Восходящая Тень

Однако Морейн не была столь сдержанна.

– Это верно, – произнесла она, – но это не все. – Судя по взгляду, брошенному на Илэйн, Айз Седай догадалась о том, что Илэйн намеренно умолчала кое о чем. – Ничем эта война не лучше всякой другой, за исключением того, что она сплотит Тир вокруг Ранда, а потом привлечет на его сторону иллианцев. Они признают его, когда знамя Дракона будет развеваться над Иллианом. Одно известие о такой победе решит исход войны в Тарабоне и Арад Домане в его пользу. Одним ударом он обретет такую мощь, соберет такое войско, что справиться с ним будет под силу лишь всем народам, объединившимся отсюда до самого Запустения. И тот же удар покажет Отрекшимся, что он не куропатка, ждущая, когда на нее набросят сеть. Это заставит их быть осторожнее, а Ранд тем временем научится пользоваться своей силой. Он должен ударить первым, быть молотом, а не наковальней. – Айз Седай слегка скривилась – воспоминание о Ранде едва не возродило недавний гнев. – Он должен нанести удар! А он чем занимается? Читает! Еще дочитается до куда больших для себя неприятностей!

Видно было, что рассказ о войне потряс Найнив. Перед ней воочию предстала картина битв и разрушений. В темных глазах Эгвейн застыл ужас. Глядя на подруг, Илэйн поежилась. Одна из этих женщин наставляла Ранда, когда он был мальчонкой, другая росла вместе с ним. А ныне ему предстояло разжечь пламя войны. Ему – не Дракону Возрожденному, а Ранду ал’Тору.

Видимо желая перевести разговор в другое русло, Эгвейн задала, пожалуй, не самый существенный вопрос:

– Но как может чтение довести его до беды?

– Он задался целью уяснить для себя, что говорится в пророчествах о Драконе. – Лицо Морейн казалось холодным и равнодушным, но в голосе ее послышались усталые нотки. Ту же усталость ощущала и сама Илэйн. – Вообще-то, в Тире эти писания вне закона, но в особом запертом сундуке хранителя книг находилось сразу девять разных переводов. Сейчас все они у Ранда. Я помянула один подходящий к обстоятельствам стих, и он тут же прочел мне его в переводе с древнекандорского:

Под покровом грозной ТениТают силы плоти бренной,И лишь Тот-Кто-Возродился,Кто омыт своею кровьюИ отмечен метой вещей,Танец битвы исполняет.В недрах снов сокрыт туманомИ, сковав своею волейНедруга в плаще из мрака,Из потерянного градаВ бой ведет он копий рати,И, ломая эти копья,С ним народы прозреваютПравду, что издревле скрытоСон таил неизъясненный.

Морейн скривилась:

– Это можно истолковать как угодно. Иллиан под властью Саммаэля, безусловно, потерянный город. Стоит Ранду поднять на войну копья Тира, сковать Саммаэля – и все сбудется слово в слово. Древнее предание о Возрожденном Драконе. Но он не желает понять это. У него даже есть список на древнем наречии, как будто он хоть слово понимает. А пока он гоняется за призраками, Саммаэль, Равин или Ланфир могут вцепиться ему в горло, прежде чем я сумею убедить его в том, что он совершает ошибку.

– Но он в отчаянии. – Мягкий тон Найнив не предназначался для Морейн, в чем Илэйн была уверена. Таким тоном Найнив говорила о Ранде. – Он в отчаянии и пытается найти верный путь.

– Я тоже в отчаянии, – жестко отрезала Морейн. – Всю свою жизнь я посвятила тому, чтобы найти его, и не допущу, чтобы он не исполнил предначертанного, покуда в силах этому воспрепятствовать. Я отчаялась настолько, что… – Морейн осеклась и поджала губы. – Я сделаю то, что должна, вот и весь сказ.

– Нет, не весь, – резко возразила Эгвейн. – Что именно вы собираетесь предпринять?

– У тебя есть другие заботы, – заявила Айз Седай. – Твое дело – Черная Айя…

– Ну уж нет! – неожиданно возвысила голос Илэйн. Она с такой силой вцепилась в подол синей юбки, что костяшки пальцев побелели от напряжения. – Вы храните много тайн, Морейн, но этой должны поделиться с нами. Что вы собираетесь с ним делать? – Илэйн чувствовала, что в случае необходимости готова вытрясти правду из Айз Седай.

– Делать с ним? Ничего. Ну ладно, особой причины держать это в секрете от вас нет. Вы знаете место, которое в Тире называют Великим хранилищем?

Как ни странно, жители Тира, боявшиеся всего, что имело отношение к Силе, хранили в Твердыне коллекцию связанных с ней предметов. Коллекция эта уступала лишь собранию, имевшемуся в Белой Башне. Очевидно, это произошло из-за того, что волей-неволей им приходилось на протяжении столетий хранить Калландор. Так, во всяком случае, полагала Илэйн. Среди множества предметов Меч-Который-не-Меч казался не столь пугающе грозным. Однако жители Тира никогда не выставляли свои приобретения напоказ. Великое хранилище представляло собой ряд битком набитых казематов, расположенных в самом глубоком подземелье. Впервые оказавшись там, Илэйн подивилась тому, что дверные замки проржавели, а некоторые двери попросту сгнили.

– Мы провели там целый день, – сказала Найнив, – хотели проверить, не прихватила ли что-нибудь оттуда Лиандрин со своими сообщницами. Но кажется, они ничего не взяли. Там все было покрыто пылью и плесенью. Чтобы переправить это в Башню, потребуется десяток речных судов. Может, там разберутся, что к чему, а мне это определенно не под силу. – Стремление уколоть Морейн было столь велико, что Найнив не сдержалась и добавила: – Когда бы вы уделяли нам побольше внимания, то сами бы прекрасно все это знали.

Морейн оставила колкость без внимания. Казалось, она была поглощена собственными мыслями, и слова ее прозвучали как размышление вслух:

– Там, в хранилище, есть один особенный тер’ангриал. С виду он похож на малость скособоченную дверную раму, но сделан из краснокамня. Если я не смогу убедить Ранда принять какое-либо решение, мне, возможно, придется пройти сквозь эту дверь. – Маленький блестящий голубой камешек дрогнул у нее на лбу. Очевидно, такая затея была ей не по душе.

При упоминании о тер’ангриале Эгвейн непроизвольно коснулась пальцами своего корсажа. Там, в собственноручно пришитом маленьком кармашке, она хранила каменное кольцо. Это был тер’ангриал – хоть и маленький, но очень сильный. Всего три женщины, в том числе и Илэйн, знали, что у Эгвейн есть это сокровище. Морейн о нем не знала.

Чудны́ми вещами были эти тер’ангриалы. Подобно ангриалам и са’ангриалам, они представляли собой реликты Эпохи легенд, но встречались гораздо чаще. Тер’ангриал был предназначен не для преумножения Единой Силы, а для ее использования, причем в какой-либо одной определенной области. Однако ныне, пользуясь тер’ангриалами, люди порой не были уверены, что используют предмет по его истинному назначению. Клятвенный жезл, на котором приносили Три клятвы женщины, возводимые в сан Айз Седай, был тер’ангриалом, который эти клятвы вплавлял в кости и плоть. В другом тер’ангриале послушница проходила последнее испытание, перед тем как получить кольцо и стать принятой. Из самых глубин сердца исторгал он потаенные страхи – так, что они, казалось, воплощались в реальность. А возможно, он перемещал посвящаемую в такой мир, где они и впрямь были реальны. Необычайные вещи случались с тер’ангриалами. Многие из тех женщин, кто изучал их или использовал, оказались выжжены, убиты или просто исчезли.

– Я видела этот дверной проем, – сказала Илэйн, – в самом дальнем каземате, в конце подвала. У меня лампа погасла, и я три раза упала, прежде чем выбралась оттуда. – Илэйн смутилась и слегка покраснела. – Там, внутри, я боялась направлять Силу, не решилась даже засветить лампу. Большая часть того, что там лежит, показалась мне обычной рухлядью – по-моему, они прибирали все, что, как им казалось, имеет отношение к Силе, – но я подумала, что если начну направлять, то могу ненароком привести в действие какую-нибудь штуковину, и кто знает, что бы из этого вышло.

– А если бы, споткнувшись в темноте, ты упала как раз сквозь этот дверной проем? – скривившись, проговорила Морейн. – Имея с ним дело, вовсе не обязательно направлять, достаточно пройти сквозь него.

– Но зачем? – спросила Найнив.

– Чтобы получить ответы. Три ответа, все правдивые, о прошлом, настоящем и будущем.

Илэйн тут же пришла на ум детская сказка про Байли под холмом, конечно же, из-за этих трех ответов. Вторая мысль явилась почти сразу следом за первой, и не к ней одной. Эгвейн и Найнив открыли рты, но она их опередила:

– Морейн, но ведь так можно решить нашу задачу. Почему бы не спросить, правду ли говорят Джойя и Амико? Или выяснить, где скрывается Лиандрин. Узнать имена женщин из Черной Айя, оставшихся в Башне…

– Мы можем разузнать, что за опасность подстерегает Ранда, – вставила Эгвейн, а Найнив добавила:

– Почему вы не рассказали нам об этом прежде? Почему заставили нас без конца выслушивать эти истории, в то время как мы могли бы давно уже с этим разделаться?

Айз Седай вздрогнула и всплеснула руками:

– Вы, все трое, опрометчиво рветесь туда, куда и Лан во главе сотни Стражей отправился бы с опаской. Как вы думаете, почему я не прошла через ту дверь? Ведь я давно уже могла бы узнать, что должен сделать Ранд, чтобы уцелеть и победить, как ему одолеть Отрекшихся и Темного, как научиться управлять Силой и отсрочить безумие до того, как он исполнит предначертанное. – Уперев руки в бока, она ждала, пока они сообразят. Три женщины хранили молчание. – Существуют правила пользования этим тер’ангриалом, – продолжала Морейн, – и он опасен. Никто не может пройти сквозь дверь больше одного раза. Всякий может задать три вопроса – но только три – и уйти сможет, лишь выслушав три ответа. Тех, кто задает пустяковые вопросы, тер’ангриал наказывает: но то, что для одного пустяк, для другого, возможно, очень серьезно. Впрочем, важно другое: нельзя задавать вопросы, касающиеся Тени, – это чревато страшными последствиями. Если спросить про Черную Айя, можно лишиться рассудка или вас выкинет мертвыми, а то вы и вовсе сгинете без следа. Что же до Ранда… Сомневаюсь, что можно придумать такой вопрос про Возрожденного Дракона, который никак не касался бы Тени. Поняли теперь? Иногда стоит помедлить да поразмыслить.

– Откуда вы все это знаете? – требовательно спросила Найнив. Подбоченясь, она пристально смотрела на Айз Седай. – Благородные лорды никогда не допускали сестер в хранилище. А судя по плесени, эти штуковины упрятали туда добрую сотню лет назад.

– Сдается мне, куда больше, – невозмутимо отозвалась Морейн. – Лет триста минуло с тех пор, как они перестали собирать подобные вещи, а этим тер’ангриалом они обзавелись незадолго до того. Прежде им владели Первенствующие Майена и пользовались его ответами, чтобы противостоять притязаниям Тира. Они-то и позволяли Айз Седай изучать тер’ангриал, но тайно, ибо опасались раздражать Тир.

– Но если он был так важен для Майена, – недоверчиво спросила Найнив, – то как же вышло, что он оказался в Твердыне?

– Потому что не все решения Первенствующих, направленные на ослабление влияния Тира, были мудрыми и дальновидными. Триста лет назад благородные лорды задумали построить флот, чтобы выследить, где рыболовные суда Майена промышляют масляных рыб. Тогдашний Первенствующий, Гальвар, стремясь ублажить Тир, поднял цену майенского лампового масла выше цены тайренского оливкового, а чтобы лорды не сомневались в его преданности, преподнес этот тер’ангриал в дар Тиру. Гальвар уже воспользовался им, так что ему он все равно не мог пригодиться. Гальвар был молод, лет ему было почти столько же, сколько сейчас Берелейн, ему предстояло долгое правление, и он нуждался в расположении Тира.

– Ну и дурак, – пробормотала Илэйн. – Моя мать никогда бы не совершила подобной ошибки.

– Возможно, – согласилась Морейн. – Но учти и то, что Андор – не Майен. Майен – маленькая страна, граничащая с могущественным соседом. Впрочем, судя по тому, как все обернулось, Гальвар и впрямь свалял дурака. Спустя год благородные лорды подослали к нему убийц. Так или иначе, но благодаря его глупости мне представилась возможность. Опасная, конечно, но лучше такая, чем никакой.

Найнив пробормотала что-то себе под нос, видимо раздосадованная тем, что Айз Седай не села в лужу.

– Стало быть, мы так и не сдвинулись с места, – вздохнула Эгвейн, – и по-прежнему не знаем, которая из пленниц лжет. Или лгут они обе?

– Допроси их снова, если хочешь, – предложила Морейн, – до отправки судна еще есть время. Но сомневаюсь, что они скажут что-то новое. Мой вам совет – сосредоточьте внимание на Танчико. Если правду все-таки говорит Джойя, то для охраны Мазрима Таима потребуются Айз Седай и Стражи – вам троим с этим все равно не справиться. Я, как только услышала рассказ Джойи, послала голубя к Амерлин. Точнее, трех голубей, чтобы быть уверенной, что хоть один долетит до Башни.

– Как мило с вашей стороны держать нас в курсе дела, – холодно заметила Илэйн. Морейн, как всегда, настояла на своем. Хотя они и не полноправные Айз Седай, это еще не основание держать их в неведении. Ведь Амерлин поручила выслеживать Черную Айя именно им.

– Не стоит благодарности. – Морейн склонила голову, словно не уловив иронии Илэйн, и с легкой улыбкой добавила: – Не забывайте, что вас пустили по следу Черной Айя.

Илэйн вздрогнула – Айз Седай словно читала ее мысли.

– И решать, куда идти, надлежит вам – на это вы сами не так давно мне указали, – добавила Морейн сухо. – Хочется верить, что принять решение вам будет легче, чем мне. А еще надеюсь, что вам удастся выспаться как следует за то время, что осталось до рассвета. Доброй ночи.

– Эта женщина… – пробормотала Илэйн, когда за Айз Седай закрылась дверь. – Иногда мне кажется, что я способна ее задушить. – Она опустилась на стул и задумалась, хмуро уставясь на сложенные на коленях руки.

Найнив хмыкнула, видно в знак согласия, и направилась к тянувшейся вдоль стены узкой полке, уставленной кувшинами, серебряными кубками и баночками со специями. Один из кувшинов, полный вина, стоял в поблескивавшем тазу с кубиками подтаявшего льда. Этот лед добывали аж за Хребтом Мира, упаковывали в ящики с опилками и доставляли в Тир, чтобы в летнюю жару охлаждать питье благородных лордов. Илэйн такое и представить себе было трудно.

– Нам всем не помешает глоток прохладного вина перед сном, – заметила Найнив и занялась вином, водой и пряностями.

Илэйн подняла голову, когда рядом с ней присела Эгвейн.

– Ты мне правду сказала? – спросила Илэйн. – Про Ранда?

Эгвейн кивнула, и Илэйн вздохнула в ответ:

– Ты помнишь, что говорила Мин? Все эти ее шуточки насчет того, чтобы поделить Ранда? Я иногда подумывала, не связано ли это с видением, о котором она нам так ничего и не рассказала. А может, она имела в виду, что мы обе любим его и она знает о моих чувствах. Но все права на Ранда были у тебя, и я не знала, что мне делать. По правде сказать, и сейчас не знаю. Ведь он любит тебя, Эгвейн.

– Я скажу ему все прямо, – решительно заявила Эгвейн. – Если я выйду замуж, то потому, что полюблю сама, а не потому, что кто-то рассчитывает на мою любовь. Я поговорю с Рандом, поговорю ласково, но скажу ему, что он свободен – хочет он того или нет. Матушка говорит, что мужчины отличаются от нас. Мы, женщины, хотим соединиться с тем единственным, кого любим, а мужчина способен полюбить первую встречную, если она сумеет затронуть струны его сердца.

– Все это прекрасно, – натянуто произнесла Илэйн, – но у него в покоях побывала Берелейн.

Эгвейн хмыкнула:

– Что бы там ни было у нее на уме, Берелейн не из тех, кто станет уделять внимание мужчине достаточно долго, для того чтобы он успел ее полюбить. Всего пару дней назад она глаз не сводила с Руарка, а не пройдет и нескольких дней, как будет строить глазки кому-нибудь другому. Она вроде Эльзе Гринвелл. Помнишь ее? Послушница, которая дни напролет проводила на площадке для ристалищ, строя глазки Стражам.

– В такой час в его спальне – она ему не просто глазки строила. На ней ведь было надето еще меньше, чем обычно, хотя это трудно себе представить!

– Ну так что ж, ты намерена уступить его ей?

– Нет! – яростно вскричала Илэйн. В этот миг ее действительно переполнял гнев, хотя в следующий она предалась отчаянию. – Ох, Эгвейн, я и сама не знаю, что делать. Я люблю его и хочу выйти за него замуж. Свет! Что скажет матушка? По мне, так лучше провести ночь в темнице с Джойей, чем выслушивать ее нравоучения.

Среди андорской знати, даже среди членов царствующего дома, случались браки с выходцами из простонародья. В Андоре это не вызывало особых толков. Но Ранд – особый случай. Илэйн боялась, что мать пошлет за ней Лини и велит той притащить дочь домой за ухо.

– Вряд ли Моргейз примет все это близко к сердцу, – успокаивающе промолвила Эгвейн, – во всяком случае, если верить Мэту. Похоже, этот лорд Гейбрил, по которому она вздыхает, не слишком подходящий избранник для разумной женщины.

– По-моему, Мэт преувеличивает, – не раздумывая, ответила Илэйн.

Ее матери хватит осмотрительности, чтобы не наделать глупостей ради мужчины. И если этот лорд Гейбрил, о котором Илэйн и слышать не слышала, покуда его не помянул Мэт, возмечтал заполучить власть, став возлюбленным королевы, то его ждет горькое разочарование.

Найнив принесла три кубка вина, сдобренного пряностями, и поставила их на плетеные соломенные салфетки, чтобы, оттаивая, кубки не портили полировку стола.

– Итак, – сказала она, усаживаясь на стул, – вы пришли к выводу, что ты, Илэйн, любишь Ранда, а ты, Эгвейн, – нет.

Две девичьи головки – темноволосая и светловолосая – обернулись к ней с равным изумлением.

– Вы что же, думаете, у меня глаз нет? – благодушно промолвила Найнив. – У меня и уши на месте, ведь вы не потрудились говорить шепотом. – Она отхлебнула вина, и, когда продолжила, голос ее звучал холодно: – Ну и что вы собираетесь делать? Если крошка Берелейн вцепилась в Ранда, не так-то просто будет ее оторвать. К тому же вы не уверены, что хотите этого. Вы же знаете, кто он такой. Знаете, какая судьба ему уготована, даже если забыть о пророчествах. Безумие. Смерть. Сколько ему осталось? Год? Два? А может, все начнется со дня на день? Он мужчина, способный направлять Силу. – Найнив чеканила каждое слово, в голосе ее слышались нотки металла. – Вспомните, чему вас учили! Вспомните, кто он такой!

Высоко подняв голову, Илэйн взглянула Найнив прямо в глаза:

– Для меня это не имеет значения. Должно бы, но не имеет. Может, я и дурочка, но меня это не волнует. Я не могу приказать своему сердцу, Найнив.

Неожиданно Найнив улыбнулась.

– Я хотела убедиться в этом, – сказала она с теплотой, – и ты должна быть уверена в своих чувствах. Любить мужчину – дело непростое, а любить такого… – Улыбка пропала с ее лица, и она продолжила: – Однако мой вопрос остается в силе – делать-то вы что собираетесь? Берелейн только с виду хрупкая и слабая – такой она хочет казаться мужчинам, а мне сдается, что на деле она совсем другая. Она не из тех, кто отступится от своей добычи, мертвой хваткой будет держаться – не потому, что ей это нужно, а чтобы другим не досталось.

– Чего бы я хотела, – произнесла Эгвейн, сжимая кубок, точно это было горло Первенствующей Майена, – так это засадить Берелейн в бочку, погрузить на судно и отправить домой. В трюме.

Найнив затрясла головой так, что закачалась ее коса:

– Мысль, конечно, неплохая, но я попробую дать тебе дельный совет. Тебе бы лучше помолчать, пусть она сама решит. – Эгвейн удивленно уставилась на Найнив, и та пояснила: – Все, что касается Ранда, теперь дело Илэйн – вот пусть она и разбирается. А тебе не худо бы отойти в сторонку.

Видно, замечание было рассчитано на то, чтобы вызвать у Илэйн улыбку, однако этого не получилось.

– Я-то думала, что все будет иначе, – со вздохом призналась девушка. – Думала, что встречу мужчину, познакомлюсь с ним, узнаю как следует – на что уйдут месяцы, а то и годы – и наконец пойму, что люблю его. А Ранд – я его почти не знаю. Хорошо, если за год несколько раз перемолвилась с ним словом. Но когда я его впервые увидела, то уже через пять минут поняла, что люблю.

Слова ее, должно быть, звучали глупо, но Илэйн это вовсе не заботило. Она готова была повторить это перед кем угодно, даже перед своей матерью, даже перед Лини. Хотя, пожалуй, не перед Лини. Та на дух не переносила глупость и к тому же, видимо, до сих пор считала Илэйн несмышленой девчушкой.

– И при всем этом, – продолжала девушка, – я даже не имею права сердиться на него. Или на Берелейн. – Но Илэйн сердилась.

«Как бы мне хотелось отхлестать его по щекам, чтоб у него в ушах зазвенело. И звенело бы целый год! А ее бы я гнала розгами до самого судна, которое увезет ее в Майен».

Но она, Илэйн, ни на что не имела права, отчего чувствовала себя совсем скверно. В голосе ее послышались жалобные нотки:

– Ну что я могу поделать? Он на меня даже не смотрит.

– У нас в Двуречье, – медленно проговорила Эгвейн, – если женщина хочет дать мужчине понять, что он ей нравится, она в день Бэл Тайн или в День солнца надевает ему на голову венок. Или вышивает ему праздничную рубашку. А то приглашает танцевать – все время его, и никого другого.

Илэйн бросила на подругу непонимающий взгляд, и Эгвейн добавила:

– Я не предлагаю тебе дарить ему рубашки, просто ты должна дать ему знать о своих чувствах.

– Майенцы предпочитают говорить напрямик, – срывающимся голосом произнесла Илэйн. – Наверное, так лучше всего. Просто сказать ему все. Во всяком случае, тогда он будет знать о моих чувствах, и я получу хоть какое-то право на… – Откинув голову, Илэйн пригубила пряного вина и задумалась. Открыто признаться самой – как какая-то майенская потаскуха! Поставив пустой кубок на плетеную салфетку, она глубоко вздохнула и пробормотала: – Что скажет матушка?

– Важнее другое, – мягко продолжила Найнив, – как ты собираешься поступить? Когда нам придется покинуть Тир. А нам придется уехать – в Танчико ли, в Башню ли, но уехать. Ты признаешься ему в любви и вынуждена будешь расстаться с ним. А что, если он попросит тебя остаться? И тебе этого захочется?

– Я уеду, – не раздумывая, ответила Илэйн, но в голосе ее прозвучало раздражение. Не стоило Найнив задавать ей такой вопрос. – Если я должна относиться к нему как к Возрожденному Дракону, то пусть и он принимает меня такой, какая я есть. Он обязан понять, что и у меня есть свой долг. Я хочу стать Айз Седай, Найнив, и это не блажь. К тому же у нас есть поручение, которое мы обязаны выполнить. Неужели ты подумала, что я могла бы бросить тебя и Эгвейн?

Эгвейн поспешно заверила подругу, что ничего подобного ей и в голову не приходило. Найнив поддержала ее, хотя и не столь торопливо.

Илэйн перевела взгляд с одной собеседницы на другую:

– По правде говоря, я так боялась, что вы назовете меня дурехой за то, что я, вместо того чтобы думать о Черной Айя, забиваю себе голову всякой ерундой.

Глаза Эгвейн почти неуловимо блеснули, – видимо, ее и впрямь посещала подобная мысль. Но Найнив серьезно сказала:

– Может статься, что Ранд погибнет через месяц или через год, может погибнуть любая из нас. Времена нынче не те, что прежде, да и сами мы изменились. Если просто ждать исполнения своих желаний, вряд ли дождешься чего-нибудь на этом свете.

Возможно, это был и не лучший способ успокоить девушку, но Илэйн кивнула. Она не должна позволять себе распускаться. С этим она справится – вот если б и с Черной Айя можно было справиться так же легко! Илэйн прижала к разгоряченному лбу холодный пустой кубок. Что же делать?

Глава 7

Игра с огнем

На следующее утро, едва над горизонтом поднялось солнце, у дверей в покои Ранда появилась Эгвейн. За ней, еле волоча ноги, следовала Илэйн. На дочери-наследнице было шелковое бледно-голубое платье с длинными рукавами и низким вырезом, скроенное по тирской моде. Надеть его Илэйн решилась лишь по совету подруг. На шее ее красовалось ожерелье из сапфиров, а нитка тех же камней, вплетенная в золотистые волосы девушки, подчеркивала небесную голубизну ее глаз. Несмотря на жару, Илэйн накинула на плечи большой ярко-красный шарф, скорее даже шаль. И шаль, и сапфиры одолжила ей Авиенда. Как ни странно, у айилки имелся изрядный запас всевозможных украшений.

Хотя Эгвейн и знала, что покои Ранда охраняют айильцы, она вздрогнула, когда стражники неожиданно выросли перед ней, будто из-под земли. Илэйн охнула, но, спохватившись, бросила на них взгляд, исполненный королевского величия, – что-что, а это она умела. Однако на шестерых дочерна загорелых воинов ее взгляд не произвел ни малейшего впечатления. У Шае’ен М’таал, Каменных Псов, был, пожалуй, слишком расслабленный вид даже для айильцев. Казалось, они смотрят во все стороны одновременно и готовы двинуться в любом направлении.

Эгвейн постаралась не отстать от подруги – ей очень хотелось научиться держаться с тем же достоинством, что и дочь-наследница, – и заявила: