Амиго, мачо, сеньорита…

Сергей относился именно к таким людям – ничто и никогда его, кроме службы, не интересовало, и потому сейчас он пребывал в состоянии полного ступора, не имея ни малейшего понятия о том, кто, когда, при каких обстоятельствах, в честь кого или чего обозвал чертову канавку Лебяжьей, к названию которой столь упорно цеплялся настырный Биген. Но, чтобы не макнуться перед лицом старого друга, как говорят, лицом в грязь, Сергей решил сделать некое предположение:

– Ну, а если, скажем, был прежде здесь в Питере француз какой-нибудь заезжий – какой-нибудь там архитектор высоколобый или там, например, строитель многоопытный, который эту гребаную канавку задумал и смастырил, тогда что?

– Причем здесь француз?! – изумился Биген.

– А у француза фамилия, допустим, была Ле Бяж, – продолжал гнуть свое Сергей. – Вот в его честь и прозвали Лебяжьей…

Биген расхохотался так, что распугал чаек на перилах Дворцового моста, который они в тот момент проезжали:

– Ты совсем погнал, Серега! Несешь какую-то ахинею – француза какого-то приплел.

Сергей осерчал:

– Да отвяжись ты от меня со своей канавкой! Не нравится название – пиши в газету, чтобы переименовали.

– Да я-то тут причем?! – урезонил его Биген. – Мне доверия мало. Я – инородец, то бишь, – казах. Тут русский заниматься должен. Ты должен заняться, Серега! – заключил он.

– А мне пошто?

– Ты же, блин, русский! А потом эта твоя… Как ее?! Акиматовская… Вот ты через нее, – тут Биген движениями двух согнутых в локтях рук и движениями таза изобразил нечто неприличное – напоминающее секс, – мысль и донеси.

– «Акиматовская»? – нахмурившись, взглянув на него, переспросил Сергей.

– Ну, да, она… У нас в Казахстане акиматами называют всякие там городские, районные и областные администрации, – снисходительным тоном пояснил Биген.

– Черт бы тебя побрал! – в сердцах воскликнул Сергей и отвернулся от друга, сосредоточившись на вождении.

Надо сказать, что напоминание ему о, как можно догадаться, некой женщине произвело на него некоторое впечатление – Сергей задумался.

Здесь, автор полагает, будет своевременным рассказать об упомянутой особе подробно и отдельной главой:

Глава 14

Богиня в бикини

Однажды, примерно за месяц до описываемых в нашем повествовании событий, Сергей, вернувшись поутру в отдел после очередного допроса в «Крестах» (как всегда, в сопровождении Бигена), услал друга в магазин, чтобы пополнить запасы чая и сахара, а сам, предварительно скинув китель и рубашку и оставшись в одной камуфляжной майке, извлек из шкафа пару тяжеленных гантелей и, взяв лишь одну из них, уселся на табурет спиной к дверям и, оперев правую руку о правое же колено, принялся с наслаждением набивать бицепс.

Он не стал оборачиваться ни на звук вдруг открывшейся двери, ни на звук вдруг раздавшегося следом довольно очаровательного женского голоса:

– Здравствуйте! Вы – капитан Тана, Сергей Александрович? – поинтересовался голос.

– Ну, я, – довольно грубо, проигнорировав приветствие и по-прежнему не оборачиваясь, по-прежнему продолжая уделять самое пристальное внимание только своему бицепсу, отозвался он. – Что хотели?

– Я дочь бывшего мэра, – раздалось у него за спиной. – Хотелось бы с вами поговорить.

– Какого именно «бывшего»? – с сарказмом полюбопытствовал Сергей. – У нас их много было – как собак нерезаных, – еще более грубо и все еще не оборачиваясь к вошедшей, заметил он.

– Предпредыдущего, – хлестко ответили ему. – Послушайте, вы и дальше будете так отчаянно хамить? Быть может, вы все-таки обернетесь ко мне? Да бросьте же вы, наконец, вашу железяку! – голос звучал требовательно.

Сергей не спешно опустил гантель на пол, отер выступившую на лбу от упражнения испарину, а затем столь же не спешно повернул голову: вначале его взгляд выхватил из пространства кабинета только пару стройных и крепких женских ног, максимально доступных взгляду из-за короткого сиреневого шерстяного платья: как раз таких ног, как ему нравились – не из тех тоненьких, не имеющих форм худосочных ножек, которыми славятся и гордятся изнуряющие себя диетами девицы, мечтающие покорять подиумы модельного бизнеса, а настоящие, женские, со всеми необходимыми округлостями в наличии – такие, от вида одного лишь соблазнительного колена которых, истинного мужчину начинает бить дрожь самого безудержного желания.

Далее он не без вожделения осмотрел обладательницу чертовских ног всю целиком: чулки телесного цвета, фиолетовые модельные кожаные сапожки на высоких шпильках, платье перехвачено белым кожаным пояском, на плечах – легкая и, вероятно, довольно теплая и, несомненно, чудовищно дорогая куртка из какого-то почти белого меха; в руках с узкими и длинными фалангами пальцев, плотно прижатая к самому животу – очевидно, весьма упругому, как успел отметить про себя Сергей – белая же кожаная дамская сумочка, словно средство некой защиты; посетительница выглядела лет не более чем на двадцать восемь; светлые брови гневно изогнуты, ярко прорисованные красные губы нервно, под воздействием все того же гнева, подрагивают: о, капитан умел вызывать гнев у противоположного пола!

В общем, Сергей остался доволен и тем впечатлением, каковое было произведено на него самого, и тем впечатлением, которое он, судя по всему, вызвал у стоявшей перед ним красивой, надменной и холеной женщины.

Впрочем, под его жестким и оценивающим взглядом ее надменность несколько поблекла.

– И? Какие трудности? – с признаками легкой насмешливости в тоне, спросил он, наконец-то, встав с табурета и, видя, что она никак не может приступить к делу, поторопил: – Ну! Что же вы? Излагайте!

– Ваши сотрудники вчера задержали одного мальчика. Он мой младший двоюродный брат. Говорят, что его, – она несколько замялась, прежде чем произнести неприятное для нее слово, но все-таки произнесла, – дело передали вам. Я бы хотела поговорить с вами о нем. Здесь какое-то недоразумение! Он милый мальчик…

– Фамилия? – перебил он ее.

– Чья? – изумилась она. – Моя? Моя фамилия слишком известна, чтобы вы не могли ее знать.

– Ах! Надо же! – язвительно воскликнул Тана. – Да плевать я хотел на вашу фамилию! Вашу я, разумеется, знаю. Его, конечно!

– Лабудский, – с некоторым вызовом сообщила девушка.

Фамилия подростка тоже была из тех, что, как говорится, на слуху.

– И почему о нем беспокоитесь вы? – удивился Сергей. – Пусть бы его родители и парились.

– Наши внутренние дела, – с достоинством возразила ему девушка.

– Ладно, – более мягким тоном отозвался Тана. – Я, честно говоря, пока еще не в курсах. Присядьте пока, – показал он взглядом на тот диван в кабинете, который где-то умудрился выцыганить Биген с полгода назад, и направился к дверям.

Девушка, дав ему пройти, все с тем же достоинством посторонилась и, переместившись к дивану, осторожно уселась там на самый краешек, предварительно придирчиво осмотрев предложенное ей место на предмет наличия на нем пыли.

Распахнув широко дверь кабинета, Тана выглянул в коридор: к его изумлению, за дверью обретались два здоровенных качка – оба в майках с коротким рукавом, у обоих через левую руку были перекинуты пальто, плечи перехватывались кожаными ремешками подмышечных кобур.

Качки, освобождая ему простор, несколько отодвинулись от проема, Тана с сарказмом покосился на их бицепсы, хотя они у них были явно больше его собственных, а затем громко, на все здание заорал так, что качки вздрогнули:

– Биген! Биген, где ты, черт тебя подбери!

Откуда-то с нижних этажей – наверняка, от самой дежурки на его зов и тоже истошно отозвались:

– Ау, Серега! Да здесь я, здесь!

Ожидая появления Бигена, Тана еще раз колючим взглядом смерил качков, мысленно пофантазировав о том, какими именно ударами, если б понадобилось, можно б было обоих «уделать».

Биген появился вскорости – семеня короткими, но юркими ножками по коридору, прижимая к груди кульки с сахаром, пряниками и коробку ходового чая, он, запыхавшись, приблизился к своему капитану:

– Че, Серега? – невозмутимо поинтересовался он.

– Ты где столько времени бродишь?

– Сам же за чаем отправил!

– Не полчаса же!

– А я на обратном пути в дежурку к пацанам потрещать забежал, – не теряя невозмутимости, пояснил Биген. – Что горит?

– Дело некоего Лабудского у нас в производстве есть?

– Есть у нас дело этого расиста, – уверенно подтвердил Биген. – Его ночью патрульные задержали – дебош устроил в ночном клубе с нанесением телесных повреждений гражданину иностранного государства. Наглый такой балбес! Поутру нам передали. Я забыл тебе сказать – оно у тебя на столе.

– Покажи! – потребовал Тана.

– Ага, щяс! Я шументом, – покладисто согласился Биген и ринулся в кабинет.

Тана, прикрыв дверь, тоже вернулся к себе.

Посетительница тут же была обстреляна градом сладострастных взглядов Бигена – сгружая покупки в шкаф, он едва не уронил их мимо полки, так как, все время не мог оторвать глаз от девушки, а та в свою очередь с изумлением наблюдала за таким маленьким и таким реактивным азиатом.

Кое-как справившись с разгрузкой, Биген ринулся к столу и, по-хозяйски там порывшись, вытащил из прочих тоненькую папку и протянул ее ожидавшему Сергею:

– Вот!

Сергей внимательно прочел протокол задержания.

– Дебош, значит, устроил ваш мальчик в ночном клубе, – заметил он девушке мимоходом.

– А я говорю вам, что тут какое-то недоразумение! – с апломбом возразила та.

Сергей продолжал читать:

– В принципе, здесь все просто, – начал он.

Но девушка его торжествующе перебила:

– Я же вам говорила!

– Напился, – продолжал Тана, – устроил драку со студентами из Зимбабве, одному из которых разбил голову бутылкой шампанского «Дон Периньон». Круто! Как вас зовут, кстати? – поинтересовался он у посетительницы.

– Маргарита, – мгновенно и с язвительностью в голосе ответила она. – Только не прикидывайтесь, что вы не знали, как!

Тана пожал плечами:

– Клянусь, ничего не знал. Так что же мы будем делать, Маргарита? – задав вопрос, Сергей невольно покосился на круглые коленки девушки.

Отвечая, посетительница пыталась одновременно несколько натянуть подол своего платья книзу, но – безуспешно:

– Наверняка, его спровоцировали. Быть может, даже из-за девушки! – Она заглянула в глаза собеседнику, но, не дождавшись от него никакой реакции, продолжила: – Ну, неужели же мы не сможем как-нибудь уладить такой пустяк?! Всегда же можно договориться! – И она расстегнула сумочку: – Триста долларов вас устроит? – зашелестев в чреве сумочки купюрами, улыбнулась она, вопросительно глянув на Сергея, но, так как ответа не последовало, добавила: – Пятьсот?

Тана смотрел на нее неприязненно.

– Эти – в коридоре – кто? – проигнорировав ее вопросы, поинтересовался он.

– Эти? – с недоумением переспросила она, но, догадавшись, все-таки пояснила: – Мои телохранители.

Тана мрачно усмехнулся:

– Хранители вашего тела? – и, не дожидаясь реакции девушки на свой сарказм, повернулся к Бигену: – Бигеша, сходи-ка, приведи сюда нашего горячего джигита, – распорядился он. – И обожди с ним в коридоре, пока я тут с девушкой утрясу все формальности.

– Сей момент, Серега! – понимающе отозвался тот и незаметно для девушки подмигнул другу.

Едва Биген исчез, Сергей запер дверь на ключ.

Телохранители посетительницы, услышав, как ключ в замке провернулся, обеспокоенно переглянулись, но промолчали и только слегка покосились на табличку, прикрепленную к двери кабинета, надпись на которой гласила:

Старший оперуполномоченный

капитан С.А. Тана

Покончив с дверью, он обернулся к девушке: ноздри его раздувались. Та, уже предчувствуя то, что, по ее мнению, ни в коем случае свершиться не могло, но, тем не менее, вот-вот могло свершиться, встала ему навстречу, вновь прижав в животу сумочку – последнюю и, увы, весьма шаткую преграду между нею и стоявшим напротив хищником.

Сергей одним движением, подчиняясь инстинкту диверсанта (мы еще расскажем вам более детально об упомянутом его инстинкте, и не только о нем, но несколько ниже), обнажая крепкое тело, сдернул с себя камуфляжку, в которой так до сих пор и разгуливал перед посетительницей.

– О! – только и смогла произнести она.

Да она была уверенной в себе молодой женщиной известной всему городу, пресса называла ее не иначе, как «светской львицей», но в груди у нее билось отнюдь не львиное сердце, а самое, что ни на есть, обыкновенное – женское! – и ее сердцу хотелось чего-то такого, чего в ее жизни не было – не псевдоумных разговоров, не нашептываний хлипких обольстителей – нет! Втайне ее сердце желало чего-то такого, что и случилось сейчас в кабинете у Тана: чтобы ее однажды вот так кто-нибудь попросту взял, не спрашивая у нее на то разрешения. Да и, откроем секрет, Маргарита, по сути, жила очень одинокой жизнью среди того шума и чванства, что ее окружали.

Биген, оставив извлеченного из камеры временного содержания мальца на попечение дежурных, вернулся на этаж. Дойдя до дверей кабинета Тана, он остановился прямо напротив них, а, значит, и напротив качков, и прислушался. Звуки, свидетельствующие о разворачивавшемся в те минуты внутри кабинета сексуальном безумии, уже стали вполне различимы и, очевидно, оказали столь приятное и даже ласковое воздействие на барабанные перепонки ушей Бигена, что на губы его тут же наползла легкая улыбка абсолютно удовлетворенного жизнью человека, и он, внимательно прислушиваясь, в трансе немного наклонил голову и стал машинально пощипывать тюркскую бородку. Постепенно его улыбка становилась все шире и шире и, наконец, он, бодро вскинув голову, заговорщицки и дружелюбно посмотрел на стоявших прямо перед ним качков, озорно подмигнул каждому из них в отдельности, а затем устремился к дверям соседнего кабинета.

Качки проводили его перемещение мрачными взглядами, а затем переглянулись друг с другом – вид у них при том был насколько безобидный, настолько же и тупой.

В соседнем кабинете двое оперативников вели допрос. Когда дверь широко распахнулась, и перед ними предстал возбужденный Биген, они замолчали и с удивлением уставились на коллегу. Он же, не церемонясь, быстро прошел к столу и, схватив с него стакан, набитый карандашами и авторучками, вывалил все его содержимое прямо перед носом того из оперов, кто был хозяином помещения.

Тот с возмущением вперился в Бигена:

– Бигеша, ты что вытворяешь? У нас тут, между прочим, идет допрос подозреваемого!

– Тсс! Заткнись ты, Ерохин! – зашипел на него Биген, прижав палец к губам. – Там, – кивнул он на стену, – такое творится! Такое! – И, не потрудившись дать более точные объяснения, он ринулся к стене, выдернул из розетки штепсель компьютера, отчего тут же «гавкнул» весь набранный там протокол уже подходившего к концу допроса (так как, хозяин кабинета только-только начал осваивать премудрость обращения с хитрым инструментом и еще не усвоил привычки периодически сохранять набранный текст), и, приложив стакан, плотно прижался к нему ухом, смастерив себе, таким образом, своеобразное подслушивающее устройство.

Хозяин кабинета в сердцах вскочил с места:

– Ты совсем очумел, что ли, Биген?! Ты что наделал?! Я целый час набивал дерьмовый протокол! Одним пальчиком! – подчеркнул он, едва не плача. – Что мне теперь? Вешаться, что ли?

Но – Бигена мало трогало чужое горе:

– Потом, Петя, потом! Там, – он вновь показал глазами на стену, – Тана такое чудит! – И он сделал несколько своих излюбленных, и, согласитесь, весьма неприличных движений тазом.

Оперов проняло любопытство, и они приблизились к Бигену, причем по пути один из них грубо пихнул подозреваемого:

– Ну-ка, ты, урод, подвинься! – потребовал он и, склонившись над коллегой, поинтересовался: – Ну, что там, Бигеша? Дай послушать.

Походная жизнь не очень-то часто балует своих избранников интимом, и потому, когда все-таки такая возможность выпадает, теряться им нельзя – нужно успеть сделать все, как надо, и причем, увы, в ограниченное время. Среди тех «боевых» навыков, которые приобрел и сумел сохранить Сергей, имелся и такой.

Когда двери кабинета, наконец, открылись, он и Маргарита предстали на пороге хотя и несколько разгоряченными, но, тем не менее, успевшими привести себя в некоторый порядок – во всяком случае, на Тана успела появиться рубашка. В руках он держал тоненькую папку с делом подростка.

– На вот, возьми на память, – протянул он папку девушке.

Та, молча, стараясь не встречаться глазами с телохранителями, взяла.

– Биген, Биген! Ты где? – громко крикнул в коридор Тана.

Друг тут же вынырнул из соседнего кабинета:

– Че, Серега?

– Приведи ко мне этого… Как его?

– Балбеса? – предупредительно подсказал Биген.

– Да.

– Легко! – и Биген засеменил по направлению к дежурке.

– Капитан! – позвала Маргарита, тронув Сергея за локоть.

Он оглянулся на нее. Она протянула ему визитку:

– А это вам. На память…

Тана, на миг взглянув на карточку, тут же упрятал ее в нагрудный карман рубашки. Она снова тронула его за локоть:

– Надеюсь, позвонишь? – спросила чуть слышно.

– Обязательно, – твердо – так, что никаких сомнений в том, что позвонит, оставаться не могло, пообещал он.

Появился Биген и подвел к ним вихлястого долговязого подростка, лет семнадцати от роду на вид, которого придерживал за рукав кожаной куртки.

Тот, едва заметив сестру, вальяжно воскликнул:

– Марго! Ты что тут делаешь?

Впрочем, она ему ответить не успела – одним движением приняв мальца из рук Бигена, Сергей тут же втолкнул того в кабинет, по ходу бросив девушке:

– Обожди немного, я его сейчас отпущу, – и снова запер за собой дверь.

Телохранители вопросительно взглянули на работодательницу, но она сделала им успокаивающий жест рукой.

Подросток выжидающе и с вызовом смотрел на Тана. Сергей размахнулся и с силой опустил тяжелый кулак на балбесово темя. Тот от страха и боли втянул голову в плечи.

– Нельзя бить людей по голове! – назидательно, приблизившись к мальцу вплотную и глядя тому прямо в глаза, проскандировал Сергей. – Понял?! Нельзя бить людей по голове! – повторил он. – Бутылками шампанского «Дон Периньон»… Даже, если этот человек черножо… Черт! – обмолвившись, в сердцах ругнулся Тана и – поправился: – Даже, если он – гражданин Республики Зимбабве! Понял?!

Балбес, непривычный к столь грубому обращению, молчал, с ужасом взирая на близко стоявшего Сергея.

Тогда Тана чуть от него отодвинулся и всадил еще один крепкий удар ему в темя – так, что казалась, башка мальца немного хрустнула, как переспевший арбуз.

– Да понял я, понял! – взмолился мальчишка.

– Все! – удовлетворился ответом настырный капитан и, отворив дверь, приказал: – Пошел вон из моего кабинета!..

Стоя у окна, которое выходило на набережную, Сергей и Биген наблюдали, как усаживалась в белый «Порш-Каррера» давешняя посетительница с мальцом, как вслед за ними отъезжал от здания РУВД черный «Крузер» с качками.

– Вот так наши ребята умеют! – восхищенно сопел рядом с Тана Бигеша. – Как ты ею овладел! Молодец, Серега! Перед спецназом все наклоняются! Ну, расскажи же! Серега! Расскажи, как все прошло?

Сергей был задумчив и молчалив, восторгов друга не разделял.

А Маргарита… Что ж, – в жизни всякой настоящей женщины, к какому бы кругу она не принадлежала, случаются события, о которых она, сознавая всю неблаговидность своего поведения, постыдится рассказать даже самым близким подругам, но, тем не менее, любит о таких событиях тайком вспоминать, всякий раз переживая их снова и снова.

Через три дня Сергей, как и обещал, позвонил Маргарите. Они стали встречаться, но все больше украдкой. Он ей казался грубым и неотесанным мужланом, но почему-то рядом с ним она чувствовала себя женщиной, просто женщиной – ничуть не более, но и ничуть не менее того, но – как могла она представить его своим, например, подругам? А паче того – родителям? Сергей же жутко не любил, если на тропинках их свиданий нежданно встречался кто-либо из ее подруг или (и особенно!) кто-либо из ее приятелей. Его поражало, что происходило с ним в таких случаях: еще за какую-нибудь минуту до того он чувствовал себя совершенно свободно и раскрепощенно – так, как обычно, в компании друзей и коллег, а затем вдруг на смену столь приятным всякому мужчине чувствам приходили чувства скованности, неестественности и так далее.

Поэтому, они, так ни разу о существующих проблемах не поговорив, старались встречаться украдкой. И чаще всего такие встречи проходили… Впрочем, у нас еще будет время уточнить.

Главное, что эти двое, принадлежавшие к столь разным социальным слоям нашего столь различающегося внутри себя общества, воспитанные в столь разные времена на столь различных ценностях, сошлись.

Глава 15

Стрелка

В те самые минуты, когда наши друзья из органов, прошвырнувшись по городу, парковали необычную «Ниву» подле подъезда Василеостровского РУВД, по Невскому проспекту в потоке пешеходов прогулочным неспешным шагом шли Костя и Мария: первый – несколько сдерживая эмоции, которые неизбежно вызывала северная столица России у всякого, кто туда впервые попадал; вторая – свои эмоции оказалась сдерживать не в силах.

Они направлялись к тому перекрестку знаменитого на весь цивилизованный мир проспекта, неподалеку от которого располагалось небольшое кафе или закусочная, а может, и рюмочная (со стоячими местами подле столиков), куда любила заглядывать питерская молодежь, и где у Кости была запланирована «стрелка» с Зеленым.

По Невскому, то и дело, мимо них фланировали легковушки, полные пассажиров в сине-белых шарфах, которые, высунув в приспущенные боковые окна сине-белые флаги, весело помахивали ими, задорно выкрикивая в сторону пешеходов лозунги типа: «Зенит» – чемпион!»

Дойдя до назначенного места, Костя, поигрывавший на ходу ключами от Гешиной квартиры, для которых он уже успел где-то приобрести симпатичный брелок, остановился:

– Мария, ты меня здесь обожди – один войду. Я быстро, если че… Ладно? – попросил он спутницу.

Девушка с некоторой брезгливостью глянула на окна простенькой кафешки и беззаботно кивнула:

– Ладно. В такой гадюшник я бы и сама заходить не стала – хоть с тобой, хоть без тебя. Если че… – передразнила она дружка.

Костя без лишних слов вошел внутрь.

Там его окликнули:

– Кот, я здесь! – высоко задрав кверху руку, чтобы обратить на себя внимание вошедшего, поприветствовал его Зеленый, рядом с которым стоял невысокий, очень мрачной наружности угрюмый парень, чьи густые брови, казалось, навечно сведенные вместе, прорисовали на его лбу заметные и не по возрасту глубокие морщины – едва ли ему было больше тридцати пяти.

Перед ними поблескивал небольшой графинчик, видимо, с коньяком, стояли рюмки – уже увлажненные, и тарелка бутербродов с сыром и колбасой.

– Салам, парни! – поздоровался с ними Костя, подойдя вплотную, и протянул руку сначала Зеленому, а затем незнакомцу, которой заторможенным движением пожал ее, не сводя с Кости изучающего и по-прежнему угрюмого взгляда. – Что пьем? – для завязки разговора поинтересовался Костя.

– Харашо выглядишь, Кот, – с любопытством разглядывая его, так как они давно уже не видались, заметил Зеленый, и ответил на вопрос: – Каньячок, будешь?

– Нет, – отказался Костя. – Я с утра уже пару рюмок водки накатил. Да и некогда – не один я.

Зеленый скосил глаза в сторону окон, подле одного из которых можно было углядеть скучающую Марию.

– Твая? – по-свойски поинтересовался Зеленый.

– Моя, – ответил Костя и переменил тему: – Ну, что будем делать? Все в силе?

Зеленый с трудом отлепил маслянистый взгляд от окна:

– Адабряю, – причмокнул он губами и только потом ответил на Костин вопрос:

– Вот, Кот, пазнакомься, – кивнул он на незнакомца, – перваклассный парень! Надежный и свой. Кстати, твой тезка, но паганяло у него Мазох.

Костя еще раз вгляделся в незнакомца и кивнул:

– Добро! Значит, все в порядке? – снова спросил он у Зеленого.

– Я же абещал! – расплылся тот в легкомысленной улыбке. – Гастям у нас всегда рады. Асобенно, когда они при деньгах…

Тут, перебив Зеленого, в разговор вступил Мазох:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.