Зверь: тот, кто меня погубил

– А ну, выйди к нему! – опять мать. Ей-то вообще какое было до нас дело. Рыбка с крючка срывалась, вот она и была готова меня собственными руками из дому вышвырнуть, лишь бы я упала ближе к Новику.

– Илья, уходи. У меня болит голова, – не сдавалась я.

– Стась, – подвывал зверем Новик. – Малышка, выходи-и-и, ну поговорим. Если хочется… ударишь меня.

– Я не хочу драться, – ровно, и даже подивилась, что и правда уже не злилась на него. Хуже – мне было всё равно. Он умер для меня. Сейчас я на него смотрела не восторженными глазами, как на принца, а как просто на парня. Красивого и только. И не трогал он души моей совершенно.

– Я же сейчас к тебе домой поднимусь, – пригрозил мрачно.

– Нет, Илья, прошу. Ты сегодня и без того натворил, – замялась. Что не желала, так это разборок на весь город. – Потом поговорим. Завтра, хорошо? – мягко, без злобы.

– Шутишь?.. – развел руками Новик.

– А ну хватит орать! – вклинился в наши разборки мужской голос.

– Мужик, заткнись, – рыкнул злобно Илья.

Ситуация грозила перейти в патовую.

– Илья, я молю. Уходи! Завтра…

– Я завтра в армию…

– Успеем, поговорим! А теперь просто уходи…

Ильюха собирался ещё что-то прокричать, да Макс его одернул.

– Ты обещаешь? – напоследок вскинул на меня глаза Новик.

– Да! – заверила спокойно.

– Я тебя люблю, – кощунством прозвучало, но вид парня говорил о том, что он правда так считал.

И это убивало.

Не хотела вдаваться в мелкие разборки, торопливо захлопнула окно и упала на постель.

Прав Зверь. Я виновата в том, что произошло. Зря пошла на вечеринку.

Уже на вечеринке я сидела, как не в своей тарелке. Понятно, статус девушки Новодворцева Ильи – обязывал меня быть в его компании да в такой-то день, но пьянка откровенно тяготила. Шуточки сыпались, как всегда грубые и пошлые, смех звучал угарный и, ясное дело, алкоголь тёк рекой. Я не была единственной девушкой в тусовке, но, среди присутствующих подруг, за год в этой компании так и не нашла. Они были постарше, другого менталитета и более приспособленные к подобным гулянкам. Девчата наравне с пацанами прикладывались к выпивке, курили и подхватывали смехом очередную похабность, и на «ура» любую идею покуролесить ещё.

Я не была ханжой и девчат не осуждала, просто мне становилось невыносимо скучно в подобных ситуациях. Чтобы сильно не выделяться и не казаться жеманной, тоже немного выпила – расслабиться, но долгожданной лёгкости и свободы всё равно не наступило.

Я с тоской понемногу отпивала отвёртку, которую услужливо сварганил Илья. Напиток был сладковат, с терпким послевкусием спирта… Но вторая порция тоже не помогла. Компания Новика всё равно не нравилась. Категорически. Особенно раздражал и пугал Зверь, который по имени Глеб. Парень был подстать погонялу. На Зверя, конечно, внешне не похож, но, зараза, красив… А вот взгляд его, повадки в момент злости… Пугали и не на шутку.

Сдержанный, мрачный, циничный вмиг становился диким, взрывным, беспощадным. Никому ничего не прощал. Вот прям НИКОМУ! И НИЧЕГО!

Психологическая травма, ну это я уже для себя сделала пометку. Не бывало таких принципиальных и категоричных. Но это неудивительно, у него семья неблагополучная. Мать – алкоголичка, отец… если правильно помнила, самоубийством жизнь закончил. Причём, Глеб его обнаружил. Поэтому и был таким… угрюмым, жестоким.

Слухи, как расправлялся с обидчиками, давно за пределами городка будоражили нервишки простых смертных. И я не сомневалась – всё правда, даже если не ВСЁ! Глеб не мог быть добрым, сердечным и милым. Он жестокий! И шутки, а вернее язвительные реплики, брошенные как бы невзначай, вечно били в цель, и потом долго приходилось собирать ошметки чувств, чтобы не опуститься до уровня шавки и не начать гавкаться с мерзким типом.

Илья не раз отмечал, что я самая спокойная и выдержанная из всех девчат, кого он знал. А знал он, если пусть не весь поселок и близлежащие городки и деревни, то значительную часть точно. Остальная – побывала под Зверем. Их компания «славилась» жутким нравом и часто «упоминалась» при той или иной громыхнувшей истории, а если учесть время, в которое жили – их нарекли не меньше как бандитами.

Меня не прельщало встречаться с одним из молодых и дерзких, но жизнь, она такая… бросала в обстоятельства, вот и приходилось в них бултыхаться.

Я научилась не думать о дурном, не вникала в дела «Новых», чем восхищала Илью… по его словам. Да и не делал он ничего плохо именно мне. Наоборот, Новик был милым, обходительным, весёлым.

Мы уже почти год встречались, и он ни разу не принудил к сексу. Я не береглась для единственного и неповторимого, но и не спешила раздвигать ноги, даже перед таким классным парнем. Илья нравился. Очень. Он был приятен, популярен, а ещё на нём настаивала мать, не скрывая интереса к именитой фамилии семьи Новодворцевых.

Я же грандиозных планов не строила и просто была с Ильей везде, куда бы он меня не приглашал. И терпела его отвратительного друга! Хотя, всё чаще ловила себя на мысли, что вот-вот терпение лопнет. Искренне надеялась, что Глеб успокоится и перестанет меня замечать, но парень, как назло, выискивал новые колючести или не скрывал пренебрежения.

Порой очень хотелось, чтобы Новик его заткнул, как затыкал любого, кто смел что-то бросить в мою сторону, и даже не гнушался затеять драку, если, не дай бог, чужак косился в сторону ЕГО девушки, но именно с Глебом дело было иначе. Зверя Илья не одергивал и очень гордился моей выдержкой. Мне это льстило, и я всеми силами старалась не упасть в его глазах.

Тем более, к мысли, которую упорно поддерживал Илья, что мы скоро поженимся, я тоже немного привыкла. Что буду носить его фамилию… Стану ЕГО женой!

А за Ильей стоял отец с высоким чином в вооруженных силах. А если учесть, что городок был военный, то естественно стать невестой перспективного парня мечтали многие.

И даже слухи, что деяния Новодворцева старшего всё больше смахивали на бандитские, не отталкивали. Сейчас все пробивались, как могли и выживали, как получалось. То, что не одобряла каких-либо противозаконных поступков – да, но не осуждала. Нищета, голод, разруха, страна переживала страшные времена и потрясения. Жаждала демократии и свободы, а теперь мы оказались к этому не готовы. И так уж получалось: кто-то был приспособлен к выживанию, а кто-то не очень.

У самой семья была не из высокоморальных. Я не лезла в махинации матери и отчима, но на каждом закоулке все кому не лень тыкали мне «успехами» родственников и, конечно, шипели и плевались грязью в сторону меня самой. Хотя ни разу не была замечена за чем-то вызывающим или уголовно наказуемым. Училась хорошо, с детства мечтала стать медиком. Теперь мечта была близка – я поступила в медицинский институт, и уже завтра у меня было важное собрание.

Так или иначе – не мне осуждать, грешны или нет! Но краем уха слышала разное. Парни, не таясь, обсуждали разборки, будущие рейды, конечно же, незаконные. И если за Ильёй стоял отец, то у Зверя, была лишь пьющая мать, да и у остальных, кого жизнь попинала сильно – были только их дела и кулаки.

Илья считался генератором идей и главным по связям. Ему помогал Зверь, хотя за ним тянулся шлейф страшных деяний. Он был силой, стратегом, остальные ребята выполняли мелкие поручения, ну или массовкой вписывались в разборки при необходимости. Петруня, Жорик, Остап, Макс – большей степенью потрошили и крышевали рынки, мелкие магазины…

Илья учился в универе на третьем курсе. Зверь, что удивительно, тоже учился. В институте… со спортивным уклоном. Четвертый курс, а если учесть его навыки и умения безжалостного бойца, которого боялись, уважали все тренера и значимые фигуры области и даже приглашали на всероссийские соревнования, он был чудовищем с внешностью на которую реагировала любая девчонка… Не слепая девчонка.

Высокий, широкоплечий, тёмные волосы, карие глаза в обрамлении чёрных, длинных ресниц. Он правда был хорош! Очень! И если бы не его жуткие манеры и сарказм, он бы и мне нравился, и я бы поспорила, кто красивее – Илья или он. А Новик был красив необычайно. Стройный, статный. Светлые волосы, серые глаза, лучезарная улыбка и полные губы. И целовать он умел, что не отнять. Аж душа воспаряла.

Иной раз так целовал, что всё сложнее становилось выдерживать его близость. И я видела, что Илья и правда дорожил нашими отношениям. Был терпелив, любое неуважительное слово в мою сторону или взгляд быстро пресекал, только Зверю всё разрешалось. Ему не запрещал, хотя иногда приятельски грозно тормозил. А ещё тихонько шептал, чтобы я на Глеба не обращала внимание. Что, мол, он не злой, юмор у него редкий и чёрный. И то, редко ведь говорил – Зверь не из болтливых. Он скорее в морду даст, чем будет пытаться донести свою истину пустыми словами. А его девчата, так они прям ссали от счастья, если Глеб на них свой взор обращал. Менял он их чаще, чем перчатки, не скрывал пофигизма, откровенного потребительства, но желающих согреть его постель от того не уменьшалось.

Тотчас под ложечкой засосало, и в груди томление разрослось. Губы запылали… от воспоминания. И понятно, что их так привлекало. Он был диким. Нечеловеком. И связываться с подобным – это нужно было быть головой тронутой. Да, красив, но ведь уважения никакого к женщинам. Насмешки, презрение… Я честно не понимала, как можно? Не в смысле, что он такой… и быть с ним, а в смысле, как девчонки терпели подобное отношение? Зачем? Да будь он тысячу раз красив, а он красив, сотню раз силён, а он силён, миллион раз хорош в постели…

На этом мне стало совсем трудно дышать, а внизу живота странно запульсировало. Так, что, краснея и замирая от собственной распущенности, ладонь прижала, чтобы хоть как-то утихомирить томление. Между ног ещё немного тянуло, но больше смущали новые чувства. И вызывали их воспоминания дикого акта со Зверем. А по-другому это не назвать! Это не секс, не любовь… акт, для выплеска желания, для утоления похоти. И я до сих пор не понимала, как могла так низко опуститься и отдаться какому-то злодею в подъезде? Зверю! Кто женщину и за человека не считал. А я категорически относилась к тому числу девчонок, кому нравилось ощущать себя любимой, дорогой, единственной. Мне нравилось, когда меня оберегали. Мне нравилась обходительность, деликатность. Мягкость, нежность. Поэтому я в очередной раз поморщилась – я не хотела бы стать девушкой Зверя. Хотя он и предлагал. Но сама мысль, что это могло случиться – не-е-е-ет, категорически нет!

Он и встречался с девчатами недолго. Пока не надоедали, а если учесть, что надоедали они ему быстро… то я за то время, что значилась подружкой Ильи, от череды новых лиц возле Глеба по рядком устала. После третьей даже перестала запоминать имена. Хотя, он не сильно девочек в тусовки водил, но всё равно пересекались, и я с неудовольствием отмечала, что такого непостоянного парня ещё поискать. Ни в жизнь бы с таким не желала встречаться. Извелась бы вся. И гордости бы не осталось.

Зато увлечения разными видами борьбы принесли ему большие заслуги, почему в институте до сего момента и закрывали глаза на его многочисленные пропуски экзаменов. Что уже говорить об игнорировании учебных занятий.

Правда после очередных разборок, которые прогремели на всю страну… поблажки закончились, и, избегая суда и тюремного срока, отец Ильи выбил для парней наказание в виде служения отчизне!

Я толком не понимала, почему некоторые ржали, уж лучше бы в тюрьму, но, вникая в суть, тоже задумалась, а стоило ли… Времена смутные, неспокойные. На границе с Чечней вечно какие-то громкие стычки. По телевизору часто показывают боевиков, угрожающих неверным.

Война пугала, но я до последнего верила, что служение родине – это почетно и правильно. Будь то женщина или мужчина! Страна ценна гражданами, и, если они доказывают свой патриотизм, значит страна может быть спокойна – её есть кому защищать! Тем более наш городок на Северной границе… на один квадратный метр военных было больше, чем гражданских. Считай, сам бог велел!

Да и сама я мечтала спасать, поэтому поступила в медицинский. И если получится, с радостью стану военнообязанной. Тем более, есть куда податься. Петрозаводск недалеко. Да и родной городок хоть и серый, но наводнен воинскими частями. До последнего был тихий, скучный, пока Илья и Глеб не собрали свою банду и не начали его «прославлять».

Молодые, наглые… вошли в силу и стали откровенно борзеть.

Я не особо рвалась вливаться в их компанию, но родственники наставительно, и даже требовательно рекомендовали, чтобы я вышла замуж за Новика. Деньги, власть…

Было противно так опускаться до меркантильного, но отчим едва не вколачивал простую истину: красивая баба должна приносить деньги. Курица, зато на золотых яйцах! Быть тебе под мужиком! И если у мужика кошелёк и власть – раздвинула ноги и терпи! Радуйся, что именно тебя еб*!

Я первое время мечтала, что отчим отстанет, но нет…

Потом надеялась на мать, но и она не вставала на защиту.

– Я тебя одеваю, кормлю, кров над головой, институт теперь тащу!!! Пора за мозги браться и самой выкручиваться. Не под Илью ложиться, так ищи другого, но не менее денежного, – и категорично пальцем в грудь, грозно сверкнув голубыми глазами. Мамка красивая, стройная, но характер… И любить не умела никого, кроме себя. Мне досталась внешность матери, а вот спокойствие – папы. Жаль, его больше нет.

– И вообще, – продолжала гнуть линию мама, – пора нам с отцом помогать, а не тянуть из нас!

– Отчиму, – ворчала я.

– Какая разница! – возмущению родительницы не было предела. – Он кормит и воспитывает, значит – отец. Девочка не маленькая. Видишь, знаешь, понимаешь. Тяжко нам живётся. И если бы я не была заведующей в центральном магазине, а отец не служил при складе в воинской части, жили бы мы в бараке и жрали бы отходы, как многие другие.

Вот так и стыдила!

Нет, жили небогато, но я понимала, что в отличие от других моя семья смотрелась куда благополучней и зажиточней. Многие знакомые и соседи перебивались от корки до корки, собирали бутылки, макулатуру, металл, чтобы сдать и на эти копейки хоть как-то просуществовать. А некоторые спивались от безнадеги и отчаяния.

Моя семья была другого порядка – заточена на выживание в любых условиях. Вот и приходилось выслушивать упрёки, сплетни, терпеть нападки завистников. Одна школа чего стоила. Почти заклевали! Но появился Илья, и толпа больше не смела в лицо плюнуть. За спиной продолжали гадости лить, но в лицо – нет. Благоговели и избегали. Наверное, тщедушно, но я радовалась этому. Я не стремилась быть в массе: одиночество меня устраивало вполне.

Тем более сплетням, верила. Хищения, продажи из-под полы. Мать раскланивалась лишь перед вышестоящими, и таким образом водила знакомства только с чинами.

Но ведь это ОНА! А не я… Я другая. Нет, не чище, но, по крайней мере, очень хотела быть другой. Не продавцом, не спекулянтшей, не бухгалтером… я с детства мечтала быть врачом или медсестрой на худой конец.

Хотя отчасти лукавила. Потому что стала встречаться с Новиком!

Перспективы на будущее. Светлое и безупречно счастливое. Поэтому и оказалась на проводах Зверя и Ильи. Последняя вечеринка…

***

Гул, музыка, болтовня, дым сигарет, алкоголь… Не просто надоели, жутко тяготили. Я изнывала от скуки – всеобщей попойки не разделяла, но и уйти не решалась. Ещё не хватало, чтобы Илья обиделся. Ведь он в армию уходил, поэтому терпеливо сидела. Молчала, ждала окончания. Честно высиживала и даже несколько раз танцевала. То с Петруней, то с Максом… Ну и, конечно, с Ильёй.

Парень был жутко пьян и настроен на… близкую романтику, о чём шептал на ухо, вызывая мурашки на коже. А ведь я готовилась к этому! Знала, что уже неприлично оттягивать, и, если пересплю сегодня с Ильёй, он будет уверен, что я честно собиралась его ждать. Прикосновения парня рождали тепло, он прижимался теснее.

– Малышка, – томно шептал, губами и языком лаская ухо. – Хочу тебя, – терзал зубами мочку. Я начинала растворяться в ощущениях. Милых, щекотливых и таких горячих. Хорошо, что выпила, а так бы… стыдилась и пыталась отбиться. – Пошли в комнату, – без романтики, но с чувством прошуршал.  По-трезвому нашла бы, как отказать, а сейчас… радовалась, что язык был ватным, тело мягким и податливым. Уже было согласилась, как на весь зал громыхнуло:

– Бл*, – голос Зверя, – а какого х* мы дома сидим?

Толпа на миг умолкла, лишь музыка нарушала повисшее молчание.

– Последний день на свободе. Потом два года херачить на Родину! Ни бухнуть толком, потрахаться, или потанцевать. Айда на дискотеку? – Глеб прижал к себе хмельную Наташку, свою девушку… пока… вроде несколько дней уже встречались. Наташа сразу же хихикнула:

– Я за! – и даже руку подняла, словно отвечала на вопрос учителя. Вот непонятно, почему её голос особенно раздражал. Какой-то дурашливый, писклявый.

– И правда? – развел руками Макс. – Сегодня в «Метелице» гуляют!

– Круто! – ещё кто-то поддакнул.

Толпа подхватила новую идею и бурнее закопошилась.

– М-м-м, – с неудовольствием протянул Илья, крепче обнимая меня и продолжая немного качаться в танце. – А я хочу дома остаться. Мне есть, чем заняться в последнюю ночь!

Смутил, в краску вогнал своей откровенностью, но нежный поцелуй выветрил все сомнения прочь. Выветрил, ровно до тех пор, пока я не сглупила и на Зверя не глянула – Глеб сверкнул теменью глаз, налил ловко водки, хлопнул стопкой о стол:

– Да твоё дело, братан, – встал из-за стола, Наташка следом за ним. – Сношайся, плодись, а мы гулять! – да так колюче прозвучало, будто не Илье фраза предназначалась, а снаряд в мой огород запустил. – Кто со мной, айда, а то скучно на хате последний день гулять! – обвёл всех лютым взглядом, и толпа сразу потянулась за Глебом.

Вот что мне особенно не хотелось – дискотеки. Зная, как ее обычно заканчивали ребята, а это, скорее всего, очередная разборка с чужаками, кто заехал в городок тусануть и не в курсе, что местные не терпели вторжения на их территорию.

– Малыш, ты как? – носом бурил дорожку на моей шее Илья. – Дома или…

– Как скажешь, так и будет, – я равнодушно повела плечом. Идиотка! Просто меня штормило от ужаса лишиться девственности не меньше, чем отталкивала гулянка на дискотеке с кровавыми последствиями.

– Значит не обидишься, если немного потанцуем с толпой? – решил за обоих Илья.

И толпа быстро мигрировала в самое громкое и престижное заведение  на несколько сотен километров – центральная дискотека «Метелица». Народу тут всегда было много, несмотря на нищету: вечно голодных, пьяных и злых.

Грохот музыки, нереальные танцы, алкогольный и наркотический угар. Я чуть не выла от усталости и желания быстрее распрощаться со всеми. Уже и секса не желала попробовать. Ничего! Домой и спать! Тишину…

А выйдя из туалета, хмельно обвела танцпол и столики со стульями, где наша компания сидела, но своего парня не обнаружила. Как, впрочем, и большей части ребят. Вот тогда и решила, наверное, курили. Выглянула… на улице и правда было много народу. Разношерстные группы в несколько человек: дымили сигаретами, пританцовывали в прохладе ночи, болтали, обнимались, согреваясь.

Я тоже обхватила себя за плечи руками, высматривая своих, пока не заметила Зверя, Макса, Александру и Наташу. Да, Нат-а-а-а-ша. Она почему-то теперь вообще сильно раздражала. Липла к Глебу, как пиявка, не замечая очевидного – он к ней пренебрежительно относился или отстраненно. А она слепо улыбалась ему. Надеялась на ответное чувство. Глупая. Никто не трогал сердце Зверя. Он… бессердечный, бездушный.

Наташка всё равно к нему тянулась: прижималась спиной и вольно бёдрами обтиралась об его… С виду смотрелось эротично, но слишком интимно и откровенно. А ещё девушка пыхтела, как сапожник. Глеб обычно не курил, но при этом не запрещал этого своей девушке, а в особо развесёлые моменты пьянок позволял себе затяжку. Как сейчас – Наташа нет-нет, да и ему позволяла сделать тяпку-другую.

Странно, Глеб, по словам Новика, не злоупотреблял, он поддерживал спортивный режим, поэтому в вечеринках участие хоть и принимал, но разгуливал редко.

Последняя перед армией вечеринка стала исключением. Напивался, и курил. И пока затяжку делал, не упускал момента пошариться по Наташке руками. Тискал ее грудь, не смущаясь никого, задницу поглаживал, да похлопывал.

Меня это не волновало. Ну, или немного, вот я и хотела отвернуться, но не успела – Глеб поймал на прицел чёрных глаз. Дурно стало. Никогда не видела такого мрака во взгляде человека. Словно презрение вот-вот готово было выплеснуться, а он сдерживался, потому что не мог высказать.

Чтобы не показаться забитой дурой, я уточнила, не видели ли ребята Илью. Наташа глаза отвела, будто не её спрашивали, Макс подавился тяпкой, а Глеб усмехнулся, глаза триумфом блеснули:

– Нет, – мотнул головой. Грубовато губами отобрал сигарету у Наташи и глубоко затянулся.

– Отдай, – дурашливо хихикнув, извернулась его девушка и забрала окурок. Но затянуться он не позволил, за подбородок голову приподнял и поцелуем впился, окутывая их густым облаком дыма. Наташа заурчала, обвивая его за шею.

Боже! Ненавижу ЗВЕРЯ!

Глеб оторвался от девчонки и, словно меня нет, что-то ей на ушко шепнул. Наташа вообще глухо захихикала. А мне мерзко стало. И душа маялась.

Я порывисто отвернулась и обратно в здание дискотеки поспешила. В вестибюле перевела дух, по умерила гнев и негодование, ещё раз глянула в зал – Ильи не было до сих пор, зато я опять в туалет захотела.

Чёрт, как бы не простудиться. Всё же вид у меня отнюдь не летний, даже колготки не надела. Не думала, что буду шастать по улице. Я одевалась исключительно для дома и постели…

Поэтому вместо поисков пошла в коридор, где был карман с туалетами, разделенными стеной: отдельно для мужчин и женщин. В каждой по несколько кабинок. Народу немного. В женском возле умывальника крутились две девушки. Одна кабинка была открыта, а две…

И тут я услышала странные звуки. Стоны и шлепки какие-то… девчата оторвались от поправки макияжа и дружно поржали:

– Бл*, заканчивайте уже трахаться! – заливисто гигикнула одна.

– Ну, не дурите народ! – вторая, и опять продолжили помадами губы малеваться.

Не думала, что могу так покраснеть, но, по-моему, я густо покраснела. И в уборную перехотела. Уже было ступила прочь, как услышала протяжный стон, от которого по коже мурашки пронеслись. А потом сердце ухнуло… в пустоту, и я удушливо хватанула воздуха.

– Ещё, Илья, – задыхалась удовольствием… Ленка!!! Несколько шлепков, словно голые тела сталкивались, и раздался протяжный мужской стон НОВИКА!!!

– С*, – а следом его рык, – заканчивай ко мне лезть!

Это был Илья! Руку на отсечение Илья! Его голос, хоть и хриплый, дрожащий.

– Ну наконец, – комментировали девчата у зеркала, закатив одинаково глаза.

Не помню, как выскочила из туалета, как покинула закуток, но в голове ударной дробью грохотало: Илья с Ленкой! Нет, я знала, что они встречались до меня, но больно, как же это больно! И мерзко!

Я ведь действительно думала, что нравилась ему.

Бегом одолела зал, в вестибюле еле с пальцами совладала, чтобы свою куртку взять. Накидывала, уже покидая дискотеку, проталкиваясь сквозь толпу, сгустившуюся на крыльце.

– Пропустите, пропусти!!!

Как плохо-то… цокая каблучками, миновала ступени, свернула в противоположную сторону от того места, где до сего момента стояла компания Ильи, и поспешила прочь.

Если бы он не имел чувств к Лене, не стал бы трахать на дискотеке. В последнюю ночь перед уходом в Армию! А трахался бы со мной!

Слёзы всё жгли глаза.

Вот тогда ко мне и прицепился Зверь…

Без деликатности затормозил за плечо. Рывком, да так цепко, что даже ахнула.

– Ты куда? – кривая усмешка скользнула по губам Глеба, пробежавшись взглядом по моему зарёванному лицу, перестал зубоскалить. Я с ненавистью глядела в его красивое лицо.

Он знал! Он знал, что Илья мне изменяет, поэтому и насмехался! Поэтому смотрел в лицо и шутил! Урод! Зверь… НЕЛЮДЬ!

Глава 3

Настя/Стася 

Утром вставать не хотелось совсем, но настойчивый стук в дверь и назойливое, даже скорее грозное:

– А ну вставай! Живо!!! Илья уже телефон оборвал! – меня выдернули из постели. Правда от звука имени тотчас перекосило, будто я лимон съела.

– Бегом, кому сказано! – рыкнула мамаша, сильнее ударив по двери, – у сборного пункта тебя ждёт!

– Я не пойду, – мимо подушки, в которую уткнулась лицом. – У меня сегодня собрание важное в институте.

– Ты что долбанулась, что ли? – мама выходила из себя, и мне это грозило. – Мне по хрену на твою блажь «поучиться!»! Замуж, идиотка, выйти удачно нужно!

Да, вот такая степень любви у моей матери. И да, мама – родная, хотя я часто задумываюсь, а не подменили ли меня в роддоме, и где-то по ошибке моя мама… не знала, что я не с ней.