Вор. Часть первая

– Что?! Ты смеешь меня звать домой после всего, что ты сделал? – рявкнула на него Агнес. Лицо Дэббинса слегка побледнело. Агнес сделала шаг вперед и опустилась на одну ступеньку. – Ты смеешь заявляться сюда и говорить, что все хорошо?

– Агнес, послушай, я прошу прощение за то, что так с тобой поступил. Я винил себя в этом все эти шесть лет, пытаясь тебя найти. А сейчас, пойдем домой.

Я посмотрел на Агнес. На ее лице был виден гнев, который она скрывала все это время. Она сделала еще шаг и очутилась на грязном полу таверны. Теперь ее и Дэббинса разделяло только несколько шагов. Отец и дочь. Два разных человека. Две разные истории. Два разных характера. Одна связь.

– Как ты смеешь звать меня домой? – крикнула Агнес. Мне стало не по себе. – Как ты смеешь звать меня домой после того, что сделал с мамой? – она крикнула сильнее. Сейчас, в эту минуту, из хрупкой девочки выходили все эмоции, которые она умело скрывала все эти годы.

– Я не трогал твою маму! – слегка повысил тон Дэббинс, но потом спокойно произнес. – Это был ее выбор.

– Правда? – лукаво спросила Агнес. Она все еще злилась. – Это был ее выбор?! Ты думаешь, что я тебе поверю?

– Агнес, послушай, я не причинил твоей маме никакого вреда. Она сама захотела работать там.

– Хватит врать! – крикнула она. Дэббинс сделал шаг назад. – Ты думаешь, что я поверю в то, что мама добровольно пошла работать в… – Агнес запнулась. Воспоминания поглощали ее, не давая здраво мыслить. – В тот дом?

– Но это правда. Розалия сама пошла работать в Дом Удовольствий.

Я не знал о каком доме они говорят, но по названию можно было догадаться. Я спустился по лестнице и встал за Агнес. Услышав мои шаги, Агнес посмотрела на меня. Она была истощена. Я слегка улыбнулся. Она попыталась улыбнуться в ответ, но ничего не вышло. Затем она снова перевела взгляд на отца и спокойно спросила:

– Зачем ты пришел? Что тебе нужно? Те бумаги? Мы их не отдадим. Я? Я не пойду с тобой.

– Ладно, ладно. Неужели я просто так не могу прийти и посмотреть на дочь?

– Нет, папа. Это не твой случай.

– Ты права. Ты очень хорошо сыграла Кровавую Королеву. Но знай, если бы не я, то тебя уже давно убили.

– Это неправда, – тихо сказал она. – Ты тут не причем.

– Последний раз спрашиваю, ты пойдешь домой?

– Нет, – твердо ответила Агнес.

– Как хочешь. Знай, что, если ты не изменишь свое решение до завтра, то у тебя и твоих дружков будут большие неприятности.

– Я тебе не боюсь, папа, – сказал Агнес. – А сейчас уходи из таверны и сделай так, чтобы ближайшие десять лет я тебя не видела.

Дэббинс выдавил что-то на подобии улыбки, повернулся и вышел из таверны. Как только дверь за ним захлопнулась, жизнь в таверне сразу начала кипеть снова. Ребята начали спорить, пить алкоголь и барабанить по стойке бара, чтобы Билл подошел и налил им порцию какой-нибудь дряни.

– Эй, бармик (это было прозвище Билла), налей мне ликера! – крикнул какой-то накаченный парень, сидящий за стойкой бара.

Услышав крики, Билл спустился по лестнице и подошел к пьянице. Хоть жизнь и продолжала кипеть в своем обычно темпе, я не мог перестать смотреть на Агнес. Я решил подойти к ней и встать напротив. Как только я приблизился, Агнес повернулась ко мне. Ее глаза были наполнены слезами, губы слегка дрожали. Увидев выражение лица Агнес, я вспомнил про ту ссору, которая произошла уже давно, но я помнил каждое слово, сказанное ей.

– Ты как? – не выдержав, спросил я.

– Нормально, – тихо ответила Агнес. Она опять врала. Агнес сделала шаг навстречу мне. Теперь мы стояли вплотную.

– Ты правда в порядке?

– Нет, – тихо произнесла она и прижалась к моей груди. Она меня обняла. Я обнял ее в ответ. Я слышал ее дыхание. Ровное, мерное, спокойное. Казалось, что сейчас не существует никого, кроме нас. – Как он мог? – говорила она. – Как он мог прийти сюда и начать говорить что-то про маму?! Как он мог…, – сказала она и расплакалась. Впервые в жизни я видел, как плачет Агнес Дэббинс. Я поцеловал ее в макушку. Нужно было что-то сказать, но я не находил нужных слов, честно сказать, я вообще не находил слов. Все как будто бы, смешалось, стало по-другому. – Уил, – тихо начала она, – Ты меня не бросишь?

– Что, прости? – переспросил я, не расслышав вопроса, потому что каждую клеточку мое тела поглотило счастье.

– Ты меня не бросишь? Ты не уйдешь, как отец?

– Нет, – честно сказал я. Я любил Агнес. Мне казалось, что я больше никогда никого не буду любить так, как люблю Агнес. Мое сердце навеки принадлежало ей. – Я не уйду. Я всегда буду рядом.

– Правда? – спросила она, посмотрев на меня.

– Да. Понимаешь ли, я… Я…

– Не надо. Я знаю, – ответила она, высвободилась из моих рук, приподнялась на носочки и поцеловала меня в щеку.

Я посмотрел на нее, хотел поцеловать, но она быстро увернулась и подошла к Биллу. Поняв, что момент испорчен, я подошел к ней.

– Что вам? – спросил Билл, который только к нам подошел.

– Виски, как я люблю, – сказала Агнес.

– Хорошо. А тебе, Дрейк?

Я на секунду задумался. Мысли поглощали меня, одна за другой. Агнес. В мыслях была только она. «Что, если она врет? Что со мной будет? Что, если она уйдет?» – вертелось в моих мыслях. Я больше не хотел бояться.

– Виски, как и Агнес.

Билл загадочно посмотрел на нас обоих. Я и Агнес переглянулись и улыбнулись.

– Виски, так виски, – сказал Билл и исчез.

Через несколько секунд Билл принес два стакана, едва заполненных жидкостью. Мы одновременно выпили их и поставили стаканы на пыльный стол. Вдруг зазвонил телефон. Билл взял трубку, подошел ко мне и дал черный маленький аппарат.

– Это тебя, – сказал он.

– Кто это? – спросил я.

– Дэббинс.

– Алло, – сказал я, поднесся трубку к уху.

– Еще раз здравствуй, Дрейк! У меня к тебе предложение. Послезавтра в полночь жду тебя на пристани, захвати бумаги, – прошипел Дэббинс.

– Зачем?

– Узнаешь, – тихо сказал он и бросил трубку.

Я положил черный телефон на стол и взглянул на Агнес. Она немного волновалась.

– Чего хотел мой отец?

«Ей не стоит говорить» – подумал я и соврал:

– Ничего. Просто сказал спасибо.

Агнес удивленно посмотрела на меня, но кажется поверила.

– Уил, – вдруг произнесла Агнес. Я повернулся к ней. Для меня то, что она называет меня по имени было немного странным, – Можно тебя спросить?

– Да, конечно, – сказал я, надеясь, что она спросит не о чувствах.

– Помнишь, я говорила, что хочу работать с тобой?

– Да.

– Сейчас я больше известна, как Кровавая Королева. Королеве нужен Король. Ты будешь моим королем?

– Да, – незамедлительно произнес я.

Агнес улыбнулась и заказала еще одну порцию виски. Я же погрузился в размышления. «Что хочет Дэббинс? Что произойдет послезавтра?» – думал я, но это был далеко не главный вопрос. Главным вопросом оставался вопрос, на который у меня никогда не было ответа – Кто я такой?

Я шел по каменистой набережной. Подошвой своих сапог я чувствовал каждый камень брусчатки. Со всех сторон валил снег крупными хлопьями и опускался мне на черный шерстяной плащ. Было холодно. Отовсюду доносились голоса, распевающие новогодние песни. Вокруг мигали разноцветные огни. Все жители Крейна ожидали чуда, которое вот-вот должно было произойти. Я прошел мимо кофейни. Оттуда, сильными и холодными зимними ветрами по всему Крейну, раздавался аромат кофе и свежей выпечки. Была почти полночь. Как мне хотелось сейчас выпить обжигающий кофе и съесть прекрасную только испеченную булочку, но мне нельзя было этого делать. Нельзя было расслабляться. Впереди я увидел какую-то темную тень, одиноко стоящую под фонарем. «Дэббинс». Я пошел быстрее и через несколько минут стоял напротив этой фигуры. От Дэббинса пахло кофе, видимо он взял его в кофейне, когда шел сюда.

– Здравствуй, Дрейк!

– Что тебе нужно? Почему мы встречаемся именно здесь?

– Я не могу тебе сказать, Дрейк, пока не могу. Ты принес бумаги?

– Да, – соврал я.

– Покажи, – прошипел Дэббинс.

– Нет, – произнес я.

Вдруг я услышал, как чьи-то сапоги отбивают мерный ритм по брусчатке. Владелица этих сапог приближалась быстро и через минуту я услышал голос:

– Зачем ты меня звал, Уил?

Терезия. Черт! Вот, что имел в виду Дэббинс. Я не мог рисковать сестрой. Она была мне настолько дорога, что я мог умереть за нее. Я любил Терезию. Она была самой лучшей сестрой на свете. Она – единственное, что удерживало меня в этом мире, единственное, что поддерживало во мне человеческое, единственное, благодаря чему я жил. Страшно представить, что бы случилось, если бы сестры не стало. Мое сердце билось все быстрее и быстрее. Мой самый жуткий кошмар сбывался.

– Тера, встань за мной! – крикнул я.

– Что с тобой, Уил? Что происходит?

– Потом объясню. Просто встань за мной.

– Кто этот человек? – спросила Терезия.

– Дэббинс, – произнес Дэббинс своим хриплым басом.

– Очень приятно, Терезия, – произнесла она.

Боже! Сейчас я пожалел о том, что Агнес не научила Теру самообороне. Тера была доверчивой. Она верила каждому человеку, каждому слову, даже если это было неправдой.

– Ну так что, Дрейк, ты отдашь бумаги?

– Нет, – сказал я испуганно. Я понимал, что, если я не отдам Дэббинсу бумаги, то с Терезией что-то случится. Почему она пришла? Зачем? Почему опять поверила какому-то незнакомцу? В то же время эти бумаги были бомбой, которая могла взорваться в любой момент. Я понимал, что они содержат настолько важную информацию, хотя пока точно и не знал какую, что от них зависела жизнь и моя, и Теры, и Агнес, и всех жителей города, и даже страны… Я не имел права отдавать эти бумаги, также как и не имел права рисковать жизнью своей сестры. Нужно было выбирать. Жизнь такая штука, в которой все время нужно что-то выбирать. Я ненавидел делать выбор.

– Как хочешь, Дрейк! – произнес он, – Тера, ты ведь любишь кофе?

– Да, – произнесла она.

– Я принес тебе его. Подойди ко мне.

Я посмотрел на Терезию. Испуг. Я ненавидел это чувство. Хоть у меня и были в кармане два револьвера и нож, но я чувствовал себя беззащитным. Тера сделала шаг, затем еще один и еще. Что делать? Как ее защитить?

– Стой, – крикнул я.

Терезия остановилась. Она обернулась. Вдруг произошло то, чего я боялся больше всего на свете. Произошел выстрел. Звук доносился от Дэббинса. Терезия застыла на одном месте, а потом покачнулась и упала на спину. В этот момент моя жизнь рухнула. Терезии больше не было. Слезы полились ручьем. Я достал из внутреннего кармана серебристый револьвер. Все, чего мне сейчас хотелось, убить Дэббинса. Я чувствовал, что становлюсь таким же убийцей, как и Рейт, Билл, Доули… Сейчас мне было плевать на это. Крейн пожирал меня, поглощал меня, уничтожал мою душу.

– Ты тварь, Дэббинс, – сказал я и выстрелил.

Агнес говорила, что убить кого-то впервые – это сложно, что потом будет сниться лицо, но это было не так. Мне было легко. С моего сердца, словно упал камень. Я понимал, что в этот момент моя душа раскололась на несколько маленьких кусочков. Все, что я сейчас чувствовал – это боль. Я подошел к Терезии и сел рядом с ней на корточки. Она еще слегка дышала. Прерывисто, то вдох, то выдох, периодически задыхаясь, но дышала.

– Тера, – тихо произнес я, плача и совсем не стесняясь своих слез, – Тера…

– Уил, Уил… – тихо произнесла она, еле слышно, – Уил, я умру, да?

– Нет, – соврал я, – Нет. Тера… – Тера закрывала глаза, – Тера, смотри за меня.

– Уил, я не могу, – протяжно проговорила она, – Уил, я горжусь тем, что ты мой брат, – произнесла она и перестала дышать.

Слезы заполонили все. Я потерял того человека, благодаря которому я был жив. Больше меня ничего не удерживало. Я становился таким же, как и все в Крейне. Агнес как-то сказала мне, что меня еще можно спасти, но это было неправдой. Сейчас меня было уже не спасти. Я подошел к Дэббинсу и выстрелил в его голову.

Так я и начал убивать.

Глава 9. Дитя Крейна

Прошло полгода. Полгода с моего первого убийства. С тех пор меня ни разу никто не назвал по имени, кроме Агнес и Билла, потому что мы были друзьями. В тот день, когда я убил Дэббинса, Агнес была сама не своя. С одной стороны она была рада, что ее отца убили, а с другой начала меня ненавидеть, потому что, как и любая дочь, любила своего родителя. Агнес начала работать в одиночку, почти не бывая в таверне и не разговаривая со мной. Я очень беспокоился по этому поводу, но несколько недель назад понял, что лучше не давать чувствам, которых и так почти не было, поглощать себя. Билл остался работать в таверне. Мы продолжали дружить. Билл стал мне, словно братом, который всегда поддержит и даст совет. Рейт оставался предводителем банды. Он, правда, немного потерял свою репутацию, когда все узнали, что он берет в банду сирот и маленьких ребят, но это было поправимо, потому что Рейт убил человека, который пустил этот слух. Рейт и Доули продолжали соперничать между собой, но это было не так заметно, после смерти Дэббинса. После убийства отца Агнес меня окончательно приняли в банду. Теперь я был почти главным. Меня все уважали, как мне казалось, но думаю, что меня больше боялись, чем уважали. Я же продолжал жить своей обычной жизнью, периодически работая на Рейта, но это было и неважно, потому что основные деньги получал от грабежей и мелких драк, которые приходилось частенько разнимать. В казино и игральные дома я особо не ходил, в этом не было необходимости, мне это было незачем.

Было пятое июня. Я сидел в таверне и болтал с Биллом. Ребят из банды не было видно, потому что наступило прекрасное утро понедельника. Лучи солнца только начинали проглядываться и освещать дорогу замечательному деньку, который подбирался к жителям ужасного, убивающего каждого города Крейна. Это утро было таким славным, что хотелось продлить его, но это было невозможно. Я сидел и думал об Агнес. Я так и не смог ее забыть, хотя мне и не хотелось ее забывать, хотелось сохранить в памяти хоть маленький кусочек моей прошлой жизни, которую я проживал еще недавно, ничего не зная об этом ужасном месте. Вспомнив Агнес, я вспомнил сестру. Это было ужасно. Каждое мое воспоминание, связанное с Терезией, поглощало мой разум, делило мою душу на части, выбивая из меня все чувства, и грызло меня изнутри.

– Билл, – произнес я, чувствуя, что боль становится сильнее и больше обычного. – Виски с капелькой ванильного сиропа.

– Хорошо, – сказал Билл.

Через несколько секунд он принес стакан, наполненный напитком, который навевал столько воспоминаний, наполненных горечью, но это был единственный напиток, который я мог пить, потому что не хотел терять связь, маленькую ниточку, удерживающую меня на плаву, не давая стать тем, кем я мог стань еще несколько месяцев назад – бездушной тварью, убивающей всех без разбору. Я взял стакан и выпил его содержимое. Стало еще хуже. Боль становилась невыносимой. Я хотел кричать, но не мог этого позволить, потому что боялся, что не смогу остановиться, и боль постигнет меня всего.

– Спасибо, Билл, – сказал я.

– Не за что. Снова? – спросил он, зная, что мне плохо.

– Да, – выдавил я, – Снова.

– Все будет хорошо. Просто нужно перетерпеть. Время лечит.

Это было неправдой. Время не лечит. Оно убивает человека изнутри, пытаясь восстановить самую ужасную часть его сознания. Время делает человека беззащитным, беспомощным, маленькой букашкой, которой приходится собирать свою душу по кусочкам.

– Хочешь еще виски?

– Нет, – сказал я, еле сдерживая всю эту нетерпимую боль. Говорят, что любую боль можно перетерпеть, но эта боль была невыносимой.

Вдруг дверь в таверну отворилась, и в эту маленькую, пыльную, но невероятно уютную комнату вошла Оливия Брейт. Оливия Брейт была одной из членов банды Рейта. Мы познакомились несколько месяцев назад, случайно столкнувшись в коридоре. Теперь же мы были больше, чем друзьями. Русые волнистые волосы Оливии аккуратно лежали на плечах, на розовых щеках горел алый румянец, нежные губы расплылись в улыбке. Девушка сняла свой легкий летний коричневый плащик и небрежно бросила его на ближайший круглый деревянный стол. Затем Оливия убрала назад волосы и поправила воротник голубой рубашки. Конечно, Оливия была красивой девушкой, но она никогда не сравнится с Агнес. Оливия подошла ко мне и поцеловала в щеку. Я тоже поцеловал ее в ответ. Вроде все было так, как и с Агнес, но что-то все же было иначе. Оливия села на стул рядом со мной. В мыслях всплыла Агнес, когда мы сидели здесь полгода назад, когда она впервые меня поцеловала… «Хватит, Уильям! Пора тебе забыть об Агнес!» – приказал я сам себе.

– Сегодня есть ликер, Эванс (фамилия Билла)? – спросила Оливия своим голосом. Он был нечто среднее между низкими и высокими нотами одновременно.

– Да, есть.

– Можно стаканчик? – лукаво и, словно подлизываясь, спросила Оливия.

– Да, – сухо ответил Билл. Я знал, что ему не нравилась Оливия, но ничего не мог поделать. – Сто пятьдесят крайн, – выдавил он.

Оливия повернулась ко мне и взглянула своими серыми глазами, словно змея смотрит на свою добычу.

– Ты же заплатишь, Уил?

Сейчас в мыслях была только Агнес, Агнес и Терезия. Терезии больше не было, я ее больше никогда не увижу. Агнес же была рядом, но казалось, что она такая же мертвая, как и Тера. Однажды, когда умерла моя любимая бабушка, я долго плакал. Мама тогда сказала одну фразу, которую я запомнил на всю жизнь: «Не живи прошлым, люди приходят и уходят, главное, чтобы они всегда жили в твоем сердце, а не в твоей голове».

– Да, – резко и грубо ответил я, – Только больше никогда не называй меня по имени.

– Как скажешь, Дрейк! – произнесла она.

Билл повернулся ко мне, словно моля о помощи. Я пожал плечами и достал из внутреннего кармана черного плаща небольшой коричневый кожаный кошелек, взял оттуда несколько мятых и жирных купюр и протянул их Биллу. Билл с неохотой взял их и исчез за барной стойкой. Через несколько секунд он вернулся с грязным стаканом в руке, который был наполовину заполнен какой-то жидкостью. Оливия залпом выпила всю жидкость и поставила стакан на стол.

– Уил, сегодня день рождения у Агнес, помнишь? – спросил Билл, стараясь не смотреть на Оливию.

– Я не забыл.

– Что ты ей подаришь?

– Думал пойти в кофейню купить латте и круассан с шоколадом. А ты, Билл?

– Я планировал точно такой же подарок, – с разочарованием выдавил Билл.

– Хочешь, – вдруг моментально сказал я. – Я сделаю ей другой подарок?

– Какой? Что может быть лучше кофе и круассана с вытекающим из него теплым шоколадом?

От слов Билла у меня потекли слюни. Я почувствовал этот вкус во рту.

– Я куплю ей каких-нибудь цветов и бутылку самого дорогого виски, – гордо сказал я.

– Звучит прелестно, – вдруг вставила свое слово Оливия.

– Ладно, мне пора, – сказал я, встал со стула, поцеловал Оливию и выбежал из таверны.

Крейн только начинал просыпаться. Лучи яркого солнца едва освещали город, играя в прятки на запутанных улочках. Небо окрасилось в бледно-розовый цвет. Птицы только начинали петь. Везде было тихо. На улицах не было ни души. Я бежал по каменной брусчатке, мерно отбивая ритм своими черными туфлями. Казалось, что все вокруг застыло на одном месте. Увидев в конце улицы какой-то магазин, около которого стояли цветы в синем ведре, я прибавил темп и через несколько секунд оказался рядом с ведром. Магазин, естественно, был закрыт, но это никогда не ограничивало настоящего вора Крейна. Цветы в ведре пахли божественно. Здесь были небольшие букетики алых, розовых и белых роз. Я решил взять белые, потому что Агнес их любила, как мне сказал Билл. Достав несколько купюр номиналом в сто крайн, я сунул их под дверь магазина. Теперь оставались только виски. С этим могли возникнуть проблемы, но в Крейне, который нес различные истории о моем безжалостном обращении с людьми, мне можно было все. Я побежал в сторону игральных домов. Хоть я их и ненавидел, но там с утра и до вечера работали бармены, продающие алкоголь. Я забежал в первый же попавшийся на пути игральный дом. Внутри было так же тихо, как и в таверне. Не было ни единого человека. Честно говоря, игральные дома представляли собой жалкое зрелище: несколько круглых столов на восемь или десять персон и барная стойка, туда я сразу и направился. Все было грязным, обшарпанным и сломанным. За барной стойкой стоял какой-то парень, на вид чуть младше меня, и протирал бокалы белой тряпкой.

– Чего тебе? – рявкнул он, когда я приблизился.

– Хочу купить виски, самого дорогого.

Парень отложил бокал и тряпку и скрылся за столом. Через несколько секунд он подошел ко мне с закрытой бутылкой в руках.

– Пять тысяч крайн, – сказал он и поставил бутылку рядом со мной на стол.

– Идет.

Бросив на стол несколько купюр, я взял бутылку и побежал обратно в таверну. Агнес должна была уже проснуться. По дороге в таверну я все думал об Агнес и Оливии. То, что я использовал Оливию, чтобы забыть Агнес, было неправильным, но другого выхода у меня не было. Когда я вернулся, Агнес еще не было внизу. Я сел на свое привычное место и начал ждать. «Что мне сказать? Что, если она не захочет меня видеть?» – начали накручиваться мысли одна за другой.

– Привет, – произнес голос, который я так хорошо знал.

Я обернулся. На лестнице стояла Агнес. Черные волосы были распущены, в зеленых глазах горела жизнь и пылало веселье, на щеках было немного розового румянца, губы расплылись в настоящей и чистой улыбке. На Агнес сегодня было то, что и всегда – белая рубашка, правда чистая, без пятен крови, черные штаны и коричневые сапоги. Она была прекрасна, словно ангел спустился на землю. Я не мог оторвать от нее взгляда. Мое тело перестало меня слушаться и застыло в какой-то непонятной позе. Агнес начала спускаться по лестнице, словно белый лебедь плывет по воде. Она подошла к барной стойке и села возле меня. Казалось, что в этом мире нет никого красивее, чем Агнес Дэббинс. Агнес посмотрела на Билла.

– С днем рождения, – радостно сказал Билл и протянул ей пластиковый стакан с ароматным кофе и бумажный пакет, в котором, по-видимому, был круассан с шоколадом.

Агнес открыла пакет и достала небольшой только испеченный круассан, соблазнительно пахнущий шоколадом и выпечкой. Она откусила кусочек. Из теплой выпечки потер шоколад прямо ей на пальцы и губы. Через несколько секунд Агнес съела весь круассан и протерла лицо и руки салфеткой из бумажного пакета. Затем она взяла магически пахнущий кофе и отпила немного.

– Спасибо, Билл! Это лучшее утро на свете, – улыбаясь, произнесла она.

Билл улыбнулся в ответ и посмотрел на меня, словно с усмешкой.

– Агнес, – произнес я, думая, что пора действовать. Агнес повернулась ко мне. Увидев ее глаза, я замер. Язык перестал слушаться. Зеленые, словно драгоценные камни, завораживающие глаза, в которых горел огонь жизни. С трудом заставив себя, я продолжил. – Подарок Билла был лучше, чем мой, но позволь мне тоже поздравить тебя с днем рождения.

Я протянул девушке бутылку виски и букет белых роз. Агнес взяла розы, поднесла к лицу и понюхала. Бутылку же она поставила на стол.

– Боже, Уил… Это прекрасно, – мягко произнесла она, кладя цветы на стол. Агнес посмотрела на меня и улыбнулась настоящей улыбкой. Я выдавил что-то на подобие улыбки. Мысль о том, что подарок Билла был лучше, чем мой, не выходила у меня из головы. Я хотел, чтобы лучшим подарком был мой. В этот миг я окончательно понял, что не могу перестать любить Агнес. Я ее любил очень сильно. Агнес накрыла мою ладонь своей. У нее была такая мягкая кожа, что до нее хотелось прикасаться снова и снова. – Это лучший подарок на мой день рождения, – произнесла она.

По ее глазам я понимал, чего она хочет, но не делала этого. Агнес хотела меня поцеловать. Я тоже бы с радостью расцеловал ее, но не мог, потому что пропасть между нами была уже настолько велика, что любой построенный мост не помог бы ее пересечь.

– Я тебя тоже поздравляю с днем рождения, – вдруг неожиданно произнесла Оливия.

Агнес сразу отдернула руку. Черт! За эти несколько минут я и забыл, что Оливия была здесь.

– Спасибо, Брейт, – выдавила Агнес, словно львица, которая отгоняет орлов от своих малышей.

Сказав это, Агнес сразу встала, взяла цветы и кофе.

– Билл, – Билл сразу же посмотрел на Агнес. – Прибереги ее для меня и Уила, – сказал она.

Билл взял бутылку и убрал куда-то. Я не знал на кого в этот момент смотреть. Все так быстро произошло, что я растерялся. Когда перевел взгляд на Агнес, она уже поднималась по лестнице. Мне хотелось побежать за ней, но голос Оливии меня удерживал здесь, словно кандалами:

– Почему ты был с ней так любезен? – нервно спросила она.

Я повернулся к ней.

– Агнес моя подруга.