Взгляд во вне. 13-й аспект понимания

Отождествление того, что описывается, и того, что воспринимается, есть заблуждение. Так, нет необходимости в определении солнца или света и его восприятии именно таким, как именно оно есть для нас, например, что это горячий шар, что это температура и т. п. Однако если это не так объективно, почему мы можем наделять в понятийной форме одни состояния свойствами других и наоборот? Почему мы можем форменно сказать: теплое – это не теплое, а холодное и т. п. «Произвольность» акта восприятия и выражения данного акта вовне коррелирует к уникальности и сложности самого субъекта восприятия, к его «инаковости» по отношению к его природе, обладание «творческим началом» и т. п. Сложность и дихотомичность «со-творения» есть функция реализации жизненного потенциала. Можно сказать, что ошибочность и произвольность есть суть необходимые константы акта нашего существования. Вопрос: каковы же их телеологические составляющие? Зачем и как они возможны? Это предопределенность или суть акт свободной воли?

Проблема в том, что мы воспринимаем одни воспринимаемые состояния совместно с другими, взаимодействующими по неизвестному нам алгоритму. Например, ошибочность мы воспринимаем как нечто негативное, как нечто идущее вразрез с закономерностями того нечто «правильного», что есть. Это отнюдь не так, это так не работает. «Правильность» и «ошибочность» есть суть акты «восприятия» того или иного явления определенным образом и под определённым углом, однако до тех пор, пока не произойдет иное. Нечто «иное» есть категория переломного момента (точка бифуркации) в акте восприятия. Все держится, существует и имеет значение лишь в акте восприятия и осознания такого рода восприятия. Иное меняет местами дихотомические разности антагонистических сущностей. Понятийная матрица и общественное сознание следуют логике «иного», то есть именно перелом и специфика акта восприятия характеризуют истину, ошибочно воспринимаемую за правильность. Истина это то, что при неизменчивости восприятия остается на том же месте. Истина не подвержена атрибутивности и многофакторности, истина всегда остается на своем месте.

P.S.

Следует заметить, что мы постоянно сталкиваемся с такого рода проблемой подразумеваемого, как форма выражения и форма истины. Так, например, игра в карты есть форма выражения игры и, в конечном счете, зарабатывания денег или получения удовольствия, тогда как шулерство и достижение конкретной цели обогатиться является истинной формой намерения или подразумеваемого карточной игрой состояния (намерения).

Именно на стыке формы выражения и формы истины возникают распри, приводящие к последствиям формально-внешней точности, но моральной неудовлетворенности исходом. Таким образом, подразумеваемое, должно соотноситься с тем, что мы называем положительным в данном мире, а именно с истинностью намерения, которое так беспощадно порой уничтожает «формальный язык». С другой стороны, форма истины или, точнее, путь к ее достижению также не лишен своих изъянов, выраженных в актах «ошибочности» и «произвольности».

V. Ошибочность и произвольность

Категорию «ошибочность» следует отличать от категории «произвольность». Разница заключается в том, что взаимодействия «произвольности» состоят из выражения чистого акта сознания одного субъекта в его уникальной единичности, не наблюдаемого и не воспринимаемого другими субъектам, либо по не зависящим от них причинам, либо по зависящим от их акта воли, но не удовлетворяющим их аксиологическим, телеологическим, праксеологическим и иным состояниям, в то время как «ошибочность» коррелирует к обработке поступающей извне информации множественностью субъективных восприятий, фактов и положений. В свою очередь произвольность не стоит отождествлять с истинностью или ложностью самого акта восприятия в объективном смысле. Так, любое утверждение о чем-либо может быть как истинным, так и ложным, однако не по отношению к факту наличия этого «нечто», а по отношению к акту его восприятия.

Каждый акт восприятия сопровождается неизбежным фактом «ошибочности».

Вопрос: какова атрибутивная составляющая данной категории? Может ли «объективная» природа представлять нечто «ошибочное» по отношению к акту нашего ее восприятия? Нет, так как не она нас воспринимает, а мы ее. Полагаем, что ошибается в силу своей природы лишь субъект познания, следовательно, не воспринятые в факте понятия явления и процессы не могут не существовать, но могут лишь не восприниматься. Они никуда не деваются с точки зрения того, что им просто не уделили времени или в силу аксиологической, телеологической, праксеологической причинности не зафиксировали в акте восприятия.

Из этого следует, что «ошибочность» есть «необходимость», «данность» и неотъемлемый компонент акта восприятия.

В связи с этим можно говорить о неизбежности ошибочности в силу факта природы субъекта и акта его восприятия.

Таким образом, восприятие, положение и факт тесно сосуществуют со случаем выражения конкретного факта, с одной стороны, и состояниями или готовностью субъекта эти случаи принимать, а значит, и выражать в форме понятий. В связи с этим, проясняется один из проблемных вопросов акта конкретизации понимания, а именно: мы можем установить относительный факт восприятия субъекта, но не можем установить то, на что не направлена воля, (истинная) воля субъекта. Следовательно, максимальная истинность (относительная) рождается в акте выражения актуального и единичного факта употребления нечто конкретного и зависит во многом, если не во всем, от субъекта конкретизации, а также от интресубъективного консенсуса по поводу того, что конкретизируется в отдельном понятии.

При этом нельзя упускать из виду ошибочно распространенное мнение относительно смысла как приведенных в качестве примера нами, так и других понятий. Мы не учитывали в данном примере смысловую составляющую акта восприятия, так как и при ближайшем ее рассмотрении легко можно опровергнуть смысл любого понятия относительно фактора выражения его смысла или нечто подразумеваемого в нем, или же его функционального потенциала. Это возможно в связи с бесконечной вариативностью выражения состояний актов самого восприятия, деленного на единицу времени восприятия нечто воспринимаемого.

Проблема в том, что акт понимания может реализовываться;

Психический момент, исходя из субъективной направленности акта восприятия;

Физический, или объективный, «вне» субъективный;

Прогностический, или эффект ожидания от нечто воспринятого конкретного выражения или поведения;

Функциональный, или «эффект определения» воспринятого нечто, где сам акт определения возводится в степень акта понимания;

Целевой, где акт понимания предопределен характеристикой восприятия нечто в качестве ожидаемого потенциальна для акта использования;

Идеологический;

Материально-духовный и т. п.

Все это суть многофакторная разность компоновки бытия актом нашего его понимания и его отражения в понятийной плоскости. Реализация же данных компонентов акта понимания возможна лишь в понятии. Вот в чем проблема.

Дело в том, что единичность форменного выражения понятийной составляющей сталкивается с многофакторностью выражения и восприятия «для нас» компонентов самого бытия. Так, если разобраться относительно уже известных нам понятий «чуда» и «солнечного затмения» и рассмотреть их с точки зрения акта восприятия субъектом познания, то можно прийти к следующим выводам: и «чудо», и «природное явление» относительно такого явления, как «солнечное затмение», в акте его восприятия будет иметь одни и те же последствия, а именно вызывать либо восторг, либо удивление, либо страх и т. п. (см. реализация акта понимания), какие угодно психические и психологические состояния, а в объективной же или физической составляющей выполнять не что иное, как реализацию движения по заданным траекториям относительно положения, фиксируемого данное явление субъекта, выполнять определённые функции и т. п.

Восприятие субъекта ограничено моментом акта восприятия, а если говорить математическим языком:

«А (момент восприятия) = Х (количество восприятия потенциально возможной информации) × на Y (момент акта восприятия потенциально невозможных условий)».

Что же касается Х и Y условий, то к ним в предельно доступном нам выражении мы можем отнести потенциально возможные внутренние и внешние состояния как субъекта, так и окружающей действительности, взятой вместе с характеристиками предмета или явления, на который направлена наша интенция.

То есть в словосочетании «природное явление» мы выделяем такие воспринимаемые состояния, выраженные понятийно, как солнце и луна. При этом в процессе акта их восприятия и понимания необходимо будет учитывать и выделять их положение, траекторию движения относительно друг друга, при которой создаётся такое явление, как «солнечное затмение». Однако что значит воспринимать траекторию движения и факт положения? Она воспринимается с конкретного пространственного положения, что значит, оно не существует и невозможно при определённых других пространственных положениях. Из этого следует, что такое явление, как «солнечное затмение», не существует в объективном смысле акта его восприятия и в то же время существует в силу изменчивости самого факта положения его фиксации. Таким образом, «положение» наряду с иными факторами акта восприятия, коих тысячи и которых мы в данном случае не имеем возможности перечислить, создаёт возможность и предпосылки к восприятию нечто в качестве уникального и фиксируемого факта, который мы раскладываем на форменные состояния, выраженные в понятиях. В нашем примере это «факт солнца», «факт луны», «факт взаимодействия солнца и луны», «факт траектории их обоюдного пресечения», «факт явления солнечного затмения» и т. п.

Все данные, внутренние и внешние состояния акта восприятия, формируют в итоге то, что мы называем существенностью, которая коррелирует к нашему акту восприятию возможного (по И. Канту, существенного «для нас»), откуда мы и подчеркиваем те факты, которые субъективно являются существенными, но в объективном смысле предстают, так сказать, «обыденными» или «обычными» наряду с миллионами наверняка существующих, но не воспринимаемых нами оснований, связей, следствий, причин, тех потенциально существенных характеристик явления, которое мы можем наблюдать в процессе нашей жизнедеятельности.

Таким образом, в нашем примере, с уверенностью можно сказать, что «солнечное затмение» не есть объективное явление относительно данного ему понятия, оно есть суть взаимодействие восприятия субъектов познания относительно положения и фиксации факта, внутренних и внешних состояний взаимодействия акта восприятия и т. п.

Следовательно, можно заключить, что понятия в выражении их знаковой или форменной составляющей, а также понятия, характеризующиеся выражением подразумеваемого функционала (смысловая составляющая) акта понимания, есть суть понятия, потенциально реализуемые как в одном (знаковой форме), так и в другом (смысловой составляющей) в такой последовательности, что ухватить суть акта самого понимания рациональным путём практически невозможно.[41]

Это говорит о том, что интерпретация факта момента восприятия часто и легко опровергается интерпретатором лишь на основании тех потенциально возможных состояний, которые мог фиксировать субъект в своем положении и моменте акта восприятия, а не на основании уже свершившегося момента фиксации, выраженного в конкретном факте.

С нашей точки зрения все ошибочно.

Так, продолжив наш пример и приложив к нему данное умозаключение, скажем, что в «момент восприятия» людьми, жившими тысячи лет назад, «солнечного затмения», последнее не перестало быть «чудом» с точки зрения позиционирования «чуда» как понятия, реализованного когда-то в акте восприятия положения и факта людей, воспринявших акт взаимодействия, выразившийся в «солнечное затмение – чудо». Оно было, есть и будет «солнечным затмением». Вопрос: что изменилось в наши дни по отношению к восприятию данного явления? По сути, произошла замена форменного выражения «солнечное затмение – природное явление», ничего более. Назвав тот наблюдаемый комплекс внешних и внутренних взаимодействий «чудом», мы ничуть не изменили состояние момента фиксации этого явления и акта его восприятия, изменились лишь положения и внутренние составляющие самого акта восприятия и интерпретации данного восприятия в соответствии с нынешними реалиями алгоритма матричного отражения окружающего мира. Понятие «чудо» осталось, понятие «солнце» также не изменилось, понятие «затмение» присутствует в нашей жизни как понятие, изменились лишь взаимодействия подразумеваемости данных понятий, в которых был факт, восприятие и положение тех людей, которые жили тысячи лет назад, и факт, восприятие и положение ныне живущих. То есть поменялось взаимодействие подразумеваемых понятий «чудо» и «природное явление».

Таким образом, мы постепенно подбираемся к рассмотрению такой категории, как «уникальность акта восприятия».

VI. Уникальность

Каждый воспринятый факт и акт его понятийного выражения есть уникальность. Каждый акт, каждое мгновение жизни есть уникальность, выраженная и подтверждаемая фактом единичности временной и пространственной фиксации, реализованной посредством акта субъективного восприятия. В конечном счете, факт воспринятого предопределяет и предопределяется выбором. Выбор человека есть, в конце концов, телеологическая составляющая акта восприятия данности как таковой, нечто дозволенного для акта восприятия. Выбор единичного, конкретного и уникального факта действительности предполагает восприятие некой «единичности» и в то же время «бесконечной целостности» выражения и проявления окружающей действительности. При таком акте ее восприятия с необходимостью должна отпадать телеологическая составляющая акта субъективного выбора того, что воспринимается и как это воспринимается, в связи с отсутствием рамок восприятия, факта самого восприятия вследствие его «выборной бессмысленности».

Выберите между двумя вариантами: 1. Не есть после обеда и не 2. Не есть после обеда. Итог: варианта 2, выбора между этими вариантами тоже 2, вывод 1.

Выбор представляет собой процесс, причем процесс сопоставления взаимодействий смысловой составляющей понятий в зависимости от степени необходимости их использования в данное время и в данном месте, что, как уже было сказано, не элиминирует альтернативную смысловую составляющую понятий, на которую не попал акт нашего внимания, они лишь трансформируются в «потенциальную подразумеваемость», ждущую своего акта субъективного восприятия, выраженного в факте как формы реализации выбора.

Интересен факт, что если мы предположим, что каждый воспринятый акт действительности, выраженный в конечном счете как уникальный факт, итог ее отражения, проявляется как «выбор в рамках дозволенной выборности», то в описании ее восприятия не останется места таким компонентным составляющим акта восприятия, как правильность и ложность, справедливость и т. п., останется только данность. При этом следует согласиться, что акт понимания предрасположен к предвзятости в пользу времени и места употребления в понятии акта восприятия.

Понятие, в отличие от первичного акта восприятия, есть суть изменяемая и валотильная составляющая акта восприятия, подтверждением чего выступают «аналогии».

Субъективное мнение порождает трактовки как восприятия бытия, так и бытия в его восприятии.

Каждый акт восприятия, как мы уже говорили, есть уникальность, не повторяющаяся во времени (нельзя войти в одну и ту же реку дважды), однако на основании этого можно заключить, что воспринимаемое всегда тождественно и единообразно в своих компонентах, статично и единично в своем многообразии, а также крайне изменчиво, что порождает телеологические, праксеологические и иные основания, именуемые внутренними и внешними процессами акта восприятия.

Восприятие факта единично, в то время как воспринимаемое нечто бесконечно множественно и изменчиво.

С этой точки зрения понимание есть не что иное, как еще один факт реализации восприятия, выраженного в абстрактном факте понятийной формы.

* * *

Любое понятие есть и форма, и содержание. Так, форму мы воспринимаем как потенциальную платформу и возможность восприятия, используя акт нашей интенции по отношению к этой форме, делая, таким образом, ее содержанием (внутренним явлением), которое представляет собой не что иное, как субъективное мнение. Например, право. Право – это форменная составляющая понятия, в то же время, как мы уже говорили, право реализуется в единичности восприятия формы ее выражения и положения субъекта в акте конкретизации, что с неизбежностью выявляет факт его возможного объяснения, которое представляет собой реализацию субъективного опыта в свете нынешнего положения фактов времени и иных обстоятельств.

Мы так настойчиво подчеркиваем необходимость разделения или, точнее, акцентированного выделения действий, предметов, событий, а также понятий, их отражающих, объясняя это их уникальностью, единичностью и субстанциональной независимостью, потому что все подразумеваемое нами не есть уже нечто «исполненное» и «реализованное», но есть «потенциальное».

Так, возьмем за пример «потенциальной уникальности» акта восприятия «красный цвет». Он состоит из взаимодействия «красноты» и «цветности» как чисто содержательным и форменным условием факта восприятия его именно как «красный цвет». Мы пока что не выделяем иные состояния взаимодействия, кроме понятийных. Итак, данная фраза состоит из двух разных онтологических состояний, реализуемых во взаимодействии «красный цвет». Точно так же «желтый цвет» есть желтый, зеленый есть зеленый и т. п. Факт в том, что при смешивании красного и желтого цвета мы говорим о том, что в данных фразах есть четыре элемента или состояния, – это «краснота» и «цветность», принадлежащая данной красноте, и «желтизна» и «цветность», относящаяся к данной желтизне. Что происходит в «реальности», когда мы смешиваем эти два цвета? Мы не говорим «красно-жёлтый цвет», но выделяем «данное смешение» как итог – «оранжевый». Вопрос: откуда мы его взяли?

В качестве другого примера возьмем фразу «доплыть до Америки». При кажущейся простоте и тривиальности относительно акта понимания данное словосочетание четко показывает чрезвычайно высокий процент того, что мы называем интуитивным актом понимания (додумывания).

Итак, взаимодействие состояния «доплыть» и «Америка» суть два разных компонента бытия или выражения понятийно – категориальной действительности. Так, к состоянию или понятию «доплыть» можно синтетически приписать многие тысячи других состояний, а главное, подразумеваемых состояний, таких, например, как: плавать, грести, двигаться, плескаться и т. п. Однако, как известно, и «плавать», и «грести», и «двигаться» не есть суть «доплыть», это не одно и то же, а точнее, совсем не одно и то же (различный функционал восприятия). Доплывали до Америки не многие, но плавать, в свою очередь, может каждый второй человек на земле. Далее, развивая нить взаимодействий, словосочетание «доплыть до Америки» может подразумевать состояние «корабля», предстающего в качестве апостериорного предмета, который тесно взаимодействует с состоянием «доплыть», хотя «доплыть» можно и не на корабле, а, например, вплавь и т. п.

Дело в том, что аналогичных подразумеваемых состояний и потенциальных комбинаций их выражения может быть тысячи. В связи с этим можно сказать, что степень и широта подразумеваемых взаимодействий элиминируется личностно опытными состояниями акта восприятия обычного (привычного) взаимодействия вещей, которые характеризуются как опытно возможные, относительно возможные и невозможные с точки зрения накопленных опытно информационных составляющих субъекта. «Обычность» – довольно сложная с точки зрения простоты и очевидности ее описания категория. Она предстает как нечто, за рамки которого выйти нельзя, и в то же время представляет собой нечто, в рамках которого только и можно двигаться.

Обычные (привычные) взаимодействия вещей, которые характеризуются как опытно возможные, относительно возможные и невозможные, крайне субъективны и включают в себя такой компонент, как «возможность» и «акт восприятия желаемого», которые, в свою очередь, всецело опираются на восприятие явлений как окружающей действительности, так и людей, входящих в данную действительность. В конце концов, возможное в количественном плане акта восприятия приобретает форму «рационального», «действительного», «существенного» и т. п., однако, по сути, потенциально возможного и в такой же мере несовершенного.

Таким образом, необходимо различать взаимодействия предметов, взаимодействия понятий и взаимодействия состояний актов восприятия.

P.S.

«Существующее» и воспринимаемое коррелирует к «несуществующему», которое, по сути, мы не можем никак ни объяснить, ни зафиксировать, однако оно, если разобраться в своих мыслях, есть не что иное, как подразумеваемый или альтернативный факт восприятия того или иного нечто. Понимание есть не что иное от части, как другой путь фиксации того факта, который мог бы быть, но как бы ушел в то, что мы называем, небытие, так как это абсурд в силу невозможности осознания созерцания нечто несуществующего и т. п., но перешел в возможность потенциальной фиксации в акте восприятия его другими субъектами. Такие выводы оправданы, помимо того, что было сказано, хотя бы в силу того, что ничто порожденное или воспринятое: энергия, атомы, понятия, мысли и т. д., не покидает рамок потенциальной воспринимаемости, но раскрывается для нас в нашем акте их восприятия в определённое время при определённом положении или, как мы уже говорили, факте восприятия и порождает в свою очередь другие возможные факты восприятия, стирая старые, которые переходят в плоскость возможного и потенциального.

В процессе акта понимания, таким образом, происходит то, что мы называем результатом, который возможен и воспринимаем. Соответственно, возможность не приходит ниоткуда, но существует, в иной форме, называемой нами в определенный промежуток времени – неактуальной. Возможно, и прав был Фалес по поводу повторяемости всего происходящего, однако данные идеи кажутся нам бессмысленными до момента акта осмысления или попадания их в наше сознание и наш опыт, который, созерцая, уже не кажется нам абстрактным, но осмысливается нами как нечто «реальное» и «конкретное». Например, красная машина потенциально могла быть любого другого цвета. Однако в ней был реализован именно этот цвет, то есть единичность акта восприятия выразилась в конкретизации и покраске машины в красный, хотя «цвет» как абстрактное явление остался, осталась его подразумеваемая и потенциальная возможность в реализации в других оттенках, например желтом, черном, белом и т. п. Цвет не перестал быть желтым, зеленым или белым в силу реализации факта покраски машины в красный цвет. То есть потенциальная возможность покраски понятия «машина» и понятия «цвета» коррелирует к единичному и актуальному выбору, факту неизбежности не выбора цвета как такового, но лишь его фиксации в определённом атрибуте «цветности», в нашем примере «красной».

Таким образом, взаимодействия сродни круговороту жизни, так что в объективной составляющей они предстают бессмысленным набором подразумеваемых состояний, однако целиком и полностью реализуются «для нас» в акте актуального и, соответственно, так обретают то, что мы называем смыслом. Смысл же есть не что иное, как форменная реализация факта, восприятия и положения субъекта восприятия.