Не называй его Титаником

В День Благодарения мистер Мур устроил обед для своих подчиненных. Этот ленч был по-настоящему праздничным. Обилие яств на столе говорило, что скудное время в прошлом. Вегетарианство мистера Мура не позволяло зажарить индейку, однако птица, как эмблема праздника, присутствовала. Под восторженные возгласы пернатый символ водрузили на стол. Воздав индюшке почести горсткой овса, её помиловали. Обрадованная господней милостью птица, тряхнув алой бородой, неспешно передвигая мощными ногами, под бурные аплодисменты спрыгнула со стола и скрылась. Наблюдая, как сидящие за столом замерли в благодарственной молитве, Джон тоже склонил голову в покорности. Он знал за что надо благодарить Всевышнего. С чувством одухотворенности молодой человек про себя произнес: «Господи! Спасибо за счастье, которым ты меня вознаградил в лице Клер».

Желание увидеть Клер было так велико, что он не мог дождаться конца праздничного застолья. Заметив, что мистер Мур отлучился, Джон тоже покинул веселое празднество. Ноги сами понесли к дому Клер.

Небольшое поместье находилось за невысокой оградой, обвитой ипомеей. Зеленая изгородь с яркими на ней цветами сегодня особенно вписывалась в праздничный наряд города. Праздник был и на душе Джона.

Присев на пригорке за невысокими посадками, недалеко от дома девушки, Джон приготовился к ожиданию.

Клер вскоре вышла. Джон спешно направился ей навстречу.

– Здравствуй… – окрыленно выдохнул Джон. – Пусть сегодняшний день будет для тебя… – не закончив пожелание, которое обычно произносят в праздничные дни, он замер под сияющим взглядом Клер.

Девушка непринуждённо продолжила:

– Радостным. И тебе хорошего дня, – и улыбнулась.

Переполненный радостью встречи Джону хотелось сказать Клер о том, чего он не смог написать в письме. Однако мысли путались, и он тихо произнёс:

– Сегодня такой день…

– Какой… – игриво произнесла Клер, окинув юношу радужным взглядом.

– Счастливый, – прошептал Джон. – Вот… – и протянул девушке коробочку.

Бережно взяв в руки коробочку, Клер осторожно открыла её и замерла: внутри мыльной ажурной ракушки, играя в солнечном свете алыми бликами, находилось сердечко. Казалось оно вибрирует.

– Какое чудо, – это было сказано с восторженным сиянием в глазах.

Чувственный вихрь охватил Джона. Он подхватил Клер и закружил. Всё вокруг казалось кружится в вихре его чувств. В этом головокружительном фейерверке хотелось всем сообщать, что он счастлив.

Поставив девушку, Джон в смущении покраснел. А Клер одобрительно засмеялась. И от этого смеха ему было ещё отраднее. Джон тихо произнёс:

– Я люблю. – И от сказанного внутри разлился огонь сказочной благодати.

Взволнованная девушка улыбалась.

Прекрасному настрою Джона отвечали и красочный город; и запущенные в воздух шары, медленно покачивающиеся на тонких тросиках; и аромат цветов, подхваченный дуновением осеннего ветерка.

Проникнутая откровением Джона, Клер взяла Джона за руку, и они вклинились в гущу гуляющей толпы. Громкие разговоры, пение, смех закрутили в эмоциональном вихре. Всё было переполнено любовью.

Когда оказались у ворот дома Клер, Джон сожалеюще посмотрел на девушку: «Ну почему время так стремительно летит». Увидев в окне силуэт отца, Клер направилась в дом. Обернувшись, девушка обещающе произнесла:

– До завтра.

– Я буду ежеминутно ждать завтрашнего дня, – с придыханием произнес Джон.

Рассмеявшись, Клер скрылась за многоцветным убранством своего дома.

Весь вечер Джон ощущал присутствие Клер. Ее улыбка, бархатистый голос витали вокруг и вызывали приятную слабость. О завтрашнем дне Джон думал с предвкушением предстоящей встречи.

Готовиться к свиданию Джон начал с самого утра. Достав костюм на выход, он повесил его на спинку кровати. И вдруг вспомнил, как бедным юнцом смотрел на важно прогуливавшихся по аллеям парка молодых людей. То были настоящие dandy. Dandy, – это слово когда-то его гипнотизировало. А теперь и он может позволить себе купить приличный костюм. И с удовольствием пополнял свой гардероб. Подмигнув отражению в зеркале, Джон, будто удивленный увиденному там джентльмену, пригляделся к зеркальному образу. Статный молодой человек с искрящимися глазами; темные густые во-лосы, чуть волнистые, притягивали естественным блеском; прямой нос с небольшой горбинкой и четко очерченные губы придавали лицу вид легкой амбициозности. Джон с удовлетворением отметил: «Да, этот юноша вполне соответствует образу dandy». Прикрыв глаза, Джон в грезах мечтаний представил себя и Клер. И эти двое ему очень понравились.

Окинув себя в зеркале, Джон спешно отправился на работу.

Джону так хотелось увидеть Клер, что он готов был подвести стрелки настенных часов, которые, как ему казалось, медленно, очень медленно двигались. А также включить все мощности производства, полагая этим приблизить час встречи. Джон с нетерпением ждал конца дня.

И вот он свободен.

Теперь он ожидал Клер не в зарослях, а у её ворот, где вчера с ней попрощался.

Выйдя, девушка улыбнулась.

– Здравствуй, – её приветствие прозвучало бархатистым журчанием.

– Здравствуй… – И снова ступор. А сколько нежных слов застряло в его голове.

Девушка мягко произнесла:

– В городском парке выставка цветов. Пойдем…

– Ага, – выдохнул радостно Джон.

Поняв укоризненный взгляд девушки, Джон устыдился своего кургузого ответа. За время их знакомства девушка ненавязчиво старалась восполнить его образовательный пробел. И сейчас поняв, что её взгляд – очередной урок, юноша стеснительно произнёс:

– Пойдём.

Клер понятливо улыбнулась.

В парке было многолюдно. Но Джон видел только Клер. Магия контрастов яркого разноцветия, безоблачное, почти прозрачное небо, пение птиц побуждали к чувству благодати. Это просматривалось в пересекающихся взглядах молодых людей. Переполненный чувствами, Джон внутренне ликовал. Девушка, наполненная чувствами Джона, подставила руку под брызги фонтана и направила их на Джона. Тот сначала, как бы, опешил, а потом и сам присоединился к игре чувств и куража. Клер, смеясь, запрокинула голову. Волосы, отливаясь золотым блеском, разметались по плечам. Водяная пыль, словно алмазные гранулы, засияла в рыжей копне волос. Смех Клер, упоение окружающей красотой погрузили Джона в мир счастья. Он восхищенно произнес:

– Какая же ты красивая.

Клер лукаво проговорила:

– Ты хорошо разбираешься в красоте.

Джон покраснел, и заученно произнес:

– Ага.

Клер весело рассмеялась.

– Я про твои изделия.

Джону смотрел на Клер и в душе у него ликовало. Ему хотелось без конца слушать её голос, любоваться ею. Переполненные его чувства растворялись в синих глазах девушки. Джон робко поцеловал Клер. Ответом со стороны девушки – был блеск её глаз. И уже без сомнения в голосе он сказал:

– Клер, я завтра буду снова ждать тебя.

Мысль о том, что и завтра, и в последующие дни он будет с Клер, будоражила его воображение. И встреча представлялась упоенной картиной. Вздыхая, ворочаясь, Джон подгонял время на встречу Фортуне. И в этом благоденствии, казалось, что колесо счастья не свернет с их пути.

На следующий день Клер пришла раньше их определённого часа. Неожиданное появление девушки несколько удивило Джона. По взволнованному виду девушки юноша понял, что-то произошло. Клер подтвердила его догадку.

– Заболела тетушка Анат. Я тебе рассказывала о ней. Я должна уехать.

Джон растерянно спросил:

– Когда…

– Завтра.

– Надолго…

– Не могу точно сказать. Все будет зависеть от хода болезни.

Джон смотрел на Клер и ему так не хотелось расставаться. Когда он снова увидит Клер… Сколько он будет жить в ожидании весточки от любимой.

– Я тебе напишу. Обязательно. – Клер поцеловала Джона и спешно ушла.

Вечер и последующие дни Джон думал о Клер. Щемящее чувство всё сильнее охватывало его. Он с томлением ждал письма от своей Клер. «Милая, Клер! Моя любимая Клер. Почему молчишь…», – думал он, переполненный чувствами. И чтобы как-то унять тоску, он брал книгу, подаренную ему Клер. Листая её, Джон будто ощущал теплоту рук милой. И мысленно вёл с ней диалог. Делясь с любимой жизненными противоречиями – слушал её умные ответы. Эти виртуальные беседы унимали тоску и делали ожидание не столь томительным.

Прошло три месяца, а письма от Клер не было. Да и отца Клер Джон не встречал. По делам торговец находился в частых отъездах. Но однажды Джон увидал торговца. Сломя голову он кинулся к нему. Желание узнать о любимой, а возможно и получить от неё весточку, было таким сильным, что Джон даже не придал значения отрешённости перекупщика.

– Я вас долго не видел. И Клер не писала…

Тот опустошенно посмотрел на Джона, и жестом показал подождать у дома.

Через несколько минут, которые показались Джону вечностью, торговец вышел. В руках держал письмо. Не обратив внимания на расстроенность того, Джон с радостным порывом взял послание от любимой. Развернув лист, он с упоением вчитывался в долго-жданные слова: «Здравствуй, Джон. Я знаю, ты ждешь мое письмо. Прости, что долго не писала. Тяжелая болезнь тетушки Анат выбивает меня из сил. А мне не хочется перекладывать на тебя свои переживания. Но как только болезнь тетушки отступит, я обязательно тебе напишу» … Здесь письмо прерывалось. И снова: «Вот и не стало моей родной Анат. От меня, словно, оторвали частицу меня. Джон, милый Джон, как мне хочется увидеть тебя. Приехал отец. Через него я передам тебе письмо и свою «Love». Джон, твои чудесные изделия со мной. Значит и ты со мной. Возможно, я скоро вернусь. И мы увидимся. До встречи»

Молодой человек вскинул радостный взгляд на отца Клер. Тот стоял с потускневшим взглядом. «Клер умерла» … – с трудом произнес торговец.

Убийственная фраза обожгла душу Джона.

В оглушительной тишине потрясённый юноша смотрел вслед уходящему отцу Клер. Нетвёрдая поступь сломленного человека указывала на жестокий удар судьбы.

«Клер… Нет. Как это…Ведь в письме Клер передаёт свою «Love». До встречи…» – каж-дое слово в письме отдавалось мучительной болью. Слеза медленно скатилась по щеке. Душа замерла. Всё вокруг обрело серый свет. Неужели утрачены надежда, счастье. Джон ещё раз осиротел.

Воспоминания о проведённых дней с Клер ни на час, ни на минуту не покидали Джона. За короткое время их общения, Клер полностью изменила его жизнь. Вытащила из унылых будней. Показала радужные краски жизни. Он познал прекрасное чувство. И вот любимой нет. Никогда не будет. Пронзительная тоска словно клещами сжала сердце.

Год, проведённый в грусти и душевном опустошении, был безрадостным, тягостным. Жизнь, будто, опрокинула навзничь и придавила непомерно тяжелым грузом.

Как-то поднявшись на взгорок, где Джон в волнении ожидал Клер, он увидел заколоченные ставни в доме торговца Азария. Сердце заныло. За забитыми окнами осталось его будущее.

И Джон принял решение: покинуть город, в котором он обрёл любовь, а потом окунулся в удушающую тьму. Не сможет он ходить по улочкам, где ему было хорошо, с любимой хорошо. А теперь душа разрывается от этих воспоминаний.

Но куда… Где укрыться от неуёмной тоски? Ответ подсказали заголовки местных газет «Африка – ваша будущность»; «Либерия – свобода и богатство». Либерия – страна свободных людей показалась Джону подходящей по духу. «В Африку. В Либерию» – стало для Джона призывом выхода из душевной пустоты.

Мистер Мур с пониманием отнёсся к бегству молодого родственника.

– Ты правильно решил. С тоской жить – скорбь множить. Я бы не отпустил, но мне нужен живой человек. А ты умираешь.

– А там что… Оживу… Мне жизни нет нигде.

– Через полгода в Либерию отплывает мой приятель, Макс Хилл. О-о-очень занимательная личность.

Макс Хилл действительно оказался интересным мэном, внешне и внутренним содержанием. Огромного роста, атлетического строения, с бронзовым оттенком кожи. Джону показалось, что в его внешности есть африканский след. Но мистер Хилл был чи-стокровных шотландских корней без всяких примесей. А африканский налёт оставили джунгли и саванна Африки. Всё в облике атлета показывало на силу, волю и напористость. Прямой вопрос «африканца» «За чем» в Африку собрался?», именно «За чем?», а не «Почему?» Джона смутил. На вопрос «Почему» он ещё мог ответить, а «За чем» … этого Джон даже не представлял.

– Не знаю… – невнятный ответ вызвал у мистера Хилла лёгкую усмешку.

– Африка – непредсказуемая страна, чёрная дыра. Не будешь знать «За чем» – поглотит. Это «За чем», как локомотив – движет к намеченной цели.

– Тогда, наверное, «За жизнью» – не очень оптимистично произнёс Джон.

– Ну, если за жизнью, уже радует. Цель есть.

– А какое же «За чем» было вашим… – почти с вызовом поинтересовался Джон.

– Ориентир «За чем» мне передал мой предок, который был в первых рядах тех, кто

рванул в Африку за этим «За чем».

– Ты всегда знал, что тебе надо, – добродушно поддержал друга мистер Мур.

– Да вот мои «За чем» уже требуют партнёрства. А я партнёров выбираю себе подобных, – мистер Хилл вопрошающе посмотрел на друга.

– Поздновато. Вот если бы с десяток лет назад. А сейчас моё «За чем» здесь, – рассмеялся мыльный олигарх.

– Жаль. В своём бизнесе хотел иметь прощупанного партнёра. Мы-то друг друга продегустировали. Знаем почём фунт лиха.

– Не огорчайся. Партнёра, как ты высказался «прощупанного», рекомендую. Джон – мой родственник, проверенный моим характером и испытан на деловые качества. С полной ответственность говорю: «Моему госту соответствует» – мистер Мур улыбнулся.

– Ну что ж Джон, так Джон. Твоей рекомендации доверяю.

– Спасибо, друг. Мне приятна твоя референция. Давай-ка поднимем наши стаканы за те «За чем», что подняли нас наверх.

Старые друзья, пропустив по стаканчику джина, пустились в вспоминания, скрепляющие их узами побратимства.

Они встретились подростками в трущобной подворотне. Оба рано были выброшены на улицу для самостоятельного поиска своего жизненного пространства. Встав спиной к спине, они утверждали себя в человеческих джунглях. Дрались друг за друга; делились тушкой рыбы, украденной у зазевавшегося торговца. Годы, проведенные вместе, сблизили их, а суровая школа жизни закалила. А потом каждый пошёл своим путём. Однако во времени, что их разметало, друзья не теряли друг друга из вида. Каждый знал, где фрэнд добывает свою унцию счастья. Соединиться, объединиться не дали дела, которые их развели. Каждый свой бизнес поднимал неимоверной силой духа, упорством, отвагой – всем, что приобрели продираясь сквозь тернии своего безрадостного детства. А завоевав своё место «под солнцем» стало понятно, что удержаться на вершине благополучия труднее, во много крат сложнее. И снова борьба.

Листая книгу памяти своих горестных и успешных годин, друзья вздыхали по тем ушедшим годам, которые подняли их на гребень волны.

Видимо «зов душ» и предопределил встречу друзей.

Африка… Неизвестность, в которую Джона ведёт судьба. Без надежды, без цели.

А Джон и не ставил никакой цели своему бегству. Просто – уехать. Уехать из города, где нет его Клер. Но не для того, чтобы забыть её. Он будет помнить её, но не может жить в этом городе без неё. Правильно сказал родственник: «А ты умираешь». А что ждёт его там, в неизвестной Африке… Это через какие испытания надо пройти, чтобы вновь ожить.

И началом испытаний стала морская стихия. Такая же беспощадная, как смерть.

Капитаном корабля, на котором Джон отплывал, был опытный моряк из богатой португальской династии. С приставкой де он сразу расстался, как только отправился бороздить океанские просторы. В морских кругах португальский виконт закрепился как Томсон, по прозвищу «бесстрашная душа». Судно мистера Хилла он присмотрел, когда оно ещё готовилось к спуску на воду. Томсон отрекомендовал себя лучшим укротителем морей и океанов. И много лет теперь вместе. Мистер Хилл приобрёл не только хорошего моряка, но и верного alter ego.

Команду на корабль капитан Томсон набирал по своей собственной системе. Много претендентов отсеивалось, однако, если команда была собрана, это были настоящие мореходы. Команда на это плавание (без капитана Томсона, мистера Хилла и Джона) была небольшой, но разноликой: два англичанина, португалец, испанец, два тайца и негр, представляющий себя «free men of color». Этот разноцветный набор имел одну существенную пробу: «морские волки». Ведь океан – не для слабаков.

Около недели судно плыло в комфортабельных условиях: штиль и голубое небо. Джон в наслаждении вдыхал запах морского воздуха. Наблюдая за медленно перекатывающими волнами, он совсем не подозревал, что эта идиллия в одночасье может превратиться в ад. Никогда не плавая по морю, Джон не знал каким монстром могут обернуться появившиеся на горизонте белесые кружева на вершинах покачивающихся волн и перистые облака на безоблачном небе. Растекаясь по небу они складывались в гребни, наподобие морских, а затем закручивались в облачный водоворот. Меняющийся морской пейзаж не испугал Джона. Напротив, молодой человек с интересом смотрел на панораму небесно-морского перевоплощения. Протяжный вдох покалывающей свежестью наполнял всё тело. И вдруг… Из толщи океана со всей необузданной энергией на корабль обрушился водяной вал. Судно погрузилось в морскую пучину. Казалось корабль сгинул в бурлящем океанском водовороте. Однако, чей-то мощной энергией его выбросило на гребень вспученной волны. И тут же скрылся за свинцовыми облаками, низко повисшими над бушующим океаном. Будто заблудившись в облаках, судно на мгновение потерялось в небесной тьме. А затем рухнуло в беснующий океан. Ухватившись за страховочный трос, Джон застыл в неведении. Рот забило водяной пылью. Дыхание перехватило. В кромешной тьме ничего не было видно. Как и судно, Джон потерялся в ориентации. Двигаясь на ощупь, молодой путешественник оказался у капитанского мостика. Рядом с капитаном стоял мистер Хилл. Твердая рука кэпа на штурвале и острый взгляд судовладельца внушали уверенность в грозном испытании. Увидев испуганного Джона, судовладелец прокричал:

– Направляйтесь в свою каюту и не выходите оттуда.

Джон понимал, что в такой обстановке только послушание и слаженность команды должны быть во главе, и он тем же способом отправился обратно. Мощным рывком дверь каюты вырвало из рук. Незримая недюжинная сила втянула его внутрь. Та же сила захлопнула за ним дверь. Сильный крен корабля опрокинул Джона на пол. Скатившись в угол каюты и прижатый металлической ножкой кровати подняться не мог. Уцепившись за ножку кровати, крепленную в полу, он смотрел на бедлам в каюте. Всё, что было не закреплено, валялось по углам. Все содрогалось от ужасающих толчков. Его самого болтало из стороны в сторону. В голове гудело. Через некий промежуток времени болтанка поутихла. С затуманенной головой Джон прислушался. Не владея ситуацией и боясь остаться один на один с неизвестностью, он попытался выбраться из своего убежища. Кое-как поднявшись на четвереньки, попытался открыть дверь. Но снару-жи её что-то подпирало. И как всегда в трудную минуту, Джон нащупал на груди свою заветную иконку. Лик любимой матушки дымкой проплыл перед глазами. Спасательный образ придал силы, и Джон со всей силы судорожной пнул ногой в дверь. Та вслед за откатывающейся волной поплыла. Выбравшись из помещения, Джон чуть не задохнулся в вихре колючего воздуха и водопада воды. В рвущемся потоке ветра слышались крики. Скользя руками по стенам, он двинулся на голоса. Выбравшись на палубу, Джон попал в круговерть бушующего океана. И возможно водяная стена помогала устоять на ногах. Потому что, казалось, судно стоит перпендикулярно океану. Волны, вырываясь из океана, всей массой воды обрушивались на корабль. В буйном вихре брызг и завываний неугомонного ветра Джон почувствовал, на него что-то накинули… Схватившись за страховочный канат, Джон, вдохновлённый поддержкой, ощутил прилив сил противостоять стихии. Устремившись на голос мистера Хилла, Джон сквозь водяную преграду прокричал:

– Что… Что делать… Чем я могу…

Хлопающие изо всех сил брезентовые паруса заглушали голоса. Мистер Хилл наклонился к Джону и в ухо прокричал:

– Иди по канату на капитанский мостик. – И тут же фигура судовладельца скрылась в морской мгле.

Хватаясь за трос, Джон пошел вперед. Корабль сотрясался в мучительных судорогах. Словно решив наказать судно за сопротивление природной стихии, морской монстр куражился в неистовом злорадстве. Глухой треск пронизывал страшными предположениями. Еще немного и…

Однако команда проявляла невероятные усилия противостоять могучей силе природы. Матросы отважно боролись с угрожающим шквалом волн. Настоящие морские волки. Зычные команды мистера Хилла, про-рывая неистовость урагана, разносились по кораблю, подхватывались неустрашимыми моряками. В водяной мгле Джон дошел до капитанского мостика и уперся в спину капитана Томсона. По натужным венам на руках можно было догадаться чего тому стоило удерживать руль судна. Джон встал рядом и положил руку на штурвал, взяв часть атаки водной стихии на себя. И словно его появление на капитанском мостике стало приговором океанскому коллапсу. Девятый вал как начался внезапно, так же резко сник. Раскаты ревущего океана сменились гулким урчанием. Даже не верилось, что мощь, только что сокрушающая всё и всех на своём пути, вдруг присмирела. Откатывающаяся с палубы волна смывала в океан следы своего буйства: обломки мачты, части ограждений корабля. Вдогонку пагубной стихии Томсон прорычал: «Сгинь, нечистая». Точно оробев перед негодующим рыком капитана многоголосый шум мятежного океана заглох.

Через толщу черно-сизых облаков проблеснули лучи невидимого солнца. Растворяя облака, они расчистили путь светилу. И уже через час небо залилось хрустальной синевой. Слепя ярким светом солнечные лучи пронзили океанскую гладь. Океан притих, точно уснул. Морской глянец штилем распластался по его поверхности. Ещё не освободившись от внутреннего напряжения, вглядываясь в небо и горизонт, Джон удивлялся: «Ну как такое может быть… Только что океан свирепствовал, а теперь – вот он… Умиротворенный, совсем неомраченный предвестниками ужаса, что держали команду и корабль в морской преисподней. Овеянный благостным спокойствием океана, Джон оперся на деревянную переборку и, закрыв глаза, протяжно выдохнул. Живительная жажда жизни переполнила нутро Джона. Душевное упоение, прорвалось наружу неистовым криком: «А-а-а-а-а-а…». Эхо исступления затерялось в просторах океана.

Капитан Томсон с пониманием похлопал Джона по плечу:

– Моряками не родятся, моряками делаются.

Подошел мистер Хилл.

– С почином тебя, Джон.

– С этим малым можно и бочонок рома распить, – усмехнулся капитан Томас.

С палубы послышались громкие выкрики.

Стоящие на мостике напряглись. Мистер Хилл стремительно направился на шум. То, что он увидел, его развеселило. Команда в полном составе охотилась за летающими рыбами, которых буйством океана вбросило на палубу корабля.

Тайца, который ползал среди маневрирующих рыб, подначивал хор азартных моряков:

– Вон ту хватай… Эх, мазила.

– Падай на неё, – подначивал англичанин.

– Вон как вертится. Прямо дьявол вселился.

– Не поминай дьявола…

– Ха… Один такой был да сплыл.

– Тьфу-тьфу-тьфу… – сплюнул испанец. Джон, подошедший вслед за мистером Хиллом, поскользнувшись и чуть не распластавшись, успел ухватиться за леер. Картина палубной ловли рассмешила. Она больше напоминала игру в догонялки, чем желание взрослых дядек набить своё голодное нутро. Два тайца, ползая на животе, пытались схватить вёртких рыбин. Но океанские обитательницы, словно издеваясь над неумелыми рыбаками, извиваясь, ловко увертывались от преследователей, больно раня их своими плавниками. У летучих рыб очень острые плавники и тайцы, выкрикивая от боли тайские междометия, только распугивали мечущихся рыб. Поскользнувшись, компанию тайцев пополнил англичанин. По его технич-ным действиям просматривалось мастерство рыболова. Схватив рыбину за хвост, он прижал её своим туловищем. Видимо, перекрыв рыбе кислород своим увесистым торсом, та уже не двигалась, англичанин довольно произнес: «This is God's reward for our salvation (это божье вознаграждение за спасение). Подавшись рыбному азарту, Джон схватил валявшийся под ногами кусок сети и накинул на летучий трофей. Под сетью забилось с десяток серебристых рыбин.

Улов вызвал бурные возгласы.

– Вот это настоящее божье вознаграждение.

– И то… Будет чем заесть приступы океанского безумия.

Восстановив снаряжение корабля и ублажив себя божьим вознаграждением, команда заслуженно отправилась отсыпаться.

А Джон сразу заснуть не смог. В нём ещё не утихли отголоски океанского безумства. Шум в голове и легкая вибрация всех внутренних органов напоминали о его первом морском крещении. И тут его взгляд упал на книгу, которая застряла в металлическом капкане между кроватными стойками. Это была по-даренная Клер книга о Маугли. Джон с щемлением в сердце подумал: «Милая Клер! Ты всегда со мной. Ты окрылила меня мгновениями счастья. С тобой я познал прекрасное чувство – любовь. Ненавязчиво направила мою жизнь в нужном направлении. Даже эту детскую книжку подарила как пособие возмужания. Возможно маленький отважный подкидыш подспудно помог мне выбрать этот нелёгкий путь испытаний. Пожалуй, своими подвигами этот мужественный малыш поддерживал во мне силу духа в грозные часы в схватке с бушующей стихией. В часы одиночества я листая эту книгу, чтобы ощутить твоё присутствие. Спасибо тебе, родная». С одухотворёнными мыслями Джон погрузился в глубокий сон.