял, опустив руки, таращился на него широко открытыми глазами и молчал. Левиафан скользнул вперёд, буквально заставляя себя не отводить взгляд, внутри всё словно кричало – ну же, ненавидь меня, ненавидь, так будет проще!

– Давай. Неужели не будешь взывать к моей гуманности? – Левиафан расплылся в улыбке и тут же снова закаменел лицом. – Только знаешь, в одном я не солгал. Скорее всего, Ад действительно погибнет. А с ним и Земля, и весь этот мир, все разом, как одна большая дружная семья. Никто уже не будет страдать, ни здесь, ни в Преисподней. Вот и вся суть нашей сделки, мой дорогой.

Силуэт призрака вспыхнул ярко-синим. Наконец-то. Проняло.

– Зачем? – выкрикнул Тим. – Какого хрена? Это же звездец! Включите голову!

– А вот можешь орать, сколько влезет! – Левиафан чуть пошатнулся и вытянул руку, точно пытался опереться о пустоту. – Всё кончено, Тим, и твои возражения – лишь слова.

– Да что за хрень, хватит пафоса! – Тим яростно закрутил головой. – Марк! Где Марк? Где Марк, я спрашиваю?!

Левиафан заставил себя улыбнуться снова, и каким-то образом Тим умудрился по этой улыбке понять ответ. Его затрясло, призрак вцепился себе в волосы:

– Ты… Всё это время… – голос задрожал и сорвался. – Всё это время ты врал, врал, что ты против них, что не хочешь разрушать, а сам… Да ты в сто раз хуже! Ты нас всех использовал! И того голема, и Марка, и меня!

Левиафан захохотал, всплеснув руками. Ему было так плохо, так ужасно плохо, и очень хотелось сделать Тиму ещё хуже.

– Вот сюрприз! Я же демон, чего ты ожидал? Демоны лгут, предают, убивают, мы все эгоисты, дорогой мой, и я – больше всех!

Сзади послышался шорох, и даже не поворачиваясь, Левиафан знал, что это Оскар соскальзывает с камня. Пусть. Далеко не убежит.

– Мы не жалеем людей. Не жалеем друг друга. Никого не любим, и если в какой-то момент тебе показалось обратное, спешу уверить – ты ошибся! Какого чёр… нет, какого хрена ты вообще мне поверил?!

Тим не отвечал, глядя на Левиафана так, словно видел его впервые. А тот метался взад-вперёд, с трудом удерживаясь от желания схватить призрака за грудки и потрясти.

– Ну? Говори уже! Ты же никогда, никогда не затыкаешься!

– Я думаю, – тихо произнёс Тим, – какой же ты подонок. И дурак. И какой дурак я, что всего этого не понял раньше.

Левиафан остановился, точно на стену налетел, а потом вдруг закашлялся и понизил голос до шёпота:

– О нет, Тим, ты всё понимал. Первые пару лет. Просто я очень старался запудрить тебе мозги. И себе почти запудрил – в процессе. Вот только не тебе, расстрелявшему с десяток человек и угробившему ещё больше демонов, меня в чём-то упрекать.

Левиафан отвернулся, ища взглядом Оскара. Тот стоял возле Филиппа, пытаясь руками притушить адское пламя. Дурачок. Мог бы сам спасаться. Левиафан мысленно перехватил верёвку на запястьях, дёрнул, и Оскара потянуло назад. Он упёрся сандалиями в пол, подошвы заскребли по камню, и среди этих звуков Левиафан не сразу распознал щелчок за спиной.

– Замри, гад.

Демон обернулся. Тим стоял прямо посреди комнаты и направлял на него пистолет.

Второй. С освящёнными пулями.

Не может быть… Левиафан чуть не задохнулся, чувствуя, как его охватывает странное восторженное опьянение. Вот вам и мальчишка! Слишком легко он забыл, кем Тим был на самом деле.

Левиафан сделал шаг, и Тим положил палец на курок.

– Отпусти пацанов. Сейчас же.

– Не-е-ет, – Левиафан дико улыбался. – Стреляй. Мне не страшно. Стреляй!

Он протянул руку, точно собирался ухватить пистолет за дуло, и Тим невольно попятился.

– Я отправлял души в Ад пачками. Я предавал тех, кто мне верил, убивал тех, кто не мог защищаться. Я застрелил Антона. Сжёг Марка – да, заживо, ты не ослышался. И Оскара я не отпущу.

У Тима тряслись руки. Он то и дело зажмуривался, никак не мог прицелиться, пистолет ходил ходуном, и дуло, чем-то напоминавшее жадно раскрытую пасть, смотрело демону то в лицо, то в живот.

– Стреляй! – Левиафан сорвался на крик, так, что у самого зазвенело в ушах. – Не тяни! Закончи то, что начал в Германии! Я один из них, я знал, что демоны делают с тобой и остальными все эти годы, и не мешал! А твоя девчонка, как её там, Алиса…

Тим зарычал.

И спустил курок.

11

Грохот. Детский визг сзади. На мгновение Левиафана охватило острое чувство дежавю. А потом он осознал, что прошло уже несколько секунд, а он всё ещё стоит на ногах. Более того, ему совсем не больно… по крайней мере, не больше, чем было в последние дни.

Левиафан медленно опустил глаза, рассматривая свой невредимый пиджак, а потом перевёл взгляд на свежую царапину на стене. Прямо под ней валялась пуля.

Мимо. Тим промахнулся.

Левиафан уставился на призрака – тот стискивал ствол двумя руками, с таким выражением лица, словно это его держат на прицеле. Как? Как можно промазать с такого расстояния?

– Большая ошибка, – тихо сообщил Левиафан. И магическим ударом выбил у Тима пистолет. Тот отлетел в сторону, Тим кинулся за ним, но Левиафан махнул рукой, и призрака впечатало в противоположную стену. Хорошо бы выбросить его из здания, но стены уже перестали пропускать даже бесплотных, и это ничего хорошего не означало. Сила от полузавершённого ритуала достигла пика, и если не закончить как можно скорее… ни Бог, ни Дьявол не знает, что случится со всеми, кто заперт здесь.

Хотя Бог-то, может, и знает. Но от этого не легче.

Чьи-то невидимые пальцы перехватили его занесённую руку, оттягивая назад. Левиафан резко обернулся, увидел Оскара, перебирающего воздух, и швырнул в него таким зарядом силы, что мальчишка рухнул на пол и зашёлся почти в таком же кашле, как сам Левиафан. Демон быстрым шагом двинулся туда, но уловил новое движение сбоку. Тимми. Пришлось развернуться.

Они бросались к нему по очереди, то один, то второй. Оскар размахивал руками, неумело используя телекинез, а Тим зачем-то пытался пойти врукопашную, больше не трогая пистолет. Филипп кричал, подпрыгивая в круге:

– Тим, слева! Сзади! Оскар, пригнись!

Левиафан не подпускал их к себе, раз за разом отбивая атаки. Он не видел лиц, не различал голоса, действовал инстинктивно. В ушах стучало, кашель не останавливался, Левиафан глотал кровь и двигался уже на чистом упрямстве. Он – демон, адский изгой, и он знает, что останавливаться нельзя. Ни на секунду. Он победит.

Атаки снижались. Из боя вышел Оскар, и поняв, что сейчас ему противостоит только призрак, Левиафан сразу перешёл к нападению. Допустим, убить не убьёт, но вот покалечить человеческую душу можно изрядно. Он сбросил перчатки, развёл руки в стороны, зажигая на каждой адское пламя, и, подпустив Тима поближе, швырнул в него сразу двумя огненными шарами.

Тима отбросило назад. К его чести, парень даже не заорал, хотя пламя буквально проело в призрачном теле дыры. Зарастут, конечно, но… на это нужно время, а Левиафан уже швырнул новую порцию, целясь в наиболее уязвимые места. Тим попытался растаять, но не успел. Помещение озарила яркая вспышка, и призрак очутился на полу. По силуэту пробежала рябь, и он мгновенно стал совсем прозрачным, настолько, что можно было без труда разглядеть пресловутую Божью искру внутри души. Края дыр в груди и бедре задёргались в попытке срастись. Шипя и ругаясь сквозь зубы, Тим попробовал взлететь, но не смог и вызывающе вскинул голову, глядя на Левиафана и упираясь в пол одной рукой.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, а потом Левиафан отвернулся. Он не собирался добивать.

И, чёрт, как же больно дышать…

Оскар сидел на корточках возле Филиппа, оба с открытыми ртами таращились на результат схватки. Левиафан направился к ним, и Оскар с утроенной силой захлопал по огненному кольцу ладошками. Детский сад. Точно горящую штору тушит.

– Отвали от них, мать твою! – не своим голосом выдавил Тим. Левиафан даже не обернулся. Оскар наткнулся на его взгляд, зажмурился и ударил по огню изо всех сил.

Кольцо погасло.

– Чтоб тебя.... – Левиафан бросился к ним уже бегом, но Филипп отпихнул с его пути Оскара, отчаянно огляделся по сторонам, а потом подхватил что-то с пола и выставил вперёд.

Ручка.

Любой смертный сейчас рассмеялся бы, но Левиафан замер как вкопанный, глядя, как ангелочек поднимает глаза к потолку и шевелит губами. Нет, не может быть… Это же Эфемера, эти хоровые подпевалы не обучены сражаться…

Да, а ещё это Филипп. Который прожил семь лет на Земле и, кажется, ходил на фехтование. А Бог отвечает всем ангелам одинаково.

Ручка в руках Филиппа с шипением удлинилась, превращаясь в меч. Довольно крупный, ангелочку даже пришлось перехватить его второй рукой. Клинок мягко светился, ни символов, ни огня – просто ангельский меч. Который может порубить Левиафана в капусту. Особенно теперь.

– Защищайтесь! – Филипп попытался изобразить фехтовальный поклон, но чуть не полетел носом вперёд и вернулся обратно в стойку. Оскар сидел за его спиной, а меч длинный – не подобраться.

Левиафан отвёл со лба мокрую прядь волос. Как это некстати. Он уже дрался с ангелами, пару раз (причём во второй раз уцелел исключительно благодаря Оле, огревшему ангела щитом сзади), но тогда у него не тряслись руки.

– Ну давай, птенчик, – прошипел демон, разведя руки в стороны и вытаскивая из воздуха два длинных кинжала. Хороший меч ему сейчас не удержать. – Белые ходят первыми. Нападай.

Филипп сжал меч крепче и ударил. Хорошо ударил, смело. Левиафан отклонился, поднырнул под лезвие, пытаясь воткнуть кинжал в бок, но тут же был вынужден перекатиться, чтобы не попасть под удар. Они кружились, точно в танце, Филипп пользовался простыми, пусть и надёжными приёмами, и в другое время и в другом месте Левиафан уничтожил бы молокососа за пять минут. Но сейчас…

Филипп рассёк воздух – быстро двигается, зараза. Левиафан скользнул в сторону и резко скрестил кинжалы, вынудив ангелочка уйти в глухую оборону. Оскар давно куда-то отбежал – наверное, Тиму помогать. Неважно, всё равно Филипп не даст не то что отойти, даже дух перевести.

Левиафан швырнул в ангела кинжал, уже понимая, что бросок вышел слишком медленным, и мальчишка успеет отбить или отскочить. И снова взмах меча, такой сильный, что пришлось упасть, пропуская его над головой. В глазах резко потемнело – кажется, кончался воздух.

Он не дотянет. Не дотянет.

Вспыхнуло отчаяние, и почти сразу за этим – новая мысль. Это же не херувим, не воин. Простой ангел, к тому же ребёнок. Он не упустит случая поиграть в рыцарство.

Левиафан перестал сдерживаться, уронил второй кинжал и, не вставая, зашёлся в кашле. Так сильно, что сам удивился – подобного, наверное, со времён Вика не бывало.

– Хорош, хватит с него! – заорал где-то сзади Тим. Левиафан прижал рукав ко рту и краем глаза уловил, как ангелочек замер рядом с занесённым клинком. Секунда – и меч опустился. Ещё секунда – и Левиафан выбросил вперёд руку и схватил Филиппа за предплечье. Там, где голую кожу не прикрывала ткань.

Он ещё помнил, как это случилось в первый раз. Помнил ледяную воду, льющуюся на обожжённые ладони, помнил ребёнка без сознания на кафельном полу, помнил, как Оле просовывал его ручонки в браслеты – те, что заперли ангельскую сущность, позволив им с Левиафаном друг друга касаться. Сейчас браслетов не было. А значит, итог будет тот же.

Он жадно вглядывался в лицо Филиппа, почти не чувствуя боли. Ангелочек попытался толкнуть вперёд меч, но поздно – глаза закатились, клинок со звоном ударился об пол, превращаясь в обычную ручку, а спустя мгновение мальчишка рухнул рядом.

– Фи-и-ил! – Оскар заверещал, срывая голос, и рванулся к нему, поскальзываясь и оступаясь на каменном полу. Нагнулся к лицу, пытаясь уловить дыхание, ткнулся в щёку и тут же отпрянул, растирая красное пятно на кончике носа. Загнанно обернулся на Левиафана, и тот, мрачно улыбаясь, поднял руку и продемонстрировал ожог.

– Это как… – Оскар приоткрыл рот, но тут же захлопнул его, видимо, вспомнив, где они и что происходит. Схватил было ручку в подражание Филиппу, понял, что не работает, и зажмурился, вцепившись в край футболки «брата». Левиафан встал и шагнул вперёд, вскидывая здоровую руку. Больше этот ангелочек ему не помешает. А Оскару адский огонь не навредит.

– Ни хрена!

Вперёд прыжком вырвался Тим. Дырки уже срослись, но силуэт ещё подрагивал, не набирая цвет и плотность. Призрак добрался до мальчишек и почти рухнул рядом, раскинув руки и заслоняя их собой. В такой невозможно пафосной позе, что Левиафан почти почувствовал себя Волдемортом… или как их там зовут, этих литературных злодеев.

– С дороги, – процедил он. – У меня нет времени. Или они, или вы все. Выбирай.

Тим недобро оскалился, сверля его взглядом. Тем, давнишним, ненавидящим взглядом охотника на демонов.

– Да пошёл ты, – выдал он. – Я по уши в дерьме, но сжигать планеты и резать мелкоту при мне никто не будет. Не настолько я, знаешь ли, мразь.

Левиафан выдохнул сквозь сжатые зубы. Он обещал. Обещал себе убивать всех, кто встанет на пути. Но Тимми…

А как же Оле?

Левиафан размахнулся и ударил – стеной огня. Сплошной, от Филиппа после этого не останется ничего, а от Тима – только искорка. По крайней мере, Левиафан надеялся, что постулат о бессмертии души не врёт и призрак лишь провалится обратно в Ад, а не погибнет… от его руки.

Стена нашла на свет. Левиафан аж присел, заслоняя лицо, и целых две секунды не решался открыть глаза. А когда открыл, буквально обомлел.

Тим светился. Не пронзительно-синим, как раньше, а мягким, ровным солнечно-белым светом. Он не резал глаза, как ангельский, но всё же чем-то неуловимо его напоминал. Левиафан уже видел такое – издалека. Особенно на войнах или во время эпидемий. Когда в Рай массово уносились прощённые души.

Он вознёсся. Искупление.

– Очуметь, – пробормотал Тим, разглядывая руки. – Эй, да я как новенький!

Он вытянул вперёд светящуюся ладонь, и Левиафан отшатнулся – скорее инстинктивно, чем осознанно, человеческие души не жгутся и не причиняют боли, даже демонам. Горло точно перехватило. Ну как же так? Почему?

За спиной Тима зашевелился Филипп. Сел, протирая глаза, и Оскар подхватил его за спину, благоразумно не касаясь голой кожи. Они поднялись, медленно, все трое, и посмотрели на Левиафана. Мальчишки по-прежнему держались за спиной призрака, и Левиафан едва не взвыл. Всё кончено, всё! Тим больше не принадлежит Аду, а значит, теперь его душа неуязвима для демонов и в частности для Левиафана. Надёжней щита не придумаешь.

Это конец.

Левиафан попятился, сам не понимая, куда и зачем. Напоенный силой воздух трещал, и с этим надо было что-то делать, но у него буквально опускались руки. Пусть. Он отступал, лица Тима и мальчишек, ещё не понимающих, что они все обречены, что сила незавершённого ритуала разметает их по стенам, точно уплывали вперёд по тоннелю. Демон наткнулся на камень, задел ботинком нож и поднял его, почти не чувствуя жара от рукоятки.

– Причём жертвой должен быть демон. Вот же невезуха.

– Ты же не собираешься…

– Кто? Я? Нет, что ты.

Встревоженный голос Оле назойливо звенел в ушах, а лезвие покачивалось перед глазами. Блестящее, острое. Интересно, это больно? И как подействует на ритуал, если не останется того, кто сможет его завершать?

Левиафан аккуратно коснулся кончика ножа. Почти сразу его настиг кашель, рука дёрнулась, чуть не воткнув лезвие по-настоящему, и в ту же секунду по помещению разнёсся крик. Детский, пронзительный, отчаянный:

– Не надо, нет, не надо, не надо!

Левиафан недоумённо глянул в сторону призрака с детьми – чего орать, он же их не трогает? И увидел, как Оскар толчком отодвигает Тима и бросается вперёд. Почему-то он казался непривычно низким. Левиафан опустил глаза и понял, что стоит на жертвенном камне и в упор не помнит, как и зачем сюда залез.

Оскар остановился у самого края. Ничего не понимая, Левиафан смотрел на него, на поднимающиеся от частого дыхания узкие плечи, тонкие ручонки, которые мальчишка то протягивал, то отдёргивал снова, и взволнованное лицо. Вот так же на него смотрел Оле. Иногда. В Византии, например.

Что происходит? Левиафан поймал взгляд Оскара, уставился на нож у себя в руке, проследил направление лезвия и поперхнулся. Оскар подумал… что? Серьёзно? Ребёнок правда решил, что он собирается…

Внутри что-то задрожало, прорываясь наружу, и очень хотелось верить, что это смех, а не какая-нибудь совсем уж позорная истерика. Оскар не отрывал взгляда, медленно вытягивал руку, точно собирался силой отбирать у Левиафана нож, его губы шевелились, вот только сквозь шум в ушах слова разобрать не получалось.

– Назад! Оскар! Отойди!

Левиафан даже не понял, кто это, Филипп или Тим. Но возглас привёл его в чувство, заставил вздрогнуть и резко осознать – Оскар рядом и они на жертвеннике! Ритуал ещё не перешёл в режим самоуничтожения. Он сможет.

Двигаясь точно во сне, Левиафан опустил руку с ножом и легко, как котёнка, взял Оскара за плечо и поставил рядом на камень. Чуть вздрогнул от боли в обожжённой руке, но Оскар не отпрянул. Щурился, шмыгал носом и подёргивал губами так, словно никак не решался улыбнуться. Левиафан осторожно положил руку ему на спину, привлёк к себе, будто обнимал, и снова, как и тогда, на кухне, почувствовал проступающие под футболкой рёбра. Какой он всё-таки худой. И маленький. Даже на юге не поздоровел. И стрижка эта, ёжиком, совсем смешная.