Чужая игра

– Очень странно! – наигранно удивился медбрат, но шприц в сторону не убрал, а поднес его к затянутому жгутом локтевому сгибу пилота, ладонью прижав его к кровати за здоровое плечо, чтобы пациент во время введения инъекции случайно не дернулся.

Теперь в голове Горского уже не просто мигала лампочка, а отчаянно выла сирена.

Перехватив запястье сорианца перевязанной после операции рукой, отчего всю правую часть тела Алексея пронзило адской болью, он сжал зубы, чтобы сдержать рвущийся наружу стон, и, глядя в глаза мужчины отрицательно покачал головой.

Тот, словно сбросив маску, резко переменился в лице, но стараясь все же сохранить хоть какую-то оставшуюся видимость легенды, процедил как можно вежливее:

– Не делайте глупостей, Алексей Михайлович, позвольте вам сделать укол!

– Мне кажется, это не лучшая идея, – выдавил из себя Горский, из последних сил удерживая руку противника со шприцем, но понимая, что в своем нынешнем положении не сможет ему долго противостоять. – Кто ты такой, черт тебя подери?!

Вместо ответа сорианец, оскалившись, резко рванувшись, выкрутился, и тут же со всей силы ударил майора по голове. Алексей, ожидавший чего-то подобного, попытался увернуться, но из-за большой дозы введенных ему после операции лекарств, скорость реакции подкачала, и кулак сорианца достиг своей цели, заставив пилота потерять сознание.

– А ты борзый, землянин! – зло сплюнул ложный медбрат, вводя иглу в вену отключившегося Горского, и приготовившись нажать на поршень.

– Отошел от него, быстро! – раздался сзади властный голос.

Сорианец медленно повернул голову, но отпускать шприц не стал.

В дверном проеме, прислонившись к косяку, стоял человек, облаченный в пижаму нараспашку, и держал в вытянутой руке пистолет с навинченным на ствол глушителем. Голова и торс мужчины были забинтованы, открытые участки тела покрывали багровые кровоподтеки. Но оружие мужчина держал ровно, а взгляд его глубоко посаженных глаз не предвещал ничего хорошего.

– Лучше тебе опустить свою пушку, одна секунда – и я нажму на поршень до упора. Не волнуйся, мучиться он не будет, эта штука убивает мгновенно. – Усмехнулся медбрат.

– Пол секунды – и твои мозги будут соскребать с потолка! – рыкнул Герман, напрягая палец на спусковом крючке.

В глазах сорианца промелькнул страх, но лишь на миг. Увидев, как маленькая жилка на его запястье напряглась, адмирал мгновенно спустил курок. Парень так и не понял, почему он не смог сделать смертоносный укол, а стена напротив внезапно окрасилась красным. Это было последним, что увидел гуманоид, умирая.

– Вот ведь мать твою! – выругался Герман, подскакивая к Алексею и вырывая из его вены иглу, и с облегчением обнаружил, что привести свою угрозу в действие медбрат не успел. – Горский! – Адмирал потряс пилота за плечо. – Давай же, очнись! Приходи в себя, парень, ну!

Замахнувшись, он залепил майору хлесткую пощечину, и это дало результат. Издав слабый стон, космонавт открыл глаза, и тут же резко дернулся в готовности оказать сопротивление противнику.

– Тише, тише, успокойся. Уже всё, – устало сказал Герман, опускаясь на стоявший возле койки стул.

– Что ты… – начал было Горский, но встретившись глазами с адмиралом, замолчал, и проследовав за его взглядом, увидел лежащий на полу труп. – Кажется, я с тобой никогда не расплачусь…

– Потом проставишься, – фыркнул адмирал. – Кто это, предположения есть?

– Сорианец, я почти уверен.

Алексей, содрав с руки жгут, покрутил ею, разминая, и слегка поморщился от боли. Голова после отключки ощутимо кружилась, а на скуле потихоньку наливался синяк.

– Почти, майор, это не ответ.

Герман, игнорируя состояние пилота, поднялся, и обойдя кровать склонился над телом, вглядываясь в мертвое лицо.

– У него контактные линзы.

– Вижу.

Адмирал двумя пальцами прикоснулся к глазу гуманоида, и аккуратно извлек из него искусственную серую оболочку. – Да, и правда… Надо же… – хмыкнул он, нахмурившись каким-то своим мыслям. – Я думал, твои разборки с этой расой дела давно минувших дней. Странная петрушка получается. Вроде, мстить-то уже некому?

– Вот и я так считал. Узнать бы, откуда вдруг взялся этот сорианец, и кто его послал?… – Алексей, вздохнув, провел  рукой по волосам. – Черт, жалко, что ты его пристрелил, надо было брать живым, сейчас бы допросили.

– Ах, простите великодушно! – с издевкой протянул Герман. – В следующий раз подожду, когда тебя прикончат, а потом уже буду вопросы задавать!

– Извини… – космонавт смутился. – Я должен был сказать тебе спасибо. Ты в очередной раз спас мне жизнь.

– Ой, да заткнись ты уже, Горский. Мне твоё «спасибо», знаешь…

– Если б ты случайно не зашел..

– Ну, вообще-то я здесь оказался не случайно. Надо бы поговорить…. Вот только дверь закрою, а то шастают тут всякие! – усмехнулся Герман, запирая замок, и возвращаясь обратно. – Вот что, Лёша, – начал он, присаживаясь. – Не хотел вводить тебя в курс дела раньше времени, но учитывая новые обстоятельства, походу, придется.

– Ты о чем? – напрягся Алексей. На лежащий у его ног труп он старался не смотреть. Адмирала же, напротив, присутствие в палате мертвеца, казалось, вовсе не беспокоило. Положив ногу на ногу и откинувшись на спинку стула, он задумчиво нахмурился:

– Давай-ка, для начала, вместе поразмыслим. Покушение произошло сейчас явно неспроста. Если это, как ты предполагаешь, из-за мести, то причиной могла послужить история, приключившаяся с тобой и Власовым в королевстве. Евгений говорить о плене не любил, я так понимаю, досталось ему там изрядно, судя по его шрамам. Но если бы сорианцы реально хотели развязать ему язык, сделали бы это быстро, есть много эффективнейших способов. Но похоже главной их целью было в большей степени поиздеваться. Как там того парня звали, Теодор? Полковник, конечно, крепкий орешек, но видимо желтоглазому доставляло особое удовольствие следить за его страданиями, поэтому он и не принимался за дело всерьез, и все его пытки – это так… детский лепет.

Горский опешил:

– «Детский лепет»?! Значит всё то, что этот садист вытворял, ты считаешь ерундой?

– Поверь мне, пацан, – блеснул глазами Герман, и продолжил таким тоном, от которого по спине пилота пробежали мурашки. – Я знаю, как разговорить человека всего за несколько минут. И Евгений это тоже знает. Так что не делай круглые глаза и сними уже розовые очки! То, что творили с нашим другом сорианцы – это физическое и психологическое насилие, не более. Развлечение отпетого садиста, для которого полковник стал игрушкой для битья. Но речь сейчас не об этом. Мне нужно точно знать, что там случилось, и из-за чего представители этой расы могут до сих пор могут точить на вас зуб. Террел описывал те события лишь в общих красках. Что вы там наворотили такого, из-за чего к тебе послали киллера?

Алексей, пытаясь подобрать слова, растерянно пожал плечами. С такой точки зрения о нахождении Евгения в плену он еще не думал.

– Откуда я знаю, на что конкретно гуманоиды обиделись?

– Майор!

– Ну… Я убил их профессора, который ставил на мне эксперименты с целью выяснить причину, по которой мой организм мог самоисцеляться… Мы разрушили дворец. Лишили королеву Аими возможности исцелиться от смертельной болезни и тем самым обрести бессмертие. Единственный образец вируса, который удалось синтезировать Алисе, ввел себе ее любовник Теодор, который держал Власова в плену, он же его и уничтожил. Королева была взята под стражу, правда потом ее отпустили по состоянию здоровья, она и так уже никому не могла причинить вреда. Королевство с потерей власти развалилось, что-то из него потом вроде как склеили с помощью правительств соседствующих государств, но про это я уже честно говоря у Террела не спрашивал. Мы оба с Женькой в Сориане нахлебались, но обо всем, что довелось ему там пережить, пожалуй, знает только Мия. ЗналА… – Горский проглотил внезапно вставший в горле ком.

– Алиса, значит, тоже там была… – задумчиво протянул Герман, и внутри Алексея резко всё похолодело.

– Господи!… Если сорианцы действуют и правда с целью мести, то раз добрались до меня, могут охотиться и за ней! Я срочно должен позвонить!

Пилот, не обращая внимания на слабость, вскочил на ноги, и стал озираться по сторонам в поисках оброненного во время нападения телефона. Заглянув под кровать, он обнаружил его лежащим на кафельном полу, и отчаянно выругался. Аппарат оказался разбит.

– Спокойно, майор, позвонишь из машины. У меня там есть необходимое оборудование. Собирайся, здесь дальше оставаться нельзя, – сказал Герман, поднимаясь. – Заодно по дороге введу тебя в курс дела.

– Какого еще дела? – огрызнулся Горский, шаря в шкафу в поисках своей одежды, но вещи, в которых его доставили в больницу, по всей видимости выбросили, а новые Алиса не успела еще принести.

– Расскажу – узнаешь. Не трать зря время, возьми у него. – Кивнув на сорианца, адмирал жестом указал на его брюки.

– Издеваешься?

– А ты думаешь бежать из больницы в трусах – будет удобнее?

С шумом выдохнув сквозь зубы, Алексей покачал головой и, морщась, стал сдирать с трупа одежду.

***

– Да вы издеваетесь! – Выкрикнул Горский, сидя в машине рядом с Германом, сосредоточенно стискивающим руль.

После того, как адмирал выложил ему всю правду о проводимой им операции, ключевой фигурой которой стал Власов, Алексей с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на мужчину и не свернуть ему шею.

Когда Горский, справившись с отвращением, наконец, натянул на себя одежду убитого сорианца, на удивление пришедшуюся ему впору, Герман вышел в коридор и принялся забалтывать пожилую постовую медсестру, беспрестанно улыбаясь и целуя ей руку, чтобы выиграть Алексею время. Пилот же занялся уборкой: затащив труп в душевую и спрятав его под ванной, задвинул пластиковым экраном, что отняло у него практически все силы, и принялся смывать со стены и пола следы крови, на что ушло еще почти с четверть часа. Адмирал грешным делом подумал, что никогда еще не рассказывал столько баек и анекдотов, заставивших румяную полную женщину буквально сотрясаться от смеха, от души кокетничая с обаятельным усатым пациентом, так вовремя решившим скрасить ее скучный до того досуг. Закончив, наконец, оттирать кафель и окинув оценивающим взглядом палату, Горский решил, что выглядит она вполне достойно, по крайней мере кто-нибудь случайно вошедший не сразу сможет догадаться о произошедшем здесь недавно инциденте. Набросив на себя медицинский халат и ухватившись за передвижной столик с медикаментами, с которым ранее появился медбрат, двигаясь спиной вперед, он выкатил его  из палаты, не оборачиваясь в сторону Германа, и неспешно проследовал по коридору. Свернув за угол и убедившись в том, что он один, Алексей скинул с себя халат, и с облегчением выдохнул. Адмирал не заставил себя долго ждать, появившись спустя 5 минут в полной амуниции, удивительным образом успев переодеться.

Далее дело было за малым. Не привлекая к себе особого внимания, мужчинам удалось  свободно выйти из клиники, и добравшись до парковки, сесть в служебный автомобиль, заботливо оставленный конторой до даты выписки адмирала.

Сейчас, выжимая из ревущего джипа все, на что он был способен,  Герман молился только об одном: не потерять сознание раньше, чем они доберутся до места, потому как силы его были уже на исходе, хотя он и старался этого не показывать.

– Не кипятись, майор, – проговорил мужчина, втапливая педаль газа в пол. –  То, что с этого момента ты тоже в деле, секретности нашей операции не отменяет. Если б не случай с покушением, лежать бы тебе и дальше в больничке, да витаминчики пить. Но возникновение сорианцев на горизонте меня, честно говоря, сильно напрягает.

– При чем тут нападение на меня и внедрение Жени в группу Бота? – спросил Алексей, слегка поморщившись от боли, когда машину с силой подбросило на очередном резком повороте.

– Вообще-то, знаешь, назревают некоторые мысли. Поначалу я не особо придал этому значения, разглядев обстановку комнаты, в которую определили полковника для ночлега в особняке. Думал – так, пугануть лишний раз хотят, всякое бывает. Этот матрас на полу, цепи, свисающие с потолка, капающая из трубы вода… Но после твоих рассказов мне начинает казаться, что Бот к сорианцам имеет прямое отношение, мало того, он как-то связан с теми событиями, которые происходили в королевстве по время всей этой вашей заварушки.

Горский вытаращился в попытке переварить услышанное:

– Подожди, откуда ты знаешь, куда его определили? Ты сейчас в точности повторил описание камеры, в которой Женю держали в плену у сорианцев! У тебя там что, в особняке есть свой человек?

– Если б у меня там был свой человек, Лёша, я к Власову бы за помощью не обращался. Мы повесили на него маячок, способный передавать изображение.

– Как??

– Вставили ему пирсинг в ухо. Небольшой брюлик со встроенной микрокамерой и звукозаписывающим устройством.

– Ну, вы, ребята, даете! Как вам это удалось?!

Алексей, представив реакцию друга, на дух не переносившего никаких мужских нательных украшений, на повешенную ему в ухо серьгу, непроизвольно прыснул от смеха. А вслед за ним, не сдержавшись, рассмеялся и Герман.

– В общем, с помощью вот этой вот штуки – (адмирал, сунув руку в карман, вытащил оттуда портативный планшетный компьютер, и протянул ухмыляющемуся Горскому) – мы можем видеть, и слышать всё, что там происходит. Но пока полковнику особо похвастаться нечем. Бот по-прежнему скрывает от него свое лицо, общаясь исключительно с помощью технических средств. А время покушения на Террела всё еще не определено. Мы только знаем, что всё должно случиться этим вечером. Поэтому просто пока ждем. – Герман посерьезнел. – Что Алиса, не отвечает?

– Нет. Набираю уже который раз, трубку не берет.

– Плохо.

– Сам знаю! – огрызнулся Горский, и выругался. – Это колымага может двигаться быстрее?

– Хочешь, сам сядь за руль, а? Что ты орешь тут, как нервнобольной?! – вспылил Герман, чувствуя, что ему уже становится нехорошо.

– Я бы с радостью, но боюсь, пока будем меняться местами, потеряем драгоценные минуты. Если что-то случится с Алисой, я…

– Лёша! – при упоминании девушки голос адмирала заметно смягчился. – Уверен, что она не даст себя в обиду. Да и мы уже почти приехали.

– Еще 4 минуты.

– Если поднажмем, то 3.

– Ну так жми, адмирал!! И не дай бог, чтобы мы опоздали…

Глава 16. Эдс

Эдс сидел, зажмурившись, на полу в лаборатории, и пытался заставить себя успокоиться.

После ухода котенка он сделал все, как тот говорил, только ничего из этого не вышло. Прокравшись в комнату матери, мальчик отчаянно старался ее разбудить, но видимо препараты, которые ввели женщине, оказались настолько сильными, что даже опрокинутая ей на лицо чашка воды никак не подействовала. Разметавши волосы по подушке, Вилена продолжала спать, и лишь тревожная морщинка на ее лбу указывала на то, что этот сон не был мирным.

Отчаявшись, Эдс даже замахнулся, чтобы дать матери пощечину, он слышал и не раз видел, как это физическое воздействие и правда приводило других в чувство. Нужно было только пересилить себя и совершить удар. Но разве можно поднять руку на собственную маму? Мальчик поглубже вдохнул и постарался представить, что на ее щеке сидит комар, которого просто нужно прихлопнуть. Ему показалось, так будет легче. Скривившись от свиста, вызванного взмахом собственной руки, он что есть мочи шлепнул Вилену по лицу, и замер, боясь дышать. Ладонь Эдса обожгло словно огнем, а щеки мальчика стыдливо запылали, словно это не он ударил мать, а кто-то с силой отхлестал по лицу его самого. Но женщину пощечина не пробудила, и парень стиснул зубы от досады.

– Нехорошо, молодой человек, так с мамой обращаться! Ты что же это, в самом деле?

Вздрогнув от неожиданно раздавшегося сзади голоса, Эдс медленно повернулся и уперся взглядом в грудь стоявшего за его спиной профессора Смирнова. Тон доктора был строг, но глаза смотрели насмешливо, и мальчик, справившись с первым страхом, сделал осторожный шаг назад.

– Я просто пытался ее разбудить.

– Зачем это, интересно узнать? На дворе ночь, юноша, и тебе нужно спать. У вас позади тяжелая дорога, твоя мама устала, почему б не дать ей отдохнуть?

– Я беспокоюсь о сестре. Вы что-нибудь с ней сделали? Ей стало лучше?

– Ну, уж об этом ты не должен волноваться.

– Я хочу ее увидеть! Прямо сейчас!

– Да вы только посмотрите на него! Он ХОЧЕТ! – передразнил ребенка профессор, и еще сильнее сдвинул брови. В глазах мужчины блеснул нехороший огонек, но, пересилив себя, он попытался улыбнуться. – Увидишь, не волнуйся, только утром. Я ввел Мие дозу успокоительного, и до рассвета она будет отдыхать. Думаю, к тому моменту твоя мама тоже проснется. Так что в твоих попытках разбудить ее нет никакого смысла, снотворное довольно сильное. И если ты не хочешь тоже получить укол, иди в свою комнату, и без моего разрешения оттуда не выходи, это понятно?

Эдс нервно сглотнул. Чего-чего, а укола он не хотел точно! Да и какой от него будет толк, если  этот лживый доктор и его насильно вырубит?

Постаравшись придать лицу безобидное выражение, мальчик послушно кивнул.

– Я тогда пойду?

– Иди, иди, – произнес профессор, следя за тем, как Эдс, бросив на мать растерянный прощальный взгляд, неуверенной походкой направляется к выходу. Поравнявшись с доктором, парень нечаянно оступился, и ойкнул, схватившись за его халат, чтобы удержаться на ногах.

– Извините, – пробормотал он, сконфуженно пряча глаза, и незаметно опуская в карман сдернутый с груди Смирнова электронный пропуск.

– Хорошая попытка, Эдс, – внезапно усмехнулся врач, и с силой, которая, казалось бы, не должна быть присуща пожилому человеку, вывернул его руку, выдирая зажатую в ней украденную карточку. Боль, пронзившая мальчика от плеча до кончиков пальцев, заставила его непроизвольно вскрикнуть, и схватиться за больное место. Подняв глаза на профессора и увидев его обозленное лицо, он понял, что ничего хорошего теперь ему не светит.

Замахнувшись, врач отвесил парню такую оплеуху, что тот, не удержавшись на ногах, упал, больно рассадив при этом коленку о кафельный пол. В голове парня загудело, его первый раз в жизни по-настоящему ударили, и ощущение обиды и злости не позволили ему вовремя сориентироваться, и оказать профессору сопротивление. А ведь на тренировках с полковником он отлично научился уворачиваться, и Власов неоднократно хвалил Эдса за скорость его реакции и умение выпутываться из многих крепких и порой довольно непростых захватов. Сейчас же, впервые оказавшись один на один со взрослым и сильным противником, мальчик совершенно растерялся, и только когда профессор, навалившись сверху, выкрутил ему руки за спину, сковывая их наручниками, вспомнил о том, что нужно было делать в подобных ситуациях. Но было уже поздно. И винить в этом оставалось только себя.

– Что, пацан, поиграть в шпионов захотелось? Думал, украдешь пропуск, и проберешься втихую в лабораторию?

– Отпусти! – дернулся Эдс, пытаясь вырваться, но профессор крепко держал его за предплечье.

– Ты хотел увидеть сестру? Что ж, пойдем, я провожу тебя. Все равно все разрешится довольно скоро.

С силой потянув мальчика вверх, Смирнов заставил его подняться. Эдсу стало по-настоящему страшно.

– Это вы сейчас о чем?

– Так, мысли вслух, – пробормотал доктор, и, подтолкнув парня к двери, крикнул своего помощника: – Степан!

Показавшийся из-за угла молодой ординатор увидев мальчика в наручниках воззрился на профессора:

– Михаил Викторович, за что это вы мальца так скрутили?

– Да вот, Стёпа, пришлось в воспитательных целях, он, видишь ли, мой пропуск своровать пытался.

– Что вы говорите! – притворно удивился медбрат. – Ай-яй-яй, юноша, как не стыдно! И что это тебе не сиделось в комнате спокойно?

– Ну хватит уже вам! – крикнул Эдс, начиная злиться. – Освободите мне руки! Обещаю, я не убегу!

– За свои поступки надо, парень, отвечать. – Нежно протянул Степан, кладя ладонь мальчику на плечо, и толчком задал ему нужное направление движения. – Раз уж ты решил вести себя нечестно, то и следить за тобой теперь придется вдвое внимательнее. Так что посидишь немного на привязи, может, образумишься.

Сопровождаемый с двух сторон угрюмыми мужчинами, Эдс смиренно перебирал ногами, все больше убеждаясь в том, что никакие эти двое не врачи. И надо ж было ему так по-глупому попасться! Теперь и он ничем не сможет Мие помочь. Остается надеяться только на то, что Персик успеет вернуться вовремя!

Словно прочитав его мысли, Степан спросил:

– А кстати, где твой кот? Он же все время терся с тобой рядом.

Эдс напрягся, но постарался ответить максимально спокойным голосом:

– Не знаю, когда я проснулся – его уже не было. Может, убежал…

– Стёпа, дался же тебе этот блохастый! – хмыкнул профессор.

– Да просто он прикольный… Ладно, собственно, вот мы и пришли.

Табличка на двери гласила о том, что просторное помещение, в которое завели мальчика, является лабораторией, хотя внутри она мало походила на таковую. Вывеска над входом носила скорее бутафорский характер. Как уже успел убедиться Эдс, многое в этой клинике не соответствовало своему прямому назначению, будь то палаты, или перевязочная, или смотровая. Даже врачи,  и те оказались не настоящими.

Степан, подведя мальчика к окну, разомкнул наручники, и заставив его сесть на пол, пристегнул за одно запястье к трубе.

– Теперь ты никуда не денешься.

– Я бы и так не сбежал, – буркнул Эдс, дернув рукой, чтобы проверить цепочку браслета на прочность, и еще больше помрачнел. Труба явно была недавно поменяна, и металл надежно облегал запястье, несмотря на то, что рука у мальчика была по-детски тонкой. Освободиться, протащив ладонь сквозь кольцо, не представлялось возможным, если только где-то раздобыть отмычку, вот ей он пользоваться как раз таки умел. Открывать замки с помощью разнообразных подручных предметов – было одним из первых, чему Евгений Эдса научил, хотя мальчик и не представлял, что ему в жизни когда-нибудь может понадобиться это умение. Сейчас же он был бы рад этим воспользоваться, но ничего походящего на иглу, или скрепку, или проволоку парень пока не видел. Значит, нужно сотворить отмычку самому, но для этого он должен остаться в одиночестве, чтобы враги ничего не заподозрили.

От кафельного пола, на который усадили Эдса, ощутимо веяло холодом, и мальчика начал сотрясать озноб. Ему хотелось верить в то, что причиной этому состоянию послужили его легкая одежда и прохладный воздух лаборатории, а не сковывающее чувство волнения и страха.  Чтобы как-то отвлечься, он стал внимательно осматривать лабораторию.

Помещение было довольно просторным, и содержало не так много мебели. Пара широких металлических стеллажей с облупившейся краской, расставленных вдоль стен, зияли пустотой на полках, и были покрыты пылью. Старый письменный стол, прикрученная к нему настольная лампа, горевшая тусклым светом, стул, на который устало опустился профессор, чтобы свериться с какими-то записями в журнале. Отдельный отсек в помещении был задернут полупрозрачной шторкой, за которой мальчик, присмотревшись, разглядел очертания лежащего там тела. Странного, раздувшегося, и совсем не похожего на его сестру. Но Эдс чувствовал, что это она.

– Мия! – крикнул парень, дернувшись, но тут же получил весомый подзатыльник от подскочившего к нему Степана.

– Заткнись, пацан! – рявкнул ординатор на резко присмиревшего мальчика. – Сейчас она погружена в состояние искусственного сна, а стоит ей проснуться – сразу же начнутся роды. Не думаю, что тебе захочется это видеть.

– Вы же обещали ей ввести лекарство! – прошептал мальчик, уже зная, что инъекции не существует. Но он не хотел показывать врачам, что ему известно больше, чем они думают.

– Введем. Как только ее муж выполнит свою часть сделки.

– А что после этого будет со мной и мамой?

– Мы вас отпустим, – усмехнулся Степан, отходя, наконец, в сторону.

Эдс про себя тихонько выдохнул. Рука у мужчины оказалась тяжелой, и получить затрещину снова парню ох как не хотелось! Да и слова ординатора его, честно говоря, совсем не успокоили. Наоборот, проскользнувшие в голосе врага фальшивые нотки еще больше убедили Эдса в том, что выбраться из клиники живыми им будет не так-то просто. Отвернувшись и закрыв глаза, он попытался успокоиться, и вспомнить то, чему учил ему Евгений: «Выход есть из любой ситуации. Но найти его  ты сможешь, только сохраняя ясность рассудка. Как бы ни было тебе страшно, в каком бы тяжелом положении ты ни оказался, прежде всего нужно успокоиться: сядь ровно, закрой глаза. Сосредоточься на своем дыхании: вдох… выдох… глубокий вдох… А сейчас постарайся не дышать, насколько сможешь дольше. Считай удары своего сердца, чувствуй, как его ритм постепенно выравнивается, кровь начинает бежать  медленнее. Когда в кончиках пальцев ты почувствуешь тепло, и оно станет подниматься вверх по телу, можно сделать выдох и открыть глаза.. Теперь ты снова в силах сосредоточиться на решении проблемы».