Сплетни нашего городка

– Благослови Господь душу Герт. – Летти щелкнула языком, издавая квохчущий звук, как старая курица, созывающая цыплят. – Не родись она страшной, как смертный грех, могла бы найти работу получше, чем контролером в продуктовом магазине, где торчит уже столько лет. У нее золотое сердце, но…

– Но мозги могут не позволить подняться выше, – добавил Амос, выходя из-за стола. – Увидимся позже, милые дамы. Похоже, Элейн уже приготовила мой чай и заказ. Все, побегу открывать библиотеку.

– Почему ты не показала ему фотографии? – спросила Летти.

– Потому что не хочу ни с кем делиться, пока мы не выясним, что она здесь делает, – заявила Крикет.

– Не надейся, что это случится в ближайшее время. Бейкеры с суитуотерскими сучками сомкнут ряды, и мы ни черта не разнюхаем, – сказала Летти.

– Я никогда не перестану надеяться, что удастся сбить спесь со всемогущей Дженни Сью Бейкер. Ладно, мне пора возвращаться к работе. – С этими словами Крикет выскользнула из кабинки.

* * *

Рик вытер пот со лба, устроившись за рулем букмобиля[10], и погнал в сторону Блума. Автомобиль был оборудован кондиционером, который охлаждал воздух при работающем двигателе, но в связи с сокращением бюджета Рику разрешали включать его только в дороге, при переезде из одного пункта в другой. Читатели, дабы не засиживаться в душном фургоне, научились по-быстрому сдавать книги и набирать новые.

Он только что припарковался на стоянке возле библиотеки, когда подъехала его сестра, Крикет, на пикапе. Двадцать лет назад, когда Рику было десять, только что купленный пикап сверкал ярко-красным цветом, но теперь на нем проступало больше пятен ржавчины, чем краски. Тем не менее это был единственный автомобиль в их семье, и движок все еще мурлыкал как новенький.

Она бросила ему ключи от пикапа, и он поймал их на лету. Потом, прихрамывая, подошел к дверям библиотеки и сунул ключи от букмобиля в окошко для возврата книг. По понедельникам небольшая городская библиотека уже закрывалась к тому времени, как он возвращался домой после рейса в Роби. Но по вторникам и четвергам он приезжал из Лонгуорта достаточно рано и успевал занести ключи Амосу до закрытия.

– Слышал последние новости? – спросила Крикет, забравшись на пассажирское сиденье.

– Надеюсь, о том, что библиотека получила большое пожертвование и мы сможем снова гонять букмобиль в Сильвестр? Этим старичкам не добраться до здешней библиотеки, и мне бы очень хотелось навещать их почаще. – Он завел мотор и направился в восточную часть города.

– Это было бы чудом, а не новостью, – хмыкнула Крикет. – Дженни Сью Бейкер вернулась в город. Она высадилась из автобуса прямо напротив кафе, и я даже успела сфотографировать ее, чтобы иметь доказательства.

– Ну и что? – Рик поднял бровь.

– Дженни Сью, королева средней школы Блума, чирлидер и все такое? Она училась в моем классе – разве ты ее не помнишь?

– Конечно, помню, но почему ее возвращение в город стало такой уж новостью? В конце концов, здесь живут ее родители. – Рик очень хорошо помнил Дженни Сью Бейкер. Хотя и из касты богатеев, она никогда не выглядела наглой или надменной и не относилась с презрением к тем, кто не дотягивал до ее социального статуса. Во всяком случае, так ему казалось.

– Она приехала на автобусе, – многозначительно произнесла Крикет.

– И я приехал домой на автобусе. Это средство передвижения, – возразил Рик.

– Только не для всемогущих Бейкеров из Блума в штате Техас, – вздохнула Крикет. – В последний раз она прикатила в город, когда мы устраивали очередную встречу одноклассников, на ярко-красном спортивном автомобиле с мужем – торговцем бриллиантами. У ее папочки личный самолет, а мать постоянно разъезжает на «кадиллаках» последней модели. Я имею в виду, что она каждую осень меняет свой «кади» на новейшую модель.

– А почему тебе есть дело до всего этого? – спросил Рик.

– Потому что она мне не нравится. И потому, что когда-нибудь я тоже стану кем-то, кто будет смотреть на нее свысока, как она смотрела на меня в школе.

Рик рассмеялся.

– Пусть богатые занимаются своими делами, а ты живи своей жизнью, Крикет. Радуйся тому, что имеешь.

Она вздохнула и высунула руку в открытое окно, позволяя горячему воздуху струиться сквозь пальцы.

– Неужели тебе никогда не хотелось стать кем-то большим, чем фермер?

Рик поерзал на сиденье, устраивая поудобнее больную ногу. Самодельное взрывное устройство, едва не погубившее его, оставило шрамы, которые все еще зудели и тянули кожу.

– Конечно, я хочу иметь возможность доставлять книги на этом букмобиле как можно большему числу людей. Я хочу воспитывать читателей. Хочу, чтобы перед каждым домом в Блуме стояла маленькая библиотека, где люди могли бы взять книгу и оставить свою, – ответил Рик. – Помимо этого, я хочу выращивать хороший урожай и продавать его на фермерском рынке в Суитуотере по пятницам и субботам.

– Ты всегда был невыносимым праведником. – Когда пикап остановился, Крикет резко распахнула дверцу и, спрыгнув на землю, зашагала к дому.

Рик вышел из машины, нагнулся, чтобы растереть ноющее колено, и захромал через двор, где все побурело от техасского летнего зноя. Воду приходилось экономить для посевов, а красивую зеленую лужайку косить чаще. Зато пять акров садов, пышных и плодородных, являли собой резкий контраст унылому двору. Помидоры размером с блюдце поспели и ждали сбора, кукурузу пора было ощипывать, а зеленые бобовые лозы гнулись под тяжестью стручков. Прибавьте к этому арбузы, дыни, перец, редис и морковь – и вот вам уже полный грузовик свежих продуктов для рынка. В остальные дни недели Рик снабжал овощами и фруктами постоянных клиентов из Блума.

Крикет включила оконный кондиционер. Он не сильно охлаждал маленький домик, да и этой прохлады хватало ненадолго. Гостиная, кухня, три спальни и ванная комната – чем не хоромы для них с сестрой? Теперь здесь был его дом, а когда-то, сразу после окончания средней школы и поступления на курсы рейнджеров[11], ему не терпелось поскорее уехать отсюда. Он выполнял секретное задание, когда наступил на самодельное взрывное устройство и взлетел на воздух. Очнулся он уже в госпитале. Спустя несколько месяцев его демобилизовали по ранению. Странно, как за долю секунды жизнь человека может сделать поворот на 180 градусов.

– Так что у нас на ужин? – спросил он.

– Мне все равно. Я удовольствуюсь и миской помойных хлопьев, – бросила Крикет, направляясь к книжному шкафу в углу гостиной, чтобы достать старый альбом выпускного класса.

– Я думал поджарить сладкий картофель и, может быть, бросить гамбургер на чугунную сковородку, чтобы не разжигать огонь в печи, – сказал он. – Тебе нужно питаться чем-то более здоровым, а не хлопьями.

– Плевать, – фыркнула она. – Я нарежу помидоры и огурцы, когда закончу с этим. Хочу точно знать, сколько здесь ее фотографий. Я только на одном снимке вместе с хором, не считая портретов выпускников.

– Там должны быть фотографии чирлидеров, – сказал он. – Я помню их выступления еще в ту пору, когда играл в футбол.

Крикет пролистала альбом, отложила его в сторону и вздохнула.

– Вот-вот, это ее потолок. Кто она такая? Подумаешь, чирлидер? Она не была активисткой ученического совета, как и других школьных организаций. Интересно почему. Я помню ее по пятницам в этой симпатичной короткой юбочке и с лентой на конском хвосте. Она совала свой нос во все, что происходило в школе.

– Мне она запомнилась милой девушкой, которая не очень-то вписывалась в тусовку богатых деток, – заметил Рик. – И, сестренка, мне очень жаль, что ты застряла на этой ферме, в то время как тебе хочется чего-то большего, но нам обоим приходится тратить все, что ты зарабатываешь в кафе, а я получаю по ветеранской инвалидности, чтобы держать ее на плаву.

– Я знаю, – вздохнула она. – Ладно, давай готовить ужин и быстрее поедим, чтобы успеть собрать бобы и кукурузу до темноты. Бьюсь об заклад, Дженни Сью сейчас занята маникюром.

– Возможно. Но я не хочу, чтобы ты была одержима ею. Будь собой.

Крикет скинула туфли и поплелась на кухню.

– Вовсе я не одержима. У нее никогда нет времени даже на то, чтобы поздороваться с простым человеком, так что не обвиняй меня в этом.

– Если она такая ужасная, я рад, что ты на нее не похожа, но мне всегда казалось, что она просто немного застенчива. – Он скинул ботинки и присоединился к сестре на кухне.

* * *

Рик никогда не протирал запотевшее зеркало на внутренней стороне двери ванной после душа. Он не хотел видеть шрамы на своем теле, особенно тот длинный и уродливый, что тянулся от бедра до лодыжки. Чудо, что врачам вообще удалось спасти ногу, и за это он был им благодарен, но все равно не хотел на нее смотреть.

Он пошел в рейнджеры сразу после окончания средней школы с намерением сделать военную карьеру. За девять лет службы он участвовал в десятках спецопераций, прежде чем получил тяжелое ранение и был демобилизован два года назад.

Нелегко было возвращаться домой в Блум сломленным и израненным мужчиной. В выпускном классе он был звездным квотербеком в школьной футбольной команде, хотя и не слыл заядлым спортсменом. Сын фермера, не вхожий в круг «избранных», он всегда думал, что вернется с сундуком медалей. Возможно, сестра в своих амбициях недалеко ушла от него.

Он обмотал полотенце вокруг талии и босиком прошел в свою спальню, плотно закрыв за собой дверь. В этой комнате никаких зеркал – только кровать, тумбочка с лампой, комод, переполненный книжный шкаф и старое деревянное кресло-качалка, завещанное матери его бабушкой.

Он быстро оделся в пижамные штаны и просторную футболку и выбрал книгу из своей библиотеки. Прочитав шесть страниц, он со вздохом отложил книгу в сторону, поднялся и отыскал свой выпускной альбом на верхней полке стенного шкафа, где царил идеальный порядок.

Пролистав альбом, он остановился на странице с фотографиями десятиклассников. Среди них мелькала и Дженни Сью. Фотографии были черно-белыми, но это не мешало разглядеть в ее глазах грусть. Почему она приехала в Блум на автобусе? Это, конечно, не его дело, но он не переставал задаваться вопросом. Наверняка весь город только об этом и судачил.

Ты был немного влюблен в нее, когда учился в старших классах, звучал в голове назойливый голосок.

– И что с того? – произнес он вслух. – Никто никогда об этом не знал. Она была не в моей лиге. Можно подумать, она бы села в мой пикап.

Он растянулся на кровати и сцепил пальцы на затылке. Стало быть, она приехала на день рождения Дилла? Значит, пробудет здесь еще несколько недель – помнится, в прошлом году, просматривая страницы светской хроники в газете, он обратил внимание на то, что дни рождения у них с Диллом практически рядом.

Вероятность того, что их пути пересекутся, была ничтожно мала, но он мог мельком увидеть ее в городе или за чашечкой кофе в кафе – если повезет.

Глава вторая

Во вторник утром Дженни Сью проснулась внезапно, словно от толчка. Она резко села на кровати и непонимающе заморгала, прежде чем сообразила, что находится в своей бывшей спальне, в отчем доме в Блуме, а не в нью-йоркской квартире. Казалось бы, что может быть лучше для нового старта в жизни, но все вокруг выглядело чужим и вызывало странные чувства. А между тем ничего не изменилось ни в доме, ни в ее комнате.

В прошлом году мама и папа провели рождественские каникулы вместе с ней, в Нью-Йорке. Она выкроила немного свободного времени в плотном расписании онлайн-занятий в колледже, так что они сходили на пару бродвейских шоу, а вдвоем с мамой оттянулись на шопинге. Этот визит, похожий на сон, закончился появлением на свет мертворожденной дочери Дженни Сью. Роды случились на пару недель раньше срока.

К горлу подступил ком, и на глаза навернулись слезы, когда она подумала о том дне. Обхватив голову руками, она наклонилась вперед и дала волю слезам, вспоминая, как целый час держала на руках драгоценное маленькое тельце, прежде чем его забрали. В тот день она подумала, что больше никогда не вернется в Блум и не пойдет на безымянную могилу на участке Бейкеров на городском кладбище, потому что не сможет еще раз пережить эту боль. После родов она находилась в глубоком шоке и даже не поняла, почему ее мать была так непреклонна в том, чтобы скрыть правду о своей мертворожденной внучке.

Почему-то вспомнилось, как отец подмигивал молодой женщине на вечеринке, когда ей самой было пятнадцать; и тут же в памяти всплыла похожая сцена, только с участием Перси, за ужином с покупателем бриллиантов в Париже. Она вытерла слезы и села прямо; боль сменилась злостью. Если все мужчины такие же, как ее отец и бывший муж, она бы предпочла остаться одинокой до конца своих дней.

Сидя в постели, терзаемая миллионами мыслей, Дженни Сью задавалась вопросом, правильно ли она поступила, израсходовав часть своего скудного запаса наличности, чтобы вернуться в Блум. Но либо так, либо жить в коробке на улице. Она была вынуждена убраться из квартиры, и, даже если бы удалось оставить себе машину, парковка в гараже в большом городе ей явно не по карману. Конечно, отец вмешался бы и обеспечил ей содержание до тех пор, пока она не найдет работу, но она не могла позволить себе жить в Нью-Йорке. По правде говоря, даже при том что она не собиралась оставаться в Блуме, что-то все время тянуло ее в родной город. Может, если бы она сходила на могилу к своему ребенку, это помогло бы перевернуть черную страницу и двигаться дальше.

Она пошла в ванную и посмотрела на свое отражение в зеркале. Красные от слез глаза, никакого макияжа, и не выглядят ли ее щеки полнее, чем еще несколько месяцев назад?

– Может, папа не хочет брать меня на работу из-за этих лишних десяти фунтов, что болтаются на мне, – саркастически пробормотала она. – Мама будет в бешенстве, если он все-таки даст мне работу. Ее послушать, так я должна стать такой же, как она, и заниматься только собственной красотой, чтобы виснуть на руке у какого-нибудь мужчины на вечеринках. Пробовала, мама. Мне это не понравилось. – Она разговаривала сама с собой, потягиваясь и вращая головой, разминая затекшую шею, а потом умылась холодной водой и вернулась в спальню, чтобы одеться.

Она решила, что позавтракает и побалует себя бездельем до конца дня, но завтра, когда отец вернется домой, каникулы закончатся. Если он откажет ей, она найдет работу где-нибудь в другом месте.

– Доброе утро. – Шарлотта встретила ее в коридоре и сунула в руку стакан с какой-то зеленой мутью. – На, выпей, встречаемся в тренажерном зале. У нас часовое занятие с тренером. Тебе просто необходимо сбросить лишний вес до торжества у Дилла. А то разговоров не оберешься.

Дженни Сью хлебнула зеленой жижи и нахмурилась.

– Не могу пить эту бурду. Ты же знаешь, я ненавижу вкус кале[12].

– Ты привыкнешь к нему через несколько недель, – авторитетно заявила Шарлотта и поспешила к тренеру.

Дженни Сью отнесла стакан в ванную и вылила содержимое в раковину. Ладно еще зеленый чай, но эту гадость не стали бы пить даже жабы и тараканы. Мама уже была на беговой дорожке, когда она украдкой заглянула в тренажерный зал. Окинув взглядом устрашающие механизмы, она тихонько притворила дверь. К счастью, ни Шарлотта, ни тренер ее не заметили.

Спускаясь по широкой лестнице, она принюхалась, но не уловила никаких аппетитных запахов, даже дуновения свежесваренного кофе. И уж определенно ни намека на бекон или горячее печенье из духовки. Она могла понять отсутствие плотного завтрака в связи с отъездом отца, но не могла же мама отказаться от утренней чашки кофе.

– Привет, Мейбл, я не слишком опоздала к завтраку? – спросила она, добравшись до кухни.

– Милая, я могу приготовить что-нибудь на скорую руку, но, поскольку твой папа уехал, мы не завтракаем. Твоя мама месит в блендере эти мерзкие напитки и перестала пить кофе даже без кофеина. Говорит, что прочитала в статье, будто от него быстрее появляются морщины. – Мейбл сокрушенно покачала головой. – Не мне судить, но даже мусоропровод выплюнет это зеленое дерьмо. Мы с Фрэнком поставили себе кофеварку в гараже и перед началом рабочего дня обязательно выпиваем по чашечке кофе.

– Но я-то пью кофе, – заявила Дженни Сью.

– Разве она не принесла тебе стакан этой жидкой травы? – спросила Мейбл.

– Я только что прочистила ею слив в раковине. Глядя на нее, я подумала, что она справится не хуже любого средства от засоров. Как же отец получает по утрам свои три чашки?

Мейбл глубоко вздохнула и медленно выдохнула.

– Фрэнк варит кофе в гараже целый день. Он просто жить не может без кофе, и Дилл по утрам заходит к нам. Думаю, и ты могла бы.

Дженни Сью взяла пустую кружку и направилась в гараж, откуда вернулась, потягивая дымящийся кофе.

– Если маму и тошнит, так это от того зеленого дерьма.

– Скорее всего, но тебе крепко достанется, если она учует запах кофе на лестнице. Как достается бедному старому Диллу, – вздохнула Мейбл. – Но теперь, когда мы одни, скажи мне, что на самом деле привело тебя сюда, дитя мое?

– Пытаюсь уговорить папу взять меня на работу. Перси бросил меня и переехал к своей подружке несколько месяцев назад. Я думала, что наша квартира принадлежит ему на правах собственности, и при разводе получила ее, но оказалось, что она арендованная. Когда чеки на алименты стали отклонять один за другим, мне пришлось опустошить свои сбережения, чтобы доучиться заочно и получить степень в области бизнеса, – ответила она, заканчивая историей о том, как экс-супруг сбежал от федералов, прихватив с собой мешок бриллиантов.

– Мне очень жаль, дорогая, но должна признать, что этот парень с самого начала не внушал мне доверия. Конечно, у него громкое имя и сам он весь такой образцовый, но что-то в нем настораживало. – Мейбл похлопала ее по спине. – Я сразу почувствовала, что ты вернулась домой не только из-за дня рождения отца. Хочешь, подам к твоему кофе яичницу с беконом и хашбраун?[13]

Дженни Сью кивнула.

– Да, мэм, но не нужно меня обслуживать. С тех пор, как он ушел, я сама забочусь о себе. Занимайся своими делами.

– Ладно. – Мейбл закивала, и все три ее подбородка заплясали вместе с головой. – Потом просто поставь грязную посуду в раковину.

– Нет необходимости. Перси контролировал все и вся. Поверь мне, я знаю, как содержать дом в идеальной чистоте. В первый месяц после нашей свадьбы он уволил четырех домработниц и сказал мне, что я должна научиться вести хозяйство так, как нравится ему, или могу возвращаться в свое техасское захолустье. – Дженни Сью открыла дверцу холодильника.

– Почему же ты осталась с таким человеком? – Глаза Мейбл сузились в щелочки.

– А ты как думаешь? Меня с самого рождения готовили к роли трофейной жены. Наведение безукоризненного порядка в доме, по крайней мере, позволяло мне хоть как-то убить время. – Она понизила голос. – По правде говоря, я обрадовалась, когда он сбежал с бриллиантами и другой женщиной. Я была сыта по горло его враньем, и после… – Она остановила себя, чтобы не наболтать лишнего.

– Ты заслуживаешь лучшего обращения, – прорычала Мейбл. – Я сожалею, что все так обернулось, дорогая. Ну, давай, готовь себе хороший завтрак. А мне надо пойти посмотреть, как там справляются с уборкой те две новенькие, которых наняла твоя мама.

– Без тебя здесь бы все остановилось, Мейбл. – Дженни Сью выложила на чугунную сковороду шесть полосок бекона.

– Ох, милая, незаменимых среди нас нет, – ответила Мейбл, покидая кухню.

Больше двух дней, что тянулось ее автобусное путешествие, Дженни Сью жила на фастфуде, так что теперь с нетерпением ожидала вкусного сытного завтрака. Покончив с готовкой, она выставила на стол тарелку с хрустящим беконом, глазуньей из четырех яиц, двумя ломтиками поджаренного хлеба и большим аппетитным хашбрауном, приготовленным из свежего картофеля. Она только успела сесть за стол, как в кухню вошла ее мать.

– Какого черта? – Шарлотта остановилась как вкопанная.

Дженни Сью приготовилась к лекции о калориях и граммах жира.

– Доброе утро, мама. Не хочешь присоединиться ко мне за здоровым завтраком? Знаешь ли, завтрак – самый важный прием пищи за день.

Шарлотта схватила тарелку, вывалила все, что на ней было, в утилизатор отходов и щелкнула выключателем.

– Это жестокая любовь, дорогая. Ты должна привести себя в форму, чтобы мы могли купить тебе приличную одежду. Ты не можешь появляться на людях в этих потрепанных дешевых джинсах и изношенных кроссовках. И я не куплю тебе ни одной вещи, пока ты не вернешься в тот размер, который носила, когда выходила замуж.

Дженни Сью сжала под столом кулаки.

– А что, если я не сброшу лишний вес, и что, если мне нравятся мои потрепанные джинсы?

– Не злись на меня. Это для твоего же блага. Мы должны привести тебя в божеский вид, чтобы ты могла найти другого мужа, – сказала Шарлотта. – Если бы я тебя не любила, то мне было бы плевать, как ты выглядишь.

– Я не хочу другого мужа и уж тем более еще одного толстосума. Я – не ты, мама. Я хочу есть то, что я хочу, и жить своей жизнью, – произнесла она сквозь стиснутые зубы.

Шарлотта схватила полотенце и вытерла пот с лица.

– Успокойся, дорогая. Конечно, ты хочешь богатого мужа. Просто бесишься из-за того, что я забочусь о тебе. Мы постепенно запустим слух, что Перси потерял все свои деньги и ты с ним развелась. К тому времени, как отшумят рождественские вечеринки, уверена, у тебя на крючке будет еще один достойный претендент. Я позову Мейбл, попрошу ее приготовить белковый омлет с помидорами и свежим шпинатом, если уж тебе так хочется чего-то более сытного. Но больше никакого апельсинового сока. – Она так исступленно погрозила пальцем, что Джени Сью в глазах зарябило. – В нем слишком много углеводов. И забудь про тосты и бисквиты.

– Нет уж, спасибо, – ответила Дженни Сью. – Я сама заново приготовлю себе завтрак на свой вкус.

– Только не в моем доме. – Шарлотта повысила голос.

– Это легко решается, мама. – Дженни Сью отодвинулась на стуле и резко встала.

– Ты не посмеешь уйти. – Голос Шарлотты взвился на несколько октав. – Я стану посмешищем для всего штата, если ты выйдешь на улицу в таком виде. И так уже пошли разговоры о том, что ты приехала в город на автобусе.

– Мне плевать на разговоры. Если перемывают кости мне, значит, дают отдохнуть кому-то другому. Я с удовольствием приготовлю тебе белковый омлет, если хочешь. – Она давно научилась сохранять спокойствие, когда голос ее матери становился пронзительным и скрипучим.

Шарлотта окинула ее свирепым взглядом, и Дженни Сью не сомневалась, что в любой момент по кухне может пронестись ураган, если мать не добьется своего.

– Мне не нужен этот проклятый белковый омлет. Я хочу, чтобы ты была благоразумной и делала, что я говорю. Я – твоя мать. Я знаю, что для тебя лучше, – закричала Шарлотта так громко, что наверняка было слышно даже на чердаке.

– О, в самом деле? Кажется, тебе нравился Перси и ты считала его самой подходящей партией. И посмотри, как все обернулось. – Дженни Сью не собиралась отступать.

– Что с тобой случилось? – Шарлотта схватила чашку и швырнула ее об стену. – Раньше ты меня слушала.

– Да, слушала, и что мне это дало? Я ненавидела чирлидерство, но это было важно для тебя, поэтому я терпела. Я не хотела грандиозной свадьбы и страдала все те месяцы, пока ты ее планировала. Я ненавидела Нью-Йорк, но ты сказала, что я к нему привыкну. Не всегда твои подсказки приносили благо. – Она пошла в кладовку за веником и совком.

– Не вздумай это убирать, – заявила Шарлотта. – Это работа Мейбл.

Дженни Сью пропустила ее слова мимо ушей и смела осколки стекла в совок.

– А оно того стоит, мама?

– Ты о чем? – Шарлотта уперла руки в боки.

– Столько лет закрывать глаза на отцовские интрижки.

– А закрывать глаза на интрижки Перси? – выстрелила в ответ Шарлотта.

– Нет, оно того не стоило, но, выросшая в этом доме, я привыкла думать, что именно так устроена жизнь. Муж погуливает. Жена делает вид, будто ничего не замечает, пока ей достаются красивые безделушки вроде новых тачек и украшений. Я ненавижу все это. – Она жестом обвела вокруг себя. – Я рада, что Перси ушел, и мне самой не пришлось его бросать. Мне стало до тошноты противно быть его женой. – Она взяла свою кружку с кофе.

Шарлотта потрясла пальцем перед носом Дженни Сью.

– Не смей судить меня, девчонка! У меня есть все, чего я хочу от жизни.

– Что ж, прекрасно, если тебя устраивают такие отношения. Но я не хочу еще одного богатого мужа, если это часть пакетной сделки. Я хочу есть то, что я хочу, одеваться так, как я хочу, а роскошный дом или новый «кади» раз в сезон не стоят того, чтобы мириться с изменами мужа или ублюдочным диктатором вроде Перси. – Дженни Сью направилась к двери.