Следы на облаках. Том 1

– Нин, нужно ехать. К адвокату, – заглянула заплаканная тётя Люся.

– Да, конечно… Сейчас…

Я вышла, стараясь не глядеть на сестру. Села в её роскошную машину и прикрыла глаза. Мысли всё крутились вокруг того вечера, ещё три дня назад. Пока мама была жива. Пока я не знала, что случится.

Помню, по пути домой у меня разошлась молния на сапоге. На улице стоял колотун, и снег задувал в прореху. Тимки дома не было, поэтому чинить злополучную обувь я решила сама.

Кое-как нашла в комнате Тимофея ящик с инструментами. Взяла плоскогубцы и, перешагивая через разобранные системные блоки и старые мониторы, выбралась на кухню. Включила свет, уселась на табуретку и попыталась зажать «собачку». Сломала. Совсем. А до зарплаты ещё неделя.

Я полезла на антресоли. Рискуя быть погребённой под кучей хлама, кое-как нашла старые позапрошлогодние сапоги. Выглядели они ужасно. Но если почистить кремом, то в них можно будет пойти на работу. По крайней мере, целые.

Успокоившись, я поставила на плиту кастрюлю с водой и достала из холодильника вареники с картошкой. Обнаружила, что забыла купить масло. Ладно, майонезом обойдусь. Сейчас Тимка с работы прийти должен, сварю и на него тоже.

Звонок в дверь. Вовремя я вареники закинула. Но… Это был не Тимофей. Это была почтальонша. С телеграммой. У тёти Люси моего телефона нет, а адрес она знала.

Телеграмма срочная и короткая. И мне показалось, что это сон. Такого просто не бывает. И до сих пор я не могу избавиться от этого ощущения. Даже стоя в зале прощания, мне казалось, что мама встанет, скажет: «Шутка!!» Почему-то эта мысль вызывала неуместную улыбку. Несмотря на то, что она там лежала, её там не было. Как бы только себе объяснить, что её «не было» уже навсегда.

Теперь этот роскошный офис. Стройная секретарша с приятными манерами на высоченных каблуках и со шлейфом дорогого аромата. Собранная, суровая и безупречная во всём Ольга, впрочем, как всегда. И я в старом пуховике, что висит на моей чрезмерно изящной фигуре, как на вешалке, – всё никак не выберусь, чтобы купить новый. Сестра брезгливо косится на мои позапрошлогодние сапоги и на волосы, что торчат как попало из-под кружевного чёрного шарфа тети Люси – у меня в гардеробе ничего подходящего не нашлось. Конечно, на Ольгины идеально уложенные локоны ни один траурный платок не полезет. И лицо у неё ровного цвета под тональником, и маникюр, как только что из салона. А я – с обломанными под корень ногтями, распухшим от слёз носом и покрасневшими глазами за стёклами очков. Я совершенно не вписывалась в этот офис. И неискренние соболезнования мало что могли изменить.

А тут ещё это завещание. Квартира… «Движимое и недвижимое»… Всё мне?!! Зачем? Мать и Ольга в последнее время не ладили, но такого я не ожидала. Как-то это неправильно, глупо и странно, как и всё остальное. Я хотела поговорить с сестрой, объяснить ей, что мне никакого наследства не нужно, что я тоже удивлена, но она даже не попыталась меня выслушать, даже не взглянула на меня, просто хлопнула дверью и уехала. Сначала сбрасывала вызовы, а потом совсем отключила телефон. Я разозлилась, бросила это безнадёжное дело и повернулась к человеку, который, как мне казалось, мог хоть что-то объяснить.

– Владимир Довлатович, почему мама сделала это? Почему она вообще составила завещание за неделю до смерти? Почему всё мне? И какой, простите, сердечный приступ? У неё давление всю жизнь было идеальное и никогда никаких проблем с сердцем.

– У неё были причины, Нина. Я не уполномочен о них говорить с вами, но… Ваша сестра, мягко говоря, не самый приятный человек в мире, согласитесь? Вы не переживайте. Вступите в наследство, разберёте вещи матери. Потом уже можете отписывать половину сестре, и я лично вам в этом помогу… Если, конечно, это будет вам ещё нужно.

Да уж! Трудно поверить, что мама могла представить Ольгу господину Булатову в таких красках, что он до сих пор старается защитить меня от неё. Понятно, от юриста больше ничего не добьёшься, и я направилась домой. Точнее, в мамину квартиру.

Идым – маленький провинциальный, ни чем не примечательный городок, который с годами никак не меняется. Наверно, и через пятьдесят лет он останется таким же, как во времена моего детства. Насколько тогда всё было проще! Помню, мы с Ольгой бегали с бидоном на соседнюю улицу за разливным молоком, покупали в лавочке на углу ароматный горячий хлеб, катались на велосипедах по берегу Дымки и кормили голубей в городском парке по воскресеньям. «И Ленин, такой молодой» взирал на нас с постамента с благодарностью за то, что голуби бросали его истерзанную голову, заинтересовавшись семечками, которые мы им приносили.

Я по привычке срезала путь через дыру в заборе районной поликлиники. Они тоже существовали всю жизнь, сколько себя помню, – и поликлиника, и дыра, – наверное, проектировались вместе.

А вот и до боли знакомый двор, где стоят сломанные качели и покосившаяся скамейка, на которой летом бабки работают сарафанным радио с девизом «Мы делаем новости!!» В родном подъезде, с детства памятном по не закрашенным до сих пор афоризмам на стенах «Петька – казел» и «Боря + Дина», я поднялась на третий этаж и собралась было сунуть ключ в замок, а… дверь открыта.

Я знала: соваться в открытую дверь в таком случае – дело рискованное. Поэтому спряталась выше площадки, за мусоропроводом. Решила подождать и убедиться, что грабители, если таковые были, покинули квартиру.

Думала подождать минут десять. Одновременно лихорадочно соображала, кому звонить и куда бежать. Но не прошло и трёх минут, как появились воры. Высовываться из своего убежища я боялась, поэтому видеть их не могла. Зато отчётливо слышала, как они препираются:

– Ну и куда эта стерва дела Знак? Всё перерыли! Как в воду канул!

– Не паникуй! Дай подумать. Она спрятала его не дома. А чего Дистар не ищет Знак магическим путем?

– Да бесполезно это, нельзя его обнаружить, пока он неактивен! А после активации будет поздно.

– И что ты предлагаешь?

– Не знаю! Валим отсюда!

Удаляющиеся шаги. Хлопок подъездной двери. И тишина. Я сидела на корточках и не могла найти в себе силы встать. Меня трясло. Ещё несколько минут – и всё…

Что они там несли? Про какой такой «Знак»? Бред. Очередной. Я себя чувствовала героиней сюрреалистического фильма. Кое-как встала и поплелась в квартиру, чтобы понять, что вынесли из неё загадочные преступники. Оказалось – ничего!

Золото рассыпано по массивной длани стола в кабинете – мамины обереги, кулоны, кольца, браслеты. На полу валяются ящики и пустые шкатулки, их содержимое разбросано по паркету. То тут, то там попадаются купюры разного достоинства и страны происхождения – мамина заначка на чёрный день, примерно тридцать тысяч рублей в общей сложности.

В общем, что бы они ни искали, это были не деньги. Тогда что? Загадочный «Знак»? И мне покоя не даёт этот сердечный приступ! Как гром среди ясного неба, у совершенно здорового человека! Полиция всё «обнюхала» и состава преступления не нашла. Сильно подозреваю, что и сейчас их вызывать бессмысленно.

Я заперла дверь на задвижку, вздохнула и принялась за уборку. Заодно разобрала вещи. Разложила всё по местам. Почему-то мне казалось, что кабинет нужно оставить в том виде, который был при ней. Убрала деньги на место, а золото обратно в шкатулку, собрала бумаги.

Заинтересовали несколько тетрадей в красных обложках. Бегло пролистала. Заговоры, заклинания. Ну понятно – рабочие материалы. Она была практикующей колдуньей, гадалкой, если по-простому. Ничего особенного, таких в каждом городе несколько десятков. После смерти отца магическая практика была единственным источником нашего не шибко великого дохода.

Но ни я, ни Ольга никогда не вникали в её работу. Сначала мама сама не позволяла нам в это лезть, а потом просто появились другие интересы, у каждой из нас свои. У меня – кружок археологии в Доме культуры, а у Ольги… У Ольги был Глеб, сильный и надёжный. А потом Глеба внезапно не стало, и её как подменили. По-моему, она так и не оправилась от его смерти. Именно после того случая она замкнулась в себе. И в результате стала такой, какой стала. Впрочем, я всё равно в это не верю до конца, потому что знаю, какая она на самом деле. Во всяком случае, какой была.

Помню, как она, не задумываясь, полезла в октябре в ледяную воду и вытащила тонувшего щенка, которого идиоты мальчишки скинули с моста, а потом таскала его по ветеринаркам и пристраивала в хорошие руки, потому что мама категорически запретила оставлять щенка дома. Как она заботилась обо мне, готовила завтраки перед школой, помогала делать уроки и поддерживала, когда я готова была сдаться. Я помню это. А она, похоже, совсем забыла. И явила миру совсем другую Ольгу, живущую под девизом «цель оправдывает средства», успешную, независимую и не желающую зависеть. Колючий ёжик в стильном костюме. Искалеченная одинокая душа, которая никогда в этом никому не признается.

За мыслями я и не заметила, как все документы, тетради и журналы посетителей заняли свои привычные места. Ну вот, навела в кабинете относительный порядок, теперь займусь жилой комнатой. Картина там та же. Из шкафа всё вывалено на пол, диван раскрыт, подушка – и та порезана, а перья художественной вязью украшают паркетные доски. Да что ж это такое?!! Когда я всё успею? Последний автобус в Новобержск отходит через пять часов. А нужно не только закончить уборку, но и поменять замки.

Что ж, после Нового года придётся вернуться. У меня как раз две недели каникул. Тогда попытаюсь разобраться и понять, что всё-таки искали таинственные взломщики.

Глава 2. Загадки археологии, «Хоббит» и научный коммунизм

Нина

На работе всё шло так же, как всегда. Николай Петрович отправил меня в архив, к стопкам пожелтевших газет практически вековой давности, которые я должна была разбирать. Я возилась уже неделю, отбирая то, что выглядело стоящим, дабы избавить научного руководителя от тяжкого труда. Ну скажите на милость, кому может быть интересен научный коммунизм? Нет, наверное, кому-то и будет. Но не мне уж точно. Хотя читать оптимистичные статьи о стахановцах и о рекордных урожаях пшеницы было забавно.

Проторчав в архиве до обеда, я решила, что свой объём работы на сегодня выполнила. Кроме того, завкафедрой с нового года обещал дать мне часы на подготовительных курсах для абитуриентов, и мне нужно было заняться ещё и этим вопросом. Поэтому поехала обратно на кафедру и не удержалась: зашла снова в наш музей. Открыла витрину, достала свой любимый артефакт и покрутила в руках, тщетно пытаясь прочесть письмена, избороздившие таинственный каменный цилиндр.

А сколько кипежа было поначалу, когда я нашла этот камень, точнее «цилиндр», преткновения! Сколько специалистов приезжало: археологов, историков, геологов! А кроме того, и телевизионщиков, журналистов, просто любопытных! И вот «сенсация года» уже семь лет пылится в витрине, никем не востребованная.

В наших Кардаевских пещерах раскопано больше двадцати культурных слоев и найдено более ста тысяч экспонатов. Они хранятся теперь и в археологическом музее Новобержска, и в музее нашего института, а что-то даже в Москве. По всем законам науки, хронологии и логики странный предмет примерным возрастом в четыреста миллионов лет ну никак не мог появиться именно здесь!

Да и материал, из которого он сделан, мягко говоря, загадочный, несмотря на то, что в заключении написано: «метеоритное железо». Те, кто занимался исследованием предмета, жаловались на головные боли, общее недомогание и неприятности в семье. А один лаборант даже попытался выброситься из окна, правда, потом ему поставили диагноз «астенический синдром».

Видимо, все эти загадки с артефактом кому-то показались слишком утомительными, неудобными и сложными, так что цилиндр предпочли больше не показывать общественности и поменьше о нём распространяться, а меня нагрузили научным коммунизмом.

С сожалением положила «жезл» (так я его назвала) обратно в стеклянный ящик, забежала на кафедру и взяла программу подготовки. Затем заскочила к Николаю Петровичу с отчётом, и с чистой совестью и тяжеленным пакетом (поскольку гранит науки хоть и бумажный, но весит почти столько же, сколько настоящий) поехала домой.

К подъезду подошла, волоча уже два пакета (один из магазина, дома-то шаром покати), и вдруг наткнулась на почтальона, а точнее почтальоншу, которая принесла мне в прошлый раз роковую телеграмму. Она меня тоже узнала и сразу ринулась ко мне. Что ей понадобилось? Ещё одна телеграмма?

– Вы же Нина Тураева, я не ошибаюсь, я вам телеграмму приносила?

– Ну да, – настороженно протянула я. – А что случилось?

– Да не волнуйтесь. Просто вам ценная бандероль. Я вам уведомление принесла.

– А, ясно. От кого? Я не жду никаких посылок.

Почтальонша достала стопку листков, порылась и вытянула мне один:

– Вот. От Тураевой Анастасии Фёдоровны. Что с вами, девушка? Вам плохо?

Нет, с чего мне может быть плохо? Мне просто великолепно! У меня сначала умирает мать от сердечного приступа (при её-то железном здоровье!). Потом мутит воду адвокат, который читает нам завещание, составленное всего за неделю до такой странной смерти. Потом кто-то вламывается в квартиру, а теперь… А теперь, оказывается, мама заботливо послала мне посылочку, тоже незадолго «до». Сомневаюсь, что в ней новогодние подарки. Мне просто замечательно. Я прямо тащусь от такого количества сюрпризов.

– Да нет, всё в порядке… Спасибо…

– Так вы зайдите на почту прямо сейчас, она до семи работает! – посоветовала почтальонша. – Вы точно в порядке?

– Да, спасибо!

Она что-то пробурчала сочувственно и удалилась разносить оставшуюся корреспонденцию. А я заволокла домой пакеты, бросила их на столе, не разбирая, и пошла-таки на почту. Эти загадки начинали интриговать.

Через час, уже дома, я нетерпеливо разорвала жёлтую обёртку пакета, безжалостно раскрошив сургуч. В душе теплилась надежда найти нечто, что объяснит часть странностей и ответит хотя бы на некоторые вопросы. Наивная! Никакой записки, никакого письма – ничего! Только небольшая плоская коробка. Открываю крышку – там подвеска на цепочке: маленькая золотая игрушка, собака со вздыбленной шерстью, похожая на соседскую кавказскую овчарку. Зубы в оскале, и глаза – два синих камешка, смотрят уверенно и спокойно.

Спасибо, мама! За доверие и откровенность!

Я покрутила цепочку в руках и надела на шею.

Занятные ощущения… Наверное, давление упало. Кухня поплыла, будто вокруг не реальность, а какая-то сотканная из дыма бутафория. Я моргнула и тряхнула головой. Помогло. Пространство снова обрело объём и чёткость. Но зыбкое ощущение, что тронь его – и всё растворится, почему-то осталось.

В двери щёлкнул замок – это в прихожую ввалился источающий уличный холод Тимка Крылов, мой друг детства, бывший одноклассник, а теперь ещё и сосед по квартире, за которую мы платим пополам.

Я вышла в коридор поздороваться. Тим стянул с себя куртку, зашвырнул шапку на вешалку, скинул ботинки и радостно вопросил:

– Привет, солнце, пожрать что-нибудь есть?

– Н-н-нет… – заикаясь, выдавила я (с мамиными подарками как-то всё вылетело из головы). – Я что-нибудь сейчас соображу.

– Успокойся, я пиццу привез. На, тащи в кухню. И поздравь меня! Меня повысили! Мне дали «ай-ти» отдел! И целого одного подчинённого! Так что там, – он кивнул на пакет, – ещё и пиво! Будем отмечать!

По правде говоря, у меня лежали две недописанные курсовые, которые нужно отдать заказчикам уже после каникул, а их я планировала провести в Идыме, да и программа подготовки абитуриентов требовала внимания. Ну да ладно! Не каждый же день лучшего, а точнее, единственного друга повышают на работе! Не сидеть же парню за пивом в гордом одиночестве?

Его громкий голос уже что-то балагурил с кухни. Журчала вода и звенела посуда, которую я должна была вымыть, да из-за всех этих событий, к своему стыду, так и не вымыла. Вообще, сегодня моя очередь по кухне дежурить, так что Тимкина пицца очень кстати – приготовить хоть что-нибудь, понятное дело, я не успела.

Типовая малогабаритная кухня с трудом вмещала в себя широкоплечего и довольно высокого Тимку. Мне там места практически не оставалось, но каким-то чудом я протиснулась между холодильником и громогласным другом, вынула коробку с пиццей из пакета, сняла крышку и прямо на картонной подложке поставила на стол.

Дальше извлекла шесть бутылок пива, оставила две, а остальные построила на полу, ибо наш скромный квадратный столик такое количество стеклотары за раз не вмещает. Тим приготовил нож для пиццы, плоские тарелки и две объёмистые кружки. Пиво забулькало, поднялась пенная шапка. И я с энтузиазмом провозгласила первый тост: «За новую должность!»

Через пару часов мы валялись на ковре возле телевизора в моей комнате и всё никак не могли выбрать, что нам смотреть. Я уныло щёлкала пультом. Везде шли однотипные и до одури скучные криминальные сериалы, где кровь лилась рекой, а преступник был очевиден с первых кадров, да ещё шли старые сто раз виденные киноленты девяностых годов. На центральных каналах пытались шутить известные юмористы, но у них это совсем не получалось. Просто жалкое зрелище! А «Дом-2» уже откровенно хотелось взорвать.

– Тим, у тебя нет какого-нибудь фильма новенького?

– А, да. Я скачал вчера одну комедию. Подожди, ща принесу!

Тимка вернулся с флешкой, воткнул её в телевизор и запустил кино, а сам отлучился в туалет, так как пиво требовательно просилось обратно в окружающую среду. Вернулся он, когда я уже хохотала. Фильм сразу понравился, особенно качество перевода или дубляж… Точнее, мне так казалось, пока Тим изумлённо на меня не уставился.

– Нин, а с каких это пор ты так хорошо знаешь английский? Или тебя просто экранные картинки так забавляют?

– Ты о чём? – не поняла я. – Тимка, ты где такой классный фильм откопал? Дубляж просто супер!

– Хм… Нин… Никакого дубляжа нет.

– В смысле?

– Нин, ты в порядке? Нет никакого дубляжа. Я невнимательно посмотрел, скачал по чужой ссылке. Фильм вообще не дублирован, он же на английском, ты что?

– Как на английском? – оторопела я. – Ну я же понимаю, я же слышу русский! Это у тебя проблемы со слухом!

– Нин, ты меня пугаешь. Погоди! Сейчас проверим!

Тим выключил телевизор и ушёл в свою комнату. Вернулся с книгой, открыл её на первой попавшейся странице и сунул мне под нос.

– Читай!

– «Конечно, они снова опомнились и с воплями кинулись в погоню, но солнце охладило их пыл: у них начали подгибаться колени, головы закружились. Поэтому они не заметили Бильбо, который, по-прежнему не снимая кольца, перебегал от дерева к дереву, стараясь не попадаться на свет. Потом гоблины, ворча и ругаясь, отправились восвояси несолоно хлебавши. Бильбо сбежал!» – послушно прочитала я. – И зачем ты просил почитать эту милую книжку? Нет, я не против, я её очень люблю, но ты же не для этого её принёс?

– Нин, это английское издание. Мне его неделю назад друг из Лондона в подарок привёз. В ней ни слова по-русски. Посмотри! Нин, у тебя по иностранному в школе едва тройка была. Тебе англичанка четыре поставила из жалости, чтобы аттестат не портить, помнишь? Ты же инструкцию к стиральному порошку без словаря понять не в состоянии. Ещё раз спрашиваю: с тобой всё в порядке?!

Челюсть у меня как-то сама собой отвисла, и я тут же её захлопнула. Под встревоженным взглядом каре-зелёных глаз друга я присела на диван и задумалась.

– Тим, ты меня точно не разыгрываешь? – секунд через тридцать с надеждой уточнила я.

– На, смотри! – он снова сунул мне в руки «Хоббита».

Я посмотрела на обложку – красивую, под красную кожу, с золотыми буквами… Буквы… Латинский алфавит! Не кириллица, нет, – обычные латинские буквы! Но я понимала, я понимала, что написано! Я листала страницы и при своём антиталанте к языкам понимала каждое слово, каждый речевой оборот! Причём так органично, будто это был родной язык!

– Тим… Я не знаю… А что со мной? – прозвучало, наверно, испуганно и даже жалобно, и Тим постарался найти хоть какое-то объяснение, чтобы меня успокоить.

– Вот блин! Слушай, я про такое уже читал. Одного мужика молния ударила, и он потом заговорил на нескольких языках, даже на некоторых мёртвых. Тебя током из розетки случайно не било? Ещё такое после клинической смерти бывает… А, или после похищения инопланетянами!

– Никто меня не похищал! И у меня не было клинической смерти.

– А что было? Вспоминай. Ещё вчера ты просила меня перевести состав крема для лица, а сегодня читаешь Толкина в оригинале. Что успело произойти за один день?

– Ну… Я на работе была. Потом в архиве, в библиотеке, читала там газеты. Вряд ли от советских лозунгов меня могло так перемкнуть. Потом опять пошла на кафедру, там всё решила и домой поехала… Потом посылка эта от мамы… Стоп!

Я схватила кулон, зажала его в кулаке. Он слабо пульсировал, будто внутри билось маленькое сердечко.

– Тим, надень его! – я стянула цепочку с шеи и попыталась напялить на хакера. Парень послушно подставил кудлатую белобрысую голову.

– Ну? – вопросило моё любопытство через пятнадцать секунд. – Что чувствуешь?

– Что, как дурак, сижу на диване с бабской фенькой на шее. А что я должен чувствовать?

– Ну, голова не кружится? Не тошнит? Не плывёт перед глазами?

– В туалет хочется, – честно ответил друг, – но твоя фенька здесь ни при чем. Отпусти меня с богом в волшебную комнату, я вернусь оттуда другим человеком, и ему ты расскажешь о своих подозрениях насчет этого… «крестража».

Тимка сунул собаку обратно мне в руку и удалился, а я сидела на диване и по-прежнему держала мамин подарок, вслушиваясь в биение невидимого сердца.

– Ну? – вернулся Тимка. – Рассказывай. Только сначала.

– Тогда нужно начать с поездки в Идым. Думаю, странности начались там.

И я всё рассказала, стараясь не упустить ни одной подробности. И как телеграмму получила, и как дозванивалась до Ольги, и как она мне перезвонила сама, и мы встретились впервые за несколько лет, и как ехали с ней на машине в Идым. Как проходила церемония в зале прощания, что было на похоронах и поминках, кто был – каждый человек, кто что говорил и делал.

Тимка слушал, дотошно разбирая мой рассказ и заставляя вспоминать мельчайшие детали. Он считал, что где-то проскользнула наша разгадка, нужно только её уловить.

Потом речь пошла о приёме у юриста и последующих за этим событиях. Тимофей только качал головой, слушая подробности, но ничего не нашёл в них такого, что могло бы помочь разобраться. После этого я рассказала о грабителях и о том, что квартиру перевернули вверх дном и ничего не украли.

– Стоп! – вдруг остановил он меня. – С этого же надо было начинать! Что говорили те двое, что они искали?

– «Знак» какой-то. Я не поняла.

– Зато я, кажется, понял. Они не нашли этот самый «Знак», потому что в квартире его не было. Потому что он уже в этот момент в ценной бандероли ехал к тебе. Покажи мне эту штуку.

Он взял у меня подвеску и покрутил, разглядывая.

– Смотри, это не целый кулон. Вот крепление, оно должно соединяться с ещё одним элементом. У тебя половина. Где вторая?

– Ну, не знаю. Ты думаешь, дело в кулоне?

– А чем ещё объяснить твои новые таланты? Ещё вчера их не было, и сегодня с утра тоже.

– Тим, ты думаешь, что какой-то предмет может так повлиять на человека?

– Знаешь, – комично изображая уязвлённость, изрёк Тим, – я достаточно вращался в околоэзотерических тусовках, чтобы знать, что такие вещи возможны. Но если найдёшь другое объяснение, я его выслушаю.

Я задумалась. Никакое другое объяснение в голову не приходило.

– Тогда почему на тебя не подействовало? – нашла я единственный аргумент, заставивший меня усомниться в его теории.

– Тут возможно много причин, – со знанием дела сообщил мой друг. – Например, он работает только на магии крови – то есть на родственниках или активируется только однократно, или сам себе выбирает хозяина. Да мало ли ещё вариантов? Я его воспринимаю как простую побрякушку. А ты?

Он вернул мне собачку, я положила кулон на ладонь.

– Он тёплый, он как бы обволакивает руку какой-то энергией. Такой мягкой и уютной, и она пульсирует… Он живой.

– Повесь себе на шею и никому о нём не говори. Если эти ребята его ищут, у тебя проблемы. Да за тобой просто охота начнётся! Я постараюсь аккуратно что-нибудь разузнать. А ты, очень прошу, затаись и никому ничего не показывай. Я после свадьбы Мишки три месяца себе компаньона по квартире искал, пока о тебе не подумал. Если что-то с тобой случится, мне опять придётся одному аренду оплачивать!

– Ах ты, меркантильный тип! А ещё друг называется! – рассмеялась я.

Шутка Тимки немного разрядила атмосферу, а то мне уже начали мерещиться подозрительные тени за окном.