Отправь их в Ад!

Нергал делает быстрый выпад, нога оступается, нелепо подвернувшись на водной глади. Убийца припадает на колено, тесак беспомощно падает в попытке выровняться. Клинок эльфа делает полный оборот и останавливается у горла человека. Благородно щадит, дает шанс подняться и продолжить поединок честно. Взгляд эльфа, плюющийся высокомерием, вдруг подергивается болью, глаза округляются от изумления. Потому что в живот, легко пробивая брюшину, входит стилет, направляемый второй рукой «поскользнувшегося» врага.

Убийца легко встает, с резким переворотом выдергивая клинок из внутренностей ушастика. Эльф смотрит непонимающе, все еще не в состоянии осознать случившегося. Меч падает в лужу. Ладони пытаются остановить выпадающие кишки. Дружки позади, не видя раны, не понимают, почему их собрат бросил оружие.

Рихтер гнусно морщится. Да, вот так оно и бывает. Сотни лет тренировок и один подлый удар, перечеркивающий их все. Тесак взлетает вертикальным росчерком, довершая разгром.

Эльф поворачивается к своим, вдоль тела, от паха до макушки, красуется красная полоса, взрывающаяся фонтаном крови. Ноги бедолаги подкашиваются, он рушится на колени, продолжая разбрызгивать красную жидкость по каменному полу. Секунду спустя мертвое тело валится лицом вниз.

Длинноухие глядят непонимающе, ошарашенно. Нергал поднимает меч убитого, лезвие упирается в землю, ступня надавливает сверху. Мощное усилие, и клинок ломается аккурат посередине.

Сильнейшее оскорбление для эльфа. Оружие сраженного собрата положено передать потомку для сохранения чести рода, а теперь, получается, традиция прервется. С громкими проклятиями, потеряв всякую осторожность, разъяренная четверка бросается на убийцу.

Нергал только того и ждет. Грохочет пулевик, самый прыткий падает с чудовищной огнестрельной раной в животе. Трое набрасываются, размахивая клинками. Рихтер презирает их нарочито благородную породу: даже мстя за гибель друга и кровное оскорбление, эльфы атакуют по очереди, гнушаясь ударить разом.

Он отбивается шутя, не забывая при этом про пулевик. Удар тесака – выстрел, блок – выстрел, уворот, удар – выстрел! Один ушастый падает с простреленной ногой, второй чудом выживает после попадания в плечо, разворотившего половину ключицы. Третий бьется, отдавая все силы в последней отчаянной атаке.

Клинки звенят, встречаясь в полете с невообразимой скоростью. Эльф кричит тонким голоском, вкладывая вес тела в смертельный удар. Нергал легко смещается в сторону, тесак с противным скрипом скользит по лезвию меча от кончика к рукояти, начисто срубая вычурную гарду и тонкую изящную ладонь.

Ушастый вопит, хватаясь второй рукой за открытую рану, откуда толчками разливается кровь. Тесак поднимается и тяжело падает, довершает начатое. Рихтер шагает по террасе, страшное оружие взлетает еще дважды, приканчивая раненных.

Вот и все. Именно поэтому люди правят миром, а эльфы… Эльфы в жопе.

Теперь не только двор, но и подступы к дому похожи на беспорядочную бойню. Окровавленные тела лежат вперемешку с обрубками, потоки дождя размывают красные следы по полированному мрамору. Убийца направляется к дверям усадьбы.

Эбигейл Нортон сидит на гостевом диване, отупевший взгляд блуждает по гостиной, опьяненный разум с трудом воспринимает реальность. Снаружи слышатся звуки битвы, выстрелы, крики боли и отчаяния. Потом наступает тишина. Только дождь по-прежнему шуршит струями, капли настойчиво барабанят по стеклам и крыше.

Рядом никого, лишь пожилой дворецкий, Абрахам. Большой, черный, как смоль, мужчина в вычурном сюртуке. Хорош как в бою, так и в услужении… Да кстати, и в постели ого-го! Раньше… Сейчас у него редко получается вспомнить былые времена.

Мужчина держит в руках устрашающий двуствольник. Дула направлены на входную дверь, серьезный взгляд не предвещает любому вошедшему ничего хорошего.

Громкий стук заставляет судью вскрикнуть. Абрахам, не задумываясь разряжает в дверь оба заряда, деревянная преграда разлетается в щепки, сраженная с близкого расстояния, но за ней – никого. Дворецкий шагает вперед, вглядываясь в проем, но не успевает даже вскрикнуть.

Один за другим грохочут шесть выстрелов, черное тело отлетает, жалко подергиваясь, разрываемое на части беспощадными пулями. Перед женщиной падает обезображенный кусок мяса, бывший совсем недавно верным безотказным слугой.

Эбигейл не в силах испугаться или сочувствовать умершему. Она поднимает взгляд. В комнату входит смерть.

Смерть идет навстречу, тщательно обходя лужу крови, растекающуюся на полу. За спиной развиваются полы плаща, широкая шляпа скрывает лицо. Странно, у смерти нет ее бессменного атрибута – косы.

Пьяный взор с трудом фокусируется на темной фигуре. В глубине души зарождается безотчетный ужас. Он пробивается сквозь алкогольную пелену, ломает защитный экран показного равнодушия, вырывается наружу тонким писком. Глаза невольно увлажняются, в комнате раздается жалостливый всхлип.

Смерть уже рядом. Недрогнувшая рука поднимается, в ладони вырастает длинный стальной коготь. Он входит в грудь женщины, беспрепятственно рассекая податливую плоть. Из пронзенных легких вырывается предсмертный хрип, сталь входит глубже, пронзая сердце. Мышечный мотор сокращается в последний раз и застывает навеки. Глаза наполняются болью и запоздалым раскаянием. Ответный взгляд смерти жжет пламенем, обещая долгие невыносимые пытки в аду.

Нергал смотрит на мертвую Эбигейл. От нее ощутимо разит мощнейшим перегаром, из уголка губ стекает струйка слюны. Рыхлое тело не старой, в общем-то, женщины наводит на мысли об излишествах и праздной жизни. Отвратительное зрелище.

Убийца забирает оружие и ретируется, не оглядываясь.

ГЛАВА 17

Нергал исчез из квартиры ранним утром, девушка проснулась от ощущения пустоты. Она ждала его к завтраку, потом к обеду, затем к ужину. Убийца заявился поздним вечером, когда Карина уже вообще сомневалась в том, что он жив.

Весь день за окном гремела гроза, пугая близкими вспышками. То и дело слышались завывания полицейских машин, город стоял на ушах. Карина догадывалась, что это определенно как-то связано с Рихтером. Девушка лежала на кровати, сжавшись в комок, перед глазами проносились неясные грезы.

Она понимала, что не может вернуться к прежней жизни, никак и никогда. Как ни странно, сожаление об этом прошло, будто внутри что-то выгорело. Интересный вопрос: как с пользой и наиболее полно провести несколько оставшихся часов жизни? Особенно, если единственный родственник далеко, навещать «друзей» опасно для их же жизни, а единственный в мире, кто тебя понимает – безжалостный убийца. Может, просто лежать, предаваясь меланхолии, в то время как за тонким стеклом бушует буря?

Карина приготовила обед из скудного набора имевшихся продуктов. Выходить из квартиры страшно, слишком маргинальный район, да даже подъезд не внушал уважения. Рутинные дела успокаивали девушку, направляя мысли в более практичное, позитивное русло.

Наступил вечер, плавно переходящий в ночь. Гроза за окном стихла, хотя тучи и продолжал плакать. Где-то за стенкой кричали пьяные голоса, переругиваясь на все лады. Девушка не зажигала свет, боясь разрушить зыбкую таинственную атмосферу маленького чуда.

В прихожей хлопнула дверь, вспыхнула лампа, у входа остановился Нергал. С него лилось ручьями, одежда промокла до нитки. Шляпу и плащ пришлось выжимать, ботинки хлюпали, рубашка и брюки будто искупались в бассейне. Карина суетливо помогла мужчине раздеться, вещи отправились сушиться в ванную и на кухню.

Девушка смотрела с тревогой, стараясь понять, сколько новых ран появилось у Рихтера за сегодня. Придется ли зашивать порезы, удивляться новым шрамам? Нергал стянул кольчугу, и Карина выдохнула. Если повреждения и имелись, то слишком несущественные, чтобы о них упоминать.

Рихтер прошел на кухню, девушка поставила на стол тарелку с приготовленным блюдом. Мужчина лишь сдержанно кивнул, не раскошеливаясь на лишние комплименты. Он ел, а Карина застыла у окна, наблюдая за трапезой краем глаза.

– Кого сегодня убил? – неожиданно для самой себя спросила девушка.

Нергал стрельнул взглядом, пытаясь понять, действительно ли ей интересно, или спутница просто ищет повод для разговора.

– Окружных судей… – нехотя пробормотал мужчина, – Всех. И главного судью.

Карина заметно вздрогнула, настолько обыденно это прозвучало. Так, наверное, в иной семье жена спрашивает у мужа, вернувшегося с работы – как успехи, сколько булок испек? – а тот отвечает – да как обычно, два короба.

– Разве так можно? – спросила девушка, невольно сбиваясь на тон школьной учительницы, – Зачем ты делаешь такие ужасные вещи?

Нергал долгое время не отвечал, пережевывая пищу. Наконец, усталый взгляд оторвался от тарелки.

– Это уже не люди, – убежденно сказал он, – Звери. Твари. Подонки самой распоследней паршивости. Для таких, как они, в этой стране нет суда, нет закона. Они сами суд и закон. Я лишь восстановил давно утерянную справедливость. Зачитал обвинение, огласил приговор, исполнил правосудие.

– Неужели возможно хоть чего-то добиться смертями? – Карина с ужасом заломила руки.

– Можно. Или нельзя. Я делаю то единственное, что умею. Борюсь со злом тем способом, что мне доступен. Если бы каждый из жителей Пруссии сделал то же самое, мы жили бы совсем в другой стране.

– Ты не понимаешь… Ведь у этих плохих людей могут быть очень хорошие, добрые, ни в чем неповинные дети!

Убийца грустно усмехнулся, серые глаза блеснули желтой вспышкой.

– А вот на это мне вообще насрать.

– И сколько еще ты будешь убивать? Где конец списка смертей? Есть ли у него конец?

Нергал пожал плечами, не удостоив ответом. Зачем, если все и так очевидно. Нужно идти до конца, не останавливаясь и не сворачивая на полпути.

– Неужели тебя не мучает совесть? Не страшно предстать перед Единым? – Карина невольно вспомнила о боге, что часто случалось с ней в моменты большого волнения, – Не боишься попасть в ад?

Она встретилась взглядом с мужчиной, содрогнувшись от проскочившей в нем жестокости.

– Я уже был в аду, девочка, – мрачно ответил Рихтер, – Меня не напугать байками о вечных муках. Я отрицаю твоего бога, отрицаю всех богов! Я плюю на лицемерных служителей культа, разжиревших с подаяний простачков. И презираю тех, что склоняют колени в тупом раболепстве, вместо того, чтобы взять собственную жизнь в свои руки!

В его словах прозвучало столько убежденности, страстный тон заставил девушку испуганно умолкнуть. На самом деле, она ведь, по сути, ничего не знала о непростой судьбе этого странного человека.

– Но ты ведь тоже соблюдаешь определенные ритуалы, чтишь свои кодексы… Я видела… Значит… исповедуешь какую-то религию? – Карина тщательно избегала слова «поклоняешься».

Нергал мотнул головой, ладони потерли усталое лицо.

– Хадо-хито не религия. По крайней мере в том смысле, как ее понимаешь ты. Я не верю в бога, не молюсь, не прошу милости свыше.

– Если это не религия, то что?

– Философское учение или своеобразный культ. Свод правил для постижения смысла жизни.

– Вот так просто? Раз – и смысл? На блюдечке?

Рихтер ограничился кивком. Он не любил повторяться.

– Объясни… – попросила девушка.

Убийца поднялся, остановившись у окна. Религиозные беседы никогда не были его коньком. Трудно сформулировать такие простые мысли… Еще сложнее облечь их в слова.

– Большинство живет бессмысленно, не заботясь о судьбе, не задумываясь ни о чем, кроме простейших материальных благ. Это комитос, – в голосе прозвучало презрение, – Мусорные, бесполезные люди. Чтобы подняться на первую ступень, стать хоть чуточку более осмысленным, нужно найти собственное предназначение, хадо. Умение, страсть, талант, если угодно.

Мужчина замолчал, Карина судорожно сглотнула.

– Твой талант – убивать?

– Да… – Нергал усмехнулся, – Редкий дар. Учитель тоже сильно удивился.

– И что дальше?

– Осознав хадо, ученик должен выбрать себе цель, миссию, свершение – хито.

– И это все? Талант и миссия?

– В целом, да. Раздели все поступки на две категории: одна ведет к цели, другая – нет. Делай все из первой группы, не совершай ничего из второй. Основа учения.

– И это делает тебя счастливым?

– Конечно, – Рихтер кивнул, – Только идущий к цели может быть счастлив по-настоящему. Такие люди зовутся тенсия. В отличии от тех, кто просто существует.

– Но где же тут место для семьи? Для детей? Для любви? Разве мог бы существовать мир, где все стремятся только исполнить какую-то далекую мифическую веху?

Рихтер пожал плечами. Очередной теологический спор. Как известно, такие могут продолжаться бесконечно без всякого видимого результата.

– Я не могу ответить на твой вопрос, – мягко проговорил мужчина, – Правда такова, что хадо-хито – не для всех. Его нельзя объяснить, научить, подвести с рациональной точки зрения. К нему нужно прийти самому. И тогда все поймешь.

– Но оно стоит того? Ты уверен, что поступаешь правильно?

– Уверен! – с непоколебимой убежденностью отрезал Нергал, – Лишь тот, кто осознал свое призвание и цель, может изменить мир!

Карина тихонько плакала, рассматривая ночной Берлин. Ей представлялся город, где у каждого строго предначертанная миссия, где все живут по плану, заранее предопределяя любой свой шаг. Там нет места живой импровизации, романтике, необузданности. Как-то все это грустно…

Рихтер сидел за столом, задумчиво опершись на локти. Он устал, невеселые думы посещали голову, не давая расслабиться.

Девушка обернулась, вытирая ладонями покрасневшие глаза.

– Тебе нужен секс… – фраза прозвучала как утверждение, а не вопрос.

Юбка упала к ногам Карины, трусики скользнули вниз. Нергал молча наблюдал, как девушка разоблачается. Все-таки хороша, несмотря на худобу. Красотка подошла, руки неловко помогли мужчине расчехлить инструмент. Качнулись белые груди, Карина уселась, аккуратно насаживая себя на твердую плоть. Сегодня она хотела быть сверху.

ГЛАВА 18

Прокурор метался по гостиной особняка, как зверь в клетке, благо пространство комнаты предоставляло обширное поле для маневров. Широченный кожаный диван казался здесь маленькой игрушкой, чайный столик на пять персон терялся на фоне свободного места. Сверкающие стеклом серванты обрамляли периметр, картины авангардных художников смотрели со стен. Особенно выделялась среди них одна – на просторном холсте красовался черный квадрат, и все.

На другой стене висели несколько прекрасных гобеленов, перемежаемые оскаленными мордами животных. Посредине, между шкафов, стоял блестящий рыцарский доспех, с длинным двуручным мечом в руках. Дорогой паркет защищали мягкие ковры, с мозаичного потолка свисали яркие люстры. Пахло достатком, и отнюдь не простым, а поистине неимоверным богатством. Но сегодня, в дождливый осенний день, к ароматам гостиной примешивалась тонкая вонь страха.

Дисмас дель Боско неуверенно балансировал на грани между яростью и паникой. Его приводила в неистовство сложившаяся ситуация: в Берлине чрезвычайное положение, в правительственных кругах заметное беспокойство, члены верховного суда мертвы, а убийца бродит по городу в поисках новых жертв. Уважаемые люди вынуждены запираться в домах, под охраной десятков телохранителей. Что, однако, отнюдь не гарантировало безопасности, если принять во внимание бойню, произошедшую на усадьбе Эбигейл Нортон.

Трудно поверить, но все улики и показания свидетелей утверждали вполне четко: действовал один человек. Профи невообразимого уровня подготовки. И вот этот факт нагонял почти суеверный ужас. Увы, давно прогнившая полицейская система не могла эффективно защитить даже своего начальника, ровно как не могла оперативно отыскать преступника. В голове прокурора метались беспорядочные мысли, один за другим возникали безответные вопросы.

Что, если он – следующая цель? Что, если убийца явится сюда прямо сейчас? Достаточно ли принятых мер безопасности? Не ошибся ли он, доверяя защиту спецам Кроу?

Дель Боско находился в гостиной далеко не в одиночестве. Вернее сказать, народу тут было предостаточно. В дальнем конце комнаты, разглядывая необычные картины, прохаживалась, как по галерее, роскошная женщина в самом расцвете красоты и жизненных сил.

Клаудия Сенна, бакалавр магии, единственная дочь богатых родителей, проявившая великие способности к колдовству еще в раннем детстве. Обучение в школе для одаренных и диплом с отличием Берлинской Магической Академии раскрыли природный дар, отточили талант девушки. Чародейка уверенно шла к тому, чтобы стать первой в новейшей истории Пруссии женщиной магистром магии.

Ко всему тому, она была невероятно хороша собой. Среднего роста, с фигурой топ-модели, выдающимися бедрами и заметной грудью. Аристократичная высокая шея; худые плечи, словно созданные для поцелуев; упругий бюст, стройный торс, узкая талия, выпуклые ягодицы. Все, о чем могла бы мечтать роковая красотка, сражающая мужчин наповал.

Изящное милое лицо с тонкими изогнутыми бровями и выразительными глазами дышало уверенностью, граничащей с высокомерием. Овальный лоб не содержал и следа морщин, небольшой аккуратный нос гордо поднимался чуть заостренным кончиком. Полные чувственные губы блестели яркой помадой; небольшая ямочка на подбородке придавала женщине немного несерьезный вид молоденькой нашкодившей школьницы.

Клаудия картинным жестом поправила каре рыжеватых волос, ярко-голубые глаза сверкнули недовольным холодом, когда она оглядела присутствующих.

Прокурора чародейка недолюбливала всегда, впрочем, как и остальных представителей власти. Заимев вполне определенный жизненный опыт, женщина наверняка знала, что все они, как один, подлецы последнего разлива. Уж лучше иметь дель с аристократией или купеческой кастой… У них, хотя бы, есть понятия о чести и достоинстве, не то что у лицемерных чиновников.

Тем не менее, она здесь, делает все возможное, чтобы защитить драгоценную тушку дель Боско. Как бы заклинательнице не хотелось жить свободно и независимо, но так или иначе приходится считаться с волей властей. Игнорировать слова прокурора, попросившего об услуге, было бы крайне неразумно.

Восьмерка телохранителей, обычные вооруженные до зубов громилы. Пушечное мясо, преданное и надежное, без воображения и лишней фантазии. Взгляды полные бездумного подчинения и готовности убивать по первому знаку хозяина.

Но гораздо опаснее другие. Тройка спецов, присланная Кроу. Головорезы из его личной «команды».

Разные слухи ходят как про Александера Кроу, так и про его подопечных. Поговаривают, он собрал под крыло самых талантливых и беспринципных мерзавцев Пруссии. Клаудия относилась к таким разговорам скептично, все-таки собрать команду – это одно; нужно еще держать ее в подчинении, обеспечить беспрекословную лояльность, что, в случае с подобными маргиналами, кажется непростой задачей. Впрочем… способы есть. Магическое подчинение, к примеру. Или…

Опять же, по слухам, начальник тайной полиции не гнушался использовать в качестве подсобных средств сильнейшие наркотики. Элементарная схема: стоит подсадить подчиненного на «пыльцу», и он сделает что угодно ради новой дозы «лекарства».

Чародейка мельком оглядела троицу «талантов».

Азиат в свободной одежде, с невыразительным лицом и красными костяшками на руках. Оружия нет, во всяком случае на виду. Взгляд абсолютно бесцветный и равнодушный.

Молодой парнишка, лет двадцать с небольшим. Намечающаяся темная бородка, беспокойный взгляд, руки, ходящие ходуном. На поясе – два тяжелых пулевика. Пожалуй, этот больше всех напоминает наркошу.

Хотя, третий тоже хорош. Взбалмошный, прическа ежиком, дикие глаза светятся огнем безумия. На ладонях черные перчатки, кожаный костюм наводит на мысли о садо-мазо.

Определенно, эта тройка не простая. Явно не рядовые исполнители. От них веет ощутимой опасностью, вкупе с неконтролируемым психозом.

Впрочем, по отношению к чародейке все мужчины держались подчеркнуто вежливо, стараясь не попадаться лишний раз на глаза.

«Еще бы, – самодовольно улыбнулась Клаудия, – Только дернитесь, я вас тут же по стенам размажу!»

Между пальцев заклинательницы, играясь, промелькнули едва заметные молнии.

Прокурор подошел ближе, взволнованное лицо обратилось к женщине. Он заговорил, даже не пытаясь изображать отсутствующие манеры.

– Все готово? Сумеешь остановить убийцу?

Клаудию покоробило обращение на «ты», фамильярность, столь привычная для высокоранговых начальников. Тонкие брови изогнулись острой дугой.

– Сумею! – пришлось проглотить недовольство, – Кто бы сюда не явился, его ждет весьма неприятный сюрприз.

– Что за сюрприз? – заинтересовался дель Боско, – Огонь, молния? Что-то помощнее?

«Ох, спаси Единый! – взмолилась про себя чародейка, – Еще один диванный эксперт! Ну, скажи, какая тебе разница?!»

Тем не менее, внешне красавица осталась абсолютно спокойной, голос прозвучал ровно, без признаков нетерпения.

– Ментальный удар, господин прокурор. Мало кто ожидает подобной атаки, а потому ее гораздо сложней отразить. К тому же, вы ведь не будете против изловить преступника живьем?

Судя по тому, как вспыхнули глаза мужчины, последняя фраза попала в точку. Клаудия весьма смутно представляла себе, что ждет пленника в задворках тайной полиции. Но ничего хорошего, это совершенно очевидно. А потому, если только убийца не законченный придурок, сюда он не явится.

Прокурор, повеселев, продолжил гарцевать по гостиной, женщина отвернулась спиной к собранию. Потянулось тоскливое ожидание.

ГЛАВА 19

Карину разбудили настойчивый звук громких выдохов и размашистые движения, вытворяемые мужчиной в тесной комнатке. Она уже знала, что каждое утро Нергала проходит по строго определенному распорядку: разминка, банные процедуры, силовые упражнения, завтрак…

В детали девушка не вдавалась, ей было достаточно увиденного. Два дня убийца исчезал, прежде чем Карина успевала открыть глаза. Сегодня, наконец, удалось подловить мужчину за упражнениями.

Сейчас Рихтер занимался странной силовой гимнастикой. Тело убийцы принимало одну за другой необычайные позы; мышцы напрягались, удерживая статическое положение, потом он делал несколько повторений, складываясь и вновь распрямляясь.

Девушка наблюдала сквозь полузакрытые веки. Ее в очередной раз поразили пластичность и сила Нергала. И в то же время в его движениях присутствовала явная поступь хищника, даже простое движение ладони таило в себе смертельную опасность, каждый поворот головы сулил неприятности очередной жертве.

Карина уселась на кровати, с трудом заставив себя подняться. Даже холодная вода из-под крана не смогла вернуть бодрость и радость бытия.

Девушка чувствовала себя отвратительно. Кое-как умывшись, увидела в зеркале вытянувшееся, заостренное лицо. Щеки впали, скулы осунулись, глаза лихорадочно блестели. Возможно, разыгралось воображение, но показалось, что удлинились клыки. И голод. В желудке вновь разгорался неутолимый всепоглощающий голод.

Карина уселась на кухне, заняв единственный стул. Она все глубже погружалась в себя, глаза смотрели в одну точку. Накатило отчаяние, раздражительность, а за ними пришло разрастающееся равнодушие.

Хоть желудок требовал пищи, но на приготовленный завтрак она даже не взглянула. Хотелось чего-то этакого… Необычного… Девушка не отдавала себе отчета в собственных желаниях.

Нергал глядел на спутницу заинтересованно, даже с некоторым участием. Состояние Карины не стало для него сюрпризом. Превращение в нежить шло штатно, по графику. Можно сказать, по учебнику, если бы хоть где-то существовали подобные талмуды.

На плите закипел чайник, мужчина достал из саквояжа небольшую аптечку. Белая пилюля с монетку величиной упала в стакан, горячая вода зашипела, растворяя лекарство. По стенкам стакана звякнула ложка, Рихтер пошуровал по дну, чтобы таблетка растаяла окончательно.

– Выпей, станет легче, – он передал микстуру девушке.

Карине было уже все равно, она беспрекословно отправила в желудок горькую жидкость. Однако, спустя десять минут взгляд бедняги действительно прояснился, хоть смертельная бледность никуда и не делась.

– Что это было? – слабым голосом спросила она.

– Бодрящая пилюля, – ответил Нергал, собираясь в путь.

Девушка едва заметно улыбнулась. Глупо надеяться на чудесное лекарство. Если бы от укуса вампира можно было излечиться…

Карина встала, преодолевая слабость в ногах. Микстура прояснила голову, но телесная немощь никуда не делась. Организм сопротивлялся отраве, а может, уже заканчивал перестроение. На коже выступил едкий пот, по мышцам то и дело пробегали непрошенные судороги.

Она заговорила, удивляясь, насколько тихо и пресно звучит собственный голос.