Юное сердце на Розе Ветров

– Лицемерная трусливая тварь, хитрая лиса-потаскуха, ты еще получишь. Я до тебя доберусь! – сжав кулаки, процедил Акутазава, задыхаясь от гнева, но не смея ударить Шиндо на глазах у всех.

– Поосторожней, Синго, – улыбаясь, обнажая ряд ровных, белоснежных зубов, проговорил Мика, – стекла тонкие, без звукоизоляции, не увлекайся. Тут прекрасная слышимость, ха-ха. А то вдруг я расстроюсь из-за ваших оскорблений и не захочу им позировать?

Прорычав что-то нечленораздельное, нецензурного содержания, Синго и его друзьям не оставалось ничего другого, как позорно уйти. Подойти к Микаэлю теперь не представлялось возможным, по крайней мере, пока он представляет ценность для парней местного художественного клуба.

Проводив их насмешливым взглядом, Мика кивнул ребятам из художественной секции, показав, что проблем нет, и спокойно занял свое место на лавочке, как и прежде.

Присев на подоконник, Юичиро устремляет взор, направленный внутрь себя, вниз. Буквально несколько мгновений назад он наблюдал, как Шиндо покидает класс и у входа его ожидает Леонард Коэн. Какой раз подряд они вот так уходят куда-то вдвоем? Трудно сказать, если это происходит каждый день и почти после каждого звонка. Не то чтобы Юу намеренно следит за Микой, он по-прежнему вызывает в нем нежелание как-либо сталкиваться с собой, но Юичиро не может не замечать того, что творится у него под носом, как бы сильно этого не жаждал.

Почему Мика общается с ним? Куда они уходят? Что они делают?

Вопросы назойливо и болезненно впивающиеся в мозг ржавыми гвоздями. Сколько негативных чувств влекут за собой эти вопросы, сколько непонятных, необъяснимых реакций, сколько странностей, от которых порой хочется взвыть, лишь бы только избавиться от них.

Его окружает столько всего важного и интересного, а он который день печется мыслями о поступках человека, вызывающего в нем презрение. Разве это нормально? Разве этому можно дать благоразумное объяснение? Он ровным счетом ничего не понимает.

Но может в этом и кроется загадка увлеченности? Неизвестность, непонятки, то, что не удается объяснить самому себе, притягивает внимание. Если такую загадку разгадать, она перестанет бередить сердце.

Амане подходит к коротко стриженному парню из компании Синго, Юдзуру Учиде, который по каким-то причинам остался в классе, в то время как трое его дружков и лидер покинули комнату.

– Скажи, ты ведь тоже, как и большинство, ненавидишь Шиндо? – придвигая стул и подсаживаясь к парню, что-то чертящему в тетради, осведомляется у него Юу. Тот поднимает голову и оценивающе глядит на Амане, будто соображая, стоит ему отвечать или же нет.

– Да, – снова склоняясь к тетради, отвечает он.

– А можно узнать почему? – спрашивает Юу, пристально глядя на одноклассника.

– Хочешь узнать почему я его ненавижу? – парень закрыл тетрадь и, отодвинув ее к краю, повернулся к Амане. Его губы растянулись в неприятной полуулыбке.

– Синго как-то сказал, что тут у многих есть веские причины для ненависти к нему, вот я и хотел бы узнать за что его так все невзлюбили, – Юу поглядел в сторону двери, стараясь придать голосу как можно больше небрежности. Якобы он интересуется просто так, а не с каким-то умыслом.

– За что…. – раздумывая протянул Учида. – Пожалуй за то, что это грязная гейская шлюха, которая портит репутацию не только нашего класса, но и всей школы.

– Что? – распахнул глаза Юу совершенно не ожидая услыхать настолько откровенный ответ.

– А чё, сам не замечал что ли? – пристально воззрился на него Учида, но потом усмехнулся. – Так знай. Эта мерзкая тварь с самого своего поступления путается тут со всеми. Правда свои чары он предпочитает направлять на тех, кто имеет значимость в школе. В большинстве это старшеклассники, спортсмены и так далее. Потому что они ему еще и защиту оказывают, ведь он большой любитель нарываться. Ну ты в курсе. Насколько знаю, ты тоже пострадал от него.

Юу кивнул чисто машинально, подтверждая, что повадки Мики ему известны, так же как и прочим, но само это заявление вытолкнуло его из реальности.

– И сколько не говорили, сколько не объясняли, – продолжил парень, явно смакуя свой собственный рассказ. – Да только без толку. Ухмыляется и продолжает. Вот за это его все здесь ненавидят и презирают, и я в том числе. Одним словом, он конченая мразь.

Юичиро не говорил ни слова, впитывая постыдную информацию, как губка, даже не задумываясь о ее подлинности. И как тут не поверишь, если многое он видел своими собственными глазами. Теперь он начинал понимать, за что непосредственно Шиндо вызвал у всех такое негативное отношение к себе. Если с первых дней Юу мучила эта загадка, ведь он помнил Мику, не конфликтующего ни с кем из класса, кроме него, то тут на него ополчились буквально все. И теперь причина их негодования была совершенно оправдана. Когда в коллективе появляется такой человек, он вызывает всеобщее возмущение, а если его пытаются переделать, направить на нужный путь, а он упирается и продолжает упрямо гнуть свою линию, вскоре возникают конфликты и, как заключение, неприязнь. Иными словами, своим поведением Мика сам настроил против себя всех. Но… когда он успел стать таким? Неужели за те года, что они провели в разных школах, он изменился до такой степени, став одним из этих?

Трудно было принять реальность такой, какая она открылась ему теперь во всем своем блеске. Но отвергать ее, попытаться найти оправдание поступкам врага Юу даже не пытался. После слов Учиды то, над чем он так долго размышлял и то, чего ему не доставало, дабы сложить кусочки мозаики, теперь материализовалось и само довершило общую картину его представления о Микаэле. Он оказался геем, причем геем, не имеющим никаких моральных понятий, и как бы не просил его коллектив, он игнорировал всех и вся, действуя так, как диктовали ему его извращенные инстинкты.

«Невероятно», – мысленно выдохнул Юу, как заключительный итог цепочки своих умозаключений.

– Никто здесь понять не может, как его тут еще держат. Успеваемость у него хреновая. А та заслуга, что, поступая сюда, он набрал наивысший балл, из-за которой вначале тут надеялись, что он выйдет на этот уровень, но быстро обломались, уже не котируется. Слишком глубоко Шиндо увяз. В полной заднице, я бы сказал. Иронично, хах. Но, видать, – он грязно хмыкнул, – нашел себе покровителя повыше, вот пока и удерживается здесь.

– А все правда так, как ты мне рассказал? – предпринял последнюю попытку разувериться в своем суждении о Микаэле, уточнил через несколько секунд осмысления Юу.

Юдзуру воззрился на Амане с таким возмущением, которое только может возникнуть у человека, обвиняемого во лжи.

– Если ты сам еще не въехал в ситуацию, слушай хотя бы знающих людей и не торопись чернить их. А вообще мог бы и сам уже убедиться во всем.

– Да, ты прав, извини, – Юичиро провел рукой по лицу, пытаясь собрать мысли воедино. – Я просто немного… растерялся что ли.

– Не беда, – снисходительно протянул Учида. – Не всякая правда дается легко. Так что ты с ним поосторожней.

«Наверное, по этой причине Глен и Шинья не хотели мне о нем рассказывать», подумал Юу, припомнив, как Глен тушевался, когда речь тем или иным образом заходила о Мике. «Не хотели, чтобы я узнал о нем эту правду. Но рано или поздно я бы все равно узнал, так зачем было скрывать?

Мы же друзья, разве они не должны были первыми предупредить меня?

Предостеречь, если уж были настолько проинформированы. Или они нарочно?»

Всё, всё вокруг было странно и покрыто загадкой. Помимо прочего, что свалилось на голову Амане, его немного грызла обида на друзей, которые могли бы сами рассказать ему обо всем том, что творится в этой чертовой школе. И то, что они утаили от него правду об однокласснике, сильно задевало парня. Под конец раздумий он даже начал допускать мысли, что те решили посмеяться над ним.

Иными словами, душа Юу сейчас разрывалась на части, не зная, как все воспринимать и как со всем этим быть.

Мика опускает уже почти затекшие руки и потирает запястье левой руки. Прозвенел звонок, символизирующий его временную свободу, которая продлится вплоть до завтрашнего дня, когда ему снова придется исполнять роль обнаженной натуры для будущих художников. Ощущение будто тебя ткнули лицом в грязь, а потом извозили в ней всего целиком. Такое отвратительное чувство блуждает в душе, что парень едва мирится с ним. Он сам загнал себя в это унизительное положение, выносить которое ему стоит немалого труда. Когда множество затуманенных вдохновением безумных глаз устремлены на тебя на протяжении нескольких часов, начинаешь ощущать, как липкая нить грязной агонии начинает опутывать тебя изнутри.

Пока парни из художественного клуба заняты уборкой своих рабочих мест, их нежная и хрупкая модель идет к столику, где сложена вся ее одежда. Берясь тонкими пальцами за рубашку, Мика вдруг ощущает, что рядом с ним кто-то остановился, а в следующий миг догадку подкрепляет голос.

– Как же мне каждый раз больно смотреть, когда такая красота скрывается от глаз, облачаясь в это проклятое тряпье.

Мика хмурит брови, ощущая, как по его обнаженному телу небрежно скользит рука от талии к ягодице и бедру.

– Может, сегодня походишь так, м? Доставь мне удовольствие еще немного полюбоваться на эту красоту, – звучит почти мурлыкающая интонация старшеклассника прямо над ухом.

– Эй, Инуяши, отстань от него! – одергивает его кто-то из парней.

– Да ладно, я же просто шучу, – усмехается парень, оборачиваясь к друзьям. – Ты же не обиделся? – он слегка подталкивает Микаэля.

«Черт, скорее бы уже все это закончилось», мысленно стонет Шиндо, покидая аудиторию наряду с парнями художественного клуба. Это его единственное спасения от Синго и его ребят, но оно дается Мике не так легко, как могло было бы быть. С одной стороны, он ждет этой свободы, но с другой и опасается, ибо как только он станет этим парням не нужен, Синго тотчас расправиться с ним, когда поймет, что защиты у Мики больше нет.

Но как же все это омерзительно. Эти улыбочки, подкаты, поглаживания…

Сборище извращенцев.

Тяжелый вздох. Он закрывает ладонью лицо, ужасно мутит, голова идет кругом. Какой тяжелый день, он так измотан. И вдруг ему на плечо ложится чужая рука.

– Эй, малыш, – Мика тотчас открывает глаза и глядит на приобнявшего его Инуяши, – что-то ты выглядишь уставшим. Не хочешь пропустить со мной стаканчик бренди, тут неподалеку? Я угощаю.

– Мне некогда, – холодно отвечает Шиндо, собираясь с силами.

– Да, ладно тебе, пойдем, будет весело. Я тебя потом домой отвезу, а хочешь сразу отвезу тебя домой? Но я бы предпочел сначала угостить тебя, как ты на это смотришь? – видимо Инуяши взял за цель уболтать его сегодня на совместный поход, который ограничится путем до его машины. По крайней мере, так Мика посчитал, когда услышал, как характеризовали этого ловеласа друзья по клубу.

– Я сказал, нет! Не хочу, неужели не доходит?! – сбрасывая с себя руку, ощетинился Мика со злостью, мгновенно загоревшейся в глазах.

Товарищи по секции смеются над Инуяши, потерпевшем отказ. Не собираясь далее слушать их речи и напрашиваться на новые подкаты и приглашения, Микаэль идет прочь от компании, столпившейся у класса, но уже начинающей расходиться.

Примерно в то же время, когда Мика отделяется от учеников старших классов, из-за угла выходит Юичиро в компании Юдзуру Учиды, собираясь вместе отправиться домой и поговорить. Замечая Шиндо в компании старшеклассников, с которыми тот провел весь последний урок, Юу не в силах скрыть своего презрения, не сумел спокойно пройти мимо.

– Чё, шалава, наигралась? – с грязной насмешкой в голосе, обратился к нему Юичиро. Мика резко остановился, точно его ноги внезапно увязли в болоте, с недоумением воззрившись на человека, с чьих уст сорвались эти грязные слова.

– Хах, а я подумать такого не мог. Всё бил тебя, да бил, – пользуясь внезапно накатившей на него смелостью, Юу толкнул Микаэля к стене и, приблизившись, зашептал почти томно, – а с тобой все это время нужно было иначе. Ну? – он стал перебирать в пальцах прядку Микиных волос у лица. – Сколько ты принимаешь за раз, я еще сумею занять очередь или меня, как старого друга, ты без очереди обслужишь?

От такого поведения, унижающего его достоинство, Микаэль пришел в бешенство. Никому и никогда он не позволял вести себя с собой так нагло и развязно, а уж чтобы обвинять его в таком и вызывающе говорить ему в лицо такие вещи… Нет, этого он стерпеть уже не мог.

– Ублюдок! – Мика затрясся от негодования. Инстинктивно рука взмыла вверх и нанесла внушительный удар, от которого Юу мигом отпрянул.

– Да как ты смеешь, подонок?! – закричал Шиндо, готовый испепелить обидчика одним только взглядом и если бы он это мог, от Юу уже осталась бы кучка пепла. – Как у тебя только язык поворачивается?! Кем ты себя возомнил, урод?!

– Эй, Мика, ты чего там? У тебя всё хорошо? – наблюдавшие эту сцену парни из художественного клуба, заподозрив неладное, решили справиться о делах своей капризной модели.

– Заткнитесь! – негодуя так, что здравое мышление уже покинуло голову, крикнул им Микаэль. – Ненавижу вас всех! – И бросив последний испепеляющий взгляд на Амане, умчался прочь.

– Интересно, эти педики все такие нервные? – потирая щеку, хмыкнул Юичиро, глядя туда, где скрылся Шиндо, а затем, покосившись на Учиду. Посмеиваясь над реакцией блондина, он лишь пожал плечами.

Сломанная ветвь

Утро следующего дня неминуемо наступает для всех, но каждый встречает его по-своему. Кто-то ждет его с радостью и улыбкой, кто-то так и не смог уснуть, ибо в жизни происходит такой бедлам, что становится банально не до сна; кого-то пробуждают нежные объятия любимого человека или того, кто пытается казаться любимым; кого-то убивают муки совести, мешая сомкнуть глаза хоть на минуту; кто-то, пожираемый гневом и болью, мечтая поквитаться с давним врагом, едва дожидается утра, ну а кто-то, открывая глаза, с мученическим стоном встречает новый день.

После безумного дня и не менее безумного вечера, испорченного раздумьями, выжигающими нутро необъяснимыми чувствами и порывами, Юичиро с трудом открывает глаза. Он ощущает себя измотанным и слабым. Груз вчерашнего нестерпимо давит, кажется, не только на душу, но и на все тело. Страсть как не хочется вставать, идти, опять сталкиваться со всем этим безумством напрямую. Зарыться и не высовываться, пока душа не обретет привычный покой – вот тайное желание разума. Такое сладкое и манящее, что хочется отдаться ему и наплевать на всё доводы против. Только этих доводов так много, что они буквально толкают в спину, вышвыривая из теплой постели. В первую очередь, основным двигателем является нежелание показаться слабым перед самим собой. Узнать нечто подобное и остаться дома – непозволительная роскошь. Такое поведение может позволить себе кто угодно другой, но не Юу и не сегодня. Потому как сегодня назначена тренировка их секции, и причем Глен договорился с преподавателем физкультуры, что вместо обычного занятия они могут провести урок на стадионе. Возможность не частая, сопутствующая своевременному уходу из школы после занятий. Так что с постели его гонят различные эмоции, не только две приведенные выше.

За завтраком он ведет себя скромно. Почти не разговаривает, ест вяло, без аппетита. Мать хоть и спешит на работу и озабочена своими проблемами, однако не заметить угрюмости сына она не в силах. Тем более вчера она не позднее обычного вернулась домой, но сын не вышел встретить ее, как делал это всегда. Он вообще не показывался весь вечер в доме. Точнее, Юу вышел из спальни только один раз и то вихрем пролетел в ванную, так что Эрика не успела, как ничего сказать, так ничего и сделать. Она лишь заметила ярость на лице сына, причину которой понять не смогла. А так, Юичиро просидел в своей комнате до глубокой ночи.

Эрика пробовала постучаться, выяснить, но ответом ей служили обрывистые, резкие фразы, из которых она уяснила, что Юу разговаривать не желает. А навязывать ему свое общество силой было бы неправильным в такой ситуации, она бы только больше разозлила его. Могло бы дойти и до крупной ссоры. Временами из комнаты сына слышался грохот, будто что-то падает или что-то швыряют о стену. Женщина каждый раз вздрагивала, но тут же ответом звучал раздраженный крик Юичиро из спальни, на подобие – «Ничего! Все хорошо! Тут просто упало!», и все вновь стихало на какое-то время. Проведенная ночь оказалась очень неспокойной, нервной, буйной.

Теперь, завтракая вместе с ним, женщина по выражению лица видела, что вчерашнее волнение так и не покинуло сердце ее чада. Его по-прежнему что-то гложет. Он измотан, если и спал, так совсем немного. Но что же это может быть? В принципе у нее появляется догадка. Ее сыну уже пятнадцать лет, он вырос, вполне допустим вариант увлеченности противоположным полом, однако объяснить его гнев немного сложнее, если только в его отношениях не присутствует серьезная преграда. И как только она собирается осторожно расспросить сына, он встает из-за стола и, говоря что-то неразборчивое, но напоминающее благодарность и заявление, что ему уже пора, покидает кухню так ничего толком и не съев.

Самим же Юичиро в этот момент движет не предчувствие грядущих аккуратных расспросов матери, взволнованной его состоянием, он элементарно хочет поскорее прийти туда, где все началось, и чтобы все точки окончательно стали по местам. Он знает, на что рассчитывать, чего ожидать, но взглянуть еще раз на человека, так исказившего его представление о жизни в тот день, просто необходимо. Он хочет еще раз понять, что же все-таки испытывает, что именно заставляет все нутро пылать и трепыхаться в предсмертных конвульсиях.

Он гадал весь вечер, неистовствовал, терялся в рассуждениях, но определить, почему его поведение дало такой сбой, так и не сумел. Почему известие о занятии Шиндо спровоцировало в нем такой всплеск, что он даже не смог пройти мимо Мики? Почему осознание того, что Мика гей и тягается с учениками вызвало в нем такую бурю чувств, это же ненормально. Такого не должно было произойти. Какое Юу дело до того, чем занимается Мика? Это его жизнь и его проблемы, почему Юу так болезненно отреагировал на них, что, позабыв об окружающих людях, повел себя таким образом? В тот миг ему захотелось как можно сильнее унизить Мику, показать ему свое отношение к тому, чем тот занимается, чтобы ему стало также больно и мерзко, как было самому Юу, когда он узнал кем оказался в действительности заклятый враг его детства. Однако почему? Почему его так ранило это известие?

Собственная реакция ужасает и потрясает Юичиро. Он не находит ей оправданий и просто мечется в своем безумстве.

Одним из первых он приходит сегодня в класс и то ли ярость, то ли облегчение обволакивают его, когда он не находит доказательств присутствия Шиндо в школе. Он чересчур торопился прийти, а Мика так рано никогда не является, а если и приходит, то в классе его обычно нет. И теперь Юу начинает понимать, почему и чем занят в те минуты Микаэль. Хах, не удивительны теперь и его низкие показатели успеваемости. Конечно, кому надо уделять внимание учебе и всему такому, когда ты просто нарасхват. Какая уж тут к Дьяволу учеба? Саркастичный пренебрежительный смешок срывается с губ.

Все же хорошо, что его нет.

Юичиро садится за парту и устремляет хмурый взгляд на часы. Если он сегодня вообще не явится, будет только лучше. Ужасно не хочется его видеть. Если бы он совсем убрался из школы, все и в частности Юу только бы облегченно вздохнули. Такие как он и впрямь только мешают.

Только бы он не пришел сегодня… Совсем… Никогда

Нервно постукивая пальцами по дереву, Юичиро не отрывает глаз от часов. Стрелка медленно, но верно движется по своей траектории. Постепенно в классе собирается все больше народу, аудитория наполняется привычным шумом.

До слуха доносится приветствие и Юу чисто машинально кивает Юдзуру Учиде, который проходит мимо него и стремится присоединиться к Синго и своим друзьям, которые уже давно собрались и сейчас, стоя в отдалении от других, разговаривают. Когда к ним подходит Учида, внимание всех четверых тут же переключается на него. Начинается обсуждение чего-то, что Юу в силу расстояния услышать не может, да и не до того ему сейчас. Взволнованный, он ожидает, когда соберутся все, кто должен присутствовать сегодня и начнется обычный день со своими заботами. Но как назло, время ползет так медленно.

Пустующее место рядом с Юичиро просто воплощение скопления негативных эмоций, так и хочется двинуть ногой эту чертову соседнюю парту, от которой так и тянет всякой грязью. Но в классе уже довольно много народу, еще и Томоказу Наир, подперев голову, опирается на нее локтем. И как ему только не противно? Как он может спокойно говорить со своими друзьями и прикасаться к этому столу. Невыносимо, убери от нее свои руки. Не прикасайся.

Юичиро отворачивается, когда осознает, что его мысли начинают принимать оборот близкий к сумасшествию и делает это как раз вовремя, потому как Глен сразу подзывает его к себе. Собирая всех на утреннюю тренировку, он решает, что их команда может не дожидаться звонка, а пойти на поле раньше остальных, тем более все, кто ему нужен, уже здесь. Юичиро уходит вместе со всеми в раздевалку, где в шкафчиках хранятся их спортивные формы. Даже предстоящая игра не позволяет Юу воспрять духом, все равно его что-то гложет. Еще и этот не явился, а ведь Амане хотел попытаться разобраться в себе… Всегда от него только одни неприятности.

Когда они уже почти доходят до раздевалки, Юичиро резко останавливается и смотрит на лестницу в другом конце вестибюля. Всматриваясь, он не может понять привиделась ему темная мелкая фигура, быстро взбежавшая на следующий лестничный пролет и скрывшаяся с глаз, или это обман зрения на фоне усталости и бурной ночи. Так и не придя к однозначному решению, он в итоге идет переодеваться наряду с командой.

Пусть сегодня в команде и не полный состав, но тренировка проходит довольно успешно. Все с утра выспавшиеся, свежие и полные энергии, чего нельзя сказать о Юичиро. Его показатели сегодня далеко не из лучших и дело даже не в том, что его голову забивают всякие мысли, но еще и потому, что ужасно чешется все тело. Как это не отвратительно звучит, но горит буквально все, начиная со ступней и заканчивая шеей. Этот невыносимый зуд не дает ему сосредоточиться на игре, заставляя постоянно останавливаться и драть ногтями кожу. Естественно, это вызывает недовольство других и Амане приходится постоянно извиняться. Напрягает это сильно, день не задался с самого утра.

Спустя двадцать минут, он уже буквально готов снять с себя шкуру. Раздражение на коже усиливается в стократ, когда он чуть ли не до крови раздирает её, добиваясь облегчения. Ничего не понятно, но он продолжает играть, хотя его убивает ощущение, что тело объято пламенем, состоящем из миллиардов маленьких игл с каким-то особым ядом на кончиках, вызывающим такие унизительные реакции. Более всего раздражена кожа в области паха и вот тут-то и наступает самое ужасное. Прилюдное почесывание интимных мест это далеко не то, что способно поднять человека в глазах окружающих, но это настолько нестерпимое зудящее чувство, что удержаться нереально.

Сегодняшняя тренировка худшая из всех, которые довелось посетить Амане. Мало того, что на него косятся и кидают замечания товарищи по команде, так еще приходится терпеть эту чертовщину.

Когда он пропускает очередную подачу, останавливаясь на поле и остервенело впиваясь ногтями в кожу на груди, начинает рвать ее, к нему подходит Глен. Красный от бега, запыхавшийся и жутко недовольный.

– Юу, что с тобой сегодня? – говорит он, хмуря брови. К ним подходят и другие члены команды, наравне с капитаном не жалующие сегодняшнюю игру их лучшего игрока.

– Ничего, продолжаем, – тяжело дыша, отвечает Амане, сжимая на груди футболку, под которой у него будто маленький пожар, который пытаются затушить сотни крошечных зверьков с мелкими коготками.

– Прекрати, ты сегодня совсем на себя не похож, что происходит?

– Ничего, давайте просто продолжать! – начинает злиться Юу.

– Так продолжать мы не можем! – не уступает Ичиносе. – Ты совершенно не собран! Это не тренировка, а позорище какое-то! Если ты решил так пошутить, то выбрал не самое лучшее время!

– Какие к чертям шутки?! Я стараюсь, как могу, из кожи вон лезу! – прогремел Юу, взбешенный, не сколько положением, в котором его совершенно справедливо отчитывают, сколько не унимающимся зудом. Снова его рука невольно тянется к пылающему боку.

– Это заметно, хех, как она тебе мешает, ты ее прямо на поле сбросить решил, – засмеялся кто-то из ребят.

– Что с тобой? – уже более спокойно спрашивает Глен, взирая на Юу, который как-то нервно подергивается.

– Откуда я знаю, – выдыхает тот и снова тянется рукой, только в этот раз почесать спину.

– Постой, что у тебя там такое, – с этими словами Ичиносе подходит к однокласснику и, оттягивая ворот футболки, распахивает глаза.