Проклятие брачного договора

Надо же, и детектив уже рассмотрел и, разумеется, осудил. Конечно, куда ей, тундре неогороженной, до человека, который читает Ландау и Хомского. Слезы встали в горле, мешая проглотить хотя бы кусочек упоительно пахнущей рыбы.

– Знаешь, что, Борис Посадский, а иди ты к черту, – вспылила Дина, выскочила из-за стола, закрылась в своей комнате, рухнула ничком на кровать и зарыдала, уткнувшись в подушку. И плакала, пока не заснула.

* * *

Под утро Дине снился какой-то то ли детектив, то ли триллер. Она часто видела такие сны, в которых выступала словно зритель, с интересом наблюдающий за разворачивающимися событиями, но непосредственно в них не втянутый. Во сне было много погони, перестрелок, выяснения отношений, вот только, проснувшись от звонка будильника в шесть часов утра, Дина ничего не помнила, только отдельные всполохи.

Выключив будильник, она села на своем диване и нащупала ногами тапочки, зевнула широко, от души, потерла глаза, которые почему-то казались отекшими и даже плохо открывались. А да, точно, наревелась на ночь, теперь будет полдня смотреть на мир через узкие щелочки.

Представив, как она сейчас выглядит со стороны, Дина тяжело вздохнула. И как в таком виде из комнаты выходить, спрашивается. Из кухни доносились звяканье посуды и аромат кофе. Значит, Боря уже встал и сам готовит завтрак. Ну конечно. От такой жилички, как она, ни толку, ни профиту. Полежать еще немного, что ли? Вдруг он уйдет, и тогда можно будет выйти в ванную и на кухню, не боясь показаться чучелом.

– Динка, хватит прятаться, выходи, – услышала она и неожиданно расхохоталась. Умный человек всегда догадывается о том, что происходит за закрытой дверью. Как же она об этом забыла. Борис услышал звонок ее будильника и правильно оценил трусливое замешательство. Что ж, снимаем шляпу.

– Иду! – прокричала Дина, которой почему-то было легко-легко, как будто это не она рыдала полночи.

Соскочив с дивана, она накинула халат, расчесала волосы, подула на непослушную челку и, смирившись с неизбежным, вышла в коридор.

– Умывайся и за стол, – строго велел выглянувший из кухни Борис, – ты вчера вечером ничего не ела, так что нужно срочно восстанавливать силы, если не хочешь посредине очередного раунда переговоров хлопнуться в обморок.

Дина шмыгнула в ванную и долго плескала на лицо холодной водой, надеясь, что сумеет привести себя в божеский вид. Постояв под контрастным душем, она быстро накрасилась, снова прошмыгнула в свою комнату и вместо халата натянула джинсы и свитерок. Ходить перед посторонним мужчиной распустехой казалось ей совершенно неприемлемым. А уж в деловой костюм она переоденется после завтрака.

– Доброе утро, – с независимым видом сообщила она, появляясь наконец на пороге кухни.

– Доброе, доброе, – Посадский шмякнул на стол тарелку с омлетом, от которого поднимался пар. – Так, вот булка с маслом, вот соленая семга, вот колбаса. Захочешь сосиски – сама сваришь. Кофе на плите, я побежал.

– Ты долго сегодня? – спросила Дина и тут же расстроилась, что не успела поймать себя за язык. Не имела она права на такие вопросы.

– С утра съезжу на завод, потому что там есть срочные дела, которые нужно доделать. На обед назначил ту встречу, которая отменилась вчера. Вопрос отлагательств не терпит, так что дальше его не отодвинешь. Потом поеду в полицию, тут уж ничего не попишешь. А оттуда сразу на вечернюю встречу. Там заказчик новый, мы в нем заинтересованы, поэтому ни отменить, ни перенести нельзя. Так что ты сегодня сама. После работы езжай в участок, чтобы не нервировать органы правопорядка. Придерживайся вчерашней версии и ничего не бойся. Скрывать тебе совершенно нечего, кроме мелких деталей, которые не имеют отношения к делу. Вернешься домой, доешь вчерашний ужин. Он в холодильнике. Вечером увидимся. Пока.

Через пару мнут хлопнула входная дверь, и Дина осталась в одиночестве, раздумывая над тем, как этот человек ничего не забывает и все успевает. Несмотря на всю ее системность и серьезный подход к жизни, сама она ТАК точно не умела.

Дина допивала вторую чашку кофе, когда у нее зазвонил телефон. Борис.

– Слушай, – скороговоркой сказал он. – Будь другом, помоги мне, пожалуйста.

– Да, конечно, – с готовностью откликнулась она.

– Я оставил в коридоре портфель. Мне он сегодня не нужен, но в нем лежит кое-что, что нужно спрятать получше. Ты можешь сейчас это сделать?

– Могу, но я не понимаю, что именно и куда я должна спрятать.

– Иди в коридор. Видишь у вешалки портфель?

Дина видела. Портфель из мягкой кожи знаменитой испанской фирмы стоял, небрежно брошенный в угол, словно и не стоил небольшое состояние.

– Так, портфель я нашла.

– Открывай, – скомандовал Борис. – Среднее отделение открывай, то, что на большой молнии. Там увидишь небольшой контейнер.

Внутри портфеля лежало что-то, что Дина приняла за маленький пластмассовый термос.

– Вижу термос, – сказала она. – Его надо достать и вымыть?

Он засмеялся, как будто она сказала невесть что смешное.

– Не надо его мыть. И открывать не надо. Это не термос, это действительно контейнер. Емкость, в которой мы перевозим сапфиры. Я вчера забрал их с завода и не успел отвезти по нужному адресу. Но негоже им валяться на полу. Этот контейнер тянет тыщ на пять баксов, так что я тебя очень прошу, отнеси его в мою спальню. Идешь?

– Иду-иду, – чуть сварливо сказала Дина, которой, во-первых, было страшно держать в руках подобную ценность, а во-вторых, отчего-то неловко было переступать порог Бориной спальни. – Все, пришла.

В спальне царил образцовый порядок. Широкая, чуть ли не трехспальная кровать, при виде которой Дина почувствовала, что краснеет, застелена шелковым покрывалом, да так ровно, что ни морщинки. На стульях ни одной впопыхах забытой вещи, створки шкафов закрыты, шторы раздвинуты, а на стоящем в углу столе ни пылинки, ни соринки, ни бумажки. Сама Дина не могла похвастаться подобным порядком в собственной квартире, а уж для одинокого холостяка комната выглядела и вообще фантастически. Уникальный человек Борис Посадский. Уникальный.

– Так, открывай левую дверцу шкафа, там на самой нижней полке увидишь сейф, – командовал тем временем голос в трубке.

В шкафу царил тот же образцовый порядок, что и во всей комнате. Вещи лежали ровными стопками, словно в фешенебельном магазине. У самого пола Дина действительно увидела встроенный в шкаф металлический сейф.

– Так, я у цели, – сказала она.

– Отлично, набирай комбинацию цифр.

– Какую комбинацию?

– Ту, что я тебе сейчас продиктую, – он снова засмеялся, и Дина почувствовала себя совсем тупой. – Один, пять, один, один, один, девять, восемь, ноль.

Кажется, он диктовал дату своего рождения, и Дина с неким превосходством вдруг подумала, что это совсем неправильно. Злоумышленники, появись у них желание ограбить директора завода Посадского, наверняка знали бы дату его рождения.

Сейф мягко чпокнул, открываясь, и Дина засунула туда контейнер, не глядя, что еще лежит внутри. Больше всего на свете она боялась быть обвиненной в том, что посягает на чужое пространство. Впрочем, кажется, сейф был пустым.

– Все, я положила, можно закрывать?

– Ага, – ответил Борис. – Только не трогай цифровую панель на внутренней стороне дверцы. Если ты это сделаешь, код изменится. Все, спасибо за помощь.

В трубке запищали гудки, и Дина осталась в одиночестве стоять у открытого шкафа. Снова нагнувшись к сейфу, она, словно движимая какой-то странной силой, начала быстро нажимать кнопки на внутренней стороне дверцы. Те самые, которые Борис велел не трогать. Два, семь, ноль, три, один, девять, восемь, шесть. Дверца снова чпокнула, закрываясь, только теперь кодом служил день рождения самой Дины. Зачем? Она не знала.

Больше в спальне ей было делать совершенно нечего. Да и на работу пора собираться. Опоздать она не может. Пройдя по коридору, Дина снова оказалась в прихожей и взяла в руки портфель, чтобы убрать его в более подходящее место. Взгляд ее упал на вешалку с верхней одеждой. Здесь был ее пуховик, отсутствовало то пальто, в каком ходил Борис, зато висела его куртка, видимо, используемая реже, чем статусный кашемир, который Дина привыкла видеть на его плечах. Этим пальто, серым в елочку, длинным, мягким, чуть не бархатным на ощупь, Дина втайне любовалась все эти дни. Борис выглядел в нем очень солидно и статусно.

Впрочем, сиротливо висевшая на вешалке куртка тоже была не из дешевых. Темно-синий пуховик из плотной, явно качественной ткани со значком акулы на бирке. Где-то Дина уже видела такой, причем совсем недавно. Она потянула за рукав и прочитала красиво выписанные вязью слова «PAUL&SHARK».

Ну да, конечно. Именно такой логотип был на куртке Павла Попова, которую Дина видела сначала валяющейся в купе, а потом в подъезде. Борина куртка вообще была точно такой же. И по фирме, и по ткани, и даже по цвету. От этого открытия Дине стало нехорошо.

Вчера в подъезде Бориса Посадского, куда он возвращался с работы, имея в портфеле искусственные сапфиры на сумму в пять тысяч долларов, был убит человек примерно того же возраста и телосложения, одетый к тому же в точно такую же куртку, как у Бориса. Это не могло быть простым совпадением.

Дина вытащила из кармана джинсов телефон и набрала его номер.

– Слушай, мне уже не очень удобно говорить, – услышала она в трубке голос, к которому за два с половиной дня успела привыкнуть. – Если ничего не случилось, то я тебе позже перезвоню.

– Ничего не случилось, только ответить мне на один вопрос, – быстрой скороговоркой проговорила Дина. – Скажи, как часто ты носишь пуховик, который висит у тебя в прихожей?

Борис молчал, видимо, не в силах понять логику ее мыслей. Конечно, спросить человека о какой-то дурацкой куртке после того, как он сказал тебе, что занят, – поступок явно неадекватный. Но Дине сейчас было совершенно все равно, что он о ней подумает.

– Довольно часто, – наконец ответил он, скорее всего, из вежливости. А может, для того, чтобы побыстрее отделаться от дурацких расспросов. – Если у меня нет деловых встреч, то в куртке удобнее ездить в машине на завод, чем в пальто. Да и теплее она. В этом году зима теплая, а в мороз в кашемире, конечно, не порассекаешь. Это все, что ты хотела узнать?

– Да, все, – сказала Дина и отключилась. Ей нужно было подумать.

Переводила она в этот день машинально, не вникая в смысл того, о чем шла речь на переговорах. На самом деле Дина просто ждала того момента, когда закончится очередной раунд и можно будет поехать в полицию, где ее сегодня ждали. Почему-то Дина была уверена, что к ее словам о том, что настоящей жертвой неведомого преступника должен был стать Борис Посадский, а Павел Попов погиб совершенно случайно, только потому, что у него такая же куртка, прислушаются со всей внимательностью. Однако ее надеждам не суждено было оправдаться.

– Девушка, – проникновенно сказал ей следователь. Не тот, что вчера выезжал на место преступления, потому что дежурил, а совсем другой, назначенный на это дело, – я, конечно, понимаю ваше желание выгородить своего возлюбленного, но не стоит тратить на это ни свое, ни тем более мое время. Одинаковые куртки, ей-богу, что за бред. Ваша, с позволения сказать, версия не выдерживает никакой критики. А знаете почему?

Дина не знала.

– Да потому что она совершенно не объясняет, что делал в вашем подъезде потерпевший. По вашим с Борисом Посадским показаниям, выходит, что в поезде вы видели этого человека в первый раз в жизни. Распрощались на вокзале и разъехались. Тем не менее именно он погиб в вашем доме. Он что, специально приехал туда, чтобы его перепутали с Посадским?

– Да не знаю я, – в отчаянии сказала Дина. – Мы его точно в гости не приглашали, если вы об этом. Но у Попова могли в нашем доме жить родственники, знакомые какие-то, я не знаю.

– Да-да, именно в вашем подъезде. Вы сами-то в это верите? Но чтобы закрыть наконец этот вопрос, скажу, что мы опросили всех жителей вашего подъезда. Никто из них не имеет даже самых отдаленных родственных связей с погибшим, никто его не знает, так что шел он именно к вам. Больше не к кому.

– Ну хорошо. На мгновение представим, что он шел к нам, хотя я никак не могу понять, зачем ему было это надо и откуда он узнал адрес. Но пусть. Допустим, он шел к нам и в подъезде напоролся на убийцу, который подстерегал Бориса, в темноте принял за него Павла, потому что у него такая же куртка, нанес удар, а потом понял, что перепутал, и убежал. Такое могло быть?

– Теоретически, конечно, могло, – согласился следователь. – Но пока вы оба не вспомните, зачем Павел Попов собирался с вами встречаться, мы все равно не сдвинемся с мертвой точки. Он шел к вам. Это неоспоримый факт. Он шел к вам, и кто-то его убил. Давайте начнем сначала. Зачем именно вы назначили ему встречу?

– Я никакой встречи не назначала, – Дина чуть не плакала.

– А если не вы, а Борис Посадский?

– Послушайте, – Дина как-то разом устала. То ли от бестолковости следователя, то ли от своего неумения все правильно объяснить. – Я не знаю ни о каких назначенных встречах. Мы простились на перроне без всяких намеков на возможное продолжение знакомства. И, если честно, меня сейчас гораздо больше беспокоит тот факт, что Борису грозит опасность. Я убеждена, что избавиться хотели от него. Или ограбить. А Попов, что бы он ни делал в нашем подъезде, погиб по ошибке.

– Ограбить? Это интересно, – следователь перегнулся через стол и теперь смотрел Дине прямо в глаза. – А что такого ценного имел при себе господин Посадский, ради чего стоило бы его убить?

Дина прикусила язык и даже ущипнула себя за руку, чтобы не проболтаться. Чужие тайны выдавать нельзя, это простое правило она усвоила еще в детстве. Ее дед искренне считал, что нет ничего хуже стукачества. Прохладный металлический тубус с сапфирами, убранный сегодня утром в сейф, казался таким осязаемым, что у Дины даже похолодели пальцы. Нет, она не будет о нем говорить, пока не узнает, законно ли то, что Боря выносил продукцию со своего завода и таскал ее в портфеле.

– У каждого человека есть, за что его могут ограбить, – сказала она как можно беспечнее. – Борис – человек состоятельный. По его внешнему виду понятно, что у него при себе могут быть деньги.

Следователь отчего-то развеселился.

– Милая девушка, – сказал он, давя смех, – должен вам сказать, что вы совсем не умеете врать. Это, во-первых. А во-вторых, любой состоятельный господин нынче не держит в кошельке наличных. Так, какая-то мелочь может и заваляться, но это точно не та сумма, ради которой стоит идти на убийство. Обычно бизнесмены пользуются картами, а потому нападать на них средь бела дня бессмысленно.

– Это мог быть какой-то наркоман, которому и тысяча рублей за радость, – вяло огрызнулась Дина. Она несла чепуху и прекрасно это понимала.

– Ну да, ну да. Только при таком раскладе этот наркоман мог напасть на любого, кто вошел в подъезд, – мягко сказал следователь, глядя на Дину с сожалением. – И никакие куртки тогда не имеют значения, и Борису вашему при таком раскладе ничего не угрожает.

Н-да, кажется, такая позиция называлась «вилка». Дине оставалось либо признать, что Борис не нуждается в защите, либо рассказать о спрятанных в сейфе сапфирах. Ни того, ни другого она делать не собиралась.

– Возможно, вы правы, – сказала она и легко поднялась со стула. – Я надеюсь, мне уже можно идти?

– Можно. Пока, – согласился следователь и протянул ей подписанный пропуск. – Вот только тут распишитесь, пожалуйста. Мол, с моих слов записано верно, мною прочитано. И да, по-прежнему никуда не уезжайте из Москвы.

– Я и не собираюсь, – сухо проинформировала Дина. Завтра у нее был последний день переговоров, а значит, оставаться в столице ей было категорически незачем. Но уезжать она действительно не собиралась. По крайней мере, до того момента, пока не поймет, кто и почему угрожает Борису Посадскому.

Кстати, последнему она позвонила, как только вышла из полиции.

– Привет, – послышался в трубке голос, с которым Дина за последние пару суток практически сроднилась. – Как прошла беседа с доблестными стражами правопорядка?

– Ты что, видишь, где я? – засмеялась Дина и даже головой повертела, хотя понимала, что рядом его быть не может.

– Нет, просто у меня есть часы и я умею рассчитывать время. По моим подсчетам, ты как раз сейчас вышла от следователя.

– Так и есть, и не хочу тебя расстраивать, но мы с тобой по-прежнему самые главные подозреваемые.

– Это временно, Динка, – он назвал ее так, как звал тогда в Одессе, и Дина моментально вспомнила и шум прибоя, и запах моря, и вкус вареной кукурузы. – Помнишь, как в книжке «Физики тоже шутят»: «Подожди, и все плохое исчезнет само собой».

– Нанеся положенный ущерб, – закончила фразу Дина, – там же продолжение есть. Вот я и не хочу, чтобы положенный ущерб оказался необратимым. Ты сейчас где?

– Еду по трассе, спешу на свою встречу. Надеюсь, что она не сорвется так же, как вчерашняя. От нее многое зависит. Если хочешь, приезжай в Москва-Сити. Время есть, успеешь.

– Нет, не хочу тебе мешать и присутствовать в переговорах о том, в чем ничего не понимаю, – отказалась она.

– Ты регулярно присутствуешь на таких переговорах, – он почему-то развеселился, но голос его потонул в какой-то музыке, громыхнувшей Дине в ухо. – Макс, да выключи ты это проклятое радио.

– Ты не один? – спросила Дина, когда в трубке снова стало тихо, только на заднем фоне можно было различить шум оживленной трассы. – Я тебя отвлекаю?

– Я со своим коллегой и партнером, его зовут Максим Головачев, и я вас обязательно познакомлю. Если все-таки приедешь в ресторан, то прямо сегодня. Максим у нас холостяк, между прочим, причем дамы считают, что завидный.

Дине стало грустно. Так грустно, что она чуть снова не заплакала. Но еще чего не хватало – устроить Посадскому вторую истерику за два дня. Что он о ней подумает?

– В ресторан я не приеду, сейчас отправлюсь домой, зайду в магазин, куплю продукты и приготовлю еду, – ровным голосом сказала Дина. – И да, роль свахи тебе не идет.

– Да? – Он продолжал веселиться, не понимая, насколько Дине это неприятно. – А я всегда считал, что хорошо делаю все, за что берусь. Ладно, Динка, езжай домой и проводи вечер так, как считаешь нужным. В конце концов, ты у нас девушка самостоятельная. Я постараюсь приехать не поздно, часов в одиннадцать максимум, но если ты устала, то ложись спать, не жди.

– Разберусь, – сердито сказала Дина, которой эта роль старшего брата, которую зачем-то играл Борис, надоела хуже горькой редьки, и отключилась.

По дороге домой она попала в пробку. Взятое такси тащилось по забитым донельзя улицам, периодически намертво вставая в каком-то особенно заколдованном месте.

«Господи, и как в этой Москве люди живут?» – Горестно думала Дина, глядя через мутное, заляпанное водой и грязью окно машины на бегущих по тротуару прохожих. Вся жизнь в дороге на работу и обратно. «Дистанции огромного размера», точь-в-точь по Грибоедову. И пробки-пробки-пробки. Нет, надо заканчивать дела и уезжать домой. Там легче дышится.

Добравшись наконец до дома, она зашла в магазин, придирчиво выбрала продукты, как будто от этого зависела ее жизнь, прикинула меню на скромный ужин для себя и приличный завтрак для них обоих и с некоторой опаской потянула на себя дверь подъезда, набрав код на домофоне.

Нет, сегодня ее не поджидали никакие сюрпризы. Меловый контур на плитке уже расплылся, стерся под сотней ног, и выглядел совсем нестрашным. Дина обошла его, стараясь не наступать на белую черту, нажала кнопку лифта и выдохнула. Еще пять минут, и она будет дома.

Запищал, открываясь, домофон, на плитку упала тень входящего, и Дина снова испугалась, чувствуя, как проваливается куда-то пустой желудок. Лифт открылся, и она не шагнула, а скорее, впрыгнула в него. Только бы успеть. Только бы спастись.

– Пожалуйста, не уезжайте, подождите меня, – услышала она довольно молодой мужской голос. Шаги ускорились, и в кабину лифта заскочил симпатичный молодой мужчина, правда, чуть лопоухий. – Спасибо, что подождали. Вам на какой?

– На пятый, – сказала Дина.

– А мне на четвертый, – мужчина оказался из разряда общительных. Ну, хоть не маньяк и не убийца, слава богу. – Я уж подумал, вдруг вы тоже к Ефимию Александровичу едете. Я опоздал к назначенному мне времени, пробки жуткие. А времени в обрез. А вы, оказывается, этажом выше. Ну и хорошо, может, успею быстренько все сделать.

– А кто такой Ефимий Александрович? – полюбопытствовала Дина. Ей казалось неправильным, что Борис не знает никого из соседей.

– Как кто? – молодой человек даже не понял ее вопроса. – Вы живете в этом доме и не знаете, кто такой Ефимий Бондаренко?

– Нет, не знаю.

– Ну что вы, это видный российский ученый, палеограф. В нашей стране никто лучше его не разбирается в древних рукописях. Он уже немолод, поэтому из дома выходит крайне редко. Но с нами, аспирантами, занимается на дому, да и клиентов принимает тоже.

– Каких клиентов?

Лифт, кряхтя, доехал до четвертого этажа и остановился, чтобы выпустить Дининого собеседника на волю.

– Ну тех, кто хочет купить какую-нибудь древнюю рукопись. Или продать, – последнее слово он прокричал уже через закрывшиеся двери, и Дина поехала дальше, на свой пятый этаж.

Замок на двери, ведущей в общий с соседями предбанник, отчего-то был не заперт, хотя, Дина точно помнила, что, уходя утром, его закрывала. Ну и что, соседи, наверное, не заперли. Поставив на пол сумки, она повернула собачку, убедилась, что дверь действительно затворилась за ее спиной и, сделав шаг, вставила ключ в замок на двери, ведущей уже в квартиру. Ключ не поворачивался. Да что за чертовщина.

Дина поднажала сильнее, и дверь внезапно открылась, так как была не заперта. Этого не могло быть, потому что по утрам Дина два раза проверяла, заперла ли дверь, как следует. Она не очень дружила с замками, особенно с чужими, а потому предпочитала перепроверить, чем подставить под удар чужое имущество.

Однако факт оставался фактом, квартира, которую снимал Борис Посадский и которая на этой неделе случайно стала прибежищем для самой Дины, стояла открытая всем ветрам. Или всем ворам. Это смотря как посмотреть.

Зайти или не заходить? С одной стороны, злоумышленник, взломавший замок, мог все еще быть внутри, и встреча с ним не входила в Динины планы. Впрочем, ничего из того, что случилось с ней за последние дни, в ее планы точно не входило. С другой стороны, альтернативы, по большому счету, не было никакой. Звонить Борису и срывать его важную встречу? Ведь понятно, что он тут же примчится спасать Дину и не проведет так заботящие его переговоры. Нет, так нельзя.

Вызвать полицию? Дина представила лицо допрашивавшего ее сегодня следователя и передернулась. Нет, пока она не расскажет обо всем Боре, посвящать в очередное ЧП посторонних ни в коем случае не следует. Ждать на улице, пока Борис приедет домой? Холодно. Остаться сидеть в подъезде? Значит, стопроцентно привлечь к себе внимание соседей. Куда ни кинь, всюду клин. И что делать?

Потоптавшись немного на пороге, Дина приняла соломоново, как ей показалось, решение и нажала кнопку звонка на соседской двери, той самой, что выходила в общий с квартирой Бориса предбанник.

– Фьюить-фьюить, – рассыпались по подъезду звонкие птичьи трели, звучавшие в разгар мрачного, слякотно-дождливого февраля как минимум неуместно.

Дверь открылась, и на пороге показалась молодая, гораздо моложе самой Дины, растрепанная девушка с поварешкой в руках.

– Здравствуйте, вы к нам?

– Здравствуйте. Я ваша соседка. Точнее, я временно живу в этой квартире вместе с вашим соседом. Его зовут Борис Посадский, но сейчас он на работе. Вы его знаете?

– Неа, – девушка покачала головой и переступила босыми ногами по полу. Видимо, ей было холодно так стоять перед открытой дверью. – А вы что хотели-то?

– Понимаете, я вернулась домой и обнаружила, что дверь квартиры открыта. Мне кажется, туда могли проникнуть воры, а одной мне страшно это проверить. Если у вас дома есть кто-нибудь из мужчин, он не мог бы сходить со мной?

– Вень, а Вень, – закричала девчонка куда-то в глубь квартиры, – иди сюда! Тут в соседней квартире бандиты спрятались.

– Видите ли, я не знаю, спрятались они или уже ушли. Может, их там и вообще не было, а все случившееся только плод моего воображения, – скороговоркой зачастила Дина и замолчала, потому что в дверном проеме, отодвинув босую растрепу, показался качок лет тридцати, из тех, кто несколько раз в неделю посещает тренажерный зал, если не работает тренером по фитнесу.

– Вам чего?

– Я живу в соседней квартире. Пришла домой, обнаружила, что дверь не заперта. Боюсь заходить, – коротко проинформировала Дина.

– И чего?

– Сходите со мной, пожалуйста. Или хотя бы в дверях постойте. Я понимаю, что это странно – обращаться к незнакомым людям с такой просьбой, но после того, что случилось в подъезде вчера, мне бы не хотелось стать вторым трупом.