Ковидалипсис. Книга 1. Новый Разумный

– А у меня своя гипотеза, – разочарованно говорит 501-й, аккуратно ввинчивая чип в голову новорожденного. – Просто любому ребёнку нужны тёплые человеческие руки.

– Транзит с четырнадцати часов десяти минут по четырнадцать часов сорок шесть минут из точки А: завод по Производству Себе Подобных, ЗПСП номер четыре, холл и по всем направлениям отменён в связи с неисправностью на узле. Пассажирам просьба ожидать в холле.

501-й вздыхает. Из-за небольшой задержки на рабочем месте ему придётся ждать целых полчаса. Радует, что он не один – вокруг около двадцати таких же работяг.

В просторном холле завода светло: огромные лампы по стенам освещают помещение золотистым светом, а высокий потолок погружён во мрак. В нём растворяется верх огромных белых колонн, закрученных в спираль. Пол выложен большими серыми плитами, украшенными китайскими иероглифами. Выход – небольшая стеклянная дверь. Ей уже давно никто не пользуется: Новые редко выходят на улицу, если только работа обязывает. Снаружи, искажённый отблесками внутреннего света холла, виднеется один из городских ярусов: неоновые огни, какие-то расплывчатые силуэты.

501-й незаметно для самого себя оказывается у прозрачной двери. Та услужливо открывается.

Не слишком оживлённая улица: редкие прохожие на тротуарах, ещё реже – электромобили, плывущие по трассе между небоскрёбами, привязаных друг к другу трубками пешеходных переходов. Из решёток в асфальте поднимается беловатый пар. Кругом – реклама. Пережиток прошлого. Китайские иероглифы сменяются латиницей, бегущей то слева направо, то сверху вниз. Здесь только яркие цвета: красный, жёлтый, зелёный… На огромных табло довольные здоровые лица пьют что-то, едят что-то, нюхают; красивые девушки, наряженные по последней моде, завлекают в различные культурные и не очень заведения, обещают скидки, первый раз – бесплатно. Всё это не для 501-го. Не для Нового. Он не нуждается в пище, развлечениях и прочем. Генная инженерия и технологии Наставников помогли человечеству перейти на следующую ступень эволюции. Всё то, что присуще животному – предку человека – изъято из высшего организма: необходимость в пище и размножении. Были устранены практически все человеческие пороки: гнев, зависть, алчность, гордыня, лень… Новый человек – идеальный работник, делающий всё для блага и процветания цивилизации. А эта улица… в таких местах Человек Разумный доживает своё.

На 501-го, застывшего посреди тротуара и создавшего затор в движении, недовольно поглядывают прохожие – обычные люди. Тогда Новый решает добраться до Спален пешком. В голове создаётся маршрут. Идти недалеко – каких-то три квартала.

Необычно находиться в таком людском потоке. 501-й с интересом рассматривает проходящих мимо. Такие разные, но всё же общее в них есть. Маски. Белые, с подведёнными чёрным глазами, красивые. Они скрывают все лица, и от этого ещё сложней понять, кто здесь принадлежит к какому полу. Но 501-й, как и любой Новый, умеет определять это с помощью Системы – в ней собрана информация обо всех людях. Любой прохожий не моложе пятидесяти. Многие женщины одеты в разноцветные блузы, поверх накинуты короткие куртки из блестящего материала; в длинные облегающие брюки и туфли на высокой платформе. Причёски короткие, яркие, всклокоченные. Мужчины же носят сандалии, шорты выше колен, открывая гладкие ноги; обтягивающие торс однотонные водолазки с рисунком. На голове: длинные ухоженные волосы.

Прохожие – в основном женщины – смущённо отворачиваются, заметив взгляд 501-го. Мужчины наоборот: как-то косо поглядывают голограммами красивых глаз, появившихся на линзах масок, вытягивают алые губы в большую прорезь для рта.

Среди толпы есть и Новые. Они сразу выделяются ростом и узнаваемой внешностью. Все куда-то спешат, в отличие от Разумных, в большинстве своём бесцельно слоняющихся по улице.

Навигатор в голове выводит к широкой площади на крыше одного из небоскрёбов. Она разбита жёлтой разметкой на шесть спортивных площадок. На одной из них – баскетбольной – есть люди. Четверо мужчин – каждому не больше сорока, – одетые в чёрные шорты, красные длинные майки и в маски, открывающие нижнюю половину лица, играют в стритбол. 501-й знает об этой игре: как-то видел статью в информационной ленте о старых видах спорта. Он подходит ближе, с интересом наблюдает за спортсменами.

Высокий китаец с «ёжиком» на голове обводит полного лысого собрата по нации, даёт пас коренастому африканцу с дредами. Тот идёт в нападение, перепрыгивает невысокого с европейской внешностью и забивает сверху. Висит на кольце (толстые косички шатаются перед маской), смотрит на 501-го. Затем спрыгивает, мягко приземлившись на твёрдую поверхность. Высокий китаец с размаху одобрительно хлопает его по спине. Африканец дёргает подбородком в сторону Нового, остальные спортсмены тоже его замечают.

– Что-нибудь нужно? – по-английски спрашивает невысокий европеец.

501-й знает этот язык так же хорошо, как несколько десятков других. Хочет ответить, но его прерывает африканец:

– Шёл бы ты отсюда.

Он стоит, ссутулившись и расставив мускулистые руки, в одной держит мяч. Дреды закрывают глаза.

– Может, хочет сыграть с нами? – спрашивает высокий китаец. Его друзья усмехаются, разглядывая 501-го.

– Не против, – отвечает тот.

Европеец присвистывает, полный китаец с улыбкой мотает головой.

– Ты, Новый, хочешь сыграть с нами? – спрашивает африканец, наклоняет голову к плечу.

– Будет интересно на это посмотреть, – говорит полный китаец, всё ещё улыбаясь, достаёт из кармана тоненький гаждет-обод и прицепляет к маске. Прямоугольная стекляшка перед глазом разгорается символами.

– Тогда ты с ним, – говорит африканец 501-му, резко мотнув головой в сторону европейца и бросив ему мяч.

– Так, ребятки, – бормочет полный, – запись пошла…

501-й на мгновение опускает веки, даёт запрос Системе. Перед взором мелькают баскетбольные матчи, только лучшие игры. Теперь он обладает полнейшей информацией об этом виде спорта, знает практически всё, даже имена спортсменов двадцатого века, всю карьеру просидевших на скамейке запасных.

Европеец отдаёт мяч. 501-й ведёт, легко прорывает оборону африканца, обходит китайца, прыгает и, пропустив в полёте мяч под обеими ногами, забивает. Мужчины обалдело смотрят на него.

Теперь разводит африканец. Резко смещается вправо, пасует напарнику. Тот, сделав головокружительный дриблинг, отдаёт обратно. Пас, ещё один.

501-й знает наперёд, где будут стоять противники. Перед внутренним взором уже построился фантом будущего игры, основанный на анализе движений, жестов, мимики и психологическом состоянии спортсменов. Он без труда перехватывает мяч и выводит из своей зоны, с лёгкостью обходит преграждающих путь и, сделав полёт знаменитого когда-то баскетболиста Трейси, вновь забивает.

Прохожие останавливаются, смеются, включают запись на гаджетах. Человек Новый играет в баскетбол с обычными людьми. Будет миллион просмотров.

После четвёртого гола африканец срывается.

– Да иди ты к чёрту! – кричит он. – Хренов робот! Машина!

– Внимание, опасность, – звенит в голове Нового голос Системы. – Данная личность выказывает агрессию. Просьба незамедлительно покинуть место…

501-й начинает пятиться, африканец угрожающе надвигаться.

– Новые люди! – говорит он. – Да не люди вы! Проклятые жестянки, вот вы кто!

– Вали отсюда! – кричит высокий китаец, стоящий поодаль вместе с товарищами.

501-й разворачивается и быстрым шагом уходит в расступившуюся толпу.

– Работник Эйч-эн-один-миллиард-пять-миллионов-сто-двадцать-семь-тысяч-пятьсот-один, – раздаётся в голове, – вы снимаетесь с чипирования и направляетесь на работу в отдел выращивания. Вместо вас назначается работник под номером…

501-й облегчённо вздыхает. Система наконец осознала его бесполезность здесь. Он встаёт, оставляя на конвейере сгорбленного, голого и «недоделанного» новорожденного с отверстием в затылке, идёт по уже намеченному маршруту. Коллеги не глядят вслед – все уже проинформированы, всё так, как должно быть.

Новая работа – следить за приборами, показывающими различные характеристики развития организма плодов. Конечно, Система видит все малейшие отклонения, но человек всё равно должен осуществлять контроль и принимать решения.

На рабочем месте – в небольшом кабинете с одним огромным окном-монитором, выходящим в зал с инкубаторами – 501-й совсем один. И хорошо: никто не бубнит над ухом о том, как сильно любит свою работу… да и кресло здесь удобнее.

Прошла очередная неделя. Двадцать два часа в сутки 501-й просто сидит перед окном, на котором мелькают различные графики, диаграммы, вращаются модели лёгких, сердца, аккумуляторов… Эту картину четыре на четыре метра он уже может нарисовать по памяти, причём со всеми деталями и нюансами.

Ни одного происшествия, ни одного отклонения или какого-нибудь сбоя за всё это время не произошло. И зачем 501-й здесь нужен? Конечно, судя по рассказу 140-го, Система не слишком надёжна, но прошло уже десять лет, технологии за эти годы не стояли на месте. Всё постоянно улучшается, совершенствуется. В том числе и охрана предприятия, которая многократно усилилась со времён геноцида. Да и «Человечество» было окончательно ликвидировано после того теракта и уже точно угрозы не представляет. А то происшествие с лифтом, из-за которого пришлось пешком добираться до Спален, было вызвано совершенной случайностью: при смене вахты произошла путаница (один из коллектива лифтёров заработался и задержался на пару минут), и из алгоритма действий работников выпало включение одного узла. Система здесь совершенно ни при чём, человеческий фактор!

501-й от бездействия пересмотрел в ускоренной перемотке все лучшие кинокартины, снятые с 1895-го по сегодняшний день. Было действительно интересно наблюдать за тем, как из фильма в фильм меняются технологии съёмки: от чёрно-белых плоских изображений с «мошками» до красочных, чётких и объёмных картин, где можно не только созерцать, меняя ракурс, но и фантомно ощущать запахи, чувствовать капли дождя на коже и так далее.

Ещё Новый перечитал почти все шедевры мировой литературы, написанные за последние десять столетий, хоть и хорошо знаком с ними ещё с Академии. Сейчас же, навалившись на спинку кресла и закрыв глаза, он листает какую-то «брошюру» о конце света 2012, которая подвернулась ему в Системе при запросе «Майя». В голове пробегает страница за страницей, глава за главой, но 501-й до сих пор не понимает, как же люди начала двадцать первого века – уже довольно цивилизованные – верили в такой глупый предрассудок, как апокалипсис, да ещё и предсказанный по календарю. Столько кино сняли, столько книг написали… целый массовый психоз.

Но как ни странно, пессимистичные прогнозы могли осуществиться на пятьдесят лет позднее намеченной жрецами даты. Именно тогда человечество стояло над пропастью.

К середине двадцать первого века Мир окончательно разделился на два противоборствующих блока: Запад и Восток. Тогда Человек Разумный вёл игру: кто первый. Конкурировали во всём: военная промышленность и технологии, социальная сфера и идеология, энергетика… Запад производил топливо из всего, что горит, Восток жёг «неразбавленную» нефть (до тех пор, пока ресурсы не истощились); Запад окрасил всё в синюю – с денежно-зелёным оттенком – демократию, Восток – в кроваво-красный социализм; Запад построил ракету, способную убить только противника, не тронув своего, Восток – способную одним ударом уничтожить не только Землю, но и Луну… Список можно продолжать и продолжать, но в игре настало время последнего хода: кто первый нажмёт кнопку.

Обстановка накалилась на одной из бесчисленных встреч глав двух сверхдержав. Кто-то не так выразился, ляпнул лишнее, кто-то на кого-то косо глянул, фыркнул или цокнул ни к месту… Мир конкуренции, успешно процветавший и развивавшийся, пошатнулся. И когда глОтки разрывались в последнем приказе, явились они. Церковь, имевшая популярность в те годы, назвала это вторым пришествием. «Ангелы сошли на землю!» – кричали патриархи наперебой с папами (эти же «ангелы» впоследствии ликвидировали руками земных властей все религии, поставив Разум во главу Вселенной вместо единого и седовласого Бога). Но Человек Разумный по своей природе подозрителен и эгоистичен, и поначалу «гостей» восприняли как угрозу. Но всё направленное на них оружие выходило из строя, не успев выстрелить. Пришельцы отключили все пусковые установки ракет, тем самым обнажив каждую сторону конфликта. Перепуганные лидеры сверхдержав тут же заключили мирный договор и создали коалицию, а остроумные художники нарисовали флаг Земли: крепкое рукопожатие на фоне планеты, а в верхнем левом – летающая тарелка.

– Внимание! – раздаётся голос. 501-й вздрагивает и открывает глаза. – Утечка биомассы в капсуле дэ-сто-сорок-три. Просьба разрешить полную герметизацию.

– В просьбе отказываю, – радостно говорит 501-й. – Я схожу, посмотрю…

– Действия безрассудного характера караются Кодексом. – Голос Системы будто становится ещё суровее. – Просьба разрешить полную герметизацию.

501-й не отвечает. Он хватает «инструмент» – серую металлическую коробку, имеющую широкий спектр применения в ремонтных работах – и спускается в зал с инкубаторами. Наконец-то появилось дело!

Капсула-инкубатор Д-143 находится где-то в середине многочисленных рядов, обозначенных латинскими буквами. Каждая капсула в свою очередь имеет два номера. Один соответствует её порядку, а второй – длинный – номер Нового, находящегося внутри.

Коридор между инкубаторов. Те нависают стеклянными выпуклыми поверхностями. Внутри каждого в красноватой мутной жидкости находится человек, поддерживаемый трубками и шлангами, прикреплёнными к телу. Сжавшийся, как все эмбрионы, спящий в утробе машины.

Вдалеке, как раз возле капсулы Д-143, 501-й замечает тёмную фигуру. Она сидит около инкубатора, что-то делает руками возле его пульта.

– Просьба разрешить полную герметизацию, – всё твердит Система, но 501-й не слушает. Он приближается, и с каждым шагом напряжение внутри нарастает. Кто это? Какой-нибудь сотрудник, пришедший починить капсулу? Зачем тогда Система запрашивает?

Человек замечает 501-го, медленно встаёт. Его фигура низкая и широкая, но деталей в полумраке зала не разобрать.

Между ними метров двадцать, и 501-й окончательно осознаёт, что это не сотрудник завода. Длинный коричневый плащ, на голове – плотно прилегающая к лицу тканевая маска, прорези для глаз скрыты под чёрными очками. Стоит неподвижно, широко расставив ноги, руки в карманах.

501-й останавливается шагах в десяти от человека, ближе подойти не решается. Система всё твердит:

– Просьба разрешить полную герметизацию. Просьба разрешить полную…

Нарушитель? Но как? Как он преодолел охрану, биологический сканер, камеры? Почему Система не засекает его присутствие? Если это враг, террорист, то уже давно должен быть уничтожен…

Человек резким движением вырывает правую руку из кармана, хватается за ушко очков, замирает. Затем медленно снимает, отводя руку вбок. Левая всё ещё в кармане.

501-й видит глаза нарушителя: серые, глубокие, застывшие, как лёд. Пытается обратиться к Системе, сообщить о проникновении, но та будто сошла с ума:

– Просьба разрешить… полную… просьба… герметизацию. Просьба… полную…

Тогда Новый медленно поднимает два пальца к виску, устанавливает связь с охраной. Замечает, что человек с подозрением смотрит на «инструмент» в его руке.

– Пятьсот один? – раздаётся в голове хрипловатый голос дежурного. – Что-то случилось?

Человек поднимает взгляд, смотрит Новому в глаза. Начинает мотать головой, как бы говоря: «Не надо». 501-й пытается собраться с мыслями, сообщить. Но какая-то сила удерживает его. Всё тело пробивает дрожью. В мыслях появляется образ девочки Аманды Ли… она смотрит с укором, и тоже, как этот человек, качает головой.

– Нарушитель… – выдавливает 501-й вслух.

– Что? – спрашивают в гудящей голове. – Повтори. Какие-то помехи.

Человек бросает очки, выставляет руку в чёрной кожаной перчатке ладонью вперёд. Внутри 501-го в районе солнечного сплетения что-то сжимается. Аккумулятор. Нового начинает сгибать пополам, ему приходит мысль, что поддаваться нельзя.

– Нарушитель… – хрипит он. – Камера…

– Что? Камера? – говорят на том конце, наконец расслышав. – А что с ней? Эй, кто это? Как же?!.. Тревога!

Человек вынимает из кармана вторую руку. В ней сжимает какой-то предмет. Пистолет – понимает 501-й. Взгляды людей пересекаются. Странно, но серые глаза террориста выражают сожаление. Тихий хлопок – луч в мгновение прорезает пространство в десять шагов.

Живот Нового обжигает, но потом боли нет – в месте попадания больше нечему болеть. «Инструмент» вылетает из дёрнувшейся руки, попадает в одну из капсул. Стекло инкубатора разлетается, и красноватая жидкость вырывается, оставляя нерождённого безвольно висеть на шлангах, начинает растекаться по полу, обволакивая лежащее тело с ровным отверстием в солнечном сплетении.

Глава 4 Мёртвые

23 августа. Система. 501-й.

Больше нет ощущения холодного металлического пола и кислого запаха биомассы, невидно света прожекторов в потолке. Тьма и нарастающее гудение в голове. Будто сотни механизмов крутятся, задевают друг за друга, вдвигаются, выдвигаются, стучат и клацают. Кода гул становится невыносимым, всё резко стихает. Откуда-то из глубины начинают доноситься голоса. Неясные, бормочущие, резко взвизгивающие и кричащие. Затем и это пропадает. Наступает почти полное небытие. Только непроглядная, обволакивающая тьма, густая, как свернувшаяся кровь, заполняющая всё вокруг.

Похоже на миг перед слиянием с дроном, когда сознание приспосабливается к управлению машиной, но здесь это происходит много дольше. 501-й понимает, что мёртв. Удивляется: может думать.

Грубый голос врезается в сознание:

– Обычно Новые реагируют быстрее. Этот, видимо, бракованный.

501-й ждёт продолжения, но вероятно, его не будет. Тишина вновь заполняет всё.

Кто говорил? Тот террорист, склонившийся над убитым, или работники завода, обнаружившие труп? Странно, что 501-й может слышать. Значит, некоторые функции организма ещё работают. Правда, с перебоями.

Вспоминается текст последней статьи Всемирного Кодекса: «Каждому зарегистрированному жителю планеты Земля после смерти обеспечивается жизнь во Всемирном Информационном Пространстве (по-другому: ВИП или Система) с использованием личного «IP». Порядок оцифровки сознания смотреть в приложении…»

Значит, скоро 501-й увидит Систему изнутри. Ещё в Академии слышал, что обеспечением нормального функционирования ВИП занимаются немногие погибшие Новые (именно погибшие, так как своей смертью пока ещё никто не умирал, да и в ближайшие лет сто точно не умрёт – заряда аккумулятора хватит сполна). Видимо, такая участь ждёт и его…

Голос 140-го – бывшего напарника по конвейеру – прорезает тишь:

– Просто нельзя, чтобы за человека всю работу выполняла машина, понимаешь? Да и вообще, нужно же чем-то занять толпы людей… что? Искусством? А ты представь, что случится глобальный катаклизм, и Система исчезнет. Роботов больше не будет. Кому тогда восстанавливать цивилизацию? Художникам? Поэтам? Они нужны только тогда, когда человек требует духовной пищи, а после катаклизма необходимы рабочие, инженеры, строители… Поэтому мы здесь.

Голос стихает. Тьма начинает рассеиваться. Свет загорается, будто медленно, размеренно выкручивают рычаг подачи энергии. Белоснежное сияние заполняет всё вокруг.

501-й осознаёт, что стоит на твёрдой поверхности. Оглядывается. Вокруг кроме света ничего нет. Идёт вперёд. Каждый шаг отдаётся гулким стуком, словно поверхность сделана из твёрдой пластмассы. Становится ясно, что идти так можно бесконечно – на горизонте ничего нет, лишь неотличимое от «пластмассового» пола «небо».

Он представлял Систему по-другому. Точнее знал, что она не бесконечная белая площадка, что в ней собрана вся информация, когда-либо оцифрованная. Около ста зеттабайт. Колоссальный объём. И где же всё это? Или, может, то место, где сейчас находится 501-й, порог, входная дверь в ВИП? Или то, что ещё не занято информацией?..

Вокруг начинает что-то появляться. Серый дым. Он струится из щелей между шестигранных плит, уложенных на полу – 501-й только сейчас замечает эту брусчатку. Дым заворачивается, кружится, танцует. Несколько струек сливаются в одну, взмывают вверх, затем обрушиваются на площадь, разлетаются серыми клубами. Когда смог рассеивается, 501-й замечает фигуры. Пятеро высоких, с длинными руками и ногами, похожими на ветви деревьев. Они приближаются, одетые в тёмно-синие обтягивающие комбинезоны. Лица сияют голубым, лица Наставников. Подойдя, существа встают вокруг Нового. 501-й поднимает голову, видит склонившегося над ним. Каплевидные чёрные глаза в полголовы кончиками сходятся к носу-щёлкам, крохотный рот шевелится, голубые впалые щёки подрагивают. Наставник говорит, но ни слова не разобрать. Остальные тоже пытаются что-то объяснить, плавно жестикулируя руками-ветвями, втолковать младшему брату по разуму. Но тот не слышит, будто с рождения глух, лишь с удивлением смотрит то на одного, то на другого великана, подняв изумлённые глаза. Тогда один из Наставников медленно протягивает руку и дотрагивается до 501-го, проводит тонким пальцем по номеру на его груди. Затем выпрямляется, смотрит куда-то. Остальные делают тоже самое. Их величественный стан завораживает, и нет сомнения, что существа это высшие, много превосходящие Человека Нового, и уже точно Человека Разумного.

501-й понимает, что вновь один. Наставники исчезли, оставив после себя лишь серый дым. Но появляется что-то другое. Ощущение, которое сопровождает всех живых Новых. Чувство цифр. Они вокруг, в каждом предмете, в каждом здании, машине и человеке. А здесь, в Системе, нет ничего материального, и тогда сознание пытается придать цифровому миру форму.

Гранёные плиты начинают вырываться из пола, образуют здания, целые небоскрёбы. Серый дым превращается в фигуры – в уже обычные, человеческие. Толпы людей, безликих, одинаковых, начинают заполнять улицы. Они идут единым потоком, шагают мимо механически и бестолково. Оцифрованные души.

Когда-то люди верили в бессмертие души. Лишь верили, но наверняка не знал никто, какая она, существует ли, где находится при жизни и куда уходит после. Теперь же ясно: душа – это поступки, мысли, слова, жесты, мимика. Душа – это всё то, что человек представляет собой при жизни. Всё это ежесекундно стекается в Систему, и после смерти личности создаётся её цифровая копия. Тогда человек существует во Всемирном Информационном Пространстве. Бессмертие души реально. Любой живущий человек может связаться со своим умершим родственником, другом или знакомым, используя компьютер и личный «IP».

Для душ созданы виртуальные мегаполисы со своей инфраструктурой и законами. Оцифрованные люди так же живут, ходят на работу, видятся с друзьями, отмечают праздники, занимаются творчеством, любят…

501-й замечает, что небоскрёбы уже не белые. На них, как на гигантских экранах, мелькают лица незнакомых ему людей – улыбающиеся и грустные, хмурые и бесстрастные; разные бытовые сцены, от семейных ссор до встреч влюблённых; текстовые сообщения, от обычных «Привет!» и «Пока!» до «Я тебя люблю!» и «Он умер». Жизнь людей. Вся. Без цензуры. И это отсутствие личной жизни обеспечивает бессмертие, ведь чтобы полностью перенести сознание в виртуальную реальность, нужно знать о человеке всё, начиная от момента рождения и до мгновения смерти. Совсем небольшая цена для жизни после смерти, и её платят все, ежедневно изливая душу и всю информацию о себе в Систему.

– Приветствую, – раздаётся её голос. Он заполняет всё вокруг, но в то же время лишь в голове. – Добро пожаловать в «Европу».

Последнее слово заставляет вздрогнуть. Любой житель планеты знает хронику тех страшных событий. Тридцать лет назад в самый расцвет человеческой цивилизации появилась болезнь, с которой не сравнится даже Испанка, в начале двадцатого века унёсшая жизни до ста миллионов людей. Эпидемия началась где-то в центре Европы и за два дня расползлась на тысячи километров. Вирус ужасающей силы, в последствии названный Вирусом Сарса. После заражения не было никаких симптомов, характерных для любой другой болезни. Факт заболевания определялся только после гибели заражённого: человек ложился спать и больше не просыпался. Десятки городов, наполненных миллионами навсегда уснувших жителей.

В Европе начался хаос: в городах рядом с центром заражения процветали мародёрство, анархия, массовый психоз. Люди не ложились спать, боясь не проснуться. Сошедшие с ума религиозные фанатики выходили на улицы, кричали о грянувшем апокалипсисе, призывали к покаянию. На их возгласы собирались целые толпы людей, измученных бессонными ночами. Многие пытались бежать подальше от очага инфекции, но…