Каждый день

Я посмотрел на самого себя, насколько это представлялось возможным, и слегка был недоволен вопросом мальчика.

– Не такой уж у меня старый прикид…к твоему сведению! – сказал я, гордо подняв голову и закрыв глаза. – Между прочим, так и сейчас ходят, я видел!

– Да…ходят…старики или наш препод по рисованию, Мистер Робсон. – ответил Глен, проводя пальцем вдоль моей одежды.

– Тебе что–то не нравится?!

– Нет, это совершенно отличный учитель…

– Да причем тут учитель…я про одежду!

– Ну знаешь, так не ссобо одеваются сейчас.

Почесав свой затылок, я еще раз удивленно посмотрел на моего собеседника, сказал. – Знаешь…выбирать мне не приходится.

– О чем это ты говоришь…? Я не понимаю тебя совершенно! Ты что, по наркотой? Торчок?Тогда это многое бы объяснило… – уже грубо и упрекая начал отвечать мне Глен.

– Ух…не думал что все будет так сложно. – сказал вслух я, сделав перед этим глубокий, полный безнадеги, выдох.

От моих слов Глен изменился в лице, стал раздражительным и слегка пугливым. Его эмоции мне знакомы, учитывая его роль козла отпущения или же жертвы звездного парня, хулиганов или плохой среды, список бесконечен. У него есть лишь одна причина мне верить, и это, причина я сам. А ведь точно, в мою голову пришла мысль чуть–чуть помочь парню понять, что не все в этом мире так, как говорят люди.

– Я призрак! – резко и открыто заявляю я, не скрывая своих эмоций.

– Ну конечно…а я – Архангел Гавриил! – с сарказмом отвечает Глен на мою фразу.

– Я не шучу мальчишка…я мертв! Меня нет! Давно уже как! – продолжаю я.

– Призраков не бывает! Призраки – это воплощение человеческого воображения, используемое либо в литературе, либо в целях мошенничества! Приведения, души…все это лишь попытки людей вновь увидеть своего умершего друга или родственника! – с уверенностью говорит мне Глен.

– Да чтоб вас всех…что с вами сделало будущее…может вы еще в Бога не верите!?

– Как можно верить в такой же…вымысел.

Я посмотрел на парня с сожалением и упреком, затем опустил голову вниз и сказал томно, но громко – о Боже…

В детстве, нам нередко преподносили далекое будущее, каким будет мир через 50 лет. Какими будут люди, какими окажутся технологии и как все будут счастливы. И знаете, мы так радовались, что в грядущем мы это увидим, а теперь? В космос то, знаю, полетели, но того самого будущего нет.

– Ох парень…как ты ошибаешься! – говорю я, готовясь убеждать моего нового знакомого. – Смотри внимательно.

Я видел, как удивился Глен, когда мое тело взлетело над комнатой и стремительно прошло сквозь потолок, не меньше удивление он испытал, когда я вернулся обратно и показал, как без рук, я открыл крышку старого пианино, дернул струну контрабаса и начал выжимать из них мелодию.

– Я же…это же…вот…тут…гм…крх…что… – Глен пытался как–то прокомментировать эту ситуацию, но вместо этого, он испытывал удивление и страх, эти чувства преобразовали его речь в непонятный лепет.

– Да… – положив руку на плечо, сказал я.

От испуга, Глен не мог даже шевелиться, он стоял на одном месте как пальма, что вот уже сорок лет растет в школьном саду. И не выдержав собственного страха, он вскочил и бросился прочь из помещения настолько быстро, что забыл свою сумку. Догонять я его не стал, на моей памяти проследование людей со стороны потусторонних существ в книгах приводит лишь к тому, что они, либо получают сердчечный приступ, либо падают в обморок, иногда же все это происходит вместе. Так в нашем случае подходит мой план – буду приходить к нему на уроки, в людном месте и не исчезать. И буду надеяться, он меня четко видит и я никуда не исчезаю.

– Черт…неудобно получилось, единственный раз удалось поговорить с человеком, а он чуть не умер от страха… – думаю про себя я, разглядывая содержимое его сумки.

В его сумки обычные школьные предметы приобретали вид ящика с инструментами художника, того самого, что валяется за контрабасом с конца 70–ых, с пришедшими в негодность красками и сломанными и оборванными кисточками. Принадлежности Глена были, правда, заметно новее, но общую картину это не меняло.

– Ух ты…на ловца и зверь бежит! Тут и правда есть чемоданчик художника! Только…он…кокой–то маленький и пластиковый. Ничего интересного, все на пластик заменили. – ворчу тихо, чувствуя себя стариком Брауном, разглядывая вещи моего нового дружка.

Погрузившись в такое времяпрепровождение, я не заметил как наступила ночь, парень за своими сумками так и не вернулся. И понять его можно. Эх… Терпеть не могу это притупление чувство времени, с ним не замечу, как на месте школы вырастит огромный Винсенский Манхэттен, а озеро превратят в большой аквапарк, потому что время слишком быстро идет. В будущем моим друзьям бы понравилось, помню, когда–то Джозеф свои ноты списывал с учебников, или в магазине под копирку. Теперь в школе стоит машина для быстрого создания копий, вот Джо бы это понравилось. Правда он не сказал, зачем ему ноты, он же их не читал, по аккордам играл, вероятно для антуража.

Следующая неделя прошла слишком весело для меня, и слишком пугающе для моего нового собеседника. Я появлялся, он пытался меня отпугнуть, сбежать, что–то сказать, какие–то дедовские использовать. В общем, использовал все имеющиеся у подростков знания для мнимого изгнания призраков.

В первый день я получил угрозу второй смерти от смеха. Потому что, кроме веселья я никаких эмоций не получал. Глен сидел на уроке, внезапно в кабинет сквозь стену вхожу с вопросом – ну что, на перемене поговорим?

Его реакция тут же меня рассмешила, он вздрогнул и уронил свою тетрадь с парты, отшвырнув ее в сторону Палмера.

– Проклятье! Ну почему вы все именно так и реагируете? Я что такой страшный? Или дробовиком угрожаю?! – с сарказмом, задаю громко вопрос я.

Глен ничего не отвечает, только сидит с опущенными в стол глазами, тихо бормоча себе – это все мне кажется, я не вижу его, его там нет…

– Между прочим, не вежливо так говорить в присутствии человека! – иронично с улыбкой говорю я. – Даже мертвого…

Парень старается не реагировать на меня, продолжая писать тему урока в тетрадке. Как я не старался превратиться в павлина, он упорно пытался выкинуть меня и поля зрения.

– Ну нет…так просто ты от меня избавиться не сможешь! – говорю я, сидя на корточках перед партой Глена.

– Глен? Ты какой–то бледный?! Ты не заболел!? А то Кертис на прошлой недели также выглядел… – спрашивает Палмер, глядя на испуганного Глена.

– А–а? А, нет…я в порядке… Так, задумался.

Все время напролет Глен не переставал искать способы как от меня избавиться. Он игнорировал, бросал в мою сторону какие–то молитвы или заклинания, которые вычитал в книге. Дошло до того, что он стал носить с собой крест и вести себя как заправский церковный экзорцист. Как, например он повел себя в среду, когда он притащил с собой огромный деревянный крест и стал размахивать им когда я появился, крича на весь коридор – во имя отца и сына!

– Слушай парень, кроме тебя, меня никто больше не видит! Хватит играть в священника, пока тебя в больницу не отправили! – говорю со своим скептицизмом ему я, параллельно, закатывая глаза. – Друг, ты бы перестал это делать! Я не демон, меня крестом не изгнать! Я вообще баптист!

– Молчи демон! Я изгоняю тебя! Вон! Во имя Христа! – Глен продолжил истерично повторять одно и то же.

Мне это просто уже надоело, и я отвесил ему огромную пощечину, от которой он грохнулся на пол. Разумеется, крест я запихнул подальше в его рюкзак. Я не зверь, чтобы так его подставлять, тем более, его крики могли мертвого разбудить, пусть думают, что он упал. Вдобавок, не стоит накидывать вундерхулигану, как я его за внешний вид прозвал, Уильяму поводов для шуточек и издевок.

Вот пятница, за несколько дней перед моим днем рождения, достигла апогея нелепости по отношения к потусторонним людям. Да и что это за определение, потусторонние? Я еще, к сожалению, на этой стороне, меня просто не видит никто вот и все! Хотя, это более интересно звучит чем банальное «призрак», который меня заклеймили еще в первые дни моего скромного наказания.

Стоп, мы отошли с вами от основной темы. Вечером, когда уроки уже закончились, я смело надеялся, что в школе, кроме уборщика никого нет уже. Может быть персонал школы еще, но они уже расходятся. Я как всегда возвращаюсь в коморку, чтобы продолжить бессмысленное хождения из угла в угол. Но тут меня послышались какие–то шорохи.

– Нет! Наверное, показалось, уборщик в столовой шумит. – прогнав эти мысли из своей головы, я подошёл к двери.

И тут, перед распахнувшим дверь мною, встав на стул, начал кричать на меня Глен, размахивая цветным пластмассовым игрушечным пистолетом. Передо мной возник из неоткуда этот недоэкзорцист, увешанный крестами и с листком бумаги в руках. Вероятно там была какая–то молитва или очередное заклинание.

– Это что такое!? – в недоумении спросил я.

– Призрак! Уйди, быстро! Уходи прочь…! – крикнул в мою сторону Глен, угрожая мне своей игрушкой.

Из пистолета на меня тонкой струйкой стала брызгать вода. От возмущения, я своей силой выхватил пистолет и схватил его, чтобы разглядеть, как следует.

– Какого дьявола!? Погоди…(пауза) святая вода! Да за кого ты меня принимаешь! – с возмущением стал говорить я. – Я порядочный призрак! Может быть и по идиотской глупости, оказавшийся здесь, но не позволю меня стереотипами…обливать!

В ярости, я направил весь поток энергии на Глена, высвобождая из себя все, что я копил в себе последние лет пять. Обезоружив своего мнимого противника, я бросил все его прибамбасы в сторону старого контрабаса и максимально близко приблизился к нему, сосредотачивая на нем весь свой яростный взгляд.

– Что с тобой, приведение увидел? – иронично спросил я.

Парень упал в обморок. Пришлось быстро приводить его в чувство, к счастью сунув свою руку сквозь его голову, я получил нужный эффект – Глен очнулся. Не знаю, что за процессы в мозге затрагивает моя рука, но это дает положительный результат. Один раз я такой трюк провернул с уборщицей.

– Ну что же ты так…Не хватало еще, чтобы ты своей головой пианино портил, я и так только семь лет назад понял, что могу его настраивать! – тихо, максимально иронизируя, говорю я.

– Уйди…изыди…прочь! Это невозможно! – крикнул Глен, забившись в угол.

– Фе…опять тот же сингл…невозможно! Ты только что скакал со своей водной игрушкой и пытался меня прогнать! И кто это из нас еще спятил, а? Хотя у меня были моменты, когда я целый класс сжег на эмоциях, но это хотя бы выглядело зловещи!

– Чего!? Ты еще диалог со мной ведешь! Демон!!!

– Черт возьми…только не говори, что первый раз слышишь, как я с тобой говорю! Зачем ты тогда свой Мулен руж со святой водой делал!

Мальчик долго сидел в своем углу и кричал, пытаясь меня прогнать. Оно понятно, в его глазах я видел ужас. Не каждый день видишь давно умершего человека, и я бы тоже испугался. Заикание можно заработать, или сердечный приступ, а то и вовсе – с ума сойти. Хотя, будь я в такой же ситуации, так бы я и подумал – сошел с ума, болен.

– Ай ладно тебе…знаешь как я тут долго сижу! Ты и понятие не имеешь что такое страх! Как тебя колотит, когда ты понимаешь, что тебя никто и никогда не услышит. А вреда я тебе не нанесу – сказал вслух, я.

Глен снова повернулся в мою сторону и потихонечку перестал трястись, мне кажется, он меня слушает. Затем его страх тал оставлять его, в дело вступает любопытство.

– Ч–т–о т–е–б–е н–надо? – с легким дрожанием зубов спрашивает бедный Глен.

– Твоя душа… – в шутку сказал, используя свой грозный взгляд.

Юноша побледнел еще больше, чем был до этого. Он стал напоминать белый пол в душевой футбольной команды, который уборщик натирает до блеска. А в глазах я заметил явное желание схватиться за свой крест.

– Расслабься! Я шучу! – с улыбкой сказал я.

– И как…т…ебя…зовут? – с частичным облегчением спрашивает Глен.

– Дэвид Хейли, как Билл Хейли, думаю, знаешь. – отвечают я.

– А…как кто?

– Ну Билл Хейли…знаешь, типо, Рок круглые сутки…еху… нет?

– …нет…

Взгляд Глена сменился со страха на любопытство и непонимание, он стоял с открытым ртом и не знал что ответит.

– Ты не знаешь, кто такой Билл Хейли – с явным упреком спрашивал я.

– Нет.

– Ну хоть…кто такой Элвис ты знаешь?

– Элвиса Пресли все знают. – разводя руками говорит он.

– Да уж, проехали. В общем, меня Дэвид зовут. Дэйв, Хейли, мистер Хейли, гитарист…как угодно, на любой вкус.

– Ого…до сих пор поверить не могу…

Мой взор повернулся в сторону окна и с грустными глазами стал смотреть на небо.

– А ты думаешь, мне легко? Я тут почти сорок лет сижу, телевизоров тут практически нет…а мне ох как интересно, какой по счету альбом выходит у Элвиса Пресли…школьники особо не говорят о музыке. Хотя я слышал про каких–то битлав…или битлов, пародия на рок–н–ролл…

– Вообще–то битлы, от названия группы Битлз, очень крутая была рок–группа. Во главе с Джоном Ленноном они достигли такого успеха…

– Да не важно…главное, что Элвис…

– Элвис Пресли мертв…

Я повернулся к Глену, подошёл к нему прямо вплотную, в его взгляде не было ничего кроме разочарования, но и оно дополнилось чувством потери.

– К…ак…умер? То есть…

– Вот так…в 1977 году.

Я сам не помню, как бросился к старому стулу, на котором прежде сидел, медленно присел и сказал – я в пустую здесь время провел…

– Ты…как бы…умер, судя по всему.

– Да уж…умер. Черт, Элвис умер, а я об этом не знал…дикое и кошмарное событие для остатков моей души.

– Вправду не знал?

– А откуда мне знать…меня же никто не видит. Ты первый, ну и разве что…ай нет. Не считается…

Дэвид сидит на этом старом стуле, а Глен тем временем стоял и смотрел на себя. Кто знает, может он сравнивает сейчас меня и себя, или же думает о том, как то возможно, что он, общается с призраком. С тенью времени, с тем, кого больше никто не видит, кто был наказан. Но что меня тревожит, это не смерть моего кумира, а то, почему именно этот парнишка видит меня. Какова причина, вот что я хотел бы узнать. А кто мне даст ответ? Правильно, одному лишь Богу это известно, может он решил пожалеть меня и дал возможность хоть с кем–то поговорить.

– Дэвид? – тихо спрашивает меня, стоя на месте, Глен.

– Да, что? – отвечаю я.

– А как ты…в общем, оказался в таком положении?

– Это очень долгая история…

– Не хочешь говорить?

– Нет почему…в конце концов…(пауза) хм…я 39 лет не общался, а только орал и пел…я расскажу тебе.

Мой новый юный собеседник взял стул и присел рядом со мной, поправив очки в своей толстой белой оправе готовясь меня слушать.

– Что тут рассказывать, один идиот влюбился, но он забыл. Чтобы получить любовь этой девушки, нужно было перестать быть идиотом. Итогом стал огромный стресс, которому этот самый идиот поддался.

Я рассказал ему все. Всю свою историю, которая произошла в тот день, не только 23 декабря 1960 года, но и предысторию этой глупой и жалкой истории. Если бы я был бы человеком, то возможно я бы плакал, от грусти, за неимением шанса на то, чтобы все исправить. А в прочем, вы и сами прекрасно знаете, о чем идет речь. Ницше много писал об этих мыслях.

– Этим идиотом, был ты? Без обид… – спросил серьезно, с легким стыдом Глен.

– Какие там обиды…да, этим идиотом был я. – выдохнув ответил я.

Пока я думал над своим прошлым, мне в голову пришла логичная мысль, а какова причина попытки самоубийства моего нового, наконец, я могу это сказать, собеседника?

– Секундочку! А ты то что здесь делаешь? Вернее, зачем тебе петля? Что с тобой? – спокойно спросил я.

– Ну я…видите ли… – стыдится чего–то Глен.

– Глен Петти! Выкладывай, давай! – еще более настойчиво повторяю я.

– Устал. Я неудачник…просто на всего неудачник, у которого нет будущего. И меня так достал Билл со своими…этими…идиотами друзьями, я же не могу каждый раз прятаться от них…

– Попробуй…например…отпор им дать! Дай им знать, что с тобой не надо связываться. Чтобы понимали, что доброго человека не стоит злить…

– Насилием мы ничего не добьёмся! Надо нести мир в сердца людей!

– Это ты откуда такую чушь взял!? Какой мир! – от возмущения, мой голос становился все громче.

Глен испуганно смотрел на меня, кажется, он хотел что–то сказать, но у него это не выходило. И посему он продолжал на меня смотреть, нервно кусая свою губу.

– А почему они к тебе вообще пристали? Как ты им дорогу перешел? – спрашивая я, сменив свой гнев на упрекающее любопытство.

– Да так… – Глен ответил странно.

Мне был знаком этот взгляд: он закатил глаза наверх, при этом слегка улыбаясь, подергивал ногой – это было определенно связанно с девушкой.

– Можешь не отвечать…все ясно – девушка! – заявляю я.

– А…а…как ты…эх, да, неважно. – Глен встал со стула, сделал небольшой нервный круг и присел на старый ящик с каким–то непонятным барахлом. – Кто я такой чтобы соперничать с Вилли за внимание такой девушки.

– Очень интересно…что за девушка такая? – с улыбкой спрашиваю я.

– С чего мне ради рассказывать тебе про Анну–Марию…? То…о…есть…

– Во–первых, я вряд ли могу тебя выдать! В силу определенных обстоятельств…знаешь ли! И во–вторых, я черт возьми тебе только что рассказал про…свою…Эми! В конце концов! – с легким раздражением и сарказмом говорю я. – Так значит, ее зовут Анна–Мария! Ну ооочень интересно!

– Эх…Анна–Мария…чудное создание природы. – с легким, как бы я это назвал, любовным опьянением говорил Глен.

– Так расскажешь? – спрашиваю в очередной раз я.

Глен посмотрел на меня, словно вот–вот скажет фразу «давай не сейчас, эта тема для меня очень больная». Он молча смотрел на меня минуту точно. Но затем он опустил свой взгляд в пол и проговорил – это долгая история, знаешь ли…

– Учитывая тот факт, что я слегка мертв, как видишь, то никуда не тороплюсь…как тебе такой вариант? – Издевательски с интересом спросил я.

Глен оставался в своем задумчивом состоянии, пока его, вероятно, не осенила какая–то мысль. Он посмотрел на свои часы и с воодушевлением сказал мне, не отводя глаз от стрелок – Ух ты, Бог ты мой…который час! Мне пора!

Юноша быстро вскочил с ящика, выхватил свой рюкзак и побежал.

– Подожди–ко! Это…ты так уходишь от вопроса!? Глееен! – кричу я, пытаясь догнать его.

– Я завтра тебе расскажу! – кричит мне парень.

– Я не верю тебе! Ты уйдешь и навернёшься! – кричу, поняв внезапно, что я его потерял.

В окне первого этажа я увидел, как Глен убегал в сторону своего дома. Я бросился туда, вспоминая, что передвигаюсь быстрее. К несчастью было слишком поздно, парень был за территорией школы. И мне оставалось лишь наблюдать, как моей первый за 30 лет собеседник ускользает от меня. Потом он остановился, повернулся и крикнул мне с улыбкой – я обещаю, что все расскажу тебе завтра!

Затем он окончательно скрылся среди домов подросшего городка Винсенс, оставляя после себя лишь легкое недовольство и чувство предательства.

– Вернется…расскажет он…конечно! Разумеется! – говорю я себе, фактически утешая.

Ведь он вряд ли вернется, а если вернется, мимо меня пройдет и даже не заметит. Но самое страшное, что ждет меня завтра – вдруг он больше меня не сможет видеть. От подобных мыслей голова болит, а к слову, боль я тоже не могу чувствовать, но осушения я помню.

В школьной библиотеки совершенно кончились нужные мне книги. А хотя, там кончились все книги – буквально я все их прочитал, ночью заняться будет нечем.

– Чертово финансирование штата Техас…ничего нового уже год не могут подвезти! Совсем отстали от жизни ребята! – думаю про себя, перебирая книгу за книгой.

Как не ново, вокруг пусто и тихо, разве что старый кран в столовой периодически посылает до меня звук падающей капли воды, плюс скрипы старых шкафов под тяжестью учебников, что я трогаю. А из одного класса вынесли старый телевизор, скоро говорят, новый будет. Это может прозвучать как анахронизм, но для меня и этот телевизор новый, я и в нем–то теряюсь еще, а его уже в утиль. Да и вообще, скоро ремонт будет. Я это понял, когда услышал, как двое немолодых импозантных джентльмена говорили об этом на прошлой недели.

Лучше бы они убрали мышей из подвала, и выбросили хлам, который лежит там с момента, когда Говард Холланей основал этот город в 1837 году, ужасный вид помещения. И еще, эти маленькие обитатели мешают мне выполнять мои обязательства приведения – учителя на малейший шорох говорят, что это мыши!

– Эти конкуренты меня нервируют! Что значит мыши, я тут на что?! – с сарказмом говорю я себе, глядя на атмосферу подвала.

Конечно же, никаких обязанностей у меня нет, это я лукавлю, пугать никого я не хочу да и не делаю этого. А все что говорю – это смесь обиды с возмущением, помноженные на безразличие.

– Привет! Как и обещал я пришел! – я рассчитывал, что этот день будет таким же, как и все, если бы не Глен.

Мистер Петти постучался ко мне в коморку, возможно уже понимая, что двери я открываю без проблем.

– Ты что, начитался бульварной литературы?! Думаешь, раз призрак, так сразу могу двери без ключей открывать?! – отвечаю я, резко иронизируя над собой.

– В идеале....да… – растерянно отвечает Глен сквозь старую белую дверь.

Мне ничего не остается, кроме как с глазами, словно нехотя признаешь свое поражение, открывать дверь со словами – ты победил, да я умею открывать двери!

– Тогда ради чего ты тут начинаешь корчить из себя обиженного призрака…?

– Ст-о-о-о-п! Во–первых, я не обиженный призрак, а тень из прошлого…а во–вторых…

– У тебя в арсенале кроме фраз "во–первых и во–вторых" хоть что–нибудь есть? – прервал меня Глен.

– Ах ты…мальчишка!

– Что сказать нечего?!

Стоя перед парнем, я буквально пылал от злости, пока Глен просто с улыбочкой смотрел на меня, как на своего приятеля, над которым удачно пошутил. Я бы назвал это, взглядом злорадствуя, и пока я думал, как его побороть, просто вспомнил один вопрос. Или мне во мне просто полыхали все чувства от того, что у меня появился собеседник.

– Ты, помнится, мне что–то обещал? – теперь уже я использую злорадствующий взгляд.

– Я не понимаю о чем это ты… – отводит глаза Глен.

– Кто такая Анна–Мария?

– Анна–Мария…перестань, о чем ты?

– Анна–Мария? Опять ты за свое? Когда же ты уже сделаешь шаг? – наш разговор прервал спортивный черноволосый парень, с удивительными зелеными глазами. Однако не сразу он понял, что возможно Глен общается с пустотой – А с кем это ты говоришь вообще?

– Я....да так… – оглядываясь, говорит Глен.

– Ты ведь в курсе, что я еще здесь? Если видишь меня, кивни… – говорю я.

Глен кивнул, в знак того, что еще меня видит. Но после прозвенел звонок, и этот парень увел моего нового друга на урок, выкрикивая – Палмер, не спеши ты так!

– Ага, я вспомнил этого друга! Тот самый компаньон Глена… – говорю вслух я.

Ход моих мыслей прервал парень, который размахивал маленькой гитарой у всех перед носом. Он умудрился даже мне в голову попасть.

– Кто же так с инструментом обращается…! – ворчливо говорю я, запираясь обратно в комнату.

Что–то мне не особо сиделось на месте, и я подумал, почему бы не прогуляться? Выбирать занятие не приходится. Прогуливаясь своими черно–белыми туфлями, я нахожу забавным то, что мне совершенно не нужно менять обувь. Плюс ко всему, чувствую себя хозяином дома. Внезапно я услышал знакомый голос, Глен и Палмер, на каком–то уроке сидят. Подойдя к классу, он был открыт, поэтому я позволил себе зайти, напевая что–нибудь.

– Всем здрастье! Я ваш новый учитель по «фиг знает какому предмету»… – зашел в класс я.

Реакции Глена не нужно было ждать, он сразу же поднял глаза на меня, а его очки и вовсе упали на тетрадь.

– Глен…ты чего? Как будто приведение увидел! – спрашивает удивленный его поведением Палмер.

– Да действительно, что, призрака увидел Глен? – сарказмом комментирую я.

– Н–н–е–е–т… Ничего, так мысль одну вспомнил! – неловко отвечает Глен.

После окончания урока Глен устремился в класс химии вместе со своим другом. Однако, пока рядом находился я, он не мог спокойно поддерживать беседу. Еще бы, как можно игнорировать то, что увидел воочию, то, что считал невозможным – а оно появилось прямо перед тобой. Нескромно, но это так. Глазки бегали в мою сторону, как бегали в схожей ситуации с влюбленным пятиклассником. Перестав терпеть, он отходит, говоря Палмеру – я догоню, мне надо кое–что сделать…

После он разворачивается и весьма неодобрительным тоном послал в мой адрес фразу – ты какого черта меня подставляешь так!

– Я не понял тебя? Они меня не видят, э! – отвечаю я.

– Зато тебя вижу я и мне не особо приятно… Нашел занятие, приходить ко мне на глазах у всех! А если я отвечу…(пауза) в пустоту !