Через

2015–2016

Анамнесис

1Пылью огня, движеньем и светом бессветного моря,Темной землей и дождями высокой гранитной стихииЯ погружаюсь в пространство без речи, без взгляда,Без ветра и выдоха, вдоха прошлого не под ногами,Ныряю за словом, как в круге прозрачном, беззвучно.Водоросли шар обтекают, неслышные краснозеленые тени,По поверхности сферы движение чувствВ пульсации синей воды и слов. До нихТам в воде, за дождем, за протянутым взглядом, неДотянуться рукой, они обтекают, и чувства полны,А паденья пустотны, как разделить, разделиться неРазделяясь, в сомненье ли, в памяти ли не о любви.Я набираю смс по телефону,Я получаю смс по телефону.Речь ли это, как выговорить слово?Да, сидим в кафе, дерево столаОтражает свет, биение никого,Ты отодвигаешь чашку, белеет.Это ли слова? Это ли не слова?Передать на ладони, но что?В горсти. Чувство водорослей?Чувство, в пульсации, невидимо.Очень много людей, не людей.Входят, выходят, случайные, временем сотканыГарью земли, пустоты полнозвучьем, угаром иллюзийЛюбишь ли ты за рубцом одинокого моря, сгоревшейВолны. В горсти бежать. В суете. Пробиться за.К дыханью.2Грохот тяжелой бури и бьющийся в стекла ливень,Там за водой у темной дороги уже не найти просвета,Там, где края земли не забыты, но и туманная ночьНескрыта, где виден дальний огонь костров, но там жеНевидимы звезды. Что скрывает ночь? Что не скрывает?Что спрятал ты в ней? Вернись за неспрятанным; я, ты…Шелест капель по поверхности кожи звука, напряженаТетива времени; время беззвучно и нет движенья.Тонкий огонь души укрыт в коконе времени, неощутимВременами, но и звенит, и ликует, болезненно бьется.Как сохранить его? Тропинка, ведущая внутрь тела огня,Наполнена ветром, туманом, удаляется, находит; ведущаяПо ту сторону себя, за дождь, в густоту, в туман заречьяПриводит в кокон смысла, открытый чужому слову, полному,Пустому, случайному, открыта жалости. Здесь на берегахШелест дождя, за холодом невстречи, этот тонкий огоньХранить.3Ты касаешься губами своих волос, приближая ихЩепоткой к лицу. Зачем? Скрыта ли в локонах память?Я смотрю на тебя. Я не смотрю на тебя. Скрыта ли?Что есть – есть темнота прошлого? Ответь мне. Где,Прошлое сходится, еще не забыто? Мы сидим, мыСмотрим, почему же ничего не чувствуем? Или нет?Или просто притворившись, поверив в притворство?А, может, мы не чувствовали и раньше? Тогда, давно.Это ли новый мир, где нет прошлого? Где прошлогоУже не бывает. Но где же спрятано то бывшее, котороеНе исчезает? Звуки земли, воды, тебя говорящей, неОткрывая губ. Где она, та земля за морем, которойНе было? Глаза, обращенные внутрь, тело, обращенноеВовне. Кожа встретится, но не души. Волны руки.Где же тот город, где ничто не исчезает, где все – всегда,Не страшно ли в нем жить, где полон каждый поцелуй?Вот – два города, наполненные светом, стоят лицом,В вечности стоят, стоят в небывшем, в самообмане.Но в душе они стоят вместе, смотрясь в друг друга,Перекликаясь. Бывшее и небывшее не значат, в истине.4Шум изобилен, лабилен, избыточнен, ярок,Слышен повсюду. Как многословно и многоЛюдей, велико расстоянье, всем не хватаетВниманья, как если бы впрок можно былоЕго накопить. Голосистых собрать красоватьсяПеред собою, перед другими, посмотри жНа меня, не могу без тебя, это я, сократи жеСо мною, прекрати без меня, это я, отвори,Раз, два, три, отвори. Но холоден расчет,А буквы на ветру дрожат от пыли счета,Как много слов, и все они кричат, вот я, яЗдесь, взгляните на меня; а ветер раздуваетВдоль пространства времени, и нету большеСлов, но стало много букв, и каждая кричитВзгляните я картинка, я фонарь, я к вамСтучусь, но плохо слышу, так что и совсемВас не услышу, лучше вы меня погладьте,Приласкайте, с лампочкой в руке хочуВам посветить, зачем шумят они, ведьЭто я, а пудра воздуха темна и изобильна.5Серый дым над домами становится черным,Воздух окрашен запахом гари и пыли, ураганно,В ветре вспыхивают хлопья красного света.Мы смотрим из окон, а сирена воет: «зданиеОчистить». Горит ли наш город кровью огня?Или это только вспыхнули кусты по краям долин —И погаснут. Как там наш дом? Стоит ли он?«Бегом к машинам», кричит одна. «Они всеСкажут! Молчите. Здесь телевизор!» сопит другой.«Интернет, интернет! Только в нем правда, толькоВ нем». «Надо держаться вдвоем, так не страшновдвоем». «Лифты опасны. Пожара нет, а если будет?»Где были долины – черная гарь земли, но зеленоеВырастет. Где были дома – иногда черный пепелВещей, но сгоревших нет. Город стоял, будет стоять.С камерами любопытные тянутся к огоньку.«Я видел, как они горели», сыто говорят одни;«Лови поджигателей, врагов, диверсантов»,Кричат другие. Ты помнишь, как мы прорывалисьС тобой сквозь горящий город? Как вокругКричали, дрожали натянутой тетивой? Но город стоит,И стоят дома. В мире красное поднимается черным,Из-под ног времени заревом картинок уходит мир.Останется ли только пепел? Или все еще будет? А дом?Будет ли для нас еще место в доме?6Как черная вода струится в темнотеК кармельским берегам, песку и диким чайкам,Как встретивший их глаз в отличье черногоОт черного находит различенье, движенье,Пониманье, и свой образ в зеркале морскойНевидимой волны. Так с усилием всматриваясьВ узкий круг знакомого существования, теснотуПривычки, привычность развлечений, чернотуБывшего, туман небывшего, неустойчивыеБлики прошлого, будущего, небудущего.Память всполохами. В неустойчивости. Где жеЯ? Я перед глазами? Огненным мечом ангелаНе найти дом. Но и найти. Это ли рана в сердце?Так ли над крышами пролетают табуны коней?На запад движутся небесные стада, с горячимТопотом, седой и верной рысью; на берегу весныПрекрасен ледоход, холодный ветер и двусмыслен,И нестрог. А города души восходят тесным миртом.7Мир, где зима не восходит светом,Где вокруг другое, и не узнать дороги,Где линии на ладони уже не ведут, гдеНе спросить: подскажите, пожалуйста,Как мне пройти.Где зима полна водой,Водой и туманом.Там проживаем новое, без загадки,Там проживаем страсти без чувства,Там мир прозрачен и непонятен.Здесь. Под ногами. За шторкой век.Но здесь слово стиха и должно пройтиДругими путями. Иначе уйдет, иначеВ пустоте пройдет оно, жизни новойПривычной пульсации не коснувшись.Волей расширить пространство речиК морю, в мерзлые горы, но важнееЗдесь, к манекенам, с тарелки жизниСлизнуть без вилки. Пить. Буквы.Ручьем, давняя легкость звучит,Облегчая сердце; но бутафорские тогиПатрициев надо сбросить в хлам.К корню себя устремится речь, с намиПребывая, кто мы суть здесь, где мыТам; расширяясь, ломаясь, прорастая,Дорога, ведущая к корню слова, в пустомВремени, все же ведет к нам. Таков выбор:Речь разорванная, расстилающаяся,Или молчание, уже по ту строну нас.

Хайфа

2016

Анабасис

Памяти Константина Кикоина

1Белесый парус на горизонте, почти не виден.Море бьется и разбивается прибрежной пеной,Голубые чайки скользят над водой неспешной,А корабль расправляет снасти, сушит якоря.Где же линия горизонта, за которой врата зенита?Где же звезды полями, немеркнущие, как ноты?Позади заката, позади столпов, бесконечно море,Там луны и солнца звездопадом восходят звуки.Не качайте ж якорем при прощанье, не спускайтеПарус. На ветру без тени еще будут бухты и будутСкалы. Уходящий на запад корабль еще встретятЦиклопы с глазами, спрятанными в ладонях.Вдоль лукавых лагун еще будут танцевать русалкиСо светящимися глазами в теплеющем счастье ночи.И пройдут по обрывам тысячеглазые лотофарги.Все, что не было, еще не забыто, но уже возможно.Если и вправду, как они говорят, земля кругла,То и дорога к закату за морем ведет к восходу.Так не верьте боли, не прощаясь, раскройте парус,Оглянитесь на океан у краев песка под ногами.Оставшиеся на берегу прощально бросают камни.Корабль тает. Легкими парусами, полными ветра,Он уже в пути, по ту сторону заката.2Вой шакалов в воздухе, где один.Где туман пуст и прозрачен, серИ никого. Где слова не сказать,Не услышать звука, обращенного.Как холодно в мире без зимы,Как холодно в земле страстей.Как жарко без прикосновенья,Как жарко в городе без любвиМежду холодом и жарою тени.Тень, как скорлупа, спрятана иПолна, безжизненна, напряжена;Одиночество, в ожидании, в не —Сбывшемся. Заунывный войШакалов и виски на краю стола,В душе без людей. ОткроютсяПряные ворота памяти, дыханияСлез. Вьется канат души, натянут,Напряжен, до крови. Что же естьОдин? Боль, пустота, полнота,Рвет. Подойди. Но не сказать. Это.3Пространство шума полно движением,Приходят, уходят, одеты, блестят полы.Здесь не восходит мысль, не восходитЧувство. Пустыми шагами шумят поля.Пылью и стружкой, железом, взглядомМашины, потные, сквернословящие,Тяжелые, и за прилавком, улыбающиесяХищно. Вечером стены, выпить, забыться.Улицы без улиц, имена без имен, бетонБез дома, без голоса шум. БесчисленныхЭкранов слова без памяти, без значения.Где место для глаз в городе без земли?Но здесь же взглядом прорастает мысль,Здесь любовь возможна, хотя и забыта,Здесь данное уже не дано непреложным.Город ничто звенит надрезом на сердце.4Среди столпов, среди столбов, среди ветвей,Там, где счастливые тени стоят волной,Где руки протянуты, браслетов и ног длинней,Ступни высоки и упруги, горят золотой наготойЛегки глаза, и сверкают всплески шагов.Горечь еще не мертвит, а радость полна весной;Шепотом плачут восходы; рядами оленьих роговНа банданах, хоровод ведут на полянах;Шагами густыми по стенам, уханьем пьяных сов.О, магия легких шагов, пустых слов, в этих странах,Недолгим влеченьем открытых, теплоюБлизостью губ, бахромою ветров в весенних пальцах,Нежным и полым желанием глаз. Наполнено силой,Дрожанье потного тела бьется в руках.Ночи в огнях, слова без мысли, сменяются пустотой.Все ли в хороводе откинутых волос, пальцев, сосковИ бедер было жаждой и пустотой? ВолноюТщеславия, маской скуки, светлым голодом тела?Было ли в горсти что-нибудь кроме пепла? Только лиВ памяти живет радость? Или в горсти смеха?Теплые тела дышат на островах. Вспыхнувшая искра,Горит ли еще, помнит ли себя среди пустошей памяти?Мелькнувшая нежность не всегда посереетПрахом. Остается ли смех тела на косогорах души?А посветлевший воздух скользит за лодкой, между.5Тропа петляет, сумерки ветвятся,Деревья в тумане, черные без снега.Ты думаешь, что день; но, наверное,Это ночь. Ночь голосов, рук и зубов.Голоса, еще голоса. Они зовут, кричат,Шумят, визжат, кажутся тебе знакомы.К тебе ли они, ко мне? Или беснуются,Безликие, в пустоту? Выкрикивают ее.Тени скользят в тумане, ты не один,Не один никто. Сколько их вокруг,В исступлении бьющихся, сопящих:«Ненавижу», «смерть». Здесь страшно.А вот и тени любви, выпрыгивающиеИз-за сосен, вспыхивают на мгновенье.Как полны они слов легкости, доверия,Благородства и красоты. Приблизятся.Ты берешь в ладони руку, теплеющуюКак снег. Накрой ее второй ладонью,Поднеси к губам. В твоих руках костиТрупа чужой души. Призраки смеются,Раздваиваются, исчезают. Тени друзей,Протягиваешь к ним руки, пытаешьсяОбнять, задержать. Они не знают тебя.Проходят в ночи, ночные огни без слез.Когда душа их рвалась, они приходилиК тебе; твои карманы все еще полныИх слез. Но они сыты, твое имя забыли.Скользят в темноте, меньшие, чем тени.Страшно или пусто – там где ничего?Призраки в призрачном, спрятавшиесяВ тени и тумане душ. Как их разглядеть?Тропа ветвится, как дерево над землей.Пой же, труба, голосом разгони сумрак.Пой о всех тех, кто не хочет убивать.Пой же о вере и самообмане, потомуЧто они прекрасны. Пой о тех, ктоНе призрак. Кто человек.6После огней, боли и ночи, остаешься один.Горька ощупь серого; здесь дорога пуста,Широка и неощутима, краем и навсегда.Полет сквозь чужой воздух, вёрсты нигде.Позади, где пенится чувство, свет и отчаянье,Падает тень забытого счастья, будущего «нет».Позади, где пляшут бесстыдные черные рыла,Должен и совесть ноют надрезом на сердце.Но не так по ту сторону скалистого ущелья,Не так впереди дороги, где нельзя вернуться.Одиночество коже, нагой, холодом на морозе;Так оно лежит болванкой пустоты, где гаснетИ дальний свет. Прекрасно и пусто мерцаниеБессловесных звезд. Бьется вода о край лодки.Тихий плеск за бортом, где уже нет слова ты.Тихий плеск за вселенной, где я – лишь горечь.7Черно-белоеБелые глаза пространства не боятся тьмы,Я не буду слушателем пустоты.Встать, проснуться,Забыть во сне.Черные: калечат,Белые: ко мне.Грязная белая пена скользит, по волне,Огни пропадают в темноте воды,И я снова слышу, как цветет миндальИ еще…8Белая, рассветная, уходящая к невидимым холмам и дальним озерам;Здесь и дорога: прекрасно сотворенное. Вот оно рядом, наполненоДыханием: здесь и зовет. Так тело мира лежит перед глазами души.Прекрасны снега севера; разве можно забыть их, тепло их воды.Прекрасен жар Индий, его дожди; что сравнится с потоками пота,Скатывающимися по телу. Прекрасны пустыни и прекрасны горы.Но и страшны они. Ледяные поля без края, за их горизонтом лежитЛишь смерть. Города людей, распухших от голода, отчаявшихся.Джунгли людей, распухших от сытости и довольства; равнодушных.Дорога, открытое! Дорога протягивает руки, но как собрать ее?Мироздание изобильно и изобильно страданием. Говорят, оно созданоЧтобы хвалить Тебя, но не это ли значит наполнить сердце? ГорамСо склонами без берегов не коснуться неба, но неба коснется аорта.Разбитое сердце ближе к синему, и в страдании Твои руки ближе.Но почему Ты молчишь? Ты создал мир, чтобы говорить с тобой,Но где Твой ответ? Ты протягиваешь дорогу удивления и страданий,Но здесь ли на ней любовь? Выше лугов и гор, снега и пота, счастья иОтчаянья, выше тела, прозрачное увидит белое, дорога вернется к началу.Так славься же Ты, сотворивший каменных зайцев из породы слоновьих,Сотворивший многоголовые тела, полные счастья и пота, сотворившийРаскрытую книгу, перед глазами, от нее начинаются шаги удивления.Сотворивший дорогу.9Как волны низкие стремятся к берегам,Пологим и пустым, высоким и просторным;Как аиста полет к огням и облакамКружится над землей далекой нитью черной;Так памяти земли горит обетованье.Горит и там, где прошлое тускнеет в полутьме,Уже неуловимое в ладонях, но живущее в огне;Шумит и среди темных льдов очарованияСтрастей; настойчиво звенит в надежде и в золе,В густой воде ручьев и на тугом ветру залива.Но больше чем на льду, в пыли, песке, в долинах,Душе, раскрывшейся и в милосердье, и в тоске,Свеченье вечности откроется, пребудет на рассветеИ во тьме, в пыли сердец, склоненных в состраданье.Где время светится, там отступает темный страх;Где вьется долгий путь надежды, зацветают на горахКусты сирени, бугенвилии, любви и воскрешенья.

Хайфа

2016–2017

Сочельник

2016

1Промозглый ветер, тучи, туманно, звезд не видно,Но в душе вспыхивает и гаснет, пульсацией неба.Внутренний воздух прозрачен и неизведан, аМоре шумит под горой, тихо, но не призывно,Восходит вечер. Знали ли и они, сидя у теплыхКамней, у дров, вспыхивающих под ветром,Трещащих, вдыхая легкий запах смолы, искрРедкий разлет, что скоро расступятся тучи,И вспыхнет в душе неясный огонь, отразившийТу странную искру неба, почти незаметную вСером прибое туч? Знали ли, что почти наступило,Что все когда-нибудь будет иначе, что времяУже наполнено кедровой смолою? Был вечер,Холоден. Кто из них праздновал домашнее теплоЗимы, передавая вино по кругу? Кто одинокоСмотрел в огонь, думая о дожде, думая о мире?А из-за туч, почти незаметная, выглянула звезда,Посох зацвел в углу огнем миндаля, иглами кедра;И дорога легла за порог, длиною в две тысячи лет,К сердцу.2Ряженые идут, заглядывая в окнаДуши. Лица накрашены, лоснятсяМышцы, губы надуты, цветастыеНогти, сверкает золото колец, часов.Ирокезы дыбом, завивка по ветру;Пиджаки лоснятся деньгами, юбкиНогами, грудь нараспашку; вещиФирменные, поддельные сливаются.Самодовольные, всезнающие, сытые;Они продают и давят на кнопки.Сыты друг другом и пусты собою.Шаг, шаг, объятые чужими взглядами,Своим взглядом скользящие, зрачкамиПроверяющие. Шаг тел, шаг, шаг.Видят себя на картинках; снимкиСебя готовят они, стараясь для другихРавнодушных глаз. В позах видят себя,Картинки раскладывают они напоказ.«О мои ряженые зомби», говоришь ты,«Мои игрушечные, забывшие душу».Но над холодными холмами ВифлеемаУже расступились тучи. Еще немного иВспыхнет в небе. Не зомби, лишь ряженые,Позабывшие. Еще могут поднять глаза души.3Одна из возможностей – украсить жизнь поддельными картинками,Развешивая одну за другой, причесывая сытый глянец, чтобыХорошо лежал. Истории тоже картинки, их можно сложить колодой,Перетасовать, разложить, раздать. Пей же восторженные взгляды.Другая из них – так они, просто как все, держись их всех, в нейСвои, она не подведет. Но надо убедить, что толпа плоха, что она хуже,Тогда можно все; хуже, чем хуже – тогда не падение, просто со всеми.Хватай свое, удерживай, не упускай. Набивай карманы успехом.А если ты держишься за перила, и пыльный ветер в лицо? ПочемуТы согласился на так идти, почему ты согласился на такую жизнь? ЧтоЗаставило тебя? Ты идешь по узким лесам, бьется ветер, качает перила.Ты ненавидишь себя? Ты презираешь? Жалеешь? Мог быть другим?Узка тропинка над пустотой, широки ворота самодовольства и обмана;В мире, где нет воздуха, душно дышать. Дорога к смерти манит взгляд.Качается мост над долиной; стеною падает дождь; отвращение к себеКак нож. Но в нем и надежда. Оставивший себя может себя и найти.Сытый – обречен.Качающийся ждиУтра.4Шел легкий снег, почти отвесный, неземной,Под фонарями вспыхивая яснымиКристаллами огня и исчезая в темноте.Лужи света на земле, в них нырнутьДушой, забывшей обо всем, кроме здесьПадающего снега в безветрии, над временем.Руку прижав к руке, в тепле перчаток.В холодной ночи, какая теплая зима. ГубыВетра почти неощутимы, и река замерзла.Это ли Кишон, текущий у подножия Кармеля?Его мосты подняты в небо, а небеса горятОгнем души, запахом тепла, прикосновения иДома. Снег идет, он оседает на волнах, мореБьется полнотой и светом. За углом ходилТрамвай, звеня железным телом, пассажирыМерзли. Но рельсы сняты, а прозрачныйСнег идет, ветер становится сильнее, низкойПоземкой раздувая память. Гори, гори огонь,Сквозь время, на ветру, в котором смерти нет.Снег падает из вечности, полон лицами живых.5Черные тучи разрезаны светлым огнем,Облаком рваным надежды,Мерцающей ясным свеченьем. Зажжем жеНетвердую лампу души, даже в озере ночи,На краю пустоты, где водойНе отступят земные отроги и строчкиКруженья иллюзий, мерцанья высокой любвиНеслышны, но шаги отзываютсяЭхом небесного хора. Секунды, минуты и годыПроведем в ожидании дальней безбрежной страны,Неоставленной и нисходящей. ЛьютсяЗвучаньем из окон надежды, глубины состраданья;Взглядом, коснувшимся черного неба и белогоОблака, сердца коснувшимся,Здесь, на краю предстаянья и тела земного.6Высокое белое солнце поднимается над водой,За рекой земли, за рекой прощенья.Там где шаги легки, а стена теней серойЗавесой уже не стоит на пути, не лежит волной,Обтекая мгновение тела. Из незабвеньяВстает и бывшее, и то, что должно, там желтизнойКупол неба, купол сна обретает мгновенную ясность,Неподвижность мысли. Счастье горитКак спирт на ветру, к голубому, хранится как весть,Которая никогда не наступит, но никогда не забудется.И поверх времени, навсегда за собой отворитБесконечную память о мире, где то, что свершится,Уже не пройдет никогда. – как костер или россыпь огней.Затворит за своими шагами что было и не было;Сохранит то, что должно, и то, что ушло, не пришло. ПейИз источника истины, высшей, чем было, светлей,Чем гравий души и случайности ритм;Там слышна еще поступь любви по краю полей.Белое солнце сна поднимается над водой. Помни его.На черном небе помни, когда ветерЗлей, когда земля полна и когда пуста. СерогоНе выбирай. Ты молчишь, вечереет, но земля звучит,Верь в сон сиянья. Забвением снаИстину в горсти утратишь. Дай ей звучать. Той, что одна.7Вдоль узкой каменистой долины бьется ручей,Нисходящий, восходящий, пенится ветром,Вода восходит в небо, там дальше на севере за ливанские кедрыИ первый снег. Тропы Галилеи, короткие следы по краю обрыва.Луг просторен, под низким солнцем ветвитсяТропа, короткими шагами к разливу реки;Воздух скользит за спиной, белые стены на излучине, жжениемДуши, снежные пространства, ивы, прозрачна земля и высока.Здесь и всюду; место наполнено: земля полна, застыла.Время: сейчас и всегда, но время подвижно, в ожидании.Коснуться пальцами пространства времени, положить руки:Ладони мерзнут, горят. Кто я на земле, под Твоим взглядом?В предчувствии знания короток шаг, тропа скользит, но ведет ли?Возможно ли бессмертие на ощупь? Можно ли знать не ощупью?Тот берег земли, где лица ждут, где ждут души, ждут глаза,Высок ли этот берег, покат ли? Смотрят на тебя? Место встречи.Здесь смыкаются оба, неназываемые, без имени, но имянные.Я здесь, кто здесь, остановка дыхания секундна, полноводна.Ты смотришь, время бескрайне, но напряжено, сжато в точку.Могут ли они сомкнуться? Это ли движение, дыхание веры?Так вьется тропа ожидания, надежды, ветвится сквозь чувства,Вьется поверх времени, в секунду, а потом снова не здесь,Расходится ручьистыми скалами и снежными излучинами, тает —Тает шум, тает время, душа расправляет складки, качнется.Ночь. Скользи же взглядом по дороге, ты не видишь темноты;Скользи же за лучом, полнотой дыханья, горечью, любовью,Следуй до перегиба тропы, в ожидании там, где откроетсяПеред душой, разливом, выше ненастий – тропою к вечности.

Хайфа

2016