Ничейная магия

– Я б сказал, – гнул свое Торрен. – Глядь, как сказал б.

– Это мы уже поняли, – тяжело вздохнула Мист. – Но вот иногда, лучше тебе помолчать. Вот когда хочется что-то такое ляпнуть, ты о чем-нибудь грустном подумай. Или зажуй что-нибудь.

Торрен согласно покивал и полез на ходу в заплечный мешок, откуда достал краюху хлеба и стал заглатывать.

– Помогло? – поинтересовалась Мист, подлезая к нему под руку, чтобы отщипнуть и себе пожевать.

– Уга, – неразборчиво ответил Торрен.

– Теперь главная загадка мира – что именно такого еретического хотел сказать Тор, – прокомментировал Вейларис, припадая все к тому же куску хлеба с другой стороны.

– А что, что, глядь, – невнятно отозвался Торрен. – Могли бы и покрасивей имя предстоятелю дать.

– Традиция, – пожала плечами Мист, чувствуя, как от жевания мрачные тучи неудачного ночлега над головой рассасываются. – Того предстоятеля, который был спутником и учеником святого Амайрила во времена его подвижничества, звали Фофей. С тех пор такое имя все предстоятели и принимают…

Как назло, вскоре пошел дождь, и путники уныло хлюпали под мелкой моросью до самого вечера – так что, они даже не разглядели со всем прилежанием суровой красоты приближающегося горного кряжа и фантастических очертаний двурогой горы, к которой лежал их путь.

В конце концов Гронс весьма бережно подтолкнул Мист под ребро, привлекая ее внимание.

– Вон Атайн.

– Где? – встрепенулась она, пытаясь разглядеть в нависающем сумраке хоть что-то.

Гронс, взяв ее за плечо, развернул ее в нужную сторону.

– Видишь раздвоенную вершину? Это Атайн.

– Точно? – сощурился в том же направлении Виль.

– Точно, точно, знаток мест, – отозвалась Мист, хоть ничего и не видела. – Нам нужна та из двух вершин, которая выше. Она-то и содержит подсказку.

– Значит, более высокая вершина, говоришь? Ладно, померяем, – миролюбиво согласился Виль. – Вот только как их измерять? По мне, так они одинаковые.

– Тебе все горы вообще в принципе одинаковые, – урезонил его Торрен.– “И вообще близнецы”.

– Правая, – коротко сказал Гронс, закончив взглядываться.

– Значит, правая, – согласилась Мист, не собираясь противоречить глазам эльфа, каким бы вонючим он ни был. – Правая сторона и правый пик. Там-то оно и есть, что нам так надо, что нас так манит и зовет. И что стоим, кого ждем? Ищем тропу! И желательно пологую такую, широкую, потому что я не верхолазное ни разу. А как раз наоборот. Господа, как вы думаете, мне уже пора заткнуться? Или еще можно повыступать?

Торрен сочувственно похлопал ее по плечу, понимая степень ее нервного возбуждения от близости к цели, и двинулся было к горе, но Виль невежливо отдернул его за плащ назад.

– Куда, дурень! Темно уже, ноги поломаем. Нужно на ночлег и спать.

– Я ни за что не усну сегодня, – зловеще сказала Мист. – После вчерашнего-то.

– Я буду держать тебя за руку, – пообещал Виль.

– Предпочту руку Торрена или Гронса, – парировала девушка. – Они умеют обращаться с оружием, по крайней мере. Не всадят мне стрелу куда не надо от испуга.

– Я не буду держать тебя за руку, – тут же поменял мнение Виль.

На том и порешили. Однако, стоило троице студентов рассесться вокруг костра, а Гронсу исчезнуть в неизвестном направлении, как в свет костра свалилось тело.

На этот раз Мист не стала застывать на месте – она спокойно донесла до рта мясо, насаженное на нож, и откусила.

– Где-то я это уже видела, – в пространство сказала она.

Торрен уже давно был на ногах и с мечом наизготовку, когда у костра появился Гронс с кинжалами в каждой руке.

– Бродил вокруг. Подслушивал.

– И за это ты его этого-того? – удивился Вейларис.

– Живой, – лаконично ответил Гронс, подходя ближе.

В ответ на его голос тело у костра слабо пошевелилось и застонало.

Торрен убрал меч в ножны, неодобрительно качая головой и начал споро обшаривать нежданного визитера.

– Конкуренты? – спросил Вейларис, вытягивая шею в сторону действа. Гронс тем временем снова растворился в темноте.

– По-моему, намного хуже, – грустно ответил ему Торрен. – Либо настоящий бродяга, либо шпион. Второе вероятней.

– Кому это могло вздуматься за нами шпионить? – удивилась Мист. – Хотя…и более странные вещи случались. Что, будем приводить его в чувство?

– Немного погодя, – серьезно ответил Виль, колупаясь в своем заплечном мешке.– А пока, Тор, подвыруби его.

Торрен согласно кивнул и, собрав грязноватые волосы жертвы в кулак, резко двинул его головой о землю. Мист поперхнулась куском мяса.

– Огого, мальчики.

Торрен равнодушно пожал плечами.

– Лучше я сейчас его вырублю, и Виль надурит ему мозги, чем нам придется убить его, просто на всякий случай.

– На всякий случай? – уточнила Мист.

– Ну, а вдруг чего? Нам проблемы не нужны, – ответил Виль, размещая над огнем небольшой котелок. Рядом с ними на несколько мгновений материализовался Гронс, налил из другого котелка воды и исчез. Виль благодарно кивнул в пространство и принялся варить какое-то зелье.

– Что за колдунство? – живо поинтересовалась Мист, едва не доставая тетрадь для конспектирования.

– Зелье послушания, как его называют в запретительных документах. А на самом деле, такое … меняющее сознание. Делает жертву очень внушаемой, и все такое.В связи с этим строго запрещено везде, где только можно, но на самом деле, каждый уважающий себя палач знает, как это все наварить.

– Ого, – повторила Мист. – Пепел тебе в душу, а лихо вы все-таки живете.

Виль неопределенно дернул плечом, а Торрен сдержанно фыркнул:

– Ты еще и половины не знаешь, вот, глядь.

– Ну и хорошо, – заключила Мист, наблюдая за Вилем.

Через некоторое время зелье было готово и, немного остуженное, с величайшими предосторожностями влито в глотку потенциального шпиона и, по совместительству, потенциального трупа. Но пока что Тор даже заботливо помассировал ему горло, помогая сглотнуть – а еще на всякий случай предусмотрительно завязал ему глаза.

Вскоре одурманенный человек пришел в себя. Выглядел он, на взгляд Мист, не очень. Вернее, очень – но очень измученным, куда больше, чем его успели замучить.

– Имя? – начал Виль сразу, как только тот зашевелился.

– Вагайн Скарабей.

– Статус?

– Вольный хлеб. Наемник.

– На кого работаешь?

– На церковь святую, единую.

– О, – расстроился Виль, а Мист ощутимо напряглась, но старательно промолчала. – Вот и оно. Какое у тебя задание?

– Следить за кладоискателями Вейларисом Аркейном, Торреном Грейволдом и их спутниками. Вызнать, ведутся ли ими еретические разговоры, выяснить, не ищут ли они еретических книг, заклятий и укрытий, – с тяжелыми паузами сказал пленник.

Мист прикусила щеку, переводя нервный взгляд с одного своего спутника на другого. У нее была куча вопросов: но одурманен был шпион или нет, Мист не собиралась ничего уточнять в его присутствии.

– Эх, глядь, – вздохнул Торрен. – Куда не сунь, всюду пепел.

– Согласен, прискорбно, – достаточно озабоченно согласился Виль и, прижав Вагайну голову профессиональным движением, влил в него остатки зелья. – А теперь слушай меня. Ты следил за нами, но мы чисты. Ты не увидел ничего, что вызвало бы твое подозрение. Мы дошли до Атайн, но карта была неправильной, и мы ничего не нашли. Ты все запомнил?

– Да, – булькнул шпион.

– Теперь спи. Долго спи. Очень долго.

Вагайн Скарабей покорно обмяк, и казалось, всего несколько минут прошло, как его дыхание выровнялось, стало редким и глубоким.

– И что, это будет тут так и спать? – тихо поинтересовалась Мист.

– Ага. Но мы все равно на всякий случай заткнем пока что ему уши.

– И не станем развязывать глаза, пока не уйдем.

– Тогда я на другой стороне костра, – сморщила нос девушка и, когда парни закончили возиться со своей жертвой, продолжила. – Так, может, ты карту все ж таки не купил, негодяй?

Виль вздохнул, присаживаясь у костра и некоторое время молча корчил рожи, до тех пор, пока это не надоело уже Торрену.

– Да, глядь, конечно не купил, – сплюнул тот. – Мы один погост нашли, эльфячий, ну, там, туда-сюда. Заперлись внутрь, искали что найти, и за нами полез кто-то. Ну, мы ускорились. Нашли там, помаленьку, и у двух случайных скелетиков эту карту обобрали. Смылись через тайный ход, который Гронс нашел. Это… а, вот я не понимал, как он это делает.

– Он эльф, – отмахнулась Мист. – И прекрасно знает, как устроены все эти гробницы и погребальные камеры. Кроме того, у эльфов и зрение, и все остальные органы чувств работают лучше, чем у ущербных наземцев.

– Наземцев? – с подозрением уточнил Виль.

– Тор, ты продолжай, продолжай, – попросила девушка, словно не расслышав вопроса Виля.

– Ну, глядь, мы потом покружили там, туда, сюда, там, видели кругом серых. Аж три группы, может, или одна поделилась, но очень такая. Многочисленная. Церковь наша распрекрасная явно там роет носом, и, может, они за нами и чапали, – пояснил Тор, бросая тревожные взгляды на своего приятеля, которого словно какой жук ужалил.

– Наземцы? – повторил Виль, глядя на Мист, как на затейливый артефакт из давних времен, который обещал принести много замечательных денежек.

– Да что тебя заело-то, а? – спросил Тор, хмурясь и кривя рот.

– Наземцы, – еще раз сказал Вейларис. – Думаешь, в нашем прекрасном Университете дают такое плохое образование, что я не знаю, кто так называет нормальных людей?

Мист выгнула бровь.

– Признай уже, – сощурился Виль. – Ну, давай, это не так трудно. Мы же признались в том, что грабили гробницы. Мы, знаешь ли, не слишком дружим с серыми, так что выдавать тебя нам не с руки.

– Виль, пепел в душу, ты о чем вообще? – встрял Торрен, переводя взгляд с одного на другую. – Чем ее выдавать? Куда?

– Она знает, – уверенно сказал Вейларис. – О чем я.

– Можно, знаешь ли, заслужить прощение за что-нибудь, кого-нибудь неугодного сдав, – нейтрально отозвалась Мист, пристально глядя на Вейлариса, словно оценивая его реакцию.

– Поверь мне, если они раскопают все наши делишки, никакой ценный пленник не перевесит, – хмыкнул Виль. – Ну так я услышу признание? Нет?

– Я подземец, – без выражения сказала Мист.

– Ага! – удовлетворенно резюмировал Виль. – Вот и отгадка.

– Дым и пепел, – выпучил глаза Торрен. – Нет, что, настоящий?

– Нет, карманный, – беззлобно отмахнулась Мист. – Только вот учтите, это настоящая тайна. И ее никому нельзя знать, вообще.

– Голову на плаху, – пообещал Тор на автомате и тут же уточнил. – А в чем проблема-то?

– В том, что они еретики, – радостно сказал Виль, от неожиданного открытия проникшийся к Мист куда большей симпатией, чем стоило бы.

– Как так? – вздрогнул Торрен. – Какие такие еретики?

– А кто мы еще? Разводим мантикор, сотрудничаем с минотаврами, терпим гнезда гарпий, живем впотьмах, не разводим огня. Церкви к нам ходу нет, мы почитаем Камень и Ночь. К тому же, поскольку фокус святого Амайрила с уничтожением волшебства дорого нам обошелся, мы несколько далеки от того, чтобы его обожать. Кем еще нас назвать, кроме как еретиками?

– Да, – поддакнул Вейларис. – Подземелья вообще стали известны только после чудес святого Амайрила.

– И святой поход на нас объявили немного погодя, да, – немного устало подтвердила Мист. – Когда поняли, что поддерживавшая нашу жизнь магия ушла практически полностью, и мы стали зависеть от вас, наземцев.

– А ведь считается, что вас заперли в подземельях на веки вечные, – добавил Вейларис. – Врут!

– Ну, прям сейчас заперли, – мотнула головой Мист. – Запечатали парочку проходов. Но, во-первых, прорыть новые не такая проблема, а потом… не хочу рушить вашу чистую веру в серых, но мы, вообще-то, с ними торгуем теперь.

– Что-что?

– Торгуем, – невозмутимо продолжила Мист. – Как думаешь, где произрастает дымный лишайник? Ты образованный человек, причем выросший в роскоши, тебе ли не знать.

– Ну, это подземное растение, его в гротах и пещерах выращивают.

– Кто выращивает?

– Э…Стоп, ты хочешь сказать, подземцы?

Мист выгнула бровь.

– И вы продаете его церкви?

– Десять баллов Аркейну, – похвалила его она.

– А почему тогда серые осуждают его распространение? Если сами покупает?

– А вот это тайна великая есть, – доверительно сказала Мист.

– Глядь, да врешь ты все, – отмахнулся Торрен.

Мист равнодушно пожала плечами.

– Но мы от темы отклонились, господа. Получается, у нас серые на хвосте висят?

– Они у нас на хвосте спят, конкретно сейчас, – сморщил нос Вейларис.

– Уже не спят, – внезапно сказал Гронс и, когда все обернулись, убрал руку от лица Скарабея. – Он умер.

– В смысле, умер? – опешил Вейларис. – У меня еще никто так не умирал! От этого не умирают!

– Значит, он умер от чего-то другого, – невозмутимо ответил следопыт. – Но он совершенно определенно мертв.

– Дым и пепел, – выругался Виль, поднялся, подошел к Скарабею и опустился рядом с ним на корточки, разглядывая. Тор, подумав, присоединился к ним.

– Мальчики, а можно мне не подходить? Я все равно в трупах ни пепла не понимаю, – нервно уточнила Мист, но ее никто, конечно, не слушал.

– Может, у него какая-то непереносимость была? – с тоской в голосе спросил Виль, пока Торрен вертел еще не окоченевшее тело туда-сюда, осматривая. – И я его ухлопал вот так.

– Не делай трагедию, – попросил Тор, явно тревожась за душевное спокойствие своего приятеля. Мист, чувствуя себя крайне неприкаянно, подсела в костру подальше от них и стала подкидывать туда веточки. – Ну, бывает. В конце-концов, ты не невинное дитя ухлопал. Знаем мы этих Скарабеев.

– Укус, – внезапно сказал Гронс, перехватив руку Торрена и зафиксировав труп в нужном положении. В самом деле, под задравшейся штаниной была видна неуклюжая повязка со следами крови, под которой обнаружился вскрытый ножом змеиный укус. – Поэтому я его так легко засек. Он был ранен.

– Думаешь, он не выдавил весь яд? – с сомнением уточнил Вейларис.

– Думаю, – сказал следопыт. Виль покосился на него в поисках фальши и попытки утешить и снять вину, но Гронс выглядел в точности как обычно, а уж утешениями, хоть и неловкими, обычно занимался Тор, как самый мягкосердечный, несмотря на донельзя разбойничий вид. – Это достаточно трудно.

– Да нам, наверное, вообще повезло, что мы его допросить успели, – добавил Торрен. – И он нам посреди объяснений в пепел не откинулся.

– А что подумают его наниматели, если что? – поинтересовалась Мист со своей стратегической точки размещения.

– Тут вопрос, а что вообще лучше. Если найдут или если не найдут, – сказал Вейларис, пытаясь стряхнуть меланхолию.

– По мне так лучше б не нашли, – рассудил Тор.

Мист бросила несколько нервный взгляд на труп.

– Может, сжечь его? Ну, или закопать, – неуверенно предложила она, – ну, чтобы не нашли. И лучше прямо сейчас, а то знаю я вас, оставите его тут на ночь…спать.

– Конечно, оставим тут, – на автомате съерничал Вейларис. – Не прогоним же мы бедный маленький трупик ночевать в лес? Ему там будет, может, страшно. Его там, может, даже съедят.

– А тут будет страшно мне! – возмутилась девушка.

– Но зато никого не съедят, – невозмутимо отозвался Торрен, поддерживая немного истерический обмен любезностями.

– Я его унесу подальше и прикопаю, – явно пожалев Мист, предложил Гронс. – Если вы с ним закончили.

– А мы с ним закончили?

– А что бы ты хотел с ним сделать?

– Мародерствовать не будем, – твердо сказал Торрен. – А то они мне потом снятся. Отдай, мол, режик. Отдай, мол, цацку.

– Ты просто нервный, – пожал плечами Вейларис и поднялся. – Уноси тогда, Гронс.

– Гронс у нас гробовщик прям, – Торрен, крякнув, поднялся на ноги и пошел к костру, а их проводник, немыслимо для человека выгнувшись, потащил труп Скарабея прочь. Голова незадачливого наемника моталась на бессильной шее возле плеча Гронса, и Мист на мгновение показалось, что его глаза светятся сквозь закрытые веки.

Девушка зябко встряхнулась.

– Холодно? – Торрен глянул на нее, отвлекаясь от попытки соорудить постель.

– Не многовато ли трупов для одного похода?

– Да не, нормально, – Вейларис подсел к костру рядом с ней. – Вот мы как-то один могильник разрывали, вот там было даааа….

Мист беззлобно толкнула его локтем под ребро.

Гронс вернулся не скоро: они успели поесть и обеспокоиться к тому моменту, когда он бесшумно изник из теней и, усевшись рядом с ними, наконец потянул руку за своей миской.

– Плохо тут, – сказал он, немного пожевав. – Кто-то следит, а откуда – не пойму.

– Это как это? – насторожился Вейларис. – Заметил что?

– Нет. Просто чую. Вроде и тихо, не ходит никто, но взгляд на мне. И на вас всех, – описал свои ощущения Гронс.

– Как до ветру ходим, тоже подглядывают? – осведомился Торрен с умным видом, извлекая свой меч и точильный камень, и принимаясь за работу. – Слышь, Мист? Зырят на тебя! Хотя, чего там зырить.

– За это не поручусь, – без тени шутки прокомментировал следопыт. – Это …старое ощущение, – с трудом подобрал слово он.

– Старое? в каком смысле, старое? На нас старик смотрит? – не понял Вейларис.

– Старый извращенец какой-то? – оживился Торрен.

– За это не поручусь, – повторил Гронс и добавил, неохотно. – Кесе’н маэрос.

– Но это невозможно, – Мист рефлекторно выпрямилась, вытягивая шею, от чего стала похожа на несуразного птенца. – При всем уважении, эр-Эландиль.

– Иан дие. Но я не знаю, как иначе. Не нашел следов.

– Вот и все надежды на спокойную ночь, – вздохнул Вейларис. – Лады. Отдыхать все равно надо. А завтра все найдем, разграбим и свалим из этих непонятных мест. А то тут даже не трупов многовато, а дури всякой пепельной. Давайте отдыхать.

Но, кажется, это никому толком не удалось в эту ночь. Пережевывая так и так слова Гронса, не спала Мист, пытаясь понять, что же за странности творились вокруг. Тяжело, чутко спал Торрен, не выпуская из рук ножны с мечом. Ворочался с боку на бок Вейларис, которому совесть, все-таки мешала, несмотря ни на что. Ближе к утру, когда была стража Гронса, тот встал со своего места так, словно и не спал вовсе, и, сев спиной к скорее тлеющему, чем горящему костру, уставился в предрассветный туман. Мист встала тоже, устав мучаться, села рядом.

Следопыт некоторое время оставался неподвижным, а потом стал рыться за пазухой, видимо, ища трубку. Но вместо трубки он достал что-то другое: небольшой деревянный чехол, разложив который, стал составлять из деталей флейту. Мист скосила глаза, изнывая от любопытства, но старалась не пялиться уж слишком. Гронс же, составив инструмент, поднес его к губам и долго едва-едва касался его губами и дыханием, словно вспоминая или спрашивая разрешения у себя самого.

Волшебное зеркало смотрело на них, прячась в туманах, и старое волшебство шевелилось где-то недалеко или, может, в душе, которую разбередило первое за много лет обращение по имени. Что полузабытое, стертое снова теплилось, вызывая к жизни мелодию и того самого, настоящего ард-Гроннена эр-Эландиля Аинэ, которого никто не узнал бы в следопыте Гронсе.

Он прижал к губам флейту и заиграл. Тихая, неуверенная, прерывистая мелодия постепенно окрепла и прозрачной дымной струей потекла вокруг их бивуака, смешиваясь с туманом.

Мист слушала, как зачарованная, пытаясь запомнить каждую ноту, и Торрен приподнялся на локте, а Вейларис продолжал лежать и смотреть в светлеющее небо, пока звучали переливы незнакомой, нездешней музыки.

Они текли и текли вокруг, пока туман не начал рассеиваться, и солнце не показало свой край над миром. Тогда Гронс отнял от губ флейту и начал осторожно складывать, а его слушатели встрепенулись, как от волшебного сна.

– Это…может, эльфы не едят детей? – неуверенно предположил Торрен.

– Едят, – ответил следопыт. Но, прежде, чем Торрен успел сообразить, добавил. – детей птиц, детей зверей. Людей почему-то не едим, – его руки, смуглые от загара, серые от грязи, покрытые ссадинам и царапинами, любовно погладили футляр.

Мист благоговейно наблюдала за его действиями, словно за торжественным ритуалом. Почему-то сейчас Гронс казался ей куда более эльфом, чем раньше, словно какая-то неуловимая другая струна в нем стронулась, заставив его “звенеть” немного по другому. Впрочем, может быть, дело было не в струнах и не во флейтах, и не в чарующей грустной мелодии – просто Мист знала теперь его лучше. Или вообще, в принципе, хоть немного знала. Может быть, когда их путешествие закончится, она сможет поговорить с ним побольше? Расспросить про эльфов и их быт, про легенды, которые они почти не доверяли книгам и записям, полагаясь на свою безукоризненную нечеловеческую память.

– Эй, хватит мечтать, Мист "Не Зови Меня" Ле Илант, – подтолкнул ее в плечо уже поднявшийся со своего лежбища Вейларис. – Даже если ты мечтаешь о наших сокровищах, лучше не мечтать, а добывать. Давай, давай, шевелись, пора за славой и богатством.

– Давай того, ограничимся богатством, – озабоченно попросил Торрен, деловито сворачивая их лагерь.

– А как же слава? фанфары, торжественные чествования, девушки, бросающие в воздух….ээ….шляпки?

– Обойдусь. А нынче слава она такая – чуть что, и голову на плаху, – проворчал Торрен. – Особливо так за наши безумные дела. Чумная слава!

Мист поежилась. Определение вышло самым что ни на есть страшненьким.

В итоге долгой и невеселой прогулки по скалам, местами практически отвесным, компания путешественников все же достигла небольшой площадки возле вершины нужного близнеца, несмотря на многочисленные попытки Мист взлететь вниз.

Некоторое время постояли на пронизывающем ветру, созерцая просторы равнин и предгорий. После чего Вейларис изобразил светский поклон, приглашая Мист к обследованию территории.

– Я, конечно, ничего тут не вижу, но я не Мист Ле Илант, знаток имен и слов, мастер эльфийской речи и эльфийских загадок.

Мист посмотрела на него своим лучшим учительским взглядом.

– Иногда мне кажется, – медленно сказала она. – Что в нашу теплую компанию затесался безнадежнейший меднолобнейший идиот. Пальцами показывать не буду.

– Потому что показывать пальцем в себя неудобно? – невинно уточнил Вейларис .

Мист страдальчески вздохнула и полезла в сумку за картой и своими заметками. Некоторое время на площадке раздавался только голос ветра, тихое недовольное бормотание Мист и шепот Вейлариса и Торрена, обсуждающих какую-то мировую проблему.

– Итак, – девушка в сотый раз сверилась с компасом. – Это туда.

– А конкретней?

– Ммм… Иди сюда, Виль. Да-да. Встань здесь… Поверни голову. Ничего не замечаешь?

Вейларис хотел было сказать, что нет, ничего не видно, кроме дурацких каменных склонов, как, словно по волшебству, среди завалов породы на площадке пониже, чем они стояли, нарисовались ступеньки, которых совершенно точно не было секунду назад. Видимо, их маскировка между естественными уступами была настолько умелой, что увидеть их можно было только только под определенным углом. И именно такой угол обзора и был от почти-вершины более высокого из близнецов. Сама же башня, видимо, пряталась где-то между ними.

– Клянусь своим мечом, которого у меня никогда не было. Лестница?

– Именно. Так что подумай теперь поскорее о том, как мы будем туда слезать. Лично у меня уже сил никаких нет, – посетовала Мист.

Несмотря на то, что они были уверены, что лестница там, все таки, есть, все они были немного оглушены когда в самом деле, спустившись, смогли поставить ноги на ее ступеньки. Она была узкой – на одного человека, не разминуться. Зато удобно оборонять – так сказал Торрен, оценив ее изгибы и размеры. Тут можно было почти бесконечно отступать, отбивая атаки превосходящих сил. Но и подниматься пришлось почти бесконечно: Мист казалось, что она целую вечность снова и снова поднимает ноги, втаскивая себя на очередную ступеньку, видя перед собой только колышущийся плащ Виля. Даже разговаривать было невозможно, порывы ветра легко уносили в сторону любые слова.

В нескольких местах ступеньки осыпались, и тут Торрен и Гронс оба помогали ей перебираться, страхуя и оберегая, хотя, по хорошему, главное она уже сделала, указала господам приключенцам путь в Башню.

А потом, сразу после последнего провала, очень коварного и неприятного, они внезапно оказались на небольшой, продуваемой всеми ветрами площадке, никакого хода с которой не было.

Кажется, они действительно пришли. Перед ними возвышалась черная громада, на первый взгляд неотличимая от остального темного камня вокруг: никаких стыков, никаких окон, никаких следов рукотворности. Только приглядевшись можно было разглядеть очертания двери – тонкую трещину в монолите, более темную, чем мрак неведения. Мист задумчиво поколупала ее ногтем и пришла к мнению, что ногтем это не открыть.