Мороги

– Сейчас нужно обсудить вопросы предстоящего похода, а не заниматься толкованием снов наших жрецов. Один раз мы уже простили людей, теперь они должны заплатить нам своей кровью! – закончил он.

– Вот это слова настоящего дарса! – рявкнул Схед под одобрительные возгласы, которые увенчали короткое выступление Хартифа. – Смерть людям!

– Великий правитель, и все же последнее слово останется за тобой, останови ослепленных жаждой мести вождей, -заклиная, бросился к Таньягу Харгрин, хватая его за руку. – Только твоя мудрость может помешать этому. Вспомните мои слова, предсказания, о дарсы, остановитесь! Людские владения огромны, у них много хороших воинов, они превосходно оснащены и обучены, вы найдете там свою погибель, – не теряя надежды, буквально молил он Таньяга. Но все было тщетно, вождь дарсов, отвернулся от почтенного старца и, казалось, его не слушал.

– Слушайте меня, отцы, сыновья, братья, – воззвал ко всем Таньяг, – я принял решение. Быть великому походу! Пусть каждый из вас испьёт сейчас из священного кубка единения нашу жизненную силу, тем самым он подтвердит свое согласие с моими словами.

Первым бросился к серебряной чаше, не дожидаясь, пока ее поднесут жрецы, которые в нерешительности сгрудились возле Харгрина и шептались с ним, – верховный герман Схед. Пригубив её, он растер кровь рукавом и собственноручно поднес чашу Хартифу.

– Не все выпил? – также, не переставая улыбаться, спросил у него ирт, отложив на время в сторону свой клинок. Примеру Хартифа незамедлительно последовали и все другие ирты Хрид, Тольген, Фод, потом чаша перешла в руки вертов огромного, словно медведь Бронга, далее молодого Альдара, большеглазого Гекрога, у одного лишь князя красных дарсов Умака она задержалась дольше обычного, но, подержав ее в руках и испытав на себе недоброжелательные взгляды соплеменников, Умак все-таки поднес ее к губам. Последними обряд единения совершали сыновья Таньяга, Урсан, Аркан, и завершил его, прикоснувшись к чаше, их отец. Он же влил остатки крови в каменные уста статуи бога Майру и произнес:

– Мсараму ва эжату ни!*

Главный хранитель, на которого никто уже не обращал внимания во время этого действия лишь недовольно качал головой. Улусы могильщиков, как и Кирби, не принимали участия в этом обряде, но они с интересом наблюдали за ним.

– Спасибо братья! – обратился Таньяг ко всем, – что поддержали меня, иначе и быть не могло, мы – одна семья. Как яростный ветер, мы ворвемся во владения людей и сотрем с лица земли их посевы и дома. Дарсы сумеют на поле боя отомстить за своих родных и близких. О! они узнают, насколько страшен бывает наш гнев.

Теперь я хочу услышать от тебя, храбрый Схед, и от вас, уважаемые вожди, сколько воинов мы можем выставить, как обстоят дела у нас с вооружением.

– Уже через три дня, правитель, под твоими знаменами будет порядка пяти боргов*, – бойко отрапортовал Схед.

– Громко сказано! Твои вояки могильщики разбегутся при первом же хорошем сражении, – вставил свое едкое замечание Хартиф. Схед проигнорировал этот справедливый выпад вождя иртов, не ответив на него, но слова Хартифа задели его, как и улусов рогланов, которые недовольно зашипели, за живое.

– Мы знаем, что наши младшие братья могильщики не самые сильные воины, но их численность все же может быть нам полезна. Их вид и количество испугают любого врага, – попытался сгладить замечание Хартифа Таньяг. Надеюсь, они покажут свою и твердость духа.

– Урсан, твои волки могут обезопасить нас от животных людей, на которых они восседают верхом, сколько серых братьев будет с нами в походе?

– Больше сотни, отец, звери, если их не кормить, порвут всех на части, только покажи им добычу, – ответил, хищно прищурившись, Урсан.

– Я думаю, мы сможем выставить около двухсот крепких воинов с нашего племени, – после небольшого раздумья, как бы размышляя сам с собой, произнес Фод.

– Сто иртов пойдут за мной, – вслед за ним твердо пообещал Хартиф.

– Сто дарсов, пожалуй, под силу набрать и нам, – решительно заявил Хрид,

– Ну и мы не останемся в стороне, – поддержал его Тольген, – тоже поведем за собой сто.

– И еще, надо полагать, тысячи полторы охотников, тех, кто умеет хорошо обращаться с луком и пиками, мобилизуют все гермы вертов, – добавил Схед, ведь так? – дожидаясь ответа, он испытующе, сурово посмотрел на князя Умака. Тот отвел глаза в сторону, пробурчав что-то невнятное, затем нерешительно кивнул, со стороны это выглядело весьма забавным.

– Вот это да! Внушительная сила, – разгорячился от азарта Схед, – мы сотрем их в пыль.

– Кто будет командовать над всеми иртами? – улыбаясь, спросил Хартиф.

– Вот ты и будешь, – распорядился Таньяг, – а все верты перейдут в общее подчинение Талыку.

Наступать будем с двух сторон, с юга выступят отдельной армией могильщики под командованием Схеда. Смотри сюда, – обратился он к нему и начал чертить на земле.

– Вы обогнете реку памяти и долину дождей, затем углубитесь во владения людей. Отправляйтесь налегке, с собой только небольшой походный запас провизии на несколько дней. Все кланы пусть идут под своими знаменами и штандартами. В маленьких поселениях людей не задерживайтесь, не поддавайтесь соблазну, не набивайте свои сумки трофеями, повторю, в них должен быть только необходимый запас пищи и камней для пращей, это касается прежде всего могильщиков, – повысил голос Таньяг, – добычу вы заберете на обратном пути.

Проблем с местами для разбивки лагерей, водой, думаю, у вас не будет, небольших речушек там много. Я с объединенными отрядами иртов и вертов буду наступать с северной стороны. Встретимся с вами на месте, которое мы называем полем радости. И потом вместе двинемся к их главному логову. Помните, наша цель – большое поселение на западе. Там и живет главное зло. Думаю, что до встречи наших отрядов настоящего сопротивления нам еще не успеют оказать, – подытожил вождь. Когда наши войска соединятся, – добавил он, – общее командование я возьму на себя.

– Если окажут вообще, —самонадеянно хмыкнул Схед.

– Люди, хитрый и коварный противник, не надо недооценивать их, – осторожно заметил Талык.

– Каждый наш охотник стоит десяти, а то и двадцати их воинов, – гордо вскинул голову правитель рогланов.

– Что это за поле радости такое? – изумленно молвил Альдар. За свою небольшую жизнь он никогда не покидал пределы своего Сувкара и теперь жадно впитывал слова старших.

– Луг, усеянный божественными растениями, цвета крови, они дурманят своим ароматом не только женщин, но и мужчин. В них, говорят, живут невидимые лесные духи, которые насылают на тебя сладкие сны. Сновидения почти не отличимые от реальности, в них осуществляются все твои самые потаенные желания и мечты, но горе тому, кто не устоит соблазну и вовремя не покинет это поле, он рискует остаться там навсегда. Если твое тело скует тяжесть и закроются твои веки, они уже не откроются больше никогда. Ты заснешь и погибнешь – фриганы* утащат в свое царство мертвых твое тело, а на следующий день, как говорят, вместо тебя вырастет еще один прекрасный кровавый цветок.

– Не спи, не верь своим глазам,

– То, что ты видишь, все обман.

– Лесные феи ждут тебя.

– Когда оставит тебя сила,

– Там ждет тебя твоя могила.

– Уснешь, умрешь в своих мечтах,

– Тебя утащат в подземелье,

– И жить лишь будешь ты в цветах,

– Да в сновиденьях.

– Особенно красиво там летом, – мечтательно вздохнул и потом громко рассмеялся Хартиф. Слушающие его дарсы удивленно посмотрели на него, а Альдар, не ожидавший такого проявления поэзии со стороны Хартифа, даже открыл рот.

– Не бойся, юноша, в такое время эти чудесные растения не цветут, да и фриганы вряд ли захотят связываться с несколькими тысячами вооруженных до зубов голодных рогланов вместе с их храбрым предводителем.

Святую рощу потряс громкий хохот дарсов. Скалили зубы все, кроме самого Схеда, который с негодованием посмотрел на Хартифа, но больше всего отдавали смехом должное поэтическому дару князю иртов, Аркан с Кирби.

– А вы, мои неразлучные друзья, останетесь дома, – обратился к ним Таньяг и твердо добавил:

– Без всяких разговоров, ваше присутствие будет куда нужней здесь.

– Ну вот, самое интересное и произошло, – пробормотал с обидой тролль, – теперь можно отправляться спать.

– Отцу видней, он не может рисковать сразу двумя своими сыновьями, мной и Урсаном, поэтому мы и остаемся, да и у него есть обязательство перед твоим отцом, королем горных троллей, -попытался найти объяснение случившемуся растерянный Аркан, хотя понял, что для тролля оно звучит неубедительно. Да и для него самого это известие было громом среди ясного неба. Ведь он уже мысленно был там, на поле брани, в самые гуще сечи мечей, его воображение рисовало, не скупясь на краски, яркие картины, предстоящие битвы, геройские подвиги, и еще он безумно хотел увидеть другую жизнь, ту, о которой так много был наслышан, – жизнь людей. Странно, он сам не мог понять, почему это всегда его занимало и было ему интересным.

Аркан искоса взглянул на Кирби. У того был весьма жалкий вид. Великан тяжело переживал нанесенную ему обиду, он как- то неестественно сгорбился, его глаза смотрели под ноги, а под нос Кирби бормотал что-то невнятное. Между тем душевные переживания, которые испытывали друзья, остались незамеченными для других. Они были поглощены обсуждением предстоящего похода. Мысли Аркана вновь вернулись в Священную рощу, где продолжал идти оживленный разговор.

– Мудрый правитель дарсов разрешит нашим могильщикам во время большой охоты на людей подкреплять свои силы человечинкой, – ухмыльнулся, жадно облизывая губы длинным шершавым языком один из улусов могильщиков Ячта.

– Во время великой охоты, я снимаю с вас все запреты, поступайте, как посчитаете нужным, но только после боя.

– Хорошая новость! – буквально взревел от радости Ячта.– Моя Гекла хорошо засаливает человечину, – скалился он. Сидевшие рядом с ним Зечта и Вукла тоже одобрительно заурчали.

– Мы и наши семьи будут сыты надолго. С собой мы привезем много еды!

Бронг с отвращением поморщился и брезгливо отодвинулся от сидевших рядом с ним могильщиков:

– Как можно жрать такую мерзость! -выдавил он из себя.

– Человеческое мясо самое полезное и питательное, все недуги обходят тебя стороной, если ты регулярно употребляешь его, особенно, если это плоть молодая, – подхватил излюбленную тему для разговора улус рогланов Зечта, раскосые глаза которого просто горели.

– Сладкая, нежная, сочная, и в любом виде она прекрасна, сыром, жареном, вареном, копченом, – закатив глаза продолжал урчать могильщик. Бронг презрительно посмотрел на роглана и смачно сплюнул в сторону.

Приближался рассвет. Край неба загорался светом утренней зари. Уже догорели костры, разожженные в священной роще, потух и самый большой из них, у каменного изваяния бога Майру. Перед тем, как погаснуть, пламя, собрав последние силы, вздрогнуло, взметнулось вверх, и тут же обессилев, пало, погаснув, оставив после себя сиротливо тлеющие огоньки.

– Итак, братья мои, мы все решили, через три дня по полудню отряды иртов и вертов собираются в Явдавкасе, – вставая с земли, уставшим голосом отдал последнее распоряжение Таньяг.

– Правитель, я был бы очень признателен, если бы вы и другие великие из рода дарсов, отдохнули в моих покоях и разделили со мной скромную трапезу, – наконец, дождавшись своего часа, обратился ко всем пожилой князь иртов Гланли.

– Я думаю, от такого приглашения никто не откажется, – бойко ответил за всех Схед, и добавил со свойственной ему прямотой, – ночка выдалась долгой, не знаю, как вы, а я сожрал бы сейчас целиком сомалинского вепря. Мое брюхо просит его набить, и я с удовольствием выполню эту просьбу, а потом еще немного посплю. Его совету незамедлительно последовали и другие. В священной роще остались только жрецы бога Майру, задержался в ней и Таньяг. Нужно было найти какие – то слова утешения, чтобы объяснить мудрому старцу Харгрину, почему он поступил вопреки ему. Ведь сегодня ночью впервые за долгие лета власть Харгрина, дарованная ему, как считали дарсы, небом, и его авторитет пошатнулись. Просьбы лонвилля были оставлены без внимания, мало того, вожди со злобой отнеслись к тому, что он их всячески отговаривал.

– Ты же знаешь, – несколько виновато разводя руками, как бы оправдываясь, обратился Таньяг к верховному жрецу, – я не мог поступить иначе и пойти против всех. Наша судьба уже определена и не нами. Паутина жизни давно сплетена. Что должно произойти, не изменить.

– Ты поступил опрометчиво, вождь. Своей властью ты мог бы убедить Схеда, Хартифа и всех остальных, у кого место разума сегодня занял гнев, одуматься, но ты пошел у них на поводу, так как не смог стереть в своей памяти личную обиду, которую нанесли тебе давным-давно наши соседи. Твои раны на сердце никак не заросли, хотя прошло уже немало зим. Ты не смог простить и жаждешь мести. И ты пожалеешь о своем поступке, но будет уже поздно.

Сегодня ради себя ты положил на жертвенный алтарь весь наш народ. Вы пошли против воли богов, и они накажут всех вас, а теперь хватит слов, прошу тебя, оставь меня одного, – в глазах у лонвилля стояли слезы, он отошел в сторону.

Не думал Таньяг, великий вождь дарсов, не мог он и предположить, что с этого момента действительно начнут исполняться предсказания великой книги дарсов, и судьба целого народа, столетиями жившего на этой земле, и не знавшего больших бед, будет подвергнута жестоким испытаниям.

Глава 5. В ней автор знакомит читателя подробнее с дарсами

А теперь, дорогой читатель, я позволю себе небольшое отступление. Настало время рассказать тебе о дарсах, об этом удивительном лесном народе, его истории, быте и традициях.

До великого переселения, в стародавние времена все дарсы жили на так называемых свободных, не занятых землях. Мы еще затронем тему великого переселения, и ее причины, но немного позже.

Их цивилизация, как рассказывают легенды, уходит корнями в глубокую древность. Мы не знаем о точной численности этого народа, но можем предположить, что до того времени, когда многие дарсы покинули свою страну в поисках новых земель, их было несколько десятков тысяч.

Нам известны четыре крупных племени дарсов, это смерты, герты, верты, ирты. Позже к ним присоединились могильщики, – рогланы.

Каждое племя было по-своему уникально, смерты были настоящими воинами, и исключительно они отвечали за безопасность страны. Герты – прекрасные мастера и строители. Ирты, верты – охотники, рыболовы, они обеспечивали весь народ продовольствием.

Дарсы охотились на все, что могло служить им пищей. Мясо и рыбу они запасали впрок, вялили, солили и коптили. Звериный мех и шкуры были для них хорошей одеждой. Как выглядели дарсы? Прежде всего нужно отметить великолепную физическую силу мужчин дарсов. Почти все они были высокого роста, подтянутыми и атлетично сложенными. Для некоторых мелких народов дарсы были просто гигантами.

Среди них редко встречались толстяки, по причине того, что их мужчины сызмальства были приучены к подвижному образу жизни.

– Поменьше ешь и спи, больше двигайся, – вот был один из своеобразных девизов дарсов. Дарсы имели вытянутые, скуластые лица, острые длинные орлиные носы, несколько широкие вздернутые кверху рты, и крупные зубы, у некоторых вертов были даже небольшие, но острые клыки.

В отличие от многих других народов, населявших холодные земли, у дарсов был тёмный, а у некоторых с красноватым отливом цвет кожи. У них было прекрасное зрение, они великолепно видели ночью. Считалось, что их кошачьи глаза зрели ничуть не хуже, чем у самих ритонцев, маленького ночного народа.

Слух у дарсов тоже был на высоте, все эти способности, которыми их наградила матушка природа, или, как они считали, бог Майру, умение видеть невидимое для других, хорошо слышать, быстро бегать, делали зверя беспомощным перед ними. Внешне мужчин дарсов можно было даже назвать довольно симпатичными, хотя, по правде говоря, так только считали их женщины, для остальных народов они выглядели уродливыми монстрами.

Впрочем, так отзывались о других и сами дарсы, но если быть объективным, то красота – была не главная примечательность этого народа, хотя, к примеру, дарсы из племени иртов выглядели намного приятнее своих звероподобных собратьев смертов. А их женщины по праву считались самыми завидными невестами и были нарасхват.

О! Женщины иртов, помимо внешних данных, владели секретами приготовления великолепных блюд, а также прекрасных горячительных напитков. Говорят, они получались особенными, когда во время их приготовления в лунные ночи они пели. Ну и в знахарстве женщины дарсов были на высоте, они изготавливали такие различные снадобья и бальзамы, которые были способны заживлять самые сильные раны, затягивать глубокие рубцы, снимать всякую боль. И вообще у этих племен была отличная сопротивляемость к различным болезням, может быть из-за того, что они с детства пользовались различными травами и настоями, которые поднимали дух и очищали тело.

Некоторые из их обычаев вам могут показаться странными: так воины смерты перед сражением пили кровь медведей для храбрости и натирали ей своё тело. Верты ели сырую землю, ибо считалось, что, вдоволь насытившись ей, в предстоящем бою можно избежать гибели. Безусловно, у дарсов было другое мировоззрение, и, как может показаться многим, другие ценности. Так подвергая пленных врагов страшным пыткам, отрезая у них разные части тела, они вовсе не тешили свою кровожадную сущность. Таким образом, они оказывали своеобразное уважение жертве. Предания рассказывают и о своеобразных ритуальных казнях. В годы засухи, например, своих пленных дарсы привязывали к столбам пыток и кидали в них дротики. Кровь, стекавшая из ран жертвы для них, олицетворяла дождь.

Обычно в племенах все было примерно одного цвета. Они носили одежду из выделанных звериных шкур, имея склонность к темно- серым тонам. Дарсы жили в кортанах, так они называли свои жилища, которые строились из стволов тонких молодых деревьев. Крыша и стены также покрывались звериными шкурами. Зимой они утеплялись, их пропитывали жиром животных. Постелью им служил речной тростник.

Речь дарсов была очень трудна. В те же стародавние времена каждое племя дарсов говорило на своем родном языке, но потом, чтобы облегчить общение, они пришли к единому языку, назвав его кавергинским. Могу вас заверить, если бы вы захотели выучить их язык, то потратили бы на это многие годы. Один мой знакомый, имеющий способность к изучению различных языков древних народностей по старинным манускриптам, пытался попробовать выучить язык дарсов, но вскоре разочаровался и бросил, поняв, что это бесполезное занятие.

Дело в том, что в языке дарсов чтобы правильно произнести слово и добиться нужного смысла, необходимо было знать, каким тоном его следовало произнести, одно слово могло иметь 8—10 разных значений, и, конечно, если оно было произнесено не так, получалась полная ерунда.

А потому язык дарсов был практически не изучаем для других, хотя все же находились представители других народов, постигших его. Зато сами дарсы, обладая великолепной памятью и усвояемостью, легко владели чужими языками. Многие из них хорошо говорили на свирейском, (общий лесной язык), лакирийском, элларском. Удивительно, не правда ли?!

В семьях у дарсов не было ограничения на рождение мальчика, это и понятно, он, повзрослев, становился главным добытчиком, а вот девочек можно было иметь только одну, зачастую умерщвляли первую, принося младенца в жертву какому – нибудь богу, чаще всего Жергуру*. Правда, это происходило всегда с разрешения родителей, но они, как правило, были согласны. Этот жестокий обычай уходит корнями в глубокую древность, судя по всему, такие законы были изданы во времена голода или, скорее всего, для поддержания равновесия в племенах, так как мужчины частенько гибли во время охоты или войн.

Если в семье вслед за первым младенцем, принесенным в жертву, рождалась снова девочка, её окропляли водой со священного источника, давали имя – она уже считалась членом семьи, после чего её убийство расценивалось бы как преступление.

Часто своих детей дарсы с 2-х летнего возраста отдавали на воспитание и содержание старейшинам племени. Те учили их азам охоты и воинскому делу.

В тринадцать лет мальчики дарсов проходили подготовку на выносливость, силу, храбрость в специально отведенном для этих целей месте – городе смелости. Если молодой дарс проходил испытания, он считался мужчиной, и ему разрешалось завести семью. Если же нет, то он становился объектом насмешек, а его семья – позора, но таких случаев было очень и очень мало.

Сами же испытания были отнюдь не шуточными, так группе молодых дарсов – смертов, например, без оружия приходилось справляться с разъяренным голодным медведем. Иногда такая проверка на храбрость заканчивалась для некоторых из них трагически. У иртов и вертов испытания были попроще. В завершении юноши морили себя голодом в течении недели, им было запрещено есть.

К сожалению, дарсы жили очень мало. Средняя продолжительность жизни составляла у мужчин порядка 40—45 лет, а учитывая суровые условия, войны (в глубокой древности их было много), и того меньше. Женщины жили дольше. Нормальным считалось, когда женщина, потерявшая мужа, выходила замуж за его брата или другого родственника. А вот жрецы культа бога Майру, были случаи, доживали и до глубокой старости. По всей видимости, они знали секрет долголетия, но не открывали его простым дарсам.

В разных племенах у этого народа были разные обычаи захоронения своих умерших, в большинстве своем они предавали их тела земле. Сжигали только в тех случаях, если они были сильно обезображены, считалось, что покойнику нельзя было предстать перед создателем в таком виде, но даже в этом случае все равно пепел помещали в мизу*, которую потом опускали в землю.

Хоронили дарсы своих знатных родичей, вождей племен, лучших воинов, жрецов в специально отведенном месте – Хзенаде, городе мертвых.

Попасть в Хзенад могли только самые достойные из рода дарсов. Не отмеченных воинской или иной доблестью, а также не из знатного рода, погребали в обычных местах, отведенных под захоронения. Смерты и герты, например, хоронили своих мужчин отдельно от женщин, у них существовали женские и мужские места захоронений, верты закапывали мужчин глубже, чем женщин. К самой смерти муж и жена готовились сразу же после того, как начинали жить вместе. Каждая женщина готовила для себя и мужа катхашуп, вещи, необходимые для погребения: самую лучшую одежду, а также другие предметы быта, которые понадобятся там. Так в каждом кортане* хранился неприкосновенный запас пищи, который тоже должен обязательно быть при погребении у покойника, так как дорога тому в другой мир ожидалась долгая, и он мог бы проголодаться.

Ирты, например, когда предавали тела своих соплеменников земле, остригали им волосы и носили их как талисманы постоянно с собой. Те же ирты с лиц своих покойников на память об усопших снимали глиняные маски. Во время какого- нибудь праздника они даже одевали их на себя. Глиняный слепок обычно находился в кортане, на том самом месте, где любил сидеть покойный. Это делалось, видимо, для того, чтобы показать, что вся семья в сборе.

Очень необычными были погребальные обряды детей у древних вертов. Если в семье вертов дети умирали часто, то выбиралось толстое дерево, у которого выдалбливалась сердцевина. Умершее дитя клали внутрь и закрывали. Смысл сего действия состоял в том, чтобы не допустить ухода души ребенка в страну мертвых, ибо считалось что тогда другие дети не будут умирать.

В стародавние времена места погребения у всех дарсов выбирались жрецами при помощи бросания ножа, или им помогал священный зверь этого народа – волк.

Волк! Этот совершенный хищник был настоящим божеством для дарсов. В его загадочных зеленоватых зрачках горит завораживающий огонь, а от жуткого ночного воя леденеет кровь!

Необычная сообразительность, сверхчувственная способность волка улавливать тайные мысли, его сила, храбрость -все это изумляло дарсов.

Приручение этого хищника дарсами – достижение величайшее. Известно, что волки почти не поддаются дрессировке. Они боятся унижения больше, чем боли! Волк умеет быть благодарным, и если он полюбит хозяина, то будет любить его беззаветно, самозабвенно и жертвенно на всю жизнь. И волки полюбили дарсов! Они платили им сторицей, охраняя дома, помогая в охоте, в войнах. Постепенно произошло одомашнивание этих животных. В ответ для всех племен охотников зверь по имени волк стал священным. За беспричинную смерть волка, как чужакам, так и самим дарсам грозила смерть. Особые отношения с волками были у мужчин из племени иртов. Все они носили талисманы и татуировки с изображением волчьей головы, называли его Серым Братом и хоронили с почетом. Существовал даже отдельный вид награды-орден волка.