Проклятие брачного договора

Людмила Мартова

Проклятие брачного договора

«Мужчина обязан почитать свою жену более, чем самого себя».

(Йевамот 62б).

В коллаже на обложке использованы фотографии:

© AnjelikaGr / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Мартова Л., 2020

© ООО «Издательство «Эксмо», 2020

* * *

У Людмилы МАРТОВОЙ легкий стиль, но при этом не легковесное содержание. Ее героини на своем примере показывают: если много сделать сегодня, то завтра все обязательно получится. А еще они учат ничего не бояться, ведь если посмотреть своим страхам в лицо, то с ними будет гораздо легче бороться!

* * *

Дина потянула на себя дверь купе и облегченно вздохнула. Каждый раз путь до вагона становился для нее сущим мучением. Колесики чемодана застревали в снегу, который, казалось, за всю зиму никто ни разу не убирал, ноги разъезжались на подмерзшей к ночи снежной каше. Под намотанным шарфом становилось жарко и колко взмокшей от напряжения шее, а голова, наоборот, мерзла, потому что шапок Дина не терпела и никогда не носила.

В вагон приходилось взбираться по крутой лестнице, волоча за собой чемодан, оттягивающий руки и норовящий зацепиться за ступеньки. И висящая на плече сумка билась о бок, и Дина боялась, что все, что лежит внутри, обязательно выпадет из раззявленной молнии, которую она так и не успела застегнуть после того, как спрятала в сумку предъявленный проводнику паспорт, и закатится под вагон, и его будет не найти и не собрать до отхода поезда.

Уже в вагоне чемодан продолжал упрямиться и отчаянно цепляться колесами, теперь за разложенную поверх ковровой дорожки полосатую полотняную ткань. Та сбивалась и ехала под ногами, собираясь в неопрятные складки, и Дине каждый раз было стыдно, что она нарушает наведенный в вагоне порядок.

К тому моменту, как она добралась до своего купе, Дина так устала, словно не влезла в вагон, а разгрузила его. Купе было последним по коридору, то, что раньше называлось «у туалета». Правда, поезда сейчас были другие, и туалеты в них тоже, так что соседство ничем не мешало.

Во всех остальных купе уже спали люди. Самый удобный по времени поезд являлся проходящим, поэтому основная часть пассажиров давно уже расположилась согласно купленным билетам. Пахло едой и чуть-чуть коньяком, а также носками, чужими разгоряченными телами, смесью разных духов, кофе из кофе машины, немного пылью и еще железом. Дина снова вздохнула, потому что ездить в поезде не любила.

Ну ничего-ничего. Сейчас она уберет чемодан под полку, таким образом избавившись от него до утра, дождется, пока тронется поезд и проводник пройдет по купе, скороговоркой объясняя нехитрые, давно навязшие в зубах правила, постелит белые простыни, коснется головой подушки, вставит в уши беруши, чтобы защититься от потенциального соседского храпа, и уснет. А когда проснется – за окном будет уже Москва.

Она потянула дверь посильнее, и та наконец поддалась, пропуская Дину внутрь. Она дернула чемодан в последнем отчаянном рывке, оказалась внутри и замерла, не веря собственным глазам. Посредине купе стояли огромные мужские ботинки. На левой нижней полке лежала чья-то шапка – мужская вязанка с помпоном, на левой верхней – расхристанная сумка с документами (Дина успела даже заметить текст, написанный, кажется, на иврите, а рядом бумажку с надписью от руки по-русски: «Ктуба»). На правой верхней полке валялся мужской пуховик, к слову, довольно дорогой. На правой нижней поверх не расправленного покрывала и без подушки ничком лежало тело…

Дина попятилась. Только трупа ей не хватало. В том, что мужчина мертв, она даже не сомневалась. Живые ТАК не лежали. Рванув с шеи шарф, она оглянулась, набрала в грудь побольше воздуха и приготовилась заорать, как вдруг тело зашевелилось, перевернулось с живота на спину и так и осталось лежать, смиренно сложив руки крест-накрест. Раздался мерный раскатистый храп, тут же заполонивший все пространство купе и заставивший потесниться густой аромат коньяка, висящий в воздухе. Спящий на полке мужик был жив, просто мертвецки пьян.

Дина в отчаянии посмотрела на часы. До отправления поезда оставалось две минуты. Перспектива оказаться на всю ночь запертой в купе с чужим пьяным мужиком оптимизма не вселяла. Господи, и что ей делать?

Немного подумав, она брезгливо пнула стоящие посредине купе ботинки, загнав их под полку, двумя пальцами взяла чужую шапку и бросила ее наверх, к пуховику, затем зачем-то переложила туда же портфель с бумагами. Бардака Дина не терпела. Убрав свой чемодан, она закрыла дверь, села на свою полку и пригорюнилась.

Дверь купе поехала в сторону, и в проеме показался еще один попутчик. Тоже мужчина, лица которого было не видно, потому что он на ходу разматывал шарф, такой же толстый и мягкий, как у Дины. Мужчины, которые могли себе позволить носить такие шарфы поверх строгого однобортного кашемирового пальто, вызывали у нее уважение. Ну и любопытство, конечно.

Вынырнув из шарфа, мужчина провел рекогносцировку на местности, одним коротким взглядом оценив и Дину, и лежащее на соседней полке тело, и бардак на одной из верхних полок, и в этот момент Дина его узнала.

Это был Боря, Борис Посадский, внук лучшего друга Дининого деда, а также ее университетского преподавателя Соломона Абрамовича Посадского. Когда Дина была маленькой, они жили в одном доме, основательной просторной «сталинке» в центре города, только Посадские в первом подъезде, а Резниковы – Динины бабушка и дедушка – в третьем. Соломон Абрамович и дедушка вечерами частенько играли в шахматы, и Дина, если родители оставляли ее ночевать, всегда увязывалась за дедом, потому что ей было интересно слушать стариковские разговоры.

Соломон Абрамович Посадский преподавал английский язык в университете, Давид Исаакович Резников возглавлял областную станцию переливания крови, и оба они были людьми образованными, умными, глубоко эрудированными, блестящими собеседниками. Квартира Посадских Дине очень нравилась. У ее деда тоже была большая библиотека, но у Соломона Абрамовича она казалась просто огромной: в одной из комнат рядами стояли металлические стеллажи, как в настоящей библиотеке, и маленькой Дине нравилось между ними бродить, задумчиво разглядывая книжные корешки, прохладные под пальцами и немного пахнущие пылью.

Многие книги были на английском, и Дине страсть как хотелось узнать, что именно в них написано, и уже тогда она для себя решила, что будет учить иностранный язык, после школы поступит в университет, а потом станет переводчиком. В принципе, так оно все и вышло. А старый Соломон Абрамович еще успел побыть ее преподавателем. Его, да еще профессора Свешникова, Дина и ее подружка Соня Менделеева особенно любили.

В них, учителях старой школы, было что-то по-настоящему мужское, даже величавое. Свешников, впрочем, скоро заболел, ушел на пенсию, а потом и вовсе умер, а вот Посадский все еще был жив. Сейчас ему уже было под девяносто, похоронив жену, он один жил все в той же «сталинке» в центре города, и Дине внезапно стало стыдно, что она так давно его не проведывала и даже не звонила.

Борю, Бориса Посадского, она иногда встречала на важных переговорах, где работала переводчиком. Он вообще был заметной фигурой в городе: удачливый бизнесмен, пользующийся уважением политик, а главное – завидный холостяк. Несмотря на то что сейчас младшему Посадскому было уже около сорока, он не спешил связывать себя узами брака, хотя, как знала Дина из досужих сплетен, ходоком считался знатным.

По нему сохли многие барышни, но Дина в их число никогда не входила. Глупо влюбляться в друга детства, особенно при условии, что даже в детстве он никогда не обращал на тебя особого внимания. Боря был на шесть лет старше Дины и на приходящую в гости пигалицу смотрел с вежливой доброжелательностью, но без всякого интереса.

В принципе, ничего и не изменилось. Однако сейчас, глядя на стоящего в дверях Бориса, Дина не могла сдержать радостный возглас.

– Боже мой, Боря, если бы ты только знал, как же я рада тебя видеть!

Он коротко рассмеялся.

– Не могу сказать, что я не понимаю почему. Привет, Динка.

Поезд, словно это приветствие было адресовано ему, мягко тронулся с места, набирая скорость. За окнами поплыл знакомый до мельчайших подробностей перрон. «Платочки белые, глаза печальные», – вспомнилось Дине, хотя к ней это не имело ни малейшего отношения. Ее никогда никто не провожал, да и сама она свои командировки воспринимала как данность, не как прощание. Не с кем ей было прощаться. И никто ее нигде не ждал. Кроме мамы с папой и верной подруги Сони Менделеевой, в прошлом году успешно ставшей Софьей Лаврецкой и сейчас ожидающей ребенка, по ее собственному мнению, «от лучшего в мире мужчины».

В принципе, с этим утверждением Дина не спорила, потому что мужчин лучше Феодосия действительно не знала. Негусто было с мужчинами в ее жизни, непонятно почему. Хотя, что тут непонятного? Слишком высока была планка, задранная с детства такими мужчинами, как дед, как Соломон Абрамович, как папа и все родительские друзья. Среди Дининых сверстников таких не было, вот только Соне, пожалуй, действительно повезло.

Соня и ее муж познакомились при таких детективных обстоятельствах, которые бывают только в книгах [1]. Зато и «проверку боем» их отношения прошли с самого начала, поэтому в том, что подругу ждет счастливая семейная жизнь, Дина даже не сомневалась.

Борис тем временем снял куртку, пристроил ее на вешалку, закинул на верхнюю полку свою сумку, присел рядом.

– Ты в Москву?

– Да, взяла заказ на сопровождение. Я же занимаюсь синхронными переводами, у нас в городе этим на хлеб с маслом особо не заработаешь, так что несколько раз в месяц езжу в Москву. Есть несколько фирм, которые сотрудничают со мной регулярно, иногда разовые заказы подворачиваются, но этот из постоянных, – сказала она. – А ты?

– А у меня в Подмосковье фирма. Выращиваем искусственные сапфиры. Кстати, удерживаем первое место в мире по выручке, – он мимоходом улыбнулся, и эта короткая улыбка сказала Дине больше, чем любые слова. Своим детищем Борис Посадский гордился и дело свое любил. – Я в Москве практически все время. В понедельник уезжаю, в пятницу возвращаюсь. Совсем бы перебрался, но дед просит приезжать хотя бы на выходные. Для него это важно, а для меня важно все, что важно ему.

– Как Соломон Абрамович себя чувствует? Родители говорили, что он болел. Я, признаться, чувствую себя свиньей, что давно его не видела.

– Да ладно, что я, не понимаю. Жизнь сейчас у всех такая, что, пока с делами расквитаешься, хоть с рабочими, хоть с домашними, уже ни на что другое сил не остается.

По сравнению с разрывающимся между двумя городами Борисом, с его бизнес-заботами, политической карьерой и огромной благотворительностью, о которой он никогда не рассказывал, но в городе все равно об этом знали, у Дины не было никаких особых дел. Ну да, она тоже моталась в Москву, сопровождая переговоры и конференции как переводчик высокого класса. Да, брала документальные переводы на дом, а еще, для души, переводила книги для одного из крупных издательств. Но все-таки основную часть времени была сама себе хозяйкой, так что выкроить время на то, чтобы проведать старого учителя, могла бы. И не надо Боре искать ей оправдание.

Из покаянных мыслей ее вывел особо громкий всхрап соседа.

– Так, спать сегодня ночью явно не придется, – философски заметил Боря. – Что ж, у меня есть новая аудиокнига, как раз до Москвы хватит. Но ты не переживай, я в наушниках слушаю.

– Я и не переживаю. У меня беруши. Я же часто езжу в Москву, а потому готова к любым соседям. Кроме вот такого, конечно. – Она кивнула на храпящего мужика. – Спасибо тебе, ты своим появлением меня сегодня просто спас.

– Да ладно, – он засмеялся – вкусно, раскатисто, от души, обнажая крепкие белые зубы. – Не надо приписывать мне лишнего геройства. Тем более что это тело, – тут он скептически посмотрел на спящего, – пробудет в коме как минимум до утра.

Как ни странно, ночь действительно прошла спокойно. Дина уснула сразу, как только коснулась головой подушки, и за ночь просыпалась раза два, не больше, тут же отключаясь снова, успевая лишь отметить, что пьяный на соседней полке по-прежнему лежит все в той же позе, а у Бори наверху горит лампочка, означающая, что он не спит.

Под утро сон ее стал особенно глубоким, поэтому она не слышала ничего и проснулась лишь тогда, когда проводница похлопала ее по плечу.

– Просыпайтесь, скоро Москва.

Дина села на полке, озираясь по сторонам. Напротив нее рядком сидели Борис и вчерашний незнакомец, так напугавший ее своим «бездыханным» телом. Выглядел он живым, здоровым и даже не сильно помятым, пусть и провел ночь в одежде поверх нерасправленной постели. Они с Борей пили кофе и чинно о чем-то беседовали. Дина вытащила беруши из ушей.

– Да есть работа, – говорил незнакомец с жаром, – только для того, чтобы заработать, надо иногда с дивана вставать и из дома выходить. Деньги сами в руки не придут, за ними нагибаться надо. Вот, к примеру, мы с компаньоном. Взяли объект – новую домну в Череповце строим. Почти пятьсот человек туда направили. Люди из дома уехали, работают вахтовым методом, так оно и понятно, деньги зарабатывают. Мы вот с партнером раз в неделю туда катаемся, проверяем, контролируем. Тоже не сахар, а что делать? Здравствуйте, девушка, – сменил он тему, посмотрев на Дину. – Доброе утро. Вы уж простите меня за вчерашнее. Со старым другом вечером за рюмочкой посидел, не рассчитал малость. Виноват, готов принять любое наказание. Меня, кстати, Павел зовут. Павел Николаевич Попов.

Выглядел он веселым и славным, по крайней мере, на забулдыгу не тянул, а что напился вчера, так это с каждым бывает. Да и Борис разговаривает с ним охотно, значит, понимает, что этот самый Павел Николаевич – не мерзавец. Дина приветливо улыбнулась.

– Да ничего страшного, – сказала она, нащупывая ногами тапочки. – Мне вы совершенно не мешали, я прекрасно выспалась. Да и вообще – главный пострадавший тут явно вы.

Попов мрачно кивнул и сделал глоток кофе.

– А у вас случайно таблеточки от головы не имеется? – спросил он жалобно. – А то у Бориса нет, я уже спросил.

– Есть, – кивнула Дина, которая на всякий случай всегда возила с собой походную косметичку. – Вот, держите, аспирин и парацетамол.

Лицо мужика просияло, словно ему предложили сейчас панацею от всех его бед. Выщелкнув две белые таблетки, он кинул их в рот и одним глотком запил остатками кофе.

– Чувствую, жизнь налаживается.

Дина сходила умыться, тоже выпила чашку ароматного кофе, который теперь, хвала небесам, варили в поездах в настоящей кофемашине, поменяла тапочки на ботинки и полезла в сумку, чтобы ничего ненароком не оставить в поезде. За ней числилась особенная тревожность, поэтому кошелек, паспорт, ту самую аптечку, которую она доставала, чтобы спасти Павла Попова от похмелья, ключи от дома и еще тысячу и одну мелочь, имеющуюся в женской сумочке, могла проверить несколько раз. На всякий случай.

Убранная аптечка лежала на своем месте, рядом с косметичкой, кошелек тоже. В специальный кармашек Дина убрала телефон, отцепила от розетки и спрятала зарядное устройство, засунула в отдельный карманчик беруши и вдруг спохватилась, что не видит своего паспорта.

Высыпав все содержимое сумки на постель, она судорожно начала рыться в своем барахле, чертыхаясь про себя, что носит это все с собой. Да ладно носит, но еще и возит. Павел и Борис с интересом наблюдали за ее действиями.

Аптечка, косметичка, кошелек, расческа, зарядка, телефон, ключи, солнечные очки, совершенно ненужные нынешней мрачной и серой зимой, были на месте. Паспорта не было.

– Ты что-то потеряла? – осведомился Борис.

– Да, паспорт, – в отчаянии призналась Дина. – Причем я не могла забыть его дома. Во-первых, потому, что никогда не вынимаю его из сумки, всегда ношу с собой, а во-вторых, потому, что вчера вечером совершенно точно показывала его проводнице. Без паспорта меня бы не пустили в вагон.

– Справедливо, – согласился Павел. – Значит, надо посмотреть еще.

Дина перерыла все купе, встряхнула постель, слазила под нижние полки, но паспорт как сквозь землю провалился.

– Я знаю, где он, – в голосе Дины звучали близкие слезы, потому что ситуация становилась катастрофичной, – со мной случилось то, чего я всегда боялась: я выронила паспорт из открытой сумки, когда залезала в вагон. Он свалился под колеса и остался там, на рельсах.

– Да уж, восстанавливать паспорт – задача из малоприятных, надоест объяснения писать, при каких обстоятельствах он был утерян, – сказал Павел.

Борис посмотрел на него с яростью во взоре. Мол, разве так утешают?

– Никакой катастрофы, – сказал он спокойно. – После отхода поезда путевые обходчики всегда проходят по перрону, так что твой паспорт давно уже нашли и сдали в бюро находок. Сейчас мы приедем, я туда позвоню, и моя правота подтвердится. Вернешься в город – заберешь.

– Да, но сейчас мне что делать? – не успокаивалась Дина. – У меня переговоры на четыре дня, а то и больше. Я же гостиницу заказала, а кто меня туда пустит без паспорта?

– Без паспорта – никто, – согласился Борис. – Но гостиница – не единственное место, где можно переночевать. Давай сделаем вот что. С вокзала поедем ко мне. Фирма арендует мне квартиру, практически в центре. Комнат там две, так что выделю тебе гостиную с царским диваном.

– Нет, это не выход, мне неудобно тебя стеснять, – запротестовала Дина и почему-то отчаянно покраснела.

– Да ничуть ты меня не стеснишь Я и дома-то практически не бываю. Сейчас портфель брошу, душ приму, яичницу пожарю и уеду на производство. Оно в Подмосковье, так что полтора часа добираться. И обратно, соответственно, столько же. Раньше одиннадцати дома точно не окажусь. Завтра и послезавтра мне с утра тоже на завод, а в восемь вечера у меня деловые встречи в Москва-Сити, закончу не быстро, так что домой доберусь к полуночи. В общем, практически весь день квартира будет в твоем единоличном распоряжении.

– Ты уже второй раз меня спасаешь, – пробормотала Дина, понимая, что другого выхода, кроме как воспользоваться Бориным предложением, у нее нет, – а это сутки еще даже не кончились.

Поезд тем временем мягко затормозил у перрона Ярославского вокзала. Дина натянула пуховик, закинула на плечо свою многострадальную сумку-раззяву, вытащила из-под полки чемодан, который Борис, впрочем, тут же у нее отобрал.

– Да не надо, – слабо возразила она, – он же на колесиках, да и не тяжелый совсем.

– Никто никогда не сможет сказать, что дама рядом с Борисом Посадским сама несла чемодан, – отрезал он. – Давай выходи уже. Павел, а вам до свидания.

– До свидания, было приятно познакомиться, – кивнул Попов и ушел, оставив Бориса и Дину разбираться со своими сумками, портфелями и чемоданами.

Квартира, в которую они приехали на такси, Дине понравилась. Располагалась она на улице Мещанской, как говорится, «центрее некуда», хотя от метро и далековато. Впрочем, приезжая в Москву, Дина метро никогда не пользовалась, предпочитая Яндекс-такси. Вообще, по ее наблюдениям, на такси пересел весь город. Было это быстрее, а главное – дешевле, чем содержать свой автомобиль, платить транспортный налог и оплачивать бесконечные парковки.

– У меня машина служебная, – объяснил ей Борис, когда они вошли в квартиру, и он показал Дине ее комнату – большую светлую гостиную, оклеенную умильными обоями в мелкий цветочек, словно ситцем. – Сегодня уеду на завод на такси, там заберу машину, буду ездить все эти дни. В последний день либо оставлю ее на заводе, либо, если не буду успевать, приеду сам на вокзал, а водитель с фирмы заберет потом и отгонит. По-разному бывает.

Он поручил Дине приготовить завтрак, а сам отправился в душ. Из запасов, имеющихся в холодильнике, удалось соорудить нечто очень даже приличное: воздушный омлет, поджаренные тосты с беконом, салат из помидоров с ялтинским красным луком и оливковым маслом, а также кофе, сваренный в обнаруженной рядом с плитой маленькой джезве.

– М-м-м, выглядит аппетитно, – сообщил Дине Борис, успевший сменить джинсы и свитер на строгий костюм. Кажется, довольно модный. Впрочем, в мужских костюмах Дина не разбиралась. – Всегда удивлялся, как это женщинам удается так красиво накрывать на стол. Готовить я и сам умею, но у меня из того же самого набора продуктов получилась бы просто быстрая утренняя еда, а у тебя прямо произведение кулинарного искусства.

Его похвала была Дине приятна.

– А расскажи про свое производство, – попросила она, когда они уселись за стол. Отчего-то в компании Бориса она чувствовала себя неловко, словно боясь, что ему не о чем будет с ней разговаривать.

– Тебя интересуют искусственные сапфиры? – удивился он. – Никогда бы не подумал. Но ладно, слушай.

Не забывая с аппетитом поглощать приготовленную Диной еду, он рассказывал о небольшом производстве, на котором выращивают искусственные сапфиры, а точнее, варят их. В природе сапфир относится к корундам и состоит из оксида алюминия в кристаллической форме. По твердости сапфиры уступают лишь алмазу, и это их качество активно используется в промышленности.

При варении синтетического сапфира основой выступает порошок оксида алюминия, который нагревают до температуры в две тысячи двести градусов. Время выращивания каждого сапфира зависит от необходимого размера, ведь скорость кристаллизации составляет четыре миллиметра в час.

– Для того чтобы вырастить сапфир высокого качества, необходимы точное дозирование исходного материала и определенные условия, – рассказывал Боря и оглянулся на плиту, есть ли еще кофе. Дина встала и налила ему еще чашку. – Поскольку искусственные сапфиры обладают теми же свойствами, что и натуральные, они находят свое применение в промышленности, потому что, при прочих равных, стоят все-таки дешевле. На сапфирах изготавливают часы и полупроводниковые приборы, хотя и в ювелирке их тоже очень-очень ценят.

– И что, искусственный камень никак нельзя отличить от настоящего? – спросила Дина, которой неожиданно стало интересно слушать то, что рассказывал Борис.

– Профессионалу можно, конечно. К примеру, чаще всего синтетический камень не содержит включений. Хотя история знает примеры, когда они добавлялись для того, чтобы выдать камень за натуральный. Ну и настоящие сапфиры, если их поместить под ультрафиолетовую лампу, отливают синевой, а искусственные выглядят зеленоватыми. А простой человек, конечно, легко перепутает. То есть стекляшку или страз определить просто, достаточно камень поцарапать. На корунде могут остаться следы только от алмаза. А вот натуральный сапфир или искусственно выращенный, достоверно может сказать только сертификат. Ладно, Динка, я побежал, мне еще до завода полтора часа пилить. Ты тут чувствуй себя хозяйкой, запасные ключи вот, на, – он вышел в прихожую, выдвинул ящик стоящего там комода и протянул Дине связку ключей на красивом кожаном брелоке. – Адрес я тебе сейчас эсэмэской скину, чтобы ты знала, куда потом возвращаться. Давай, диктуй номер.

Дина послушно продиктовала и взяла связку, отметив про себя, что Борис Посадский не пропускает ни одной мелочи. Она не была грудным ребенком, неспособным посмотреть номер квартиры на двери и табличку с адресом на доме, но его неожиданная забота казалась приятной.

После его ухода она быстро сполоснула посуду, залезла в душ, с наслаждением подставляя тело под колкие струи воды, вытерлась заботливо оставленным на стиральной машине полотенцем, о котором Боря тоже успел подумать, оделась и поехала на переговоры, которые ей сегодня предстояло вести. Настроение у нее было просто отличное.

* * *

Переговоры шли легко. Этих заказчиков Дина любила больше остальных, потому что они были внятные, спокойные, истерик не устраивали и платили исправно. Вот уже полгода они звали Дину на постоянную работу, но круто менять свою жизнь, уезжать из родного города в чужую, большую, недружелюбную Москву ей было страшновато.

Освободилась она около шести часов вечера, на такси вернулась обратно на Мещанскую, зашла в расположенный неподалеку супермаркет, который приметила еще утром, купила продукты, необходимые для приготовления приличного ужина и разнообразного завтрака, и отправилась домой, то есть в ту квартиру, где ей предстояло провести несколько ночей.

Дина была благодарна Борису за то, что он ее приютил, но злоупотреблять его добротой и нахлебничать не собиралась. С него кров, с нее стол. Тем более что он предупредил, что возвращаться будет поздно.

На ужин она приготовила свиные стейки, салат из свежих овощей и нажарила целую сковороду картошки. Жареная картошка была ее фирменным блюдом. С аппетитом поужинав и укутав еду на плите до прихода Бориса, она позвонила родителям и уютно устроилась на диване в гостиной, вытащив из чемодана припасенную на вечер книжку – детектив.