Хроники Арта 2. Время сжигать мосты

– Ох, милая, – Ганирус нежно привлек девушку к себе, – ты не перестаешь удивлять меня снова и снова. Если нам действительно суждено вырваться из окружения без потерь, это будет целиком и полностью твоя заслуга.

– Скажешь тоже, – зарделась от похвалы Миланика, – целиком и полностью. Все что я могу, так это оглядеть, глазами Росинки, окрестности и указать примерное направление.

– А большего и не потребуется, – арлинг довольно потер руки. – Пойду, отдам приказ насчет кольчуги для дракона. Времени у нас и правда не много, надо поторапливаться.

– Тогда я предупрежу Ошгана.

– Хорошая идея. Лично мне лучше держаться подальше от этого тупоголового недомерка.

– Да уж, – девушка скривилась, – сделай одолжение. – Будет обидно, если вы сцепитесь друг с другом в самый ответственный момент. А быть все время рядом, чтобы разнимать вас я, увы, не могу.

– Не волнуйся любимая, – Ганирус коротко поклонился, – обещаю, что без твоего дозволения с его вонючей бороды не упадет ни один волосок.

Сарная

– Да как ты смеешь в открытую перечить мне? – свистящий, полный угрозы шепот Бадил-хана заставил Сарнаю униженно склонить голову и покорно опуститься перед ним на колени.

– Прости отец но…

– Никаких но! – хан в бешенстве схватился за позолоченную рукоятку тонкого, хищно изогнутого кинжала. – Вякни еще хоть слово, и видят боги, я лично протащу тебя на аркане вокруг стойбища. Вон отсюда, негодница! И не попадайся мне на глаза до начала похода, иначе я за себя не отвечаю! – в этом месте Бадила неожиданно поперхнулся и надсадно закашлял.

Видя, как широкое, лунообразное лицо ее повелителя постепенно наливается нездоровой синевой, девушка молнией выскользнула из шатра. Вскочив на пасущегося поблизости стройного белоснежного жеребца, арторианка с места пустила животное в галоп, спеша как можно скорее умчаться в бескрайнюю степь, подальше от родительского гнева.

– Ай! Вот кто меня за язык-то тянул? – Сарная досадливо тряхнула головой, смахнув выступившие от резких порывов встречного ветра слезинки. Вплетенные в ее волосы золотые монетки послушно отозвались монистовым звоном. – Сто раз уже зарекалась не спорить с отцом на совете, и вот на тебе. Раскрыла варежку. Теперь опять придется какое-то время вести себя тише воды, ниже травы, пока Бадила не соизволит сменить гнев на милость. С другой стороны, а что еще оставалось делать, если отец в последнее время ведет себя не как великий хан одного из самых крупных улусов Артории, а как простой, голозадый наемник, время от времени подвизающийся на службе у Веспийской империи? Не спорю, конечно, сенатор Флавий посулил им за этот поход немалую сумму. У подханков даже слюнки потекли, когда она озвучила цену, которую готов заплатить император за набег на земли Иберии. Но жадность жадностью, а о здравом смысле тоже забывать не стоит. Наш народ уже поплатился однажды за спесь, глупость и недальновидность Корвуда Лживого. Причем так хорошо поплатился, что вот уже которое тысячелетие воины некогда могучего каганата вынуждены постоянно кочевать, питаясь крохами со стола постоянно грызущихся между собой ханов. А ведь когда-то Артория процветала. Множество величественных городов, скрывали за своими каменными стенами богатства, равных которым не было даже у ежегодно добывающих тонны золота и драгоценных камней гномов. Старики утверждают, что давным-давно бородатые сами привозили нам дань, униженно кланяясь до земли каждый раз, когда встречали на своем пути доблестных повелителей степи. Эх, было же время, – девушка тяжело вздохнула, – не чета тому позору и унижению, с которыми теперь приходится мириться кочевникам. А ее родной отец, заискивая перед веспийскими собаками, никак не может понять, что этим только ухудшает и без того не простое положение своего улуса. Иберия за последние десятки лет усилилась настолько, что набег на ее земли сопряжен с массой трудностей, и принесёт больше вреда, нежели рабов или золота. Тем более что атаковать придется относительно небольшой участок, на котором треклятые рудокопы еще не успели достроить свою чудо-стену. Гномы не дураки и наверняка заранее стянули туда все свободные силы. А это уже попахивает не лихим набегом, а полноценной военной компанией, которая неизвестно, сколько продлиться и чем вообще закончится. В любом случае потери среди нукеров будут не малые. Хорошо устроился хитрюга Луций. Чужими руками нанести удар по Иберии, которая и так уже находится в состоянии войны с Арлингом. Да их же потом голыми руками можно будет брать. Лучше пожертвовать толикой золота и сохранить армию в целости и сохранности, чем попусту губить воинов, бросаясь на несокрушимый гномий хирд. Вот это я понимаю, дальновидный политик, у которого хватает и денег, и умелых воинов, причем не только в армии, – Сарная скрежетнула зубами, вспомнив, каким невыносимым позором и унижением закончился её последний поединок. Мало того, что этот раб прилюдно унизил ханскую дочь, доселе не знавшую поражений, так он еще и умудрился остаться в живых после совместно проведенной ночи.

– Я должна, должна была прикончить его, – арторианка с силой рванула удила, заставив несущегося в весь опор скакуна взвиться на дыбы, повинуясь железной хватке своей хозяйки. – Прости Азур, – опомнившись, она нежно потрепала обижено храпящего коня по взопревшей, могучей, лоснящейся от пота шее, – ты ни в чем не виноват. Это все я, все я….

Азур укоризненно покосился на нее налитым кровью глазом.

– Как думаешь, – девушка спешилась, оказавшись по пояс в густой, высокой траве, – он еще жив? Гладиаторы дерутся чаще, чем легионеры или простолюдины. Знаешь, я никогда не думала, что мое сердце будет замирать от страха при одной только мысли о том, что эти сильные и вместе с тем такие нежные руки больше никогда не обнимут меня. Я, наверное, в сотый, нет, в тысячный раз корю себя, зарекаюсь, но все равно мечтаю снова заглянуть в удивительные, цвета весеннего неба глаза. С такой лаской, с такой теплотой на меня смотрела только мама. После ее смерти я поклялась, что больше никому и никогда не позволю запасть мне в душу. И поначалу все так и было. Отец почти не интересовался судьбой непокорной дочурки, особенно после того, как потерял последнюю надежду выдать ее замуж. Отношения с остальными членами улуса тоже зависли на грани страха и раболепия. Даже потерпев сокрушительное поражение от меченого Ланой раба, я была скорее удивлена, чем расстроена, так как знала, что, вскоре прикажу казнить его. И все чем сможет ответить мне Луций, так это выставить круглый счет за порчу имущества. Но после того, что я испытала.… Нет, я поступила верно. Арт не должен был умереть тогда. По крайне мере не от моей руки. В любом случае, – она недовольно тряхнула головой, – следующие Апорийские игры ему не пережить. По крайне мере так утверждал Нумерий. Ланиста определенно имел на Невредимого зуб, иначе не стал бы, попусту болтать. Значит Луций по каким-то, одному ему известным причинам, все же решил избавиться от приносящего звонкую монету гладиатора.

– Госпожа, госпожа! – раздавшийся поблизости крик, заставил Сарнаю прервать свою исповедь и встревоженно обернуться. Со стороны стойбища к ней быстро приближались четверо всадников, облаченных, как большинство кочевников-воинов в подбитые и простеганные кафтаны, панцири, доходящие до колен и усиленные толстыми металлическими полосками. Их бритые головы были покрыты круглыми шлемами с наносником, украшенными двумя длинными пучками волос. Затылок и щеки надежно прикрывала мелкоячеистая кольчужная сетка. Прочно закрепленные на высоких, кожаных сапогах наколенные бляхи с острыми шипами, зловеще поблескивали, отражая яркие лучи полуденного солнца.

– Госпожа, – первый из всадников кубарем скатился с седла и покорно распростерся возле ее ног, – он все-таки сбежал, они все сбежали!

– Кто сбежал? – по мере понимания ее глаза расширились от удивления. – Постой, постой! Арт? Ты уверен Очар?

– Да госпожа. И это не простой побег! Они…. Они подняли настоящее восстание именем некоего Гая Смирного, единственного уцелевшего прямого потомка Авла Антония. На данный момент к мятежникам успели присоединиться гладиаторы из еще двух расположенных неподалеку лудусов.

– Надеюсь, никто кроме вас четверых не знает о том, что меня волнует судьба этого раба? – острым носком сапожка девушка чуть приподняла голову, коленопреклонённого нукера.

– Госпожа, хатун, – морщинистое, загорелое лицо Очара затряслось от едва сдерживаемой обиды, – вы же прекрасно знаете, что я скорее откушу себе язык, чем позволю чужаку прикоснуться к вашей тайне. А мои братья, – воин кивнул на замерших позади него кочевников, – вообще молчуны, каких еще поискать.

– Надеюсь все именно так, как ты говоришь, – Сарная поджала губы, – потому что в противном случае я не поленюсь и лично нарежу с десяток-другой ремней из ваших шкур. Клянусь меткой Ланы! Имей ввиду, это не пустые слова. Я не даю обещаний, которые потом не могу выполнить. Усвоил? – она угрожающе сощурилась. В удлинённых глазах мелькнули злые, предостерегающие огоньки.

– Да хатун, я все понял.

– Ну, вот и славно. Так откуда, говоришь, у тебя информация о восставших рабах?

– Простите госпожа, но они больше не рабы.

Сарная недоверчиво приподняла левую бровь.

– Мне донесли, что император, незадолго до восстания, лично освободил Гая Антония. Похоже, Корнелий решил, что бастард давным давно почившего Авла больше не представляет для него опасности. Большая ошибка. Став свободным, полноправным гражданином Веспа, Смирный, первым делом, объявил себя законным наследником престола, а правящего Корнелия назвал преступником и узурпатором. После чего своей волей даровал свободу всем рабам, готовым поддержать его притязания.

– Интересная у нас ситуация получается, – Недотрога задумчиво скрестила руки на пышной, высокой груди. – До сих пор Гней был и остается полноправным властителем империи, с этим не поспоришь. С другой стороны, все не так уж и однозначно. Если этот Гай Смирный действительно признанный бастард покойного императора, то он, в отсутствие прочих прямых наследников, несомненно, является единоличным претендентом на трон. А это значит, что он и в самом деле может даровать свободу любому из рабов. Да, – она восхищенно прицокнула, – это действительно не простой побег кучки рабов. Это восстание, которое способно в недалеком будущем расколоть империю на два враждующих лагеря.

– Не думаю, госпожа, – Очар рискнул приподнять голову, – что положение Гнея Великого настолько серьезно. Ведь подавляющее большинство сенаторов уже открыто выступили на его стороне.

– Что так?

– Все просто. Если на престол воссядет потомок Авла, то он наверняка потребует себе обратно все земли, замки и богатства, испокон веков принадлежащие его семье, а это не просто огромнейший, а еще и сладчайший кусок империи. В сенате это естественно понимают и, ясное дело, не горят желанием возвращать награбленное. Не будь восстание таким внезапным, его уже давным-давно бы подавили.

– Считаешь, что причина только в этом?

– Ну, не только, конечно. Во-первых, ближайшие регулярные войска на данный момент находятся в месяце пути от столицы и гладиаторам противостоят лишь местные, наспех собранные из разжиревших городских стражников отряды. А во-вторых, не часто бывает, чтобы на острие атаки находились одновременно два меченных с уникальными, боевыми, отточенными на арене, навыками. С их способностями разорвать строй противника не составляет вообще никакого труда.

– Даааа, – процедила сквозь зубы арторианка, – способностей там и вправду хватает. Хоть попой ешь. Но вот, надолго ли? Без поддержки представителей из сената или армии их неминуемо ждет поражение, суд и публичная казнь. Надеюсь, им хватит ума понять это.

– Вы как всегда правы, госпожа. Во время последнего совета мятежниками было принято решение покинуть на время пределы империи. Насколько мне известно, сейчас они направляются в сторону моря.

– Откуда ты все это знаешь?

– У меня есть уши в большинстве лудусов, – льстиво сообщил кочевник, – и я в любое время готов поделиться с вами самыми свежими новостями.

– Вот за это спасибо, – Сарная благодарно улыбнулась, – Напомни, при случае, выдать тебе пару золотых, сверх положенного.

– Благодарю, госпожа. Только… – Очар замялся, кланяясь как деревянный болванчик.

– Ну что там еще? Говори живее. Не зли меня. Ты же знаешь, я с детства ненавижу любые недомолвки.

– Этот Арт, гладиатор, который вас интересует…. Он не пошел к морю, а напротив, прихватив с собой всего одного гнома, отправился на виллу, хозяйкой которой, по моим сведениям, является Корнелия, единственная дочь Гнея Великого.

– Тааак, – в голосе хатун зазвучали опасные нотки, – и ЧТО, по-твоему, он мог там забыть?

– Точно не знаю, госпожа. Но на совете они упоминали какую-то рабыню, – нукер щёлкнул пальцами припоминая. – Хлою. Её подарил Корнелии сенатор Луций.

– Вот значит как, – Сарная выругалась так замысловато, что у присутствующих буквально глаза на лоб полезли. – Стоило лишь этому похотливому козлу выйти на волю, как он тут же помчался в постель к этой крашеной сучке. И это после всего, что между нами…, – она осеклась.

– Осмелюсь предположить, – подал голос один из кочевников. Колченогий, жилистый как старый пень воин, – что их целью является спасение этой Хлои, а вовсе не проникновение в покои к дочке императора.

– Да будет тебе Цага, – девушка рассержено притопнула ножкой, – как будто я не знаю, что эта потаскушка, за последнее время, выложила крупную сумму, регулярно оплачивая ланисте постельные услуги Арта. Нумерий сделал вид, что нечаянно проговорился об этом, притворно вздыхая и многозначительно поглядывая на меня перед самым отъездом. Что ж, теперь я точно знаю, что буду делать. Очар, – кочевник в очередной раз поклонился, – собери мою личную охрану. Всех, кого застанешь. Выступаем сегодня вечером. Я покажу этой дважды меченной отрыжке шакала, как издеваться над самой Сарнаей Недотрогой.

– Как прикажете, хатун. Боюсь только, что Бадиле-хану это не понравится.

– Это не твоя проблема, – Сарная решительно отмела все возражения нукера. – Если все пойдет по плану, то отец даже не заметит моего отсутствия. Он же сказал мне не показываться ему на глаза до начала похода. Вот и не покажусь, до поры до времени. Мы успеем нагнать орду на подступах к Иберии. И еще, пошлите весточку Шоне. Чувствую, что пришла пора напомнить ему про один старый должок.

– Госпожа, – щеки кочевника затряслись от едва сдерживаемого страха, – может не надо весточку, а? Ну к чему нам попусту тревожить Великого Шамана? У него хватает забот и без нас.

– Боишься? – Недотрога понимающе ухмыльнулась. – Ладно, Очар, успокойся. Не буду тебя мучить. Шону я навещу сама, а вы ожидайте нас возле Змеиного Колодца. Возьмите с собой бурдюки. Надо будет запастись водой перед дальней дорогой.

Взмахом руки отпустив нукеров, девушка больно пришпорила едва отошедшего после недавнего забега жеребца. Всхрапнув от неожиданности, благородное животное рванулось, понёсшись вперед так стремительно, что казалось, вот-вот обгонит мелькающих тут и там острокрылых стрижей. Оставив позади с десяток миль, она остановилась перед огромным, высотой, наверное, в три человеческих роста валуном. Каменюка одиноко возвышался посреди голой, безжизненной степи. Его прохладная, шершавая поверхность была сверху донизу испещрена полустертыми, местами покрытыми скоплениями бурого лишайника надписями, половину из которых, по слухам, не мог прочесть даже сам Шона. Стоптанные за несколько веков использования каменные ступеньки, вели в просторную, по меркам кочевников пещеру. Стены были густо увешаны прекрасно сохранившимися, шкурами молодых драконов, рогами диких крастеров, шерстистых носорогов и прочей раритетной живности. В самом центре жилища, возле костра, горящего ровным, синим, недовольно гудящим пламенем сидел на корточках сам Великий Шаман. Его кривоногое, безволосое, корявое, ссохшееся до состояния полускелета тельце было как две капли воды похоже на одну из трех пепельных мумий, сиротливо подпирающих вкопанный в дальнем углу тотем, изображающий гигантскую летучую мышь. Багровый рисунок, в мельчайших подробностях повторяющий деревянное рукокрылое изваяние, устрашающе скалился с левого плеча Шоны. Нервно помаргивая время от времени, шаман методично помешивал большой деревянной ложкой бурлящую в глиняном котле густую, темно-серую массу, в которой порой мелькали чьи-то шевелящиеся когтистые лапки, кожистые крылышки и мохнатые ушки.

– Ччччего тебе? – скрипучий, слегка заикающийся голос заставил Сарнаю оторваться от созерцания очередного, судорожно хватающегося за край котла обрубка и перевести взгляд непосредственно на хозяина пещеры.

– Приветствую тебя, о мудрейший. Да продлят боги твои годы.

– Бббоги тут ннне при чем, – старик откашлялся, сплюнув в дымящееся варево тягучей зеленоватой слюной. – Пппитаться надо правильно, а ннне тянуть в рот всякую гадость.

Воспоминания о еженедельном рационе шамана заставили Сарнаю сглотнуть подступивший к горлу комок. Нет, конечно, большинству кочевников приходилось время от времени пить свежую лошадиную кровь. Сие могло иметь место при исполнении некоторых воинских обрядов или на период долгого похода, когда с провизией становилось туго. Но делать ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ кровь основным средством пропитания – это для Недотроги было уже слишком. Кроме того, Шона был единственным из «живых» существ, с которым она сама, порой, боялась встретиться взглядом. Ибо никогда не знаешь, что может прийти в голову вампиру, если он хорошенько проголодается. А то, что Великий Шаман был именно вампиром, знал буквально «с пелёнок» каждый второй мальчишка в улусе. Украдкой разглядывая одиноко торчащий из земли валун, знатнейшие нукеры тихонько перешептывались между собой, что, мол, если бы не умение шамана говорить с духами, то ему давно уже следовало бы поглубже забить осиновый кол в сердце. А после еще и сжечь, для надежности. Но все эти разговоры, естественно, так и оставались просто разговорами. Открыто обвинить Верховного Шамана в «чрезмерном кровопийстве» никто и никогда не осмеливался. Даже Бадила-хан. Все что он смог, так это запретить большинству из своих подданных приближаться к жилищу шамана на расстояние полета стрелы, да еще дополнительно, сверх обычной, положенной «танцующим с духами» доли, выделять прожорливому не по годам упырю двух сочных, молоденьких рабынь в месяц. И дело было не только в том, что Шона действительно шикарно камлал и, вне всякого сомнения, являлся одним из лучших лекарей каганата. Его власть держалась еще и на СТРАХЕ, да-да именно на СТРАХЕ с самой, что ни на есть большой буквы. Причем, для того чтобы повергнуть противника в ужас Шоне не нужно было прилагать никаких особых усилий. Достаточно было всего лишь одного мимолетного взгляда. Его блеклые, выцветшие, серовато-желтые, постоянно слезящиеся от солнечного света глаза легко проникали в самые потаенные уголки вражеского сознания, вытаскивая оттуда наружу самые отвратительные и самые кошмарные человеческие фобии. Сарнае однажды довелось испытать на своей шкуре действие ужасной магии. Это случилось несколько лет назад, когда она была всего лишь сопливой, толстощекой, чрезмерно любопытной девчонкой, предпочитающей целыми днями беззаботно резвиться со сверстниками, совершенно не задумываясь о возможных последствиях своей бурной деятельности. Вот именно это любопытство и привело их разношерстную, от пяти до тринадцати лет, компанию к входу в чертог шамана. Зловещие слухи о грозном повелителе духов еще сильнее подогревали и без того зашкаливающий интерес ребятишек к одиноко проживающему в каменном мешке затворнику. Покрутившись немножко вокруг и не обнаружив никакой видимой опасности, они осторожно спустились в зияющий проем, из которого неспешно струился сизый, воняющий паленой шерстью и еще чем-то неуловимо-приторным дымок. Именно этот дым и стал первопричиной их скорого обнаружения. Пытаясь прочистить забитые до отказа легкие от едких клубов сочащейся отовсюду нестерпимой вони, один из крадущихся впереди мальчишек не сдержался и громко, надсадно закашлялся. Эта ошибка стала для него фатальной. И не только для него. Материализовавшаяся, буквально из ниоткуда, бледная, тщедушная фигурка шамана повергла детишек в ступор. Его узкие, раскосые, как у подавляющего большинства коренных арторианцев глаза, внезапно расширились в несколько десятков раз и казалось одним махом заняли сразу пол лица. Струящаяся из них темная, неземная сила, подобно магниту притягивала к себе. Не избежала этой печальной участи и Сарная. Стоило ей буквально на миг встретиться взглядом с Шоной, как свет вокруг погас, заставив девчушку вскрикнуть от неожиданности. Протянув руки в стороны, она ощутила под пальцами гладкую, склизкую, сочащуюся холодной влагой каменную поверхность. Раздавшийся откуда-то сверху громкий звук льющейся воды заставил ее вздрогнуть и лихорадочно заметаться в поисках выхода. Однако все ее усилия ни к чему не привели. Выхода не было. Тем временем уровень ледяной, противно смердящей болотом жидкости, постепенно, но неуклонно поднялся от ее детских, дрожащих как осиновый лист щиколоток до пояса. Когда вода наконец коснулась подбородка, Сарная уже знала, что за этим последует. Полгода назад играя с подружками на скованной первыми зимними морозами речке, она нечаянно провалилась в полынью, образовавшуюся на месте бьющего из-под земли теплого ключа. Бурное течение моментально утащила неосторожную малышку под лед. На этом ее недолгая жизнь могла бы закончиться, если бы не пара отцовских нукеров, случайно проезжавших мимо. Воины, услышав испуганные крики бестолково снующих из стороны в сторону детишек, немедленно бросились на помощь. Они сумели за короткое время пробиться сквозь корку льда, чтобы бережно извлечь из пробоины ее задубевшее, продрогшее до самых костей, постепенно умиравшее тельце. Сарная тогда выжила. И даже не получила обморожения. Выжила, навсегда похоронив в глубинах своего сознания страх перед мучительной смертью от удушья. Чувство холода, безнадежности и ощущение безжалостно разрывающей грудную клетку асфиксии с тех пор частенько преследовали ее по ночам. Именно эти кошмарные воспоминания и заставляли ее продолжать свои безуспешные попытки, отчаянно бросаясь на гладкие, покатые стены снова и снова, и снова….

Внезапно всё разом исчезло. Каменный мешок, тьма, вода… всё. Она лежала на спине, глядя заплаканными глазами в бирюзовое, с прожилками кудрявых облаков небо и жадно хватая полной грудью сухой, горячий, пряный степной воздух. Одежда была по большей части сухая, за исключением всего лишь одного, резко пахнущего свежей мочой пятна ниже пояса.

– Ппростите меня, маленькая хатун, – бережно поддерживающий ее дрожащие плечи вампир выглядел донельзя растерянным. – Я ббыл голоден и нне предполагал, что кто-нибудь по своей воле решит посетить мое скромное жилище. Оббычно меня заранее предупреждают о возможных визитах. Так ппповелел ваш всемилостивый и справедливейший отец, хан Бадила, да продлят боги его дни. Еще раз ппрошу прощения, что не узнал вас сразу.

– Все в порядке, – Сарная огляделась. Увидев множество растерзанных, обескровленных, хаотично разбросанных вокруг детских тел, она усилием воли подавила тошноту. – Вы ни в чем не виноваты, – девчушка опасливо посмотрела на нервно кривящийся, со следами недавнего пиршества, рот шамана. Его клыки еще не успели втянуться обратно. Чувствуя, что Шона колеблется, оставить ли ему в живых малолетнюю свидетельницу или по-быстрому завершить трапезу, как можно тщательнее заметя следы, девушка затараторила, стараясь отвлечь вампира от кровожадных мыслей.

– А как вы вообще узнали меня? Я не припомню, чтобы мы с вами виделись когда-нибудь раньше. Отец никого не пускает на советы с вашим участием.

– Нну тут все проще простого, – Шона хищно улыбнулся. Я лично пппринимал роды у вашей матушки и навсегда запомнил, – он плотоядно облизнулся, – такой несравненный аромат. К тттому же, у вас на шее висит, – последовал небрежный кивок, – специальный амулет. Мой подарок. Как знал, что пригодится.

– Что же нам теперь со всем этим делать? – Сарная робко повела вокруг рукой. – Вы только скажите…. Я на все готова, лишь бы помочь в устранении НАШЕЙ, – она умышленно сделала акцент на этом слове, – общей проблемы.

– Нну от вас лично, – задумчиво протянул кочевник, – потребуется немного. Всего лишь держать язык за зубами. Ннникто не должен узнать о том, что вы приходили сюда. Как думаете, справитесь?

– Конечно справлюсь, – ее облегчению не было предела, – не сомневайтесь.

– Ттогда давай, бегите домой, в кочевье. Только сделайте кккрюк побольше, чтобы никому не пришло в голову связать их, – вампир указал на трупы, – исчезновение с нами. Нну все, иди, – он легонько подтолкнул Сарнаю, – об остальном я позабочусь. Обещаю.

– Да уж, немало лет пролетело с тех самых пор, – задумалась Сарная, усилием воли подавив знакомую дрожь в коленях, – как она впервые заглянула в эти кошмарные, водянистые глаза. За это время, слава всемилостивой Лане, многое изменилось. Теперь все по-другому, все немного иначе. Она выросла, набралась сил и умений. И не только в воинском искусстве. Теперь у нее самой есть, что противопоставить магическим способностям Верховного Шамана. Вот только желания схлестнуться с Шоной в честном поединке у нее по-прежнему не было. Стоило лишь вспомнить о ровном, неумолимом журчании ледяной воды, плещущейся у самого ее горла, как мысли о возможном конфликте таяли подобно весеннему льду в разгар солнцепека. Однако внешне арторианка никогда не выказывала опасений, стараясь всегда говорить с шаманом на равных, как ни в чем не бывало: