Жемчужина её моря

– Нет, я не буду писать, – покачала головой Бернадетта. Каюта наполнилась негодованием, и даже два уравновешенных члена команды «Свободы», молчавшие до этого, устремили свои недоуменные взгляды на аристократку.

– Прошу прощения? – капитан постарался сохранить невозмутимость, но отказ де Кьяри не входил в его планы и был равносилен плевку в лицо.

– Где гарантия того, что, напиши я координаты, Вы не убьете меня? Или не бросите меня в первом попавшемся порту, где мне будет грозить опасность? – она положила карту на стол, изящно прошагав к эркеру и устроившись там с абсолютно прямой спиной.

– А где гарантия того, что нас не убьют? Ты сбежала от своего ненаглядного, Солнышко, и нас могут преследовать на этой почве. Мы подвергаем себя риску, укрывая тебя на борту, – вскипела Адель, тряхнув своими волосами, будто гривой.

Обри не смог сдержать смешка, услышав, каким прозвищем одарила старпом новую гостью. Саманта лишь пыхнула сигаретой, кажется, едва не подавившись ей. Бернадетта не выглядела оскорбленной, но ее сошедшиеся на переносице брови выдавали явную степень негодования. Капитан едва заметно покачал головой, вспомнив свое собственное удивление. Бернадетта была не первой и не последней, кого Адель не желала называть по имени.

– Эй, ты! – мальчуган, чье лицо было испачкано в копоти и грязи, едва переступил порог капитанской каюты, как на него накинулась удивительно красивая девчонка с огненными волосами.

– У меня есть имя. Меня зовут… – он не успел договорить, как девочка перебила его, встав с пола и требовательно скрестив руки на своей груди. Ее милое личико было злым, но мальчуган и сам недоумевал, откуда в таком маленьком человеке столько грубости.

– Мне плевать, как тебя зовут. Я хочу уйти отсюда. Зови капитана, придурок.

Мальчишка захлопал глазами, все еще не понимая, чем заслужил злость со стороны этой девочки. И почему она хочет уйти отсюда? Ведь это так здорово – путешествовать на корабле и смотреть на новые города и страны! Девочке это должно понравится.

Но у рыжей незнакомки, с которой мальчишка еще не успел познакомиться, были другие планы.

– Ты что, оглох?

Тогда пришлось притупить гордость и позволить грубой девочке увидеть капитана. Но, честно говоря, Обри потом пожалел об этом множество чертовых раз. Еще долго, терпя насмешки и сочувственные взгляды отца и его команды, ему приходилось откликаться на ее грубое «Эй, ты!».

На самом деле Обри только сейчас понял, что грубость, которую Адель бережно несла с собой сквозь года, выливалась лишь на тех, кто был ей малосимпатичен. Ему не хотелось быть оптимистом, но, учитывая собственный случай, старпом переросла это обращение, так что у мисс Бернадетты были все шансы спустя время услышать вежливое обращение к себе.

Однако это все не умоляло того факта, что в словах старпома была своя доля правды. Но такая вероятность была возможна только в том случае, если у отца беглянки или ее суженого было достаточно средств и терпения заниматься поисками. В чем Обри сомневался.

– Не бойся смерти, ибо час твоей гибели назначен, и никто не может избежать ее, – Йон попытался разрядить напряженную обстановку одним из своих философских высказываний, но даже Саманта посмотрела на него как на слабоумного. Такие слова были явно неудачными сейчас.

– Я даю Вам слово, мисс де Кьяри, что Вас и пальцем не тронут. И что Вы сами сойдете в том порту, в каком посчитаете нужным, – терпеливо ответил Обри, возвращая свою задницу на стол. Йон весьма вовремя поднял с деревянной поверхности драгоценную карту.

– Ваше слово, капитан Конте, ничего не стоит.

– И почему же?

– Вчера Вы сказали, что женщины бесполезны. А сегодня я вижу, что Вы очень цените их.

– Маленькое недоразумение.

Обри неловко пожал плечами, чувствуя, как Адель и Саманта вперили в него свои взгляды. Он понимал их негодование. И, разумеется, не считал женщин бесполезными, иначе не брал бы их на борт. Но, Дьявол побери, нужно же ему было как-то отвадить вчера от себя эту бойкую мисс! Он был уверен, что она оскорбится и вернется домой, под крыло мужа. Но Обри очень сильно недооценил эту особу с разными глазами.

– Я думаю, капитан имел в виду, что бесполезны женщины, не умеющие делать ничего полезного на корабле, – на этот раз Йон весьма удачно открыл рот. Обри даже был благодарен ему за эту поддержку.

– В любом случае я хочу обезопасить себя, – Бернадетта покачала головой, поправив подол своего идеально лежащего платья. – Я сообщу координаты тогда, когда мы сделаем остановку в порту перед последним отплытием. Не раньше.

– Что ж, если Вам так будет спокойней, – Обри мог понять де Кьяри и ее желание обрести уверенность. И, хоть ему не нравилось находиться в неведении и держать в нем своих людей, он пока не мог ничего с этим поделать. К тому же, им все равно пока нужно держать курс на Африку. Расшифровка может подождать. Главное, что карта и человек, умеющий ее читать, находятся на его корабле.

– К черту, мы ведь можем обогнуть Мадагаскар. И не ждать расшифровок Солнышка и дальнейшего шантажа, – Адель смерила Бернадетту убийственным взглядом. Слишком неугомонная. Слишком упрямая. Но, надо признать, она была права.

– Можете, – невозмутимо кивнула де Кьяри, встретившись со взглядом старпома. – Но мистер Борд настоятельно не рекомендует этого делать. Можете прочесть сами.

Аристократка кивнула в сторону стола и лежащей на нем карты, бросая вызов Кидд. Та скривила губы в ответ, скрещивая руки на груди. Глупо было спорить с той, у кого было явное преимущество и знание.

– Тогда обогнем Убежища с запада, – Саманта выпустила в воздух кольца дыма, подав голос. Адель согласно кивнула, а Чайка хотел поддержать этот тандем, но это было глупо. И Йон озвучил его сомнения:

– Мы не можем рисковать и заходить в воды, что даже не имеют обозначения на карте. К тому же, мы сделаем большой круг. От Африки в разы ближе маршрут.

– Значит, мы следуем маршруту «Пиратский круг», а на Мадагаскаре, в месте последней остановки, мисс де Кьяри любезно переводит нам весь маршрут в деталях, – положил конец бесполезному диалогу капитан. Ему не нравилось находиться в дураках. И уж тем более ему не нравилось, что его шантажировала девушка, с которой он был едва знаком. Йон наверняка сказал бы что-нибудь в духе того, что порой для победы в войне нужно проиграть сражение. Пусть так. Он все равно добьется своего. И глаз не спустит с этой бойкой мисс. Дьявол знает, какая еще мысль придет в ее начитанную головку.

Чайка спрыгнул со стола, бросив взгляд на карту, прежде чем обвести глазами свой маленький совет. Он уже был готов отдать приказ прокладывать маршрут до Африки, но его весьма беспардонно перебили.

– А если она не переведет маршрут? Что тогда, капитан?

Адель вперила в него свои штормовые глаза. Ей нужна уверенность и гарантия. Гарантия получения денег и исполнения части соглашения. Обри не мог винить ее в этом желании. Хотя и понимал, что денег его подруга все равно не получит, даже если Бернадетта даст им клятву.

Ведь Илиада – не место затерянных сокровищ.

– Боюсь, у мисс де Кьяри просто не будет выбора, если она не хочет повторить судьбу дочери мистера Борда. Надеюсь, Вы знаете историю о Каталине Борд.

Он взглянул на аристократку. Та презрительно поджала губы. Черты ее миловидного лица исказились, а в глазах зажегся огонь. Не понятно, знала ли она историю бедной послушницы или нет, но это все равно заставило ее оскорбится. Ну и пусть.

Пусть не забывает, с кем имеет дело.

– Вы можете верить моему слову. Меня воспитывали с достоинством и честностью.

Обри кивнул. Делать было нечего – придется поверить, что де Кьяри и правда воспитывали честной и благочестивой девицей, которая умеет держать свое слово.

– Отлично, в таком случае, прокладывайте курс до Луанды, мистер Сандберг. Думаю, если погода будет нам благоволить, то через неделю мы будем пришвартовываться в местном порту.

Йон кивнул, быстро встал из-за стола, порылся в одном из шкафов и молча уселся обратно за стол, вооружившись картами, штангенциркулем и приборами лоции10. Саманта тут же выскользнула за дверь, когда поняла, что ее участия больше не требуется. Адель послала Обри молчаливый взгляд, кивнув в сторону Бернадетты, которая, стоило обсуждению прекратиться, уставилась в окно. Там, за стеклами, удалялся ее родной город, подсвечиваемый лениво выползающим из-за горизонта солнцем. Корабль плавно покачивался на волнах, унося их все дальше и дальше в открытое море. Крики с палубы уже давно затихли – паруса были подняты, концы отданы и впереди их ждало лишь необъятное море.

– Адель, ты можешь быть свободна. Я сам проведу экскурсию для мисс Бернадетты. А заодно выберу счастливчиков. Кого первого увижу, тот и будет зваться «обезьяньей мамочкой».

Когда старпом со смешком покинула каюту, капитан обратил свой взор на безмятежную аристократку, которую, казалось, ничего не волновало в этом мире. Он только сейчас заметил, какое у нее молодое лицо, будто нарисованное рукой умелого художника, у которого в процессе творения не хватило краски для двух одинаковых глаз. Ростом она была чуть выше Кидд, а вот телосложением кардинально отличалась. Теперь это особенно было заметно в этом незамысловатом платье без пышной юбки (и когда только она успела вчера переодеться?). Если Адель имела крепкое телосложение и сильные руки, то Бернадетта была похожа на хрупкий цветочек, не поднимавший в своей жизни ничего тяжелее веера. Впрочем, вчера этот цветочек угрожал ему, так что с ней стоит быть начеку. Не то, чтобы Обри сильно это напугало, вообще-то это даже странно, если никто не пытается угрожать ему, но от аристократки, оказавшейся чрезмерно умной и сообразительной он такого не ожидал.

– Мисс де Кьяри, пойдемте?

Она повернула к нему голову. Ее разные глаза были будто бы затуманены. По крайней мере, в них больше не было того огня. Но это ощущение прошло, стоило де Кьяри моргнуть. Она кивнула, молча поднимаясь на ноги. Обри открыл перед ней дверь, и она выскользнула на палубу, полную людей, в нерешительности замирая на месте и обращая свой взор на простирающееся море. Солнце уже почти на половину показалось из-за линии горизонта, начиняя воду своим золотом, волны которой разбивались о борт красивыми брызгами. Обри остановился, а вместе с ним и де Кьяри. Пора было выбирать «обезьянью мамочку».

На глаза капитану попался светловолосый юноша, который о чем-то переговаривался с товарищем, спускаясь с ним по вантам с бизань-мачты11. Эта парочка всегда была неразлучной, сколько капитан помнил их появление в команде. Будто родные братья. Неразлучные и не умеющие существовать друг без друга.

– Сантьяго, Пабло!

Пираты синхронно обернулись на зов, завершая свой спуск и подходя к капитану. Лицо светловолосого Сантьяго было украшено шрамом, пересекающим левую бровь. Щетина делала его лик взрослее, хотя самому парню было девятнадцать лет. Серые глаза метнулись от капитана до его гостьи, выражая явное недоумение.

Пабло был полной противоположностью своего товарища, не считая почти одинакового роста, ровнявшегося шести футам и трем дюймам. В отличие от длинных волос друга, свои Пабло сбривал почти полностью, оставляя короткий темный ежик на голове. На его лице только-только начинали появляться признаки мужества в виде слабой щетины. Из-под густых темных бровей хмуро смотрели два болотных глаза.

– Да, капитан? – Сантьяго выглядел безобидным малым, в то время как Пабло был тем самым человеком, который без угрызений совести может скинуть тебя за борт. Но это было обманчивое и первое впечатление. Скорее, подставы с внеплановым заплывом следовало ожидать от Сантьяго, а вот Пабло был душой компании и безобидным малым, как бы абсурдно это ни звучало.

– Груз на кубрике12 видели?

– Да, – отозвался хмурый Пабло. Сложно было не заметить двадцать семь клеток с мартышками, которые пришлось расставить по всему кубрику. В противном случае эти капуцины просто бы сдохли в более прохладной части корабля, чего допускать нельзя было. Поэтому пиратам придется какое-то время пожить среди мартышек.

– Возьмите у Стива еду и покормите их. Назначаю вас ответственными за их пропитанием на протяжении всего пути следования, – Обри заметил, как чуть нахмурилась Бернадетта, явно не понимая, о ком идет речь и кого следует кормить. Она изучала глазами пиратов, а те, в свою очередь, старались делать тоже самое, но не так заметно – угроза поедания части мужского достоинства все еще витала в воздухе. И все на этой проклятой посудине знали, что слов на ветер капитан не бросает.

– А можно будет одну забрать себе? – Сантьяго растянул губы в улыбке, но капитан не улыбался, а потому его веселье быстро сошло на нет. Он запустил руку в свои распущенные волосы, ероша их. – Ну нет, так нет… Пошли, амиго.

И два пирата направились через весь корабль в его носовую часть, где располагался камбуз. Обри покачал головой, взглянув на Бернадетту.

– И в этом зверинце я живу. Как дети малые, честное слово.

– Смею заметить, что у Вас весьма…неординарная команда, капитан.

Неординарная команда. Он хмыкнул. Скандальная команда. Команда шлюх. Проклятая команда. Команда слабаков. Вот как их называли за спиной. Вот какая у него была команда. Еще одна причина, по которой его презирали. Впрочем, это презрение граничило со страхом и, стоило отметить, отнюдь не беспочвенным. Поэтому пусть презирают и не любят его, главное, чтобы боялись «Свободу» и ее разношерстную команду.

– Можно и так сказать. Я собрал этих людей из разных мест. Кого-то обучил морскому делу, кто-то уже имел опыт, – он позволил себе чуть улыбнуться, направляясь вместе с Бернадеттой в носовую часть корабля. На кватердеке13, где они сейчас были, находился штурвал, а за ним с сигарой в зубах стояла Саманта, выправляя судно и выходя на нужный им курс. Обри подумал о том, что никогда не видел молчаливую рулевую без курева во рту или в руках.

– А девушки? Разве моряки не имеют суеверия о том, что женщина на борту – к беде? – Бернадетта чуть усмехнулась, следуя вровень с Обри, чуть пошатываясь из-за качки. Не пересчитать, как часто он слышал об этом суеверии. И все-таки…

– Этим девушкам нужна была помощь также, как и Вам. Я помог им, не более.

– Потому что однажды Вам тоже нужна была помощь, но никто не протянул руки, капитан?

Обри даже замер, смотря на лицо юной и слишком наблюдательной девушки. Она тоже остановилась, невозмутимо смотря на него своими чудны́ми разными глазами. Правда, через секунду она опустила их в пол, будто ребенок, которого наругали. Слова были точны и верны. Да, однажды он тоже отчаянно сильно нуждался в помощи. Однажды он был слаб, но никто не подал ему руки. И лишь потому теперь он не может проходить мимо тех, кто оказался в беде. Скольких девушек он вытащил из борделей и скольких выкупил с работорговческих рынков? Их было много. Слишком много. Но капитан помнил каждую из них. Даже тех, кто вернулись на сушу, не справившись с морской жизнью. А еще он помнил все их истории. И, по правде говоря, они были страшнее любых слухов о нем или его команде.

– Сейчас мы с Вами находимся на кватердеке. На самой палубе есть спуск вниз, где располагаются нижние уровни корабля. Пойдемте я покажу Вам, где находится камбуз, только если услышите чьи-то крики, то не пугайтесь – это Стив разделывает одного из дежурных за его тупость, кривые руки или просто из-за своего скверного настроения.

Обри заставил себя улыбнуться, ловко уводя тему в другое русло и указывая рукой в сторону лестницы. Бернадетта даже не улыбнулась. Сейчас было не время предаваться неприятным воспоминаниям, которые лезли в голову ее стараниями. Слишком глубокой была та рана в его сердце, которую она задела своим метким вопросом. Четыре чертовых года прошло, а рана так и не зарубцевалась. Черт с ним.

Бернадетта все с тем же невозмутимым выражением лица спустилась вниз на палубу. Несмотря на то, что все паруса были поставлены, а корабль двигался по заданному курсу, работы хватало, и почти никто не сидел без дела. Кто-то драил палубу, иные чистили свое оружие, а тем временем с камбуза доносилась отборная ругань. Корабль жил своей привычной и мирной жизнью. Его оплот уверенности в этом мире, его кочующий дом. И сейчас этот дом нес его на всех порах в другую часть мира. Его качка была успокаивающей, а звуки волн – будто песня, заученная с детства и греющая душу.

С палубы можно было попасть либо в помещение камбуза, куда Обри не повел де Кьяри, сообщив о том, что это не самое приятное и доброе место на судне, либо же на нижние этажи корабля. Вместо этого они поднялись на бак – надстройку прямо над камбузом, ведущую на гальюн – местная достопримечательность и отхожее место в одном флаконе. Когда капитан сообщил о том, что здесь делают пираты, лицо Бернадетты сначала побледнело, затем побагровело, а после она обозвала его нехорошим человеком, на что Обри лишь рассмеялся, чем еще больше разъярил примерную аристократку. Оказывается, бойкая мисс не всегда замкнута и неприступна. И ее можно вывести на буйные эмоции, если постараться.

Он также тактично умолчал о том, что в его каюте есть персональный гальюн. Нечего ей знать такие подробности. Пусть привыкает к подобной жизни, к которой так отчаянно рвалась.

После осмотра верхней палубы, они направились на нижнюю. Под камбузом пролегал мидельдек, чьи орудийные порта были закрыты, а пушки привязаны к ним канатами, чтобы не кататься по всему помещению. Помимо орудий здесь стояли столы с лавками, где проходили приемы пищи. Под мидельдеком находился кубрик, из которого доносился специфический запах и шум от мартышек. Между гамаками, в которых спали пираты, стояли клетки с обезьянками, которых кормили Сантьяго и Пабло. Парочка о чем-то негромко переговаривалась, протягивая живности орешки и какие-то дохлые на вид овощи. Бернадетта на миг замерла, рассматривая животных, будто видела их впервые. Под кубриком находилось самое неинтересное и холодное место – трюм корабля. Там хранились балласт, пресная вода в бочках, различные припасы, а также стоял якорный клюз14. Была там и дверь, ведущая в пороховой погреб и оружейную комнату, которыми владела Энн Аквили.

И все эти помещения капитан любезно показал де Кьяри, вставляя свои комментарии и пояснения. Впрочем, он не сильно надеялся на то, что она запомнит их расположение или названия. Хотя, учитывая ее наблюдательность об этом нельзя было говорить наверняка.

– Почему, имея в своей команде множество девушек, Вы отказались помогать мне, капитан? – они неспешно поднимались обратно на открытую палубу, когда де Кьяри задала этот вопрос. Хорошо, что он шел впереди нее, и она не могла увидеть его лица в этот момент. Бернадетта будто намеренно старалась задать ему самые неприятные вопросы этим утром. И хорошо, что рядом не было никаких ушей, которые могли бы подслушать их разговор.

Обри взял себя в руки. Он помогал девушкам, не чурался их, не считал слабачками и проклятыми. Он на своем опыте видел, какими отважными, сильными и непоколебимыми могут быть женщины, которых он смело мог звать подругами. Но Бернадетта… она была другой. Да, ее трудное положение, как и положения пираток, было создано мужчиной, но сути это не меняло.

– Потому что Вы никогда не знали бедности, побоев и никогда не торговали своим телом. В отличие от женщин, которые здесь собрались, – честно ответил он, преодолевая очередную лестницу. Путь освещался редкими клочками света, который проникал в недра корабля через небольшие окошки или щели в досках, прикрывающие орудийные порты. Днем на нижних палубах царила небольшая и прохладная темнота, и потому свет здесь зажигали лишь вечером.

– И это повод относиться ко мне иначе? – поинтересовалась шедшая позади Бернадетта. Подол ее простого платья тихо шелестел в такт волнам, что бились о корпус судна.

– А почему нет? Возможно, у меня несварение от таких, как Вы. Или, это семейное: остерегаться беглых аристократок… А может, я и вовсе не люблю брать попутчиц по четвергам, – Обри резко остановился, поворачиваясь к аристократке и оценивающе смотря на нее, выдавливая из себя глумливую ухмылку и называя три абсурдные причины, не связанные с правдой. Настоящей правдой.

– Вчера была пятница, – любезно подсказала ему аристократка, коротко и вежливо улыбнувшись, изучающе скользнув по нему глазами.

– Вы так наблюдательны, мисс де Кьяри.

Продолжая ухмыляться, он смотрел, как де Кьяри поджимает губы, твердо выдерживая взгляд. Наверняка ей хотелось наговорить Обри множество гадостей, но воспитание не позволяло. Что ж, и хорошо, что аристократка промолчала. Капитан не был уверен, что с достоинством бы вышел из словесной дуэли, связанной с истинной причиной своего поступка (расшифровка карты, разумеется, была не в счет).

Впрочем, теперь-то что переживать? Они связаны одной целью.

Де Кьяри сжимала пальцами перила лестницы, а ее глаза были полны странной тревоги и будто бы сожаления. Она перевела глаза куда-то за его спину, больше не показывая никаких эмоций, будто бы не желая расставаться с любимой бесстрастной маской. Она владела своими эмоциями и лицом настолько хорошо, что Обри это пугало. Она будто была неживой куклой.

– Семейное, говорите… А где Ваша семья, капитан Конте?

– Мертва.

И с этими словами капитан резко развернулся и продолжил путь наверх. Никто, кроме Адель, не знал истории его семьи или того, почему он брал в команду девушек. Никто не рисковал интересоваться такими вещами. С командой Обри был строг, скрывая за этой эмоцией свою привязанность и уважение к этим людям. Капитан не должен быть расхлябанной тряпкой, а то того и гляди, как стая ручных волков растерзает тебя, не подумав о том, что когда-то именно ты дал им еду. Конечно, некоторые девушки сначала пытались интересоваться, чем вызвана подобная доброта, но вразумительного ответа никто из них так и не получила. Поэтому со временем бессмысленные расспросы сошли на нет.

Но Бернадетта безнаказанно пользовалась своим положением и задавала вопросы о той части жизни, которую Обри похоронил. По не знанию она прыгала на могиле воспоминаний, а он, вместо того, чтобы одернуть ее и грубостью отвадить от этого занятия, просто стоял и наблюдал. Может потому, что одна его часть отчаянно сильно хочет поделиться с кем-нибудь этим бременем? Может, потому что с незнакомцами всегда легче и проще обсуждать потаенные уголки души? Черт знает.

Подобно необъятному морю он хранил в себе множество секретов и тайн. И, по правде говоря, уже ощущал, как это бремя сдавливает его шею, перекрывая кислород. Он не хотел умирать под тяжестью собственной лжи и тайн. Так почему бы не рискнуть и не приоткрыть завесу для этой упрямой мисс?

Палуба была залита теплым светом. Солнце уже заняло свое законное место на небосклоне, прогревая деревянные доски «Свободы», а заодно и радуя ее команду своими лучами. К обеду будет совсем тепло. Весной всегда теплее. Хотя странно, что в море не всегда замечаешь смену сезона. Летними днями может стоять ужасный холод, а осенью бывает вполне комфортная погода. Все всегда зависит от местоположения и того, как далеко находишься от эпицентра шторма, который никогда не затихает в необъятных соленых водах.

– Вы, наверное, голодны? Простите, я забыл, что Вам еще предстоит свыкнуться с нашим графиком, – когда де Кьяри тоже оказалась на палубе, Обри с неловкостью посмотрел на нее. Сам он привык к обеденным и вечерним трапезам, ровно, как и все на корабле, но для светской особы это, наверное, непривычно. – Кстати, про еду. Условно команда делится на две группы и первая из них обедает в одну склянку15, вторая – в три склянки16. Вы можете обедать так, как пожелаете, не привязываясь к команде. Ужины, соответственно, проходят в восемь склянок17 и две склянки18.

– Не переживайте, капитан, я не голодна. Я поем вместе со всеми, – по лицу бойкой мисс сложно было прочесть ее настоящие желания, зато капитан услышал, как урчит ее живот. И этого оказалось достаточно, чтобы укрепить свои намерения покормить ее. Де Кьяри постаралась сохранить невозмутимость, сложив ладони на источнике шума.

– Я настаиваю, – без тени усмешки сказал он.

Камбуз был самым жарким и самым ругательным местом на корабле. Под четким руководством Стива, который надел на себя кожаный фартук, два «счастливчика» готовили еду для своих групп. Правда, руководство Стива больше было похоже на звуковой словарь брани и подробный маршрут в интересные и далекие места, но это мелочи.

– Чего вам? – с дружелюбностью медведя поинтересовался кок, когда за капитаном и его гостьей на камбузе закрылась дверь. Бернадетта осталась стоять поближе к выходу и, честно говоря, Обри не мог винить ее за это желание. Впрочем, ее лицо не поменяло своего каменного выражения, хотя глаза с интересом скользили по помещению, где были небольшие окошки. Наверняка она применяла свою наблюдательность сейчас.