Противоборство Тьме

– Ты его не придушил часом? – поинтересовался Ян, проходя мимо.

– Сомневаюсь, хотя стоило бы, – буркнул Вольф, за что схлопотал тычок от Анжелы.

Я шагал по дороге вслед за всеми. Если уж в начале вылазки я не чувствовал особой бодрости, то сейчас на недосыпание и усталость навалилась еще какая-то вселенская тоска и обреченность.

Почему мы всегда проигрываем? Сначала теракт в Кенигсберге, теперь алхимическое оружие тут. И оба раза – провал, мы успеваем лишь расхлебывать последствия. Почему так происходит?

Невозможно выиграть битву, если не атаковать, а только обороняться – так ведь учил Ханс! Атакующий всегда ведет сражение, предугадывает ответные ходы защиты, а сам действует неожиданно, коварно. Если не контратаковать, то мы так и будем считать убитых и сокрушаться о проигранных битвах!

Но ведь Краузе должен это понимать, не может не понимать! Почему же он ничего не предпринимает?

Из раздумий меня вывел раздавшийся чуть ли ни под носом визг. Все встревоженно вскинулись, но это всего лишь Кирилл пришел в себя и заорал от страха. Вольф поставил его на землю, Анжела приобняла и постаралась успокоить ребенка.

– Все, малыш, все позади. Пошли отсюда, – тихо шептала она, гладя мальчика по голове.

Совсем скоро добрались до военной заставы.

– Григорий, иди в эвакуационный лагерь на помощь магистру Эльдару, там сам разберешься, что делать, – Босс принялся отдавать распоряжения, едва мы дошли, – И сделай что-нибудь со своей рукой!

Химик невесело кивнул.

– Глеб, прогуляешься с ним, заодно отведешь в лагерь пацана, – Ханс кивнул на Кирилла, – Остальным можно отдыхать!

Тяжело вздохнув, я взял парня за руку и потащился следом за Химиком.

– Дяденька, пустите меня, – попросил мальчик, и я машинально разжал ладонь.

Малец тут же рванул в сторону, сиганул в кусты. Я бросился было следом, но меня остановил Григорий.

– Оставь, – вздохнул он, – Это уже не наша проблема. Мы его спасли, парень не инфицирован, пусть бежит, если так уж хочется. Или ты его усыновить собрался?

Нет, усыновлять я никого не собирался, да и слишком устал, чтобы гоняться по зарослям за кем бы то ни было.

Вместе с Григорием дошли до лагеря, с трудом отыскав магистра Эльдара. Тот, похоже, был измучен не меньше нашего.

– Как дела, док? – не слишком заинтересованно спросил Химик.

– Хуже, чем я думал. Всех потерпевших разделили на три группы. Меньшая часть – не имеет никаких признаков болезни, я предполагаю, что они смогли избежать инфекции. В основной массе у людей жар, депрессия, одним словом, начальные признаки болезни. Но есть и те, кому уже сейчас плохо. И, к моему изумлению, магия не в силах их исцелить, я могу только слегка уменьшить мучения. Надеюсь, от вас будет больше толку, чем от старого усталого мага…

– За этим я сюда и пришел… Ладно, пойдем сначала к тем, кому хуже всего.

Магистр Эльдар провел через лагерь к большому шатру, под пологом которого, по моей прикидке, уместилось не меньше сотни больных. Все в тяжелом состоянии, они лежали вповалку. Многих мучали судороги, кто-то дрожал, будто от мороза, а иные истекали потом, как в сауне. Между рядами сновали медсестры, но чем они могут тут помочь, не представляю.

– Сестра! – позвал Химик, – Нужна вода, много воды! Да, целую бочку, литров тридцать хватит. Жду! Глеб, будь другом, помоги.

Я послушно сходил с девушкой в подсобку, где ухватил чан воды и на специальной тележке привез его в шатер. С натугой повернул запор, откидывая крышку.

– Готово!

– Хорошо, очень хорошо… Я сейчас, – пробормотал Григорий, смешивая какие-то снадобья в крупной плошке.

Закончив через минуту, он аккуратно вылил содержимое в воду.

– Смотрите внимательно, – серьезно сказал Химик медсестре, – Каждому нужно дать по глотку, грамм пятьдесят, не больше. И проследите, чтобы лекарство пили только больные! Иначе, за последствия я не ручаюсь!

Он зачерпнул из чана небольшим стаканчиком и подошел к ближайшей лежанке.

– Эй, друг, выпей! Сразу полегчает!

Больной проглотил жидкость через силу, даже единственный глоток дался с трудом. Он закашлялся и задышал быстро-быстро. Зато уже через минуту дыхание успокоилось, выражение боли и обреченности ушло с бледного лица. Человек открыл глаза, приподнявшись на руке, посмотрел на Григория.

– Благодарю, доктор! Похоже, вы меня с того света вернули!

– Не стоит благодарности, дружище! Ответишь на пару вопросов?

– Попробую…

– Знаешь, как звали городского алхимика?

– Бен Мюллер, насколько я помню.

– Давно он обосновался в Севеже?

– Месяца два как, не больше.

– Высокий, черноволосый, кареглазый, средних лет?

– Ну… вроде да… насчет глаз не уверен.

– Тебе недавно делали какую-нибудь прививку или укол?

– Да! Всем же перед зимой делают прививку от гриппа. Думаете, все это случилось из-за нее?

– Нет! Конечно, нет! Просто проверяю все версии. Ладно, отдыхай.

Тем временем медсестры продолжали раздавать снадобье больным. Многие оживали прямо на глазах, тянули руки, благодарили Григория. Тот побеседовал еще с несколькими людьми, причем, насколько я понял, спрашивал у всех одно и то же.

– Все, тут нам больше делать нечего, – бросил он мне, – Пошли дальше.

Большую часть лагеря занимали больные с начальными признаками инфекции – в основном их беспокоил усиливающийся жар. Мы с Химиком направились к ближайшей палатке с этими пациентами.

– Думаешь, работа Эрнста? – спросил я, пока мы шли.

– Уверен! – заявил Григорий.

– А он имеет отношение к Секте?

– Наверняка. Ханс в этом уверен, а он не ошибается.

– Получается, твой приятель устроил что-то вроде испытания. На людях.

– Похоже на то.

– А не кажется ли тебе логичным, что совершив такой… эксперимент, он бы, наверное, захотел остаться где-то неподалеку, чтобы проконтролировать результат и вообще…

– Да, я бы так и сделал, на его месте. Хотя… риск укуса, беспорядки, карантин… Эрнст мог оставить вместо себя кого-нибудь не слишком ценного. Слугу или… – Григорий вдруг остановился, – Или ученика! Тот парень, Кирилл! Он ведь был в городе все это время!

– Думаешь, он…

– А почему нет, Глеб? Зря мы его упустили! Надо дать знать воякам, пусть попробуют изловить.

– Да уж… Зачем ты только придумал эту заразу, а Химик? Теперь столько людей погибнет.

– Ты не знаешь, о чем говоришь, Глеб! – Григорий повернулся, в глазах у алхимика горел огонь одержимости, – Я люблю жизнь, ты не представляешь, как я люблю жизнь! Я хочу, чтобы люди жили! И не просто жили, а жили счастливо! Ты не понимаешь, какая сила была у меня в руках! Это не просто возможность сделать людей сильнее, умнее, добрее… Я мог бы отодвинуть старость! Поспорить с самой смертью! Я мог… почти мог оживлять мертвецов! Ты можешь себе такое представить?!

Я опустил глаза. Бесполезно спорить с фанатиком, да еще и опасно.

– Ладно, дело прошлое, – пробурчал Химик, быстро успокаиваясь, – Пойдем, нас ждут.

Мы вошли под полог огромного шатра, больные радостно нас приветствовали.

– Доктор! – выдохнул ближайший пациент, – Я видел, там, в соседней палатке! Вы людей за пять минут на ноги поставили! Дайте нам такое же чудо-снадобье!

– Нет, приятель, с вами придется повозиться подольше, – мрачно ответил Григорий.

– Почему это?

– Потому что вас, в отличии от них, – он махнул рукой в сторону предыдущего шатра, – Еще можно спасти.

Больной с ужасом отшатнулся, усевшись на свое место. Я ошарашенно посмотрел на Химика.

– Что ты им дал? – тихо спросил я.

– У алхимиков это называется «Дьявольской пыльцой», – также тихо ответил Григорий, доставая из сумки новые склянки, – Сильное обезболивающее с мгновенным и мощным стимулирующим эффектом. В малых дозах практически неэффективно, а в больших – смертельно.

– Ты их убил… – выдохнул я, отступая назад, – Их всех!

– Слушай, Глеб! – голос Химика поразил усталостью и напряжением, но вовсе не обеспокоенностью, – Они все уже были обречены, понимаешь? Таких пациентов невозможно спасти, невозможно! Инфекция проникла в тела слишком глубоко! Все, что ждало тех бедолаг – долгая мучительная агония и перерождение в… зомби, как ты их назвал. Я подарил им полчаса бодрости и надежды, а потом – легкая смерть в сладких дремах.

– Да ты прямо благодетель! – вырвалось у меня прежде, чем я успел закрыть рот.

– Именно так и есть, – Григорий с грустью посмотрел на меня, – Иди-ка ты отдыхать, Глеб! Все равно от тебя тут никакого толка…

Я равнодушно кивнул и вышел прочь. Не помню, куда и как я шагал, как добрался до основного лагеря. С кем-то разговаривал, что-то спрашивал и отвечал, не понимая толком, что вообще происходит. Бродил, словно в бреду. Кто-то указал мне отдельную палатку, я ввалился внутрь. Не раздеваясь, рухнул на лежанку и тут же провалился в сон.

Снились какие-то ужасы: толпы зараженных, окружающие меня; Вольф, обернувшийся волком, его рвут на части в неравном бою злобные инфицированные; Химик, что-то долго мне втолковывает, а потом, вдруг, превращается в зомби.

Проснулся в полной темноте, мокрый от пота. Разбудил назойливый треск, раздающийся где-то неподалеку.

Как ни странно, сон все же освежил, придал сил и проветрил голову. Кое-как поднявшись, я выполз из палатки.

На улице стояла ночь, повсюду разлилась темнота, лишь над городом полыхало огненное зарево, яркие отблески доставали почти до неба. Я стоял и смотрел – красивое зрелище и ужасное одновременно, если знать, что оно означает.

Как и говорил Ханс, эскадрилья дирижаблей сделала свое дело – Севеж полыхал, и к утру, скорее всего, город прогорит дотла. А треск, разбудивший меня – ничто иное, как звуки выстрелов из пулевиков. Бойцы оцепления зачищали тех, кто пытался вырваться из огненного ада. Но… красиво, особенно если не подходить ближе.

Я заметил силуэт неподалеку и подошел ближе. Оказалось, это Григорий. Он застыл, глядя на зарево, и задумчиво покуривая трубку. Что-то раньше я за ним такой привычки не замечал.

– Привет. Где все?

– Все? Кто именно тебе нужен? – он повернулся и только теперь я заметил, что выглядит Химик невероятно уставшим и больным. Лицо осунулось, левая рука висит на повязке.

– Ну… Ян, Ханс…

– Вот палатка Стрелка, – он ткнул пальцем в шатер неподалеку, – А вот там, дальше, расположился Босс.

– Ясно… Ладно, пойду. Ты бы отдохнул что ли!

– Всенепременно.

Вообще-то я хотел поговорить с Боссом, но раз уж палатка Стрелка оказалась по пути, то завернул и туда.

Окликнул Яна, заглянул внутрь. Разбросанные вещи, лежак, раскладной столик и два кресла. На столе – горит лампа, навалено какое-то барахло. Сам хозяин палатки развалился в кресле, на лице – идиотская улыбка, глаза закрыты, из уголка рта стекает ниточка слюны.

– Ян! Спишь? У тебя все в порядке?

– Глеб? – веки резко приподнялись, он слабо махнул рукой, – Да, все хорошо. Все очень хорошо!

– Эй, что с тобой такое? – я ступил внутрь, подходя поближе.

Стрелок смотрел на меня, но все никак не мог сфокусировать взгляд. Глаза бегали по убранству палатки, глупая гримаса так и осталась на губах.

– Ничего, ничего, Глеб, – пробормотал он, – Вот, сижу, отдыхаю…

Я посмотрел на столик, взгляд, наконец, выцепил кое-что важное. Коробка с ампулами. И небольшой использованный одноразовый шприц.

– Ян! – медленно присел на корточки рядом со Стрелком, – Что за дрянь ты вколол? Ты с ума сошел?

– Нет! Да я так… Как-то навалилось все… Чертовы соревнования, зомби, ну все вот это… Не переживай, Глеб! Все в порядке!

Я смотрел на него, на глазах навернулись слезы. Обычно бодрый, подтянутый, жизнерадостный человек теперь превратился в мягкое, расслабленное, невнятно мямлящее дерьмо.

– Да я только разочек, Глеб… Вспомнить прошлое и все такое… Захотелось расслабиться…

Я вскочил, схватив коробку с препаратом. Выбежал вон, чтобы не видеть унижение друга.

Черт! Не зря Ханс говорил – бывших наркоманов не бывает! Но как он не заметил, что Стрелок вот-вот сорвется? А я? А остальные? Тоже хороши! В лавке алхимика Ян нашел эту дрянь, а никто даже и глазом не повел! Ему и так тяжело, и тут на тебе! – такое искушение. И что дальше?

Я отбежал подальше от палаток, к кустам, содержимое коробки полетело на землю. Принялся яростно топтать это дерьмо ногами, пока не убедился, что не осталось ни одной целой ампулы. А теперь пойду к Боссу и все ему расскажу! Нужно что-то делать!

Почти бегом добрался до палатки Краузе, но внутри оказалось пусто. В отчаянье оглядевшись, заметил неподалеку, на небольшом пригорке, костер. Именно там, на бревнышке и сидел Босс. Я подошел, но, не успев открыть рта, тут же его прикрыл, потому что Ханс был вусмерть пьян.

– Садись, Глеб, – он указал на пенек, а потом махнул бутылкой вискаря на зарево пылающего города, – Красиво, правда?

Я вздохнул и уселся. Разговор про Стрелка придется отложить до завтра, сейчас Босс и сам не в лучшей форме.

Мы сидели, молчали, смотрели на огонь, периодически прикладываясь к бутылке.

– Слушай, Ханс, – спросил я, наконец, – Никак не возьму в толк. Вот эта Секта. Они умеют взрывать энергон. Они могут наслать эпидемию бешенства. Почему тогда не взорвут или не потравят всю Пруссию к едрене фене? Чего ждут?

– Во-первых, есть мы! И мы работаем, даже если ты не все замечаешь. И жандармы свой хлеб не зря едят, и армия тоже! Запасы энергона хорошо охраняются, а ингредиенты для отравы так просто не достанешь – все более или менее под контролем. Ну и во-вторых, а зачем это им надо?

– Как, зачем… Зачем-то же делают всякие гадости…

– Мы не знаем целей Секты, Глеб. Но навряд ли эта цель – мёртвая разрушенная Пруссия. Нелогично и нерационально.

Босс помолчал, сделал глоток виски.

– Тьма наступает, Глеб. Иногда мне кажется, что я почти воочию могу ее видеть! Люди, города, страны – все уже не то. Все гниет, разлагается, превращается в тлен. Везде серость, грязь, разруха.

– Неужели все напрасно? Мечемся по стране, как слепые котята, пытаясь решать все новые, непонятно откуда берущиеся, проблемы.

– Так и есть. Мы команда старого разваливающегося корабля – прорезалась течь, ее и латаем. Но пока справились с одной – появились две другие. Мы не можем все бросить, потому что тогда утонем. Но не можем и заделать до конца: нет сил, нет людей, нет опыта. Остается только бороться, как получается, продлевая всеобщую агонию.

– Но можно же что-нибудь сделать, предпринять?!

– Я уже почти тридцать лет что-то предпринимаю. И если сравнивать сейчас и тогда, то сейчас все намного хуже. Выводы сделай сам.

В это время мы услышали приближающийся голос. К нам бежал посыльный, громко крича на ходу.

– Ханс! Ханс Краузе! Срочная депеша! Экстренная!

– Давай сюда, парень! – махнул рукой Босс.

Он взял письмо, вскрыл конверт, глаза пробежались по содержимому. Я заметил, как Краузе резко поменялся в лице.

– Собери людей, Глеб, – Босс глянул на меня потерянным взглядом, – Вылетаем. Срочно!

– Что случилось?

– Бастион… пал.

– Что?! – от неожиданности я подскочил вместе с бревном.

– Бастион! – рявкнул Краузе, – На грани падения, а, возможно, уже пал!

– Не может быть! Бастион неприступен!

– Не будь дураком, Глеб! Если есть крепость, значит ее можно разрушить или взять штурмом. Собери всех! Всех наших и магистра Эльдара! На взлетную полосу, срочно!

– Но магистра нельзя забирать! – я оглянулся на горящий город, – И Химика тоже! Тут полторы тысячи больных! Без лекарей они обречены!

– А если в Пруссию через Великую Стену ворвется орда варваров из Диких Земель, то погибнут вообще все!

Я затравленно озирался. Ханс крепко зажмурился, на секунду прикрыв глаза.

– Ладно, Глеб. Ты, похоже, считаешь меня каким-то злодеем, обожающим сжигать города и оставлять людей на верную смерть. Давай так. Я соберу людей, – он попытался встать на ноги, но удалось не с первой попытки, – Да! Я соберу всех у самолета! А ты пока подумай и прими решение, кому из нас нужно лететь, а кто останется здесь. Но учти! Там, у Бастиона, для победы может не хватить самой малости! И тогда все… Решай!

– Но как, Ханс…

– А вот так! Ты хотел побыть главным? Вот тебе шанс! Это и значит быть лидером – умение принимать сложные решения, когда не понятно, какой выбор будет правильным! И не просто принимать решение – еще и нести за него полную ответственность! Думай, Глеб! Хорошенько подумай!

Он встряхнулся, бросил выпивку и нетвердым, все ускоряющимся шагом пошел в сторону лагеря.

Я ерзал на бревне, в висках стучала кровь.

Что происходит? Что творит Ханс? Чего он от меня хочет? Но ведь я сам не согласен с его решением! И Босс дал возможность сделать так, как считаю нужным. Так в чем же проблема? Почему теперь засомневался?

Проблема в том, что тогда и вся ответственность будет на мне! Если вундертим облажается, если погибнут люди, если Бастион падет, то это будет лично моя вина, мое решение, на других не переложить! Внезапно я осознал, какой груз тащит Ханс все это время…

Я глянул на ладони – пальцы дрожали. Поднялся – ноги еле держат. Наклонился за бутылкой, сделал пару глотков. Обожгло горло, скрутило желудок, но тело немного расслабилось, дрожь чуточку утихла. Посмотрел на догорающий город и побежал к воздушному порту.

Вундертим в сборе, ждали только меня. Я глянул на Стрелка – он выглядел помятым, но не больше, чем мы все. А вот Химик совсем плох – бледен, мне показалось, что Григорий еле стоит на ногах.

– Ну что, Глеб, что ты решил? – прямо спросил Ханс.

– Летим! – ответил я, нервно сглотнув, – Магистр Эльдар и Химик останутся здесь и доведут дело до конца. Потом – присоединятся к нам.

– Да будет так… – Босс грустно и задумчиво склонил голову, – Вы слышали! Загружаемся!

– Но Ханс! А как же… – начал было Эльдар, но Босс резко перебил лекаря.

– Все! Как он сказал, так и будет! И не иначе! – в голосе Краузе прорезались стальные нотки.

– Ты знаешь, что это значит…

– Знаю.

С этими словами Босс первым шагнул на трап самолета.

Я ничего не понял из последнего диалога, но уточнять уже было поздно, да и не придал особого значения. Один за другим, все забрались внутрь, подошла моя очередь.

– Удачи, Глеб! – крикнул Химик, а магистр Эльдар махнул рукой.

Я кивнул им, залезая в самолет. Прошел в самый дальний ряд и сел один. Не хотелось ни говорить, ни думать, ни даже спать. Хотелось оказаться где-то совсем в другом месте. Возможно, в Берлине, в уютном кафе. Или в постели с двумя крайне симпатичными близняшками.

Взревели толкачи, самолет рывками пошел на взлет.

Глава №6. Падение Бастиона

Ты – моя крепость,

Я – камень в кирпичной стене…

Бастион, величественная западная твердыня, построенная более трехсот лет назад. Когда меня, школьника, вместе с другими первоклашками, привозили туда на экскурсию, Бастион казался нам неимоверно огромным, вечным, незыблемым. Он словно символ нерушимости и стойкости Прусской Республики, неприступный и неодолимый ни для каких орд варваров с Диких Земель.

Конечно, Великая Стена древнее на несколько столетий, да и, если задуматься, гораздо масштабнее и сложнее, как сооружение. Чего стоят только ее размеры – более двадцати километров между обрывистым скалистым берегом Северного моря и могучими пиками крутого Пиренейского перевала, тянущегося через всю страну. Великая Стена перекрыла собой весь Западный перешеек, остановив, таким образом, набеги варваров и послужив одним из главных факторов становления молодой, тогда еще, Республики.

Но все же именно Бастион считается величайшим достижением инженеров Пруссии. Многие историки вообще называют то время «золотым веком» Республики, когда строились новые города, осваивались территории, создавались лучшие образчики различных искусств. Наверное, Ханс, со своей позицией, что мол все катится в бездну, с ними бы согласился.

Вундертим прилетела к Бастиону ранним утром. Очередной ночной перелет через всю страну. На этот раз с трудом, но удалось выспаться. Кажется, человек ко всему привыкает, даже к таким рейсам. Если придется и дальше перемещаться с такой частотой, то и для меня каждое путешествие станет весьма заурядным событием.

Бастион построен практически по центру Великой Стены, он главенствует над окружающей местностью и является точкой опоры, поддерживающей всю оборону периметра. Сам Бастион – крупная крепость, окруженная двумя рядами стен, с целым городом внутри. Жители – почти сплошь солдаты, несущие вахту на Стене, и их семьи.

Я ожидал, что пилот сделает круг над крепостью, очень хотелось окинуть величественное строение взглядом с высоты птичьего полета. Но планер пошел на снижение задолго до этого, Бастион удалось разглядеть только на горизонте. Но и с такого расстояния стало понятно – случилось что-то неладное. Показалось, что часть внешней стены разрушена. А вот в чем я точно уверен – над крепостью поднималась вверх туча черного дыма. Неужели твердыня пала, и горит город?

Едва самолет сел, нас тут же пересадили в поджидающий мехмобиль. Через десяток минут мы подъезжали к небольшому городку под названием Лер, где в настоящий момент располагался штаб обороны. Мехмобиль остановился у ратуши, мы прошли внутрь, у входа встречал сонный адъютант. Он поздоровался, пригласив следовать за собой, быстро поднялся по широкой лестнице на два этажа вверх, перед командой распахнулись двери внушительного кабинета. Судя по надписи на двери, ранее хоромы принадлежали мэру города.

– Ну что там еще!? – устало поднял глаза седой мужчина в военной форме, до этого старательно изучавший карту местности на столе.

– Генерал-фельдмаршал Хартман, рад видеть! – сдержанно поклонился Босс, подходя к столу.

– А! Краузе! – лицо генерала на секунду разгладилось, мелькнула тень улыбки, – Увы, повод для встречи отнюдь не радостный. Похоже, на этот раз вы опоздали.

– Что случилось, Маркус? Я получил телеграмму, судя по тексту выходит, будто Бастион сдан врагу. Некоторые в моей команде, – Ханс бросил взгляд на меня, – Отказываются в это поверить! Я бы тоже хотел услышать подробнее, что тут произошло.

Генерал, вздохнул, обвел взглядом всех присутствующих, ненадолго задержавшись на Анжеле.

– Вы уже завтракали? – поинтересовался он.

– Нет, но это подождет, – ответил за всех Босс.

– Правильно, потом сразу пообедаем. Ну что ж, если вкратце, то все так и есть, – Хартман опять уставился на карту, – Бастион для нас потерян, часть внешней стены разрушена мощнейшим взрывом, я предполагаю диверсию. Гарнизон большей частью погиб, гражданские жители успели эвакуироваться, справедливости ради – их никто и не пытался задержать. Великая Стена все еще под контролем, но, сам понимаешь, если враг внутри Бастиона, то захватить остальное – вопрос времени. А судя по докладам разведчиков, основные силы врага уже на подходе.

В комнате воцарилось ошарашенное молчание.

– Как это произошло? – спросил наконец Ханс, – Как варварам удалось захватить Бастион, если это даже не основная армия? И где, черт возьми, магистр Хелиос?

– Насчет Хелиоса, – генерал еще больше потупился, – Он мертв. Я бы не хотел плодить пустые слухи, но из донесений следует, что в этом как-то замешана женщина. То ли она его убила, то ли он убил себя сам из-за нее… Темная история.

– Нейти! – вырвалось у меня.

– Что? – Хартман стрельнул глазами, – Вам что-то известно, молодой человек?

– Возможно… – ответил за меня Краузе, – Возможно в этом замешан суккуб. Нам уже приходилось иметь с ними дело.

– Т-а-а-а-а-к… – протянул генерал, – Что касается остального. В момент атаки меня тут не было, так что полную картину я составить не могу. Известно лишь, что вчера, около полудня, невероятной силы взрыв уничтожил часть периметра внешней стены Бастиона. Почти сразу противник, числом около двух сотен, проник внутрь. Менее, чем через два часа, гарнизон был полностью уничтожен, проходы в смежные отрезки Великой Стены заблокированы изнутри. Далее началось бегство гражданских, которому, повторюсь, никто не препятствовал.

– Поясните мне, как двум сотням варваров удалось победить полностью укомплектованный гарнизон профессиональных солдат и офицеров?

– С ними пришел маг, – устало ответил Хартман, – Очень сильный маг. Мне кажется, он бы и магистра Хелиоса уделал, случись такая оказия. Так или иначе, шансов у защитников не осталось.

– Отбить Бастион не пробовали?

– Так точно. Вчера вечером, после подхода сил второй резервной армии, была предпринята попытка захвата внутренних укреплений. Закончилось все… плачевно.

– Маг?

– Маг! Сам-то он спрятался за стеной, так что мы его даже не видели. А на поле творился натуральный ад… Он такое вытворял! Короче говоря, понеся существенные потери, войска были вынуждены отступить. И что делать теперь – я не знаю, посылать туда людей – это верная смерть. А самое позднее – сегодня вечером, к Бастиону подойдет армия варваров. И тогда нужно думать уже не о том, как отбить крепость, а о том, куда бы отступить. Потому что – впервые за последние четыреста лет орда Диких Земель вторгнется на территорию Республики, и мы никак не сможем ей помешать!