Слышащий сердце. 3

– Ого! Классная вещица! – изобразил восхищение Ломов. – Сколько же камней в инкрустации? Наследники, наверное, ищут?

Турок внимательно следил за выражением лица русского – может, он выдаст мимикой, что видел кинжал раньше. Но Ломов пригубил кружку, привычно затянув глоток.

– И всё-таки кто интересуется старинной вещью? – повторил свой вопрос Ломов. – Явно не Британский музей.

– Его имя я не могу назвать, но он очень влиятельный в Турции человек. Он владеет самой солидной коллекцией восточных кинжалов, пожалуй, на всём Ближнем Востоке. И за такую легендарную вещь он готов заплатить хорошие деньги – настолько хорошие, что вам, Дмитрий, никогда не придётся больше работать.

– Судя по рассказу, бебут опасен. Можно и в сердце получить, и голову свою подержать в руках! Тогда точно не придётся работать. А как будет оплачиваться важная информация? Это более выполнимое задание…

Но Ломов не договорил – атташе перебил его.

– Вы, наверное, подумали про материалы уголовного дела? Они у нас есть. Со сторожем в музее мы уже разговаривали, так что легко вам не будет. Да и с какой стати платить деньги за ерунду? Нас… нашего клиента устроит либо сам кинжал, либо достоверные сведения о его местонахождении, – Берк замолчал, так как принесли заказ.

Несколько минут прошли в молчании. Демир и Ломов накладывали еду в тарелки, обдумывая следующие вопросы. Ломова беспокоил один момент.

– Откуда такая уверенность, что бебут в Питере, да и вообще в России? И как вы узнали о нём?

– Никакой уверенности нет. Просто Питер – последнее место, где кинжал оставил свои следы. А узнали мы про убийства, похожие на ритуальные, случайно. Наш клиент устроил в Стамбуле показ части своей коллекции оружия. И вспомнил про легенду о «Слышащем сердце». Там оказался дипломат из Москвы, который рассказал, что видел в криминальной хронике сюжеты о двух убийствах похожим способом. Далее мы проследили путь Овсепянов до Баку, где в январе девяностого таким же образом расправились с армянской семьёй: закололи в сердце, а потом отрубили жертвам головы. Но никто про турецкий кинжал Мустафы не слышал. Скорее всего, его хозяин погиб в той резне. Я вышел на местное отделение полиции, но они даже уголовное дело не открывали по факту той расправы. В то время, впрочем, и по многим другим тоже дела не заводились. Так что ничего особенного они мне не сообщили, кроме того что Овсепян исчез из города в ту же ночь. Там, в Баку, след кинжала и оборвался.

– Правильнее сказать, что след начинался в Азербайджане, а оборвался он здесь, – поправил турка Ломов.

– Верно, но ясности не добавилось. Вашей задачей как раз и будет выяснение обстоятельств, при которых кинжал попал в Артиллерийский музей. У вас есть версии? Какая связь может существовать между Овсепяном, погибшим директором и нынешним убийцей, новым владельцем бебута? – Берк Демир внимательно следил за реакцией Ломова. – Кто же он, тот неизвестный?

Ломов не стал прятать свои эмоции, чтобы не выглядеть подозрительным. Да и предложенная им версия выглядела очень правдоподобно.

– Если вам удалось проследить путь Овсепянов из Баку в Питер, то это мог сделать и убийца. Овсепяну понадобились деньги. Он продал квартиру. Вероятно, решил продать и кинжал. А чтобы не продешевить, заказал у директора Артиллерийского музея экспертную оценку. Но прежде чем выйти на него, наверняка наводил справки, и где-то произошла утечка. Там, в кабинете профессора Шведова, бебут и подкараулил неизвестный, который потом расправился и с Овсепянами. Наверняка мстил им за что-то или искал кинжал.

– А почему сначала был убит директор, а потом Овсепян? – продолжал задавать вопросы турецкий атташе.

– Может быть, убийца ждал их в музее обоих, но застал только директора. Вот и пришлось сначала убрать его, а потом уже и армянина.

– Вы же ездили в Краснодар, не так ли?

– Я ещё нужен вам? – сыронизировал Ломов. – Вы и там были?

– Нет. Вы же знаете лучше меня, что у нас, иностранцев, есть ограничения на передвижения по вашей стране. Мне сложно вести полноценное расследование, не привлекая внимания властей. Не хочу поднимать лишний шум. И потом, у меня нет ни малейшего желания знакомиться с представителями некоторых, скажем так, не совсем легальных диаспор. А вы со своим удостоверением… Ну вы меня поняли.

Ломов молчал. Берк Демир вытащил толстый фирменный пакет экспресс-почты DHL жёлтого цвета и положил его на стол. Ломов откровенно удивился размеру – конверт был формата А4 – и попытался прикинуть на глаз, сколько же там может уместиться денег.

– Здесь пятьдесят тысяч долларов сотенными, – турок усмехнулся краешком губ.

– Неожиданно щедрый аванс, что и говорить. Даже неудобно просить добавить на помощников, – ответил Ломов.

– Вся сумма только вам. Если вдруг потребуются крупные суммы на непредвиденные, но… – Берк Демир сделал паузу, – обоснованные расходы, обсудим по мере необходимости. О финансировании не беспокойтесь. Если планируете кого-то привлечь, просто сообщите мне. Ту салфетку с нулями не выбросили?

Дмитрий положил бумажку на стол. Берк, не поворачивая листок к себе, написал перед пятью нулями тройку – получилось вверх ногами.

– Ваш гонорар – триста тысяч долларов, не считая аванса, – сообщил он.

…Ломов вышел из «Кавказ-бара» первым. Дождь прекратился. Был поздний вечер, но свежесть успела испариться. С первым же вздохом у Дмитрия возникло ощущение паровой бани, поднимавшейся от горячего асфальта. Дойдя до Невского проспекта, он остановил частника и поехал к себе домой на Алтайскую. Ломов попросил водителя остановиться на Московском проспекте и, рассчитавшись, вышел из машины. Некоторое время он стоял на улице, раздумывая, что делать. Дмитрий разглядывал плотную антивандальную упаковку пакета, борясь с искушением отметить удачный вечер ужином в «Елисейских полях», чьи яркие витрины призывно горели напротив. Но, подумав, Ломов решил всё-таки идти домой. Зажав пакет под мышкой, он двинулся во двор ближайшей «сталинки». Пройдя через арку наискосок каменного двора-каре, Ломов остановился у знакомого ларька, чтобы купить пива.

«Если не кабак, то хотя бы побалую себя финской „Лапин культой“!» – решил Дмитрий.

«Вот так-то, детектив Градов, не вам одному бабло загребать лопатой! Мы, менты, тоже кое на что способны», – Ломов в очередной раз поймал себя на том, что завидует успеху друга, и с досады сплюнул.

Глава 5. Два дня на базе НАТО

Муса закончил доклад о своей командировке спецпредставителю мистеру Уэмфри и положил перед ним блокнот с отчётом. Этот тип занимался такими агентами, как Муса. Уэмфри носил только гражданскую одежду. Сегодня он был одет в белые шорты, аляповатую гавайскую рубаху и бейсболку NY Black Yankees12. Несмотря на пляжный прикид, время, проведённое на Ближнем Востоке, давало о себе знать. Замени кепку на чалму – и вылитый бедуин, а не американский шпион. В кабинет вошёл поджарый, как марафонец, полковник Рэтклифф. Мельком взглянув на Мусу, он положил на стол несколько листов.

«Смотри-ка, полковник, начальник базы, а стучится к моему туристу!» – подумал Муса.

– Билл, вот графики переподготовки «морских котиков» на август и сентябрь, – пояснил Рэтклифф. – Могу взять кого-нибудь из твоих в сентябре, а в августе всего одна группа, и она, к сожалению, сформирована.

– Ну и отлично, полковник! Вот его, – мистер Уэмфри показал на Мусу, – и впишем на следующий месяц.

– А пока, – Уэмфри, не называя того по имени, уже обращался к Мусе, – тебе предоставляется отпуск на две недели. С острова не уезжать и быть готовым прибыть в моё распоряжение по первому требованию. Можешь собирать вещи. Свободен! А мне нужно поговорить с полковником.

Муса покинул кабинет своего начальника и посмотрел на часы. Они показывали шестнадцать тридцать. Через полчаса в казарму начнут возвращаться морпехи, и нужно успеть собраться до их прихода. Муса не хотел, чтобы его заметили. Кроме того, он переживал за оставленные в комнате дежурного по боксу вещи: мало ли кому захочется в них покопаться, а там кинжал. Любопытных на базе хватало. Муса выскочил из офицерского корпуса и бегом направился к себе в бокс. Он быстро пересёк залитый солнцем, словно напалмом, плац, миновал медицинский корпус и склад и вошёл в бокс «Н». В комнате, листая комиксы, скучал дежурный.

– Джимми, салют! – бросил Муса.

– Хелло! – дежурный сержант с радостью отвлёкся от осточертевшего чтения.

Он добродушно улыбался, выглядя с горой мускулов, игравших под камуфляжем, словно бойскаут-переросток.

– Ну ты и отрастил патлы с бородой! Полковник ничего не сказал тебе про твой внешний вид? – удивился сержант. – Когда в наряд? Или в морской патруль загремел?

– Не в этот раз. Командование решило, что я им до второго Вьетнама не нужен и могу поваляться несколько дней на пляже. Подстригусь, побреюсь и… Девочки про меня, случайно, не спрашивали?

– Повезло, а мне здесь корпеть и корпеть. Мой отпуск был в июне.

– Не переживай, Джимми, я девчонкам устрою отличный секс-тренинг и обещаю им рассказать, что ты тоже парень ничего и арсенал у тебя в порядке!

– Пошёл ты! Мы их тут и без тебя хорошенько натренировали! – беззлобно огрызнулся сержант, зная, что местные девчонки не могли устоять перед обаянием благородной восточной красоты, физической мощи и пронзительных голубых глаз Караджи. С ним на базе во время дружеских попоек в барах уже давно никто не заключал пари «она уйдёт со мной или с тобой?». Даже сильный ожог на левой стороне лица не был помехой.

– Я остановлюсь, как всегда, в отеле «Панорама» в Ханье. Передай Озкану из второго взвода, что я буду его ждать там.

– Тот турок, что ли?

– Да, пусть зайдёт по возможности. Только проверь, чтобы он свой гранатомёт оставил в казарме! Всех babes13 мне распугает.

– Ладно, вали отсюда и не расстраивай меня!

Выйдя за КПП, Муса направился вдоль пирса к гражданскому порту суда. Солнце уходило за холмы, бросая на набережную частокол из длинных теней мачт. Вечерний бриз потянул с залива, сдувая дневной жар. Муса мечтал о глотке холодного пива. Вскоре он смешался с толпой и, перейдя небольшую площадь, окружённую белыми невысокими зданиями, окликнул свободного таксиста.

Через двадцать минут Муса был в холле отеля в греческом стиле. Он небрежно бросил на стойку регистрации свой американский паспорт на имя Исмаила Караджи. Муса был уверен, что шеф забронировал ему номер именно на это имя. Так и оказалось.

– Контора работает! – удовлетворённо хмыкнул Муса.

Он поднялся в номер и остался доволен открывшимся видом на море. Слева таяло апельсиновое солнце. На виду оставался лишь самый край его корочки. Минута, и бледное оранжевое золото залило весь горизонт. Зажигались звёзды. Муса спрятал документы и деньги в сейф и уставился на кинжал – он не помещался в неширокое стальное нутро.

«Завтра пойду в банк и положу бебут в ячейку», – решил Муса.

С террасы донёсся плачущий звук бузуки, и он поспешил вниз.

Ранним утром Муса пошёл к морю. В отсутствии у отеля своего пляжа Муса видел плюс. На террасе для купания и загорания, прилепившейся на сваях к почти отвесной скале, чужих не могло быть – только постояльцы отеля, которых он постарался запомнить за ужином. Компанию Мусе составили двое русских туристов и полный грек с не сходящей с лица улыбкой. Вчера он сразу бросился ему в глаза не столько из-за запоминающейся монументальной полноты, сколько потому, что от его столика с симпатичной блондинкой не отходил официант. Грек, а чаще его спутница раз за разом отдавали указания.

«Генеральный менеджер отеля, что ли?» – подумал Муса.

Потом греку принесли газету. Муса ещё удивился, зачем она понадобилась тому за ужином во время отпуска. Но толстяк неожиданно встал и подошёл к телевизору у бара. Передавали какие-то местные новости.

«Ничего особенного, – решил Муса, не заметив значка ни ВВС, ни CNN, а лишь загогулину на кириллице. – Наверное, кто-нибудь по пьянке сорвался на машине с обрыва. А этот просто хочет узнать, не клиент ли его гостиницы угодил в неприятности».

Сейчас грек, осмотрев маску и ласты, проверял линь, прикреплённый к концу гарпуна. Ружьё для подводной охоты и кукан лежали у него под ногами.

«Оптимист!» – ухмыльнулся Муса и полез по лестнице в воду.

Грек подождал, пока Муса отплывёт подальше, спустился, надел снаряжение, зарядил ружьё и поплыл в сторону скал, которые торчали острыми вершинами в двухстах метрах от берега. Муса решил расслабиться и полежать на спине. Он покачивался на ровных, почти незаметных волнах и обдумывал план, который созрел у него в голове вчера за ужином. Он решил с утра купить сим-карту местной телефонной компании, потом сходить в банк и арендовать ячейку, а заодно снять наличными деньги, которые пришли ему на счёт в Хелленик Банк за командировку в Чечню.

«Восемьдесят тысяч долларов Овсепяна плюс мои двести – итого двести восемьдесят! Неплохая компания для „Слышащего сердце“ в сейфе! И на счёте в „Би-Эн-Пи де Пари“ в Марселе почти полмиллиона долларов! Совсем чуть-чуть осталось до лимона, если не пристрелят раньше!»

Эта последняя оговорка тем чаще посещала голову Мусы, чем ближе становилась заветная цифра с шестью нулями. Она отравляла ему приятную математику жизни. Вот и сейчас Муса окинул горизонт, и море почему-то уже не казалось таким нежным и ласковым. Голубое небо отчего-то побледнело, а старый маяк на вершине скалы представлялся явным кандидатом на снос.

«Отличная мишень для корабельной зенитки», – мрачно подумал Муса и погрёб к берегу.

К моменту, когда он вытирался полотенцем, неприятные размышления переросли в смутное предчувствие плохих новостей.

«Почему? – никак не мог понять причину испортившегося настроения Муса. – А может быть, тот грек? Чего он бегал вечером к телевизору с газетой, а потом шушукался со своей спутницей? Нужно обязательно узнать».

С этими мыслями, не заходя в свой номер, Муса сел за стойкой бара. Там суетился, натирая бокалы, бармен в обязательной белой рубашке и чёрных брюках. Он гремел бутылками, расставляя их в холодильнике.

– Привет! Какие новости? – обратился к нему Муса по-английски.

– Для маленького деревенского Крита даже слишком много новостей в течение одной недели! – возбуждённо ответил бармен. – В пятницу на дискотеке в Ираклионе от передозировки умер школьник. Подозревают, что наркотики поставляют албанцы из деревни Виклахорио.

– Это та, что в ущелье Забвения? По-моему, полная ерунда, я не верю в эти россказни! – сказал Муса.

– Да? А туристов на прошлой неделе там обстреляли? Аккуратно так перед самым бампером пустили очередь из автомата!

– Эти-то как туда проскочили? – искренне удивился Муса, так как он хорошо знал, что в ущелье Забвения невозможно попасть, не проехав мимо КПП тренировочного горного лагеря НАТО. А военные строго следят за теми, кто хочет проехать дальше в горы. Мусе была достоверно известна истинная причина такой «заботы» о туристах, а местные в те места носы не совали.

– Не знаю. Известно только, что они вернулись напуганные назад, а у лагеря их ждала военная полиция. Бедолаг отвезли на базу «морских котиков», составили протокол, выписали штраф и через пару часов с пинками отпустили, велев, чтобы больше не катались в «красной зоне»14.

Это было похоже на правду. Оставалось неясно, почему их пропустили и как марихуана попала на местную дискотеку. Муса строго следил, чтобы его албанская банда не промышляла ни здесь, на Крите, ни вообще на греческих островах. Пляжи и клубы Санторини, Пароса и тысячи других островов были лакомым кусочком для албанцев и манили своими безграничными коммерческими перспективами. Но Муса запретил своим сбывать наркотики здесь, в месте их производства, чтобы не привлекать внимание. Есть проверенный балканский маршрут, есть Генуя, оттуда товар доставляется круизными лайнерами вдоль побережья Франции и Италии – хороших пляжей и клубов там полно, да и клиенты побогаче.

«Что-то пошло не так в моё отсутствие! – по-настоящему встревожился Муса. – Нужно срочно встретиться с Озканом и группой. Но сначала купить новую симку и арендовать ячейку в банке для налички и кинжала».

Муса поднялся в номер, вытащил бебут из-под дивана и открыл сейф. Запустив руку внутрь за деньгами, он обратил внимание на часы. Они показывали половину девятого.

«Слава аллаху, я в Греции и банки здесь открываются рано», – Муса, забыв про завтрак, спустился в фойе.

Пятиминутное ожидание такси и десятиминутная поездка до Ханьи прошли в лёгком беспокойстве, хотя банки только-только открылись. Муса старался контролировать себя, тем не менее он заметил, как его нервировала подчёркнутая вежливость и дотошная профессиональность клерка Хелленик Банка, который желал оказать полный спектр услуг дорогому клиенту. И конечно, никуда по-гречески не торопясь. Siga-siga15…

– Договор аренды стандартный, но я бы рекомендовал вам внимательно с ним ознакомиться, – с расстановкой пояснял клерк. – Особенно с положениями о сроке аренды и об ответственности за сохранность вашей собственности…

– А-а-а! – Муса даже застонал.

– Простите, не понял. Вам зачитать текст?

– Не-е-ет, не нужно! Где подписать? – Муса схватил шариковую ручку на пружинке и вытянул её почти на всю длину.

– Подождите. Я сейчас распечатаю документ.

И клерк, нажав кнопку на клавиатуре, наконец поднялся и отправился за перегородку к принтеру.

«Слава Магомету, что не в соседнее здание ушёл!» – с издёвкой думал Муса.

– Извините, – клерк стоял перед ним с распечаткой контракта, – я забыл спросить: вы будете оформлять опись вложения?

– Нет, конечно. Семейные фотографии и архивные документы, ничего особенного или ценного.

– Значит, такой вариант вам не подойдёт. Подождите, сейчас я найду нужный файл.

Клерк уткнулся в экран компьютера, иногда двигая мышью.

– У-у-у-ум! – подавил очередной вздох нетерпения Муса.

Наконец договор был подписан и два ключа (один от комнаты с ячейками, второй – от самой ячейки) были получены. Оставалось снять наличные со счёта. Сумма достаточно крупная, а Муса заранее деньги не заказывал. Но простого объяснения, что он покупает здесь дом, а владелец настаивает на расчёте наличными, оказалось достаточно. Деньги в кассе нашлись.

Закончив с формальностями в банке и купив новый телефон с местным номером, Муса уселся за столиком в кафе на оживлённом променаде, ведущем к старинному венецианскому порту Ханья. Почти успокоившись, он стал думать, как лучше и быстрее собрать всех своих. Звонить с нового номера Озкану или кому бы то ни было из банды и светить новый номер Мусе не хотелось. И тут удача повернулась к нему лицом. Он заметил в толпе прохожих младшего брата одного из своих боевиков. Пацанёнок с тёмными, торчащими во все стороны вихрами явно вышел на охоту за кошельком и неторопливо приближался к кафе. Муса следил за мальчонкой, ловя момент, чтобы встретиться с ним взглядом. Тот, видимо, уже выбрал себе жертву и теперь внимательно оценивал окружающих. Муса ждал, когда и он сам окажется «на радаре» малолетнего карманника.

Муса перехватил сканирующий взгляд пацана и глазами показал ему на пустое кресло напротив себя. Мальчишка по инерции проследил за выбранной жертвой – высоким худым мужчиной в шлёпках на босу ногу и в футболке «Манчестер Юнайтед». На поясе у туриста висела сумка-кошелёк, ставшая мишенью для преступника.

– Кока-колу мне… большую! – усевшись, заявил мальчишка, зачем-то ещё больше разворошив копну своих волос.

– А мороженое будешь? – Муса сделал знак официанту.

Муса не торопился, выжидая, пока пацан уплетал шарик за шариком мороженое, запивая лимонадом. Наконец креманка опустела. Мальчик старательно собрал остатки с краёв и зачерпнул ложкой молоко со дна.

– Извини, обломал тебе охоту, – перешёл к делу Муса. – Мне срочно нужен твой брат, Агон. Пусть сейчас же летит сюда. Скажи, что его ждёт Мерджим16.

Глаза мальчишки буквально вцепились в мужчину: это имя он явно слышал много раз.

– Пусть найдёт мне Янычара! Пулей давай! И вот, на тебе, – Муса положил перед мальчиком пятьдесят долларов. – Компенсация.

Мальчик схватил зелёную бумажку и засунул её в карман. Маленький албанец уже был готов рвануть исполнять поручение незнакомца, но тот удержал его за руку.

– Постой! – Муса высыпал горсть монет в детскую ладонь. – Купи мороженое сёстрам. Запомни – я в кафе Remezzo!

Муса знал, что полтинник уйдёт в общак и детям ничего не перепадёт. Мальчик кивнул и нырнул в толпу туристов, расслабленно текущих в старинный порт. Обдумывая дальнейшие действия и то, как поменять план, если его банда окажется причастной к недавним происшествиям, Муса рассматривал необычные здесь, на Крите, яркие разноцветные дома итальянских негоциантов с портиками и балконами.

В Ханье всё напоминало о временах, когда островом владела Венецианская торговая республика: контрастная цветовая палитра, архитектурные детали, кованые вывески табачных киосков и винных магазинчиков, названия ресторанов, узкие боковые улочки, сплетающиеся в средневековый лабиринт и часто заканчивающиеся тупиком или высоченной лестницей к крохотному лоскутку голубого неба. Даже фасады православных церквей сохранили печать былого могущества. О Греции в городе ничего не напоминало, лишь местная речь, да и та заглушалась иностранной многоголосицей.

Муса переводил взгляд от дома к дому, от кафе к винному подвальчику, останавливаясь на какой-нибудь специфической итальянской детали, как бы фиксируя и запоминая свою очередную мысль. Не зная, сколько он просидит в кафе в ожидании, Муса заказал пива. Чуть поодаль, бликуя солнечными зайчиками, плескалось тёплое море.

Глава 6. Мафия меняет курс

Евгений закрыл свой номер и спустился в фойе «Гранд-отеля». Ни Битюга, ни его парней там не было.

«Может, курят?» – подумал Евгений и вышел в дверь, услужливо открытую швейцаром.

Но и на улице Битюга не было.

«Где ж они? Пора бы…» – Евгений вернулся в гостиницу.

Он постоял с минуту, наблюдая, не спустится ли кто по парадной лестнице, заглянул в бар. Там потягивали дорогущий «Гролш»17 лишь несколько иностранцев. Евгений решил подняться в кафе «Мезонин».

Евгений сразу заметил знакомые плотно сбитые фигуры, которые что-то обсуждали между собой, нависая над столиком.

«Вот они где, мои коренастенькие!» – Евгений поймал себя на мысли, что рад этой встрече.

Бросив на ходу: «Мне капучино, вот туда» и не скрывая своей улыбки, он пошёл к знакомым.

«А ведь у меня в Питере никого не осталось ближе этих парней!» – Евгению пришла неожиданная мысль, пока он шагал от лестницы до столика.

Братва тоже его заметила и с довольными гримасами, шумно сдвигая стулья, поднялась навстречу.

– Заплутал, что ли, в родном городе? – намекнул на небольшое опоздание Битюг. – А мы думали, что «Мезонин» для тебя теперь знаковое место.

– Да нет, он товар на «галёре»18 по привычке хотел сбросить! – прикололся один из парней.

– Ну и чё-как насчёт наживы во Франции? – поинтересовался Битюг, как всегда двигая нижней челюстью, как утюгом. – Кошельки толстеют?

– Да и вы, я смотрю, не похудели! Крепчаете и крепчаете!

Обнявшись и обменявшись шутками, все сели на свои места. Евгений, улыбаясь, смотрел на пацанов, понимая, что он действительно соскучился по ним.

– Что, вернулся к настоящим делам? – будто влез в голову Евгения Битюг.

За кофе они обсуждали ничего не значащие новости, откладывая главный разговор на потом.

– Когда встреча с продюсером? Это приличный телеканал? – допытывался Евгений.

– Успеется с ним. У нас здесь такое кино начинается, что башку сносит, как снайперская пуля! – намекнул Битюг на что-то серьёзное.

– Проблемы? – Евгений вскинул брови.

– У Эстета и тебя – да, – Битюг встал и, не дожидаясь счёта, кинул банкноту на столик. – Пацаны, вы в паджеро, а мы с ним – в крузере.

«Та-а-ак, начинается, – забеспокоился Евгений. – Хотя зачем я дёргаюсь? Какая разница, с кем встречаться первым? Всё равно рано или поздно эта встреча состоялась бы. Лучше сейчас».

Чёрные с затонированными стёклами джипы выкатили на Невский проспект и повернули направо к Дворцовому мосту. Автомобили переехали на Петроградку и, минуя Каменноостровский проспект, окольными путями через острова пробирались к Приморскому проспекту. Ни Битюг, ни Евгений долго не начинали разговора. Первым нарушил молчание Битюг:

– Не дрейфь раньше времени. Едем в «Лисью нору» к своим, но разговор предстоит трудный. Общество волнуется и не понимает, чем занят Эстет и почему он не возвращается. Хотят узнать, он при делах или нет. И ваще, какие у него планы? Олег Генрихович, конечно, в авторитете, но три года отсутствия многовато… Так они думают. Что скажешь?