Точка столкновения

– Вэйнон, а можно вопрос? – пытался отвлечься от холода Роин. Втроем они сидели на полу вытягивающегося в высоту цилиндрического зала спальной кабины, окруженные стенами, заполненными уходящими в них полками пустующих ячеек для сна. Подвесная скользящая по кругу вдоль стены зала лестница, служащая для подъема на высокие уровни спальных мест оставшаяся без надобности позвякивала, чуть болтаясь от шагов везущего гиганта. Отопление здесь имелось в виде твердотопливной печки вмурованной в низовье стенной толщи, вот только огненного камня ни одного мешка с собой им не положили. Ведь в мире уже весна, как и в войсках, живущих по инструкциям, которые говорят о том, что в теплое время года отопление не положено. А сами запастись в пути хотя бы дровами они как-то позабыли. Поэтому все трое в желтом свете лампы из волшебного кристалла по центру узкого круга потолка цилиндра дышали паром, сидя на термопокрывалах спинами опершись о ледяные стены; внутри промерзшей железяки, спасенные хотя бы от чудовищного ветра.

– Ну, можно, – в безысходности без особого желания дал добро Вэйнон. – Говорят у тебя никого нет, я имею в виду семью, ну там жена дети? – аккуратно поинтересовался Рой, таким поворотом развеселивший Наура, также уставившегося на безумца-вояку в ожидании оправданий. – Ну да, дома меня, как и прежде ждут мама папа и собака, они все хоть и старенькие, но я их люблю, – сначала попытался выглядеть нормальным темный здоровяк, смущенно скривив губы в пародии на улыбку. – Прости а… Почему, можешь дать нормальный ответ? – хотел понять его Рой, вызывая скрываемую усмешку Наура.

– Вам всем меня не понять. Мне в этом мире… в этой убогой реальности ничего нахрен не надо. Сами здесь живите, если хотите, – проявив ненависть ко всему естеству и убогим в нем живущим, полный превосходства ввиду своей независимости прохрипел Вэйнон. – Кстати, – нарушил он полную непонимания тишину, – вот для такой вот ситуации, ну там холод, темнота, делать нечего, мама как раз мне кое-что положила. – Вопреки дыханию, отяжеленному неудобными вопросами открыв свой рюкзак, где-то на его дне темнокожий громила, прекрасно держащий себя в руках, отыскал пластмассовый контейнер, в котором тряслись несколько заледенелых черничных кексов, предложив парочке попутчиков немного перекусить. Наур в честь такого случая, тоже покопавшись в рюкзаке, отыскал припасенную фляжку с сидором и, отпив немного, передал ее Вэйнону. А вот Роин, от сидора, кстати, отказавшийся (в пользу чая с лимоном в термосе плещущегося еще из Хоруса), все вкусняшки собранные в дорогу Фиалкой уже съел, поэтому только с извинением сообщил, что ответно угостить товарищей ему нечем. Домашняя выпечка хоть и замороженная в нынешних условиях в отрыве от дома с учетом обстановки показалась слаще любых других десертных лакомств на свете.

После перекуса избавившего от излишней болтовни и извинений Роя из-за неудобных вопросов, забравшись в одну из спальных полок, снизу согреваясь ее теплой лежанкой сверху накрывшись теплым покрывалом, пожелав всем «спокойно ночи» от извинений отмахнувшийся Вэйнон решил вздремнуть. Спал он как-то странно, практически бездвижно, засыпая мгновенно, будто просто выключаясь. Примерным образом со стороны выглядело подключение к Инфосу. Соединяясь со своим виртуальным пространством, артэоны утрачивали живую чувствительность, переставая слышать звуки вокруг, с закрытыми глазами мертвенно лежа на спине, потому как организм в это время переходил в состояние сна. Самостоятельно по желанию отключаясь или силой пробужденные, после погружения в Инфос они натурально просыпались. Но Вэйнон говорил, что Инфос ненавидит, и в доказательство своих слов вот именно спал: ложась на живот, устраиваясь поудобнее, изредка переворачиваясь сбоку на бок и даже предаваясь неразборчивой сомнилоквии.

Рой и Наур, завидуя спокойствию здоровяка, так и продолжали сидеть, покачиваясь в такт шагам везущего биотранспортера, дыша в окружающем холоде паром. Достав из кармана у сердца черно-белую фотокарточку, отпечатанную из памяти Кристины, согревшись теплом из недр вовне оскалом счастья проступившим, Роин смотрел на запечатленную улыбающуюся для него любимую красавицу, сидящую за столиком в декорациях армидейского кафе. – Это твоя Селина? – неподвижно сидящий напротив, на другой стороне круга образующего пол поинтересовался Наур. Используя силу маг, не удержавшись, изучил фотографию на расстоянии. Убрав свое главное на время пути сокровище обратно в карман, Роин приятными эмоциями сочащийся с романтичной улыбкой осевшей на губах, решил рассказать о том августовском вечере что был запечатлен. Незаметно для себя под уточнения Наура также расплывшегося в улыбке, затянув рассказ о любимой принцессе-глупышке и своих похождениях за ней следом минут на десять, хотя казалось, мог говорить об этом бесконечно. После просьбы ответно приоткрыть подробности своей личной жизни Наур поведал, что тоже всей людской душой своей принадлежит молодой творческой особе. С детьми они пока не торопятся, ведь за свои нынешние заслуги перед обществом маг уже заслужил дополнительные двадцать лет жизни поверх установленного срока, распространяющиеся и на его супругу. Всю жизнь посвящающий постижению магии, оставляя свободное время только чтобы побыть с любимой, останавливаться он не собирается, намереваясь заслужить продление своего срока еще лет на двадцать и увидеть праправнуков.

Ступенчато-руническое исполинское убранство средней части, наличествующее на уклоне перевального пути, как и на других склонах, осталось на далеких обочинах. По отведенному ровному спуску колонна прошла скалистую основную часть, от снега свободную поэтому легко и без проблем, извращения Духа застывшие в горном камне в завывающей вьюге оставив незамеченными. Лишь тени грозно высящихся изукрашенных менгиров несколько раз проступили по флангам из снежной терзаемой ветром пелены.

Выражающая недовольство потревоженной затерянной долины непогода резко успокоилась, едва исполинской веренице стоило войти в лесистое завершение склона, немного утонув в его древних сугробах. Ветер стих, снег в ночной тишине безобидно продолжил сыпаться с небес, будто спуск сюда защищало проклятие ледяной вьюги на территорию леса не распространяющееся. Застелившая небо облачная масса развалилась на небольшие источающиеся куски, в просветах меж которыми показались звезды, особенно прекрасные, ясные и чистые в морозной свежести. Аномальный Вихрь в центре здешнего небосвода также успокоился. Солдаты, подавая признаки жизни, зашевелились в занесенных наспинных кузовах, вылезая из-под покрывал ломая их покрывший снежный слой. Караван двинулся меж отдельных заснеженных массивных сосен, огромными лапами протаптывая сугробы глубиной с человеческий рост.

Недолгую тишину, принесенную вьюгой в окружающий Вечномерзлый лес в ночное время являющийся царством хищников, нарушили крики вопли его населявших порождений Таргнера, перебиваемые воем здесь правящих волков. Что вкупе с множеством следов испещряющих снежный кров давало понять, что вопреки холодной враждебности опекаемый своенравным Духом лес был наполнен жизнью. Солдаты, поставив на тетивы стрелы с взрывными наконечниками, громоздкие пушки плазмометов переведя в режим стрельбы прямой наводкой, проверив скорость вращения орудийных бронебашен, покачиваясь в кузовах, замерли в боевой готовности. В границах чаши вмещающей долину окружающие дебри сосны лиственницы и можжевельника сгустились, но направляемые своими рулевыми шерстистые слоновые без труда находили себе дорогу, отдельных древесных великанов и их скопления оставляя в стороне. В большей своей части деревья в преодолеваемом районе Вечномерзлого леса были небольшими, необычно раздавшимися вширь, в лучшем случае едва превышающими половину высоты мамонтов, которые своими лапами в случае необходимости могли их просто завалить.

В предутренний час в глубине долины колонна вышла к единственной здешней реке своим застывшим руслом ставшей приемлемой дорогой для слоноподобных гигантов, взращенных в недрах Армидеи. Где-то там, кажется, очень высоко и недосягаемо далеко из-за горных вершин свои лучи спасительно протянул такой желанный рассвет, но от появления солнца как всегда на морозе стало только холоднее. Животная какофония ночного Вечномерзлого леса леденящая кровь отдельными своими воплями, наконец, стихла. Лишь волчий вой незваных гостей сопровождающий продолжал доноситься отовсюду, все чаще раздаваясь пугающе близко. По ответвляющемуся в сторону небольшому также укрытому льдом ручейку колонна свернула с реки. Ледяной дорожкой среди заснеженной чащи не особо извиваясь, ручеек должный вывести к деревне достаточной шириной русла не обладал, двигаясь вдоль него, носителям грозных бивней то и дело приходилось затаптывать на его берегах распустившиеся елки и кедровые стланики, будоражить массивные стволы, осыпая снег с их хвойных крон. Подтверждая правильность направления, видимая с высоты наспинных кузовов, в стороне от избранного дорогой русла возникла вьющаяся небольшая тропка, истоптанная человеческими следами.

Ставший дорогой ручей, вечный лед которого лишь трещал под огромными лапами, даже не думая проваливаться, резко отвернул в бок; продолжив двигаться прямо, прорвав древесные недолгие заросли, колонна вывалила на приемлемую дорогу, в которую сливались несколько троп. Роин сердце которого от волнения казалось вот-вот выскочит наружу, узнающий родные места, отвечая на криком заданный с соседнего борта вопрос подтверждал правильность направления. С его слов обращенных к Вэйнону данная дорога как раз им сейчас сгодившаяся служила целям свадебных местных церемоний, по ней молодые пары уже семьей на санях ввозились в деревню встречаемые радостными возгласами. Задевая зажимающие деревья, пробуждаясь сбрасывающие с себя белесое зимнее облачение, в попытке уместиться на дороге из укатанного снега, дышащие паром, на мордах у оснований хоботов и бивней покрытые изморозью перерастающей в обвисающие льдинки мамонты вместе с затихшим промерзшим экипажем углублялись в туман. Молочная в утренних лучах, плотная дымка была абсолютно невесомой, никак не осязаемой, в своих объятиях погрузив в полную настораживающую тишину. Поросшие в утреннем минусе инеем, от бездвижности промерзнув и периодически вздрагивая, солдаты в кузовах терпеливо сохраняли боевую готовность. Преодолев половину Вечномерзлого леса фактически по прямой, колонна вот-вот должна была войти в деревню с северного направления.

В стылом морозном воздухе сквозь лишь видимый туман явственно ощутилась примесь печного дыма. Лес, зажимающий по бокам, расступился, первое в колонне животное вышло на просторную незначительным снежным слоем образованную площадь, в которую перетекла приведшая дорога. Впереди над головами сквозь слой белой пелены, в пробивающемся через горы свете утреннего солнца стали видны проблески черт высотной кроны гигантского Древа. Спинами заслонив проступившие еще далеко в тумане очертания окраинных начинающих деревню изб путь преградили скрываемые белой завесой сотни людских силуэтов растянувшиеся полукругом, колонна застыла на месте. Армидейские громилы, держа наготове тросы для быстрого спешивания с высоких спин и боевого столкновения, замерли, не делая лишних движений. Роин максимально быстро спустившись по сброшенной Науром веревочной качающейся лестнице, спрыгнул на заскрипевший под ногами снег, сквозь подошвы обжегший своим позабытым холодом; не дожидаясь спешивающихся следом двух телохранителей терзаемый страхом и волнением, как можно быстрее он двинулся в сторону преградивших собою деревню вчерашних соплеменников. Наур и Вэйнон, спустившись, выдержав дистанцию метров в десять, двинулись за ним следом. Комбат Калегром, с борта наспинного кузова головного транспортера глядя, притянув взгляд проходящего внизу прекрасно сквозь туман видимого Роя, поддерживающе кивнул ему, изо всех сил пытающемуся подавить мандраж.

Сердце стучало так сильно, что было трудно дышать, ноги налились грузом. Демонстративно подняв руки согнутыми в локтях, только лишь из-за понимания, что поворачивать назад нельзя он неуверенно двигался в сторону волнительной встречи. Коря себя за то, что снова оказался здесь, и неприятно ощущая пришельцем, вероломно нарушившим покой еще вчера родного дома. Из прикрытых туманом рядов изучающих его фигуру вооруженных мужиков, навстречу выдвинулся одинокий силуэт. Перед Роином из белого полога прояснился облаченный в латы поверх меховой рубахи, с мечом наготове статный абориген с длинной белой бородой, усами, завитыми в косы. Закрывающий его голову своеобразный вендельский шлем с нащечниками и наносником, как и у всех других здешних охотников, украшает закрепленная сверху волчья голова без нижней челюсти, с прилегающим к ней куском шкуры ниспадая на плечи опускающимся за спиной ниже лопаток, и обтекая шею двумя лоскутами свисающим впереди почти до пояса. – Вождь Горволк! – узнав его, неконтролируемо на выдохе расплылся в улыбке Роин. – Это я Рой, – добавил он голоском, предательски ослабившимся выдавая внутренний трепет. Секундами текла напряженная тишина. – А-а-а, – наконец раздался старческий скрип, оголяющий внутреннее недовольство, – теперь понятно о ком это нас предупредили волки. Блудный сын вернулся… рано или поздно это должно было произойти, – смирившись на ходу, он развернулся, двинувшись к рядам соплеменников, выкрикнув заклинание. Окружающий непроглядный туман вдруг ожил и ревущим потоком стал затягиваться в ярко запылавший очаг волшебного синего огня, удивившего такими своими свойствами Наура где-то за спиной Роина за происходящим наблюдающего.

Обволакивающий безвкусный туман, оказавшийся по заклинанию расползшимся дымом синего огня горящего в центре площади выступившей входом в деревню, полностью вернулся в свой источник, и в лучах утреннего солнца стало видно все вокруг. За спиной Роя остался своей стеной образующий границу поселения укутанный вечным снегом лес, затянутый оставшейся не потревоженной дымкой настоящего утреннего тумана тихо источающегося. Широким масштабным кольцом посеревших разросшихся в центральной части и маленьких по окраинам изб окружая великий ствол, впервые перед глазами чужаков предстала деревня подернутая облаком вобравшим дым печей не растворяющийся на морозе. Своими ветвями из центра до половины накрывая которую над головами возвышалось гигантское хвойное древо. Стоящие между колонной армидейцев и родными хатами мужчины Страны Волка внешне мало чем отличались от уже представшего вождя. Положенные бороды разной длины и степени ухоженности, волчьи головы на шлемах укрывающих нос и щеки, вот только кованая броня у большинства в сравнении с предводителем выглядит мрачнее и проще. Здешний молодняк, вот только по достижении семнадцати получивший право заслужить звание охотников сейчас оказавшийся в представших хаотичных рядах оградивших собой дом, броско выделяет отсутствие положенного нашлемного украшения, должного добываться в честной схватке.

Из толпы аборигенов, раздвигая ее представителей, сняв шлем стянувший следом к нему прикрепленный полуплащ из волчьей шкуры, вырвался местный уважаемый охотник в годах, с лицом изъеденным морщинами бородой сединою пронизанной. Не веря тому, что видит, срываясь слезами, он смотрел на Роина, который ответно не в силах сдержать эмоций, прослезившись глазами все также окруженными нездоровым почернением, двинулся к нему навстречу. Без слов они обнялись крепко, как только можно. В отстранении после встречных объятий глядя на отца, увидев, что с ним сделал прошедший полный переживаний год, забыв все былые обиды Роин зарыдал, умоляя простить его. Отец поток слез сдерживающий, снова обнял его, успокаивающе похлопав по спине. Сбоку к ним подошел еще совсем мальчишка на длинноволосой голове, которого шлем лежал огромной кастрюлей, разумеется, еще не украшенной головой волка. Младший брат Роина, смотрел на него как на призрака, изумленным взглядом изучая его необычную одежду. Роин вопреки слезам расплывшись в улыбке, притянул его к себе, прижав одной рукой, другой отца не отпуская. – Ты стал таким, каким себя внутри видел, – сказал отец, смиряясь с окинутым взглядом нынешним внешним видом Роина, в глазах выдавая глубинную гордость за него.

Со стороны колонны к обнимающимся родственникам тихо подошел Наур; оставивший Вэйнона позади, глазами он изучал ряды воинственных аборигенов. – Какого черта вам надо, зачем вы пришли? – прорычал местный вождь, осторожно расцениваемых магом туземцев сейчас олицетворяющий. – Мы посланники великой Армидеи, золотого города, о котором вы не могли не слышать. Все чего мы хотим это дружбы и мира. И дабы доказать свои благие намерения мы привезли вам различные дары, прошу, примите их, и если не хотите отвечать нам взаимностью то не гоните сразу, дайте хотя бы отдохнуть с дороги, – держа руки разведенными по сторонам громко пояснил Наур. – Не нужны нам ваши подарки, как и ваша дружба. Все чего мы хотим это чтобы вы убирались отсюда! – стоящий среди соплеменников вождь сорвался выражающим недовольство криком.

– Горволк! – из рядов аборигенов набравшись смелости, вышел внешне старый с седой бородой, но крепким телосложением для толпы за спиной явно авторитетный ее представитель, отмеченный черношерстным нашлемным трофеем. – Это… это ведь первые наши гости за сотни лет. Они проделали неописуемый путь, чтобы до нас добраться, не надо их гнать. Пусть они хотя бы отдохнут для начала, – поддерживаемый многоголосым поддакиванием из толпы в согласии закивавших соплеменников с нотками мольбы во всеуслышание произнес он, обращаясь к вождю, теперь волю здешнего большинства выражая. – Ладно, Белхан, – грозно сощурившись, согласился вождь. – Тогда сам найди им место, – сказав это, недовольный здешний предводитель развернулся спиной, в сопровождении своих немногочисленных единомышленников удалившись. В то время как основная масса местных мужчин осталась стоять, не скрывая удивления и интереса разглядывая лишь только головную часть прибывшей армидейской колонны. Роин с отцом и братом, поневоле оказавшиеся меж двух воинственных формирований разных в своей сущности культур, приостановив объятия, наблюдали за происходящим.

– Роин ты привел к нам воинов? Это великие воины Армидеи о которых я слышал? – обратился к нему Белхан с воодушевлением в глазах. – Да мы воины, но это только потому, что путешествовать по большому миру не самое безопасное занятие. Сюда мы пришли исключительно лишь с благими намерениями, – из-за спины Роя ответил ему Наур. – Мы рады вашему приходу! – громогласно оповестил его названный Белханом, добавив подозрительно радостную улыбку.

Роин в сопровождении отца и брата двинулся домой, где его ожидала мать, куча родственников и к его облегчению любимая младшая сестренка. Со слов отца по истечении трех месяцев после его исчезновения, после признания мертвым здешнюю его жену получившую свободу выдали за другого, и она уже ожидает первенца, что, безусловно, стало успокоением для Роя. Взявший на себя обязанности представителя своего народа Белхан то и дело демонстрирующий радостную улыбку познакомившийся с Науром и Вэйноном ими был представлен спешившемуся командиру прибывшего батальона Калегрому, с которым согласовал место размещения колонны. Привезшие на спинах армидейских вояк в рядовом проявлении насмешливо разглядывающих толпящихся внизу воинственных дикарей, огромные животные, со слоновьими возгласами войдя на площадь отделяющую деревню, аккуратно на ней разместились, опустившись на животы. Аборигены напротив, глядели и на мамонтов и на грозных солдат в золотистой броне на их спинах застывшими в восторге, восхищении взглядами. – Здесь что-то не так, – глядя на местных мужчин, их изучающих горящими огнем приободренными глазами Вэйнон опасением своим поделился с Науром. Белхан по просьбе майора Калегрома увел толпу таращащихся аборигенов за собой, оставив уставший батальон в покое. Армидейцы принялись разбивать лагерь, влив мамонтам все необходимые для отдыха уколы, подстелив под них огромные термопокрывала свитые из фрагментов размером с обычные одеяла. Возведя перед головами шеренгой улегшихся транспортеров ряды утепленных палаток, после холодной ночи в пути внутри которых в своих сохраняющих тепло коконах завалились они спать, выставив по периметру лагеря часовых в соответствии с инструкцией.

Деревня Людей Волка собой напоминала музейную реставрацию поселения дикого людского племени. Вроде все здесь было как в селениях людей: такие же простые бревенчатые избы, из труб, в крышах которых все также валил дым, но в глаза сразу бросалась какая-то прилизанность и сглаженность, местами даже стерильность. Свобода от основных физиологических потребностей себя неизбежно проявляла, необходимость вечной спешки в их удовлетворении сменялась творческим подходом, некой эстетикой во всем, большим вниманием уделяемым порядку, чистоте. Каждой своей мелочью представший быт говорил о том, что это не жизнь, а лишь ее имитация. Охота ни как способ выживания и даже не хобби, а вот именно как смысл жизни, связь с этой самой жизнью, возможность свою живую сущность не растерять. Каждый день здесь разделывались туши убитых животных и ни единого упоминания об этих процессах, происходящих у костров по вечерам, не оставалось, порядок поддерживался строго, чистота и свежесть морозного воздуха ничем не омрачалась. Да и просто внешне, здешние старинные домики выглядели аккуратно, скрупулезно облагорожено; бревна их стен, наличники входных проемов и окон включая ставни которых, украшала декоративная зачастую объемная резьба, изображающая в основном абстрактные растительные узоры. Роин усталостью синяки вокруг глаз объяснив, от алкоголя полностью отказался; в своем родовом доме сидя за большим празднично накрытым столом в компании радостных от встречи с интересом внимавших каждому его слову родственников приятно делился подробностями своей новой жизни. Подкрепив рассказ несколькими черно-белыми фотокарточками, демонстрирующими красоты Армидеи, главной среди которых была хранимая у сердца запечатлевшая сияющую улыбкой его красавицу Селину впечатлившую собою всех.

Местные женщины, в длинных шубах головы укрыв ткаными платками, с ведрами и коромыслами повсеместно потянулись за водой к ручью, петляя пересекающему всю деревню, но заходящему в нее чуть в стороне от площади, вместившей армидейский бивак, тут же сворачивая куда-то в сторону. Поэтому жительницы близлежащих окраинных изб чтобы привычно набрать воды в отведенных им прорубях, опустив глаза, были вынуждены к биваку приблизиться. На территории лагеря гостей послышалось рычание громил офицеров и сержантов, велевших рядом оказавшимся рядовым не издавать и звука и даже не смотреть в сторону местных, тем более женщин.

В согревающем дневном солнце деревня потихоньку продолжала оживать. На улицах зашумела местная ребятня, повсеместно обсуждающая приход нежданных гостей. В местах общих костров раскиданных по околоткам на лавочках рассаживались здешние старики также желающие высказаться друг другу по поводу главной новости. Жуткий Вихрь, вращающийся где-то над великим Древом лениво извергая молнии, периодически громыхал, о себе напоминая. Из лесу вернулись несколько здешних охотников волочащих на санях тушу добытого белого оленя, чьи размашистые рога покрывали своего рода органические листья. Белесые затвердевшие и очевидно при жизни малоподвижные застывшие глаза мертвого животного в дополнение к укрупненным ушам выдавали в нем постоянного обитателя разветвленных систем пещер входы в свои катакомбы в обилии скрывших в лесистых подножиях окружающих гор. Величавый обитатель пещерного мрака, привычно, но в этот раз неудачно вышедший в лес для прокорма, теперь мертвой тушей трясся в волочимых санях главных среди здешних занявших пространство под светом солнца хищников. Остолбеневшие от неожиданности возникновения армидейского лагеря представшего от них в паре десятков метров, вернувшиеся охотники, отражая настроение местного населения, зависли на несколько минут нежданных немыслимых гостей разглядывая. Чем продолжили череду на протяжении дня удивленных долго не задерживающихся взглядов из-за домов деревни рассматривающих невиданных невозможных пришельцев.

Оповещенные вождем в деревню из своих пещер быстро пожаловали трое жрецов Таргнера. Длинными уголками бород как и прядями жидких волос почти касаясь земли, от аскетизма и отстранения от всего мирского имеющие бродяжнический запущенный внешний вид, в белых плащах ставших от старости серым тряпьем, опираясь на посохи, старцы быстро направлялись в здешний Зал совещаний. Один из троицы чернотой волос на фоне седой белизны коллег о своей молодости по отношению к ним говорящий, отстав от них, двинулся к лагерю незваных гостей. С преступной близости в злобном прищуре он тщательно оглядел военное расположение, вызвав озабоченность у парочки с этой стороны периметра прохаживающихся армидейских караульных немедля вызвавших офицера. Примчавшийся громила офицер оказался не нужен, – хромающий старец, опираясь на посох ушел, скрывшись за домами деревни.

Вначале пятого часа солнце опустилось за горы, и Вечномерзлый лес стала быстро обволакивать темнота. Старый охотник Белхан пропущенный в лагерь пришел к маленькой штабной палатке, в которой высыпалось командование батальона и Вэйнон. Попросив старшего караула разбудить командира, Белхан сообщил ему, что мужи Людей Волка приглашают представителей гостей из Армидеи на совет собранный в честь их прихода. Роин оставив дома отца, который изрядно выпив, решил пропустить надвигающийся совет, пришел в лагерь, где его уже ждал Наур ну и также Вэйнон в качестве телохранителя решивший поприсутствовать на переговорах. В броне с мечом на поясе, в руке темнокожий здоровяк сжал гранату. После произнесения заклинания руны на корпусе стального умещающегося в ладони шарика загорелись, начинка из пламени смертоносного огня зашевелилась внутри, теперь было достаточно ее бросить или уронить и все живое в радиусе нескольких метров разлетится на куски. – Это так на всякий случай, для внутреннего спокойствия, – так объяснил он Науру сжатую в руке гранату. – Не переживай, если что они все умрут в течение нескольких секунд, – вроде как пошутил но в тоже время приятно удивил Вэйнона своим настроем Наур.