Полная версия
Так близко к горизонту
– Я думала, ты никогда не пьёшь алкоголь, – удивилась я.
– Исключения подтверждают правило, – ответил Дэнни и сделал первый глоток.
Водитель закрыл дверь, и автомобиль медленно тронулся с парковки.
– Как может студент позволить себе что-то подобное? – я понятия не имела, сколько это стоит, но это точно было недёшево.
Он ухмыльнулся:
– Я достаточно много получаю на подработке.
– Я так и знала. Ты воруешь автомобили и продаёшь их за границу!
– Э-э, нет, – он выглядел растерянным.
– Ты проворачиваешь схему с внуком? Звонишь в двери старушек, строишь им глазки, рыдаешь, что у тебя на хвосте мафия, и умоляешь дать тебе деньги?
В удивлении он не сводил с меня глаз. Он и не подозревал, что я – такая фантазёрка.
– Намного обыденнее. Я бы сказал, скучно по сравнению с твоими вариантами. Я позирую для фотосъемки – для одной модной марки.
– Ты модель? – в ужасе закричала я.
Он не просто выглядел как модель из глянцевого журнала, он был ею. Что, ради всего святого, этот тип хочет от меня? Он сказал, что влюбился…
– Да, – ответил он. – Не надо из-за этого кричать. Просто фотографии. Одежда, реклама, всё такое. Этим можно хорошо заработать.
– О, ты поэтому не пошёл в университет после школы?
Его взгляд потемнел.
– Нет. Были другие причины. Личные.
Вот снова – тьма в его глазах.
– Ты не боишься, что когда-нибудь станешь старым и страшным и не сможешь больше зарабатывать? – моё удивление не имело границ.
– Нет, об этом я не беспокоюсь.
Почему его голос звучит так меланхолично?
Я наполовину осушила свой бокал, но не решалась налить ещё, потому что Дэнни не спускал с меня глаз ни на секунду.
– Чего я действительно не понимаю, – продолжила я, – так это почему ты хотел предостеречь меня от себя. Ты расчленяешь маленьких девочек и закапываешь их в лесу?
На его волосах блестел фиолетовый свет. Он склонил голову и рассматривал меня.
– Я делаю наркотики в подвале, – сказал он. – Никто не должен об этом знать. Поэтому мне стоит быть немного осторожнее.
Я скептически осмотрела его. Проблема его язвительного чувства юмора была в том, что никогда невозможно было понять, всерьёз он говорит или просто шутит.
Он тихо рассмеялся, когда понял, что я раздумываю, поверить ли ему.
– Сарказм – меч интеллектуалов, – заявил он наконец. Его расслабленная манера вдруг снова пропала.
– А теперь давай серьёзно, – начал он. – Моя жизнь – одна сплошная катастрофа. Я никого не хочу грузить ею.
– Ах, катастрофы не причинят мне вреда!
– Это не смешно. Если ты достаточно рассудительна, то не захочешь влезать в это!
– Рассудительность – не моя сильная сторона. Невозможно быть рассудительной, когда тебе семнадцать.
Он тяжело вздохнул.
– Ладно, – напыщенно произнёс он, – я дам тебе три возможности. В награду ты можешь получить: 1. Спокойную и беспечную жизнь в одиночку. 2. Меня. 3. Ты найдёшь себе парня, который подходит тебе, и будешь жить с ним долго и счастливо. Решайся!
– Номер два, пожалуйста! – торжественно произнесла я.
– Я серьёзно говорю!
– Я тоже. Номер два! – я не смогла удержаться от хихиканья. – Трудно не рассмеяться. Ты такой смешной!
Я посмотрела из окна и увидела удивлённые лица людей, которые смотрели, как мы заезжаем на парковку около кинотеатра.
Водитель остановился прямо у ресторана около кино. Он быстро вышел из лимузина, чтобы с лёгким поклоном открыть нам дверь. Дэнни вышел и протянул руку мне. Все прохожие смотрели на нас. Внезапно я ощутила, что не к месту тут. Он подходил для этого больше, чем кинозвезда, но я?
Чувство, что я ему не ровня, не покидало меня, когда мы входили в роскошный ресторан. Официант, который проводил нас до празднично накрытого стола с горящими свечами, был одет в чёрный фрак. Сдержанным жестом он предложил нам занять места, и протянул нам меню. После того, как мы его просмотрели, я сказала:
– Мне филе из свинины с шампиньонами и овощами. А тебе?
Дэнни с упрёком поднял бровь:
– Я не ем мёртвых зверей.
Он выбрал какое-то вегетарианское азиатское блюдо и сделал заказ.
– А как вообще получилось, что ты так рано стал жить один? – внезапно спросила я.
– Рано? – его глаза потемнели. – Мне двадцать.
– Это рано, – настаивала я.
– Мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было пятнадцать. Потом я ненадолго попал в приют, а затем переехал в собственную квартиру, – немногословно объяснил он.
– О, мне очень жаль, – я могла понять его нежелание говорить об этом.
– Это произошло давно. При аварии я не присутствовал.
Этим тема исчерпала себя. Официант во фраке принёс нам напитки.
– А откуда ты? Твоё имя звучит не по-немецки…
– Я родился и вырос в Атланте, – объяснил он.
– Ой, правда? – я удивилась, хотя мысленно уже рассматривала такую возможность. – А так и не скажешь. Почему ты говоришь на немецком без акцента?
– Я американец только наполовину. Моя мать была немкой, пока рос, я учил оба языка. Таким образом, немецкий – мой родной язык, – заключил он и посмотрел вдаль.
– В Америке у нас был чудесный деревянный дом за городом. Я ходил в начальную школу, во дворе был бассейн, а погода всегда была хорошей. Кроме того, у меня была овчарка.
– У меня тоже есть собака. Метис охотничьих пород. Вся в чёрно-белых пятнах, зовут Лайка.
Я отпила немного колы из своего стакана.
– Когда вы переехали в Германию? Почему?
Принесли закуски. Я уже решила, что мой вопрос останется без ответа, когда Дэнни всё же сказал:
– У моей матери случился выкидыш, когда мне было десять. Это так выбило её из колеи, что она захотела домой, к своей семье.
– И тебе здесь не понравилось? – это была, скорее, констатация факта, чем вопрос.
– Нет, не очень.
– Но ты же сказал, что твои бабушка с дедушкой живут здесь. Ты не ладишь с ними?
– Я – да, – ответил Дэнни, не поднимая глаз. – Но мой отец так часто спорил с ними, что связь с ними окончательно разорвана.
Я молча доела своё блюдо, положила столовые приборы на салфетку и всё же решилась спросить:
– Почему тебе здесь не понравилось? Из-за ссор? Или в приюте было так плохо?
– В моей жизни были времена похуже.
Он закрывался на глазах. Я буквально ощущала стену, которую он возводил, чтобы спрятать от меня свои чувства. Сейчас я больше не получу информации.
– Хватит про меня! – произнёс он словно приказ. – Давай про тебя! У тебя есть братья или сёстры?
Молодая официантка со светлыми волосами, забранными в хвост, и в слишком короткой юбке принесла основные блюда. Я заметила, что Дэнни удивлённо посмотрел на неё. Она покраснела. Когда она забирала тарелку Дэнни, её пальцы задержались на столе немного дольше, чем было необходимо. Она пыталась поймать его взгляд.
Куда делся первый официант?
– У меня есть старший брат, – ответила я и неодобрительно оглядела официантку. – Он менеджер по продажам.
– Ты дрессируешь лошадей, учишься на проектировщика, у тебя отличные отношения с родителями, тебе многое позволяется, – теперь была его очередь перечислять факты.
– Да, – ответила я. – Мои родители полностью доверяют мне. Не удивительно, ведь я – воплощение надёжности.
Он довольно улыбнулся:
– У тебя образцовая семья.
Мне никогда не приходило в голову считать мою семью образцовой. У нас свои проблемы. Но мои родители живы. Это намного больше, чем у него.
– Еда очень вкусная, – заметила я.
Некоторое время наш разговор крутился вокруг состава соуса, несмотря на то, что в готовке я не понимала абсолютно ничего. Потом мы поставили тарелки в сторону, и Дэнни поднял руку, чтобы показать, что можно нести счёт.
– Нам пора в кино, – сказал он. – Фильм скоро начнётся.
Я с облегчением увидела, что вернулся официант во фраке. Дэнни расплатился, взял меня за руку, и мы не спеша перешли в кино. Мы ещё успели купить попкорн и напитки. Дэнни держал меня за руку, пока толпа не вынудила его отпустить её.
Я увидела, как несколько девушек недалеко от нас повернулись, чтобы посмотреть на него. Одна ударила в бок свою подругу и показала на него пальцем. Обе жалко рассмеялись и покраснели. Если Дэнни и увидел их реакцию, то не показал этого. Мне стало жарко, я чувствовала себя всё хуже. Только когда мы оказались в темном зале, я вздохнула с облегчением. Со вздохом я опустилась на своё место.
Дэнни внимательно посмотрел на меня и осведомился, всё ли в порядке.
– Лучше не придумаешь! – откликнулась я.
Он отпил немного колы из стакана и протянул его мне. Естественность этого жеста снова заставила моё сердце затрепетать. Кажется, пора было позаботиться о профилактике нарушений сердечного ритма. Я быстро сделала глоток из его стакана, хотя у меня был свой собственный. Идея разделить с ним что-нибудь мне понравилась.
– Как мы потом поедет домой? – шепотом спросила я.
– Так же, как приехали сюда, конечно.
– Ты часто подвозишь девушек на лимузинах с водителем?
Он подмигнул мне:
– Нет. Ты первая.
Когда фильм начался, в зале стало тихо. Моя голова быстро оказалась на плече Дэнни. Я совершенно не следила за сюжетом фильма. Была словно опьянена его близостью. Чувствовала его спокойное и равномерное дыхание. Его свитер пах свежестью ополаскивателя, он сам – гелем для душа, лосьоном после бритья и, может быть, немного мускусом.
Тайком я рассматривала его. Разглядывала его абсолютно ровный нос и мягкие черты лица. Удивительные синие глаза Дэнни были обрамлены самыми пушистыми ресницами, которые я когда-либо видела. Узкие кисти с длинными пальцами и ногтями лежали на коленях. Не знаю, как долго я смотрела на них, прежде чем отважилась положить свою ладонь на его.
Этого он не ожидал. Даже вздрогнул и рефлекторно отнял руку.
– Извини, – пробормотала я. Моя интуиция подсказывала, что эта реакция никак не связана ни с фильмом ужасов, ни со мной.
– Неплохо, – шепотом произнёс он и протянул мне свою руку ладонью вверх.
Дэнни потянул меня с места, ещё когда шли финальные титры:
– Пошли, уйдём, пока не началась давка.
Он потащил меня по ряду, не обращая внимания на возмущение других зрителей. Недалеко от выхода я случайно наступила кому-то на ногу, споткнулась и чуть не упала. Смущённо посмеиваясь, я выпрямилась и толкнула Дэнни вперёд. Женщина обругала нас и замахнулась на нас зонтом.
– Бежим, – крикнула я Дэнни и толкнула его вперёд. Он и в самом деле побежал. И снова потащил меня. Так мы по только нам понятным причинам неслись, как сумасшедшие, и выскочили на улицу.
За дверью мы остановились, переводя дыхание, и расхохотались, как дураки. Смех Дэнни был таким заразительным, что я никак не могла остановиться.
– Пошли! – он снова взял мою руку и побежал к стоянке.
– Зачем нам надо было обязательно уходить раньше? – пытаясь отдышаться, спросила я.
– Совсем не обязательно! – ответил он, но снизил скорость только тогда, когда мы оказались у лимузина. Водитель увидел нас и вышел, чтобы открыть дверь. Он точно решил, что мы пьяные.
В мини-баре стояли приготовленные для нас два бокала шампанского.
– За тебя! – произнёс Дэнни и высоко поднял бокал.
– За нас обоих! – закричала я. Наше бегство сделало меня слишком весёлой, я пребывала в состоянии близком к эйфории.
– Мы можем попробовать встречаться, – тихо сказал Дэнни и осушил свой бокал.
Моё сердце всё ещё пыталось вернуть себе нормальный ритм.
– А что там с подразумеваемой катастрофой?
«Если ты сейчас же не замолчишь, ты всё испортишь», – тут же возмутился мой внутренний голос и взволнованно замахал руками, чтобы я поняла, что пора замолчать. Я прикусила губу, жалея, что сказала это. Но мне нужно было это знать. Я слишком боялась, что сейчас он был милым и открытым только для того, чтобы потом безжалостно бросить меня.
Он поднял взгляд и пристально посмотрел на меня.
– Я надеюсь только на то, что ты устанешь от меня до того, как произойдёт катастрофа!
– Надеешься? – передразнила я его.
Словно извиняясь, он передёрнул плечами. Я опустила свой бокал.
«Это настоящее шампанское из Франции», – вставил мой внутренний голос. Чем бы это ни было, оно уже ударило мне в голову.
– Я никогда от тебя не устану, – пообещала я.
– We will see[7], – ответил он. – Я буду сильно стараться.
Покачав головой, я посмотрела в свой пустой бокал.
– Что это за катастрофа-то? – спросила я скорее себя, чем Дэнни.
Он нежно взял меня за подбородок и поднял его, чтобы посмотреть в мои глаза. Я увидела синеву, темную, как вода, и чуть не утонула в ней. Его вздох успокоил меня. Он точно любил драматизировать.
– Если бы я мог объяснить тебе проблему простыми словами, я бы не пытался избегать тебя. Если ты всё же будешь со мной, когда это станет опасным, я тебе вовремя сообщу.
Дэнни расправил плечи и казался очень решительным. Он снова почти загипнотизировал меня.
– Ты доверяешь мне? – спросил он.
«Не забывай дышать, Джессика!»
Я кивнула и уверенно прошептала:
– Да, я доверяю тебе.
– Спасибо! Я обещаю, что позабочусь о тебе.
Сколько я на самом деле выпила? Три бокала? Насколько пьян он?
Он всё ещё держал меня за подбородок, его взгляд парализовал меня. Я заставляла себя дышать глубоко, чтобы хоть немного успокоиться. Он наклонил голову и слегка приоткрыл рот. Его язык на мгновение прикоснулся к моим резцам, и я больше не могла и не хотела ждать. Я решительно устремилась к нему. На мгновение он заколебался, а потом разомкнул губы. Его запах устремился мне в нос, его пальцы нащупали мои. Я слышала, как ускорилось его дыхание. Моё сердце бешено билось, когда мой язык встретился с его…
Внезапно он отодвинулся.
– Джессика, – прошептал он. Его грудь поднималась и опускалась быстрее, чем обычно.
– Да?
Он не закончил предложение, прикрыв вместо этого глаза. Что бы он ни хотел спросить, я этого никогда не узнаю.
– Чёрт! – выругался он внезапно, налил себе ещё бокал шампанского и опустошил его.
Лимузин остановился у дома моих родителей на парковке гостиницы, и дверь автомобиля открылась. Мы не двинулись с места, поэтому водитель тактично отошёл.
– Что же я наделал? – Дэнни в отчаянии посмотрел на меня и скрестил руки на груди.
Внезапно мне стало страшно.
«Нет, только не это, только не опять!»
Я наклонилась к нему и прикоснулась к его щеке.
– Всё в порядке, Дэнни, – попыталась успокоить его я. – Номер два. Со всеми последствиями. Это только моё решение. Как выглядят другие варианты, меня не интересует. Это всегда будет номер два!
Он кивнул.
– Мы увидимся на следующих выходных?
Он снова кивнул, и я вздохнула с облегчением.
– Спасибо, – поблагодарила я скорее за то, что он хочет встретиться со мной ещё раз, чем за совместный вечер.
– До скорого! Я позвоню, – его тон был не таким самоуверенным, как обычно.
Мы оба вышли из машины и некоторое время смотрели друг на друга.
– Все хорошо, Дэнни, – заверила я его и, отвернувшись, пошла домой.
– Всё хорошо, – повторила я ещё раз, не подозревая, что «Всё хорошо!» станет потом нашим кодовым словом. Кодовым словом, которое будет символизировать наше взаимное доверие и убивать любую неуверенность в зародыше.
Февраль 2000 года
В этот раз Дэнни написал сообщение почти сразу. Не было и пяти утра среды, как мой телефон пропищал. Ещё толком и не проснувшись, я схватила его и прочитала смс:
«Доброе утро,
Не хочешь поехать в субботу к старой мельнице недалеко от моего дома?
Хочу представить тебя даме, которая значит для меня очень много».
Я немного подумала, не стоит ли подождать с ответом, но моё нетерпение выиграло.
«С удовольствием! Я безумно польщена, что буду представлена одной из дам твоего королевского двора. Пусть даже и кажется странным, что благородная дева живет в мельнице…Следует ли мне надеть вечернее платье и порепетировать реверансы?»
Дэнни, кажется, не страдал от нетерпения. Ответ пришёл только спустя два часа, когда я поднималась по лестнице отдела постройки подземных инженерных сооружений.
«Я рекомендую джинсы и кроссовки. Мы будем иметь дело не с голубой кровью, а с соломой и лошадиной шерстью. Возьми свою собаку – ей там точно понравится. В 10 у тебя».
Время до субботы тянулось бесконечно. Когда мы с Лайкой пришли на парковку, он уже ждал. Стоял, облокачиваясь на начищенный до блеска «БМВ», руки как всегда скрещены. Несмотря на то, что была зима, солнце ярко светило и пригревало.
Дэнни сделал пару шагов ко мне и поцеловал в губы. Это был мимолётный поцелуй, но воздух всё равно словно завибрировал. Я снова напомнила себе, что не следует забывать о дыхании.
По мнению моей собаки, этот чужак явно переступил черту. Она громко зарычала и приготовилась защищать меня в случае опасности. Дэнни улыбнулся:
– Какое милое приветствие!
– Извини, – сказала я. – Она немного запуталась. Она была бездомной, пока не попала ко мне, и много пережила. Над ней постоянно издевались. Её били и даже стреляли в неё из обреза. Дай ей время, и когда-нибудь она тебя полюбит.
Он оценивающе посмотрел на неё, но взгляд его был мягок, даже нежен.
– Все нормально, – ответил он. – Мы поработаем над этим. В издевательствах я разбираюсь. Мы станем лучшими друзьями, вот увидишь.
Он открыл заднюю дверь.
– Усади её. Я кое-что принес ей, но оставим это на потом. Не стоит на неё пока давить.
Оставить мою собаку в покое было лучшим способом завоевать её доверие. Многие люди сразу пытались утолить свою потребность в близости и начинали её гладить. Этим они с самого начала всё портили.
– Она может так залезть? Ты не положишь одеяло? – уточнила я.
– Да, конечно, – растерянно ответил он. Увидев, что я медлю, он добавил: – Не знаю, как было заведено у твоего Александра, но для меня машина не святыня, а средство передвижения. Оно перемещает людей – и собак – из пункта А в пункт Б. Так что усаживай её.
– Если потом она пробежится по мокрой траве, то замарает всю машину на обратном пути, – выдала я информацию для размышления.
Он пожал плечами и отшутился:
– Всё равно. Когда эта станет слишком грязной, я куплю новую.
Я отцепила поводок, дала Лайке знак запрыгивать и спрятала довольную улыбку. То, что другие приняли бы за надменность, мне в нём нравилось. Ему удавалось совмещать надменность и обаяние.
Мы выехали на шоссе. На дороге было на удивление оживлённо. Возможно, все поехали за покупками.
– У нас, вообще-то, не так много времени, – сказал Дэнни. – Вечером у меня ещё бой.
– Бой? Кикбоксинг?
– Да. Ничего особенного. Просто маленькое состязание в Фейербахе.
У меня всё никак не получалось соединить Дэнни и боевые искусства в одном образе. Мне он всё же казался слишком милым и дружелюбным для этого.
– Я могу поехать с тобой?
Он удивился:
– Как угодно. Если хочешь.
Я радостно кивнула.
– Тогда так и поступим. В следующую субботу я всё равно смогу забрать тебя только вечером. Весь день буду занят.
– Чем это?
– По утрам я бегаю, днём у меня фотосессия, но она не будет слишком долгой.
– А ещё я могу пойти с тобой на пробежку, – предложила я.
Он расхохотался:
– Думаю, ничего не получится.
– Эй, что это значит? Вообще-то я тоже могу бегать! – обиженно ответила я.
– Хорошо. Если ты настаиваешь… Тогда я заеду за тобой в субботу в восемь утра, и мы будем бегать вместе. Потом можешь подождать у меня. Тина тоже будет, так что ты не соскучишься.
Про себя я ликовала. Я снова настояла на своём.
– А одно другому не мешает? – вдруг решила спросить я. – Совмещение единоборств и фотографии?
– Почему они должны мешать друг другу?
– Ну, ты же понимаешь. Синяк под глазом, выбитые зубы…
Он снова захохотал, и я поняла, что люблю, когда он смеётся. Я уже не могла представить себе более прекрасный смех.
– Макияж и правильное освещение скрывают всё. Кроме того, речь ведь не о жизни или смерти, а о технике. В боях с полным контактом я редко участвую.
– Почему? – я была уверена, что на дипломе мирового чемпионата был указан полный контакт.
– Личные причины. Полный контакт безусловно может стать кровавым делом. В лёгком контакте борьба идёт за баллы, не за то, чтобы отправить противника в нокаут. Есть ещё ограниченный контакт, но, на мой взгляд, это уже не спортивное единоборство. Лучше тогда сразу в кружок лепки идти.
– Так кровь не брызжет? Никаких опасных для жизни травм?
Он пожал плечами:
– Брызжущая кровь не обязательна. Травмы, конечно, есть. Но они и на тренировках случаются.
Дэнни свернул на одну из просёлочных дорог.
– У тебя ещё не было серьёзных травм от кикбоксинга?
– Да нет, были. Несколько рваных ран, которые пришлось зашивать, сломанная рука, сломанное ребро, повреждения сухожилий и сломанная три раза одна и та же лодыжка. Но я сам виноват. Если ты такой идиот, что не можешь выполнить определённую комбинацию шагов, то лучше бросить её, чем всё время пытаться.
– Боже мой. Да конный спорт после этого безопасен.
– Я начал в одиннадцать лет и тренировался каждый день по три-четыре часа. Так что конечный счёт всё же неплохой, – заметил он.
Мы ехали мимо старой мельницы с большим водяным колесом. На лугу около неё лежали несколько жалких пятен снега и спорили с солнцем. Дэнни припарковался на лугу у выгона для лошадей.
– Как ты вообще додумался заниматься единоборствами?
Дэнни потянул ручной тормоз и с вызовом посмотрел на меня:
– Я внезапно почувствовал, что нужно защищать себя.
– Почему?
– Вот мы и приехали, – сказал он и начал что-то искать в сумке.
– Если сегодня на тебя нападут вооружённые парни, ты с ними справишься?
– Сколько парней нападет на меня?
– Хм, ну, скажем, пятеро.
– Да, с этим я справлюсь. Если только у них не будет автомата.
Он вытащил мешок с кусочками сыра. Потом вышел и открыл заднюю дверь для Лайки.
– Теперь я по-настоящему поздороваюсь с твоей собакой, а потом представлю тебя Майе.
Я тоже вышла и наблюдала за Дэнни и Лайкой. Дэнни сел на корточки и протянул моей собаке раскрытую ладонь с сыром. При этом он не отрывал взгляд от земли.
Интуитивно он делал именно то, что надо. Присел, чтобы не выглядеть угрозой, избегал зрительного контакта, который собаки часто ошибочно принимают за сигнал к нападению. Лайка нагнулась, подползла к нему, немного отползла обратно, помахала хвостом и быстро схватила кусок сыра. Дэнни не двигался. Он не совершил ошибку, которую часто совершают люди в таких обстоятельствах, – не попытался схватить собаку. Вместо этого он подождал, когда Лайка отползёт от него достаточно далеко, и только потом медленно поднялся. Я порадовалась, что он так хорошо понимает, что делать с травмированными собаками.
– Так, – сказал он, – теперь буду делать это каждый раз при встрече. Пойдём, я покажу Майю.
Я взяла его протянутую руку, и мы пошли к выгону. Майей оказался толстенький пони высотой 1,45 метров с лохматой серой шерстью, среди которой иногда пробивались белые пятнышки. Чёрная густая грива падала на обе стороны его толстой шеи. Дэнни позвал серую красавицу и, тяжело ступая, она подошла и горячо дыхнула мне в лицо. Я никогда не встречала такого дружелюбного пони. На выгоне стояли ещё два более мелких пони. Я подозревала, что это шотландские пони или, по крайней мере, их помесь. В случае с Майей я понятия не имела, какой она породы. Может, норвежец? Но тут не подходил цвет. Возможно, она была помесью разных пород.
Дэнни показал пальцем на других пони.
– Это Пабло, а того, что побольше, зовут Йосто. Они принадлежат приюту, в котором я жил. Майя – моя. Девочки из приюта заботятся о ней и ездят на ней. Для тебя она уже не подойдёт. Она старенькая, немного хромает и совершенно не поддаётся дрессуре. Но для прогулок детей подходит идеально.
В середине монолога он перешёл на английский, даже не заметив этого. На самом деле я тоже знала английский, но он говорил слишком быстро и с американским акцентом, так что я не могла понять. Я осторожно похлопала его по плечу.
– Э-э, не тот язык.
– О, извини, – пробормотал он. – Хотя я здесь уже давно, я всё еще начинаю говорить на английском, когда волнуюсь.
Он был взволнован? Из-за чего? Неужели из-за меня?
Дэнни несколько раз ткнул пальцем в лоб.
– Я думаю по большей части на английском. Возможно, дело в этом.
Несмотря на то, что он жил в Германии уже почти десять лет, он всё ещё казался скорее американцем, чем немцем.
– А на каком языке тебя снятся сны?
– На обоих. Чаще всего и на том, и на другом. Я даже не всегда замечаю.
«Невероятно!»