Гражданин СССР

Гражданин СССР

Анатолий Сарычев

Игорь Вольфсон

Большинство действующих лиц, как и событий придуманы автором и всякое сходство, не более, чем случайность. Хотя описаны и реальные события, которые на самом деле происходили, как в седой древности, так и совсем недавно.

Анатолий Сарычев

© Анатолий Сарычев, 2020

© Игорь Вольфсон, 2020

ISBN 978-5-0051-2883-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая

Куда приведет дорога на работу?

Нужно написать три диссертации!

Неожиданная встреча с капитаном КГБ Каримовым.

«Сдать статью в американский сборник, поправить французскую статью, откорректировать сто страниц диссертации Гульчехры! Не опоздать в два часа на встречу в СовМин [1]! И обязательно просмотреть текучку! Очень много хвостов накопилось! А ведь послезавтра надо сдать отчет за квартал, а у меня и конь не валялся! – раскладывал по полочкам самые крупные дела Борис Шварцман, прогревая двигатель «Тройки» [2], стоящей под огромным урюковым деревом у самого забора.

Забор был из старого кирпича [3], который Борис сам сложил, едва только семья переехала в этот дом, который тогда стоял на самой окраине Ташкента.

Борису надо было через неделю ехать на первые туркестанские соревнования по боксу, а родители уперлись и не хотели отпускать.

– Построишь забор – тогда и поедешь! – поставил условие отец, который два раза не повторял свои слова.

Выступать в легком весе было некому, и вот вся сборная Узбекистана по боксу, явилась на хашар [4] к Борису домой.

Теоретически, Борис мог смастерить кирпичную кладку сам, но вот практически делать это нашему герою никогда не приходилось.

За день до хашара, Борис сходил на ближайшую стройку и внимательно посмотрел на работу мастеров, попутно задавая вопросы по технологии кладки, методике приготовления цементного раствора. Когда же мастера стали коситься на Бориса и хмурить брови, достал из сумки три холодных бутылки пива Шестого Пивзавода [5], молча, поставил на доски, аккуратно застеленные газетными страницами.

Мастера, моментально подобрели лицами, просветленными глазами посмотрели на Бориса и, отхлебывая пенящийся напиток, еще двадцать минут объясняли тонкости работы, на прощанье, подарив Борису малку, мастерок, ковш и отвес, сделанный из старой крупнокалиберной пули.

Эта пуля до сих пор хранилась в ящике письменного стола Бориса, напоминая о первых годах в новом доме.

Два полутяжа [6] на большом железном листе, споро мешали раствор, три средневеса [7] таскали ведра с раствором, а три боксера в весе пера [8] подавали кирпичи Борису, зато первый и второй тяжи [9] готовили плов в большом котле, красиво играя рельефными мышцами.

Три часа работы и двухметровый забор стоял на специально подготовленном фундаменте.

Еще два часа и четырехметровый забор был готов, а вся команда наскоро помывшись в летнем душе уселась на веранде, дружно поедая плов из четырех расписных ляганов [10].

– Ты, Боря, больше под деревом машину не ставь, урюк начал спеть и на машину падать. Попортит полировку твоего железного коня, найдешь себе лишние проблемы! Оно тебе нужно? Или у нас двор маленький? Как ты будешь на пятнистой машине ездить? – напомнила бабушка, выходя к перилам большой деревянной веранды.

Огромная веранда площадью пятьдесят пять квадратных метров была сделана из некрашеного дерева, но прекрасно отполированного и покрытого бесцветным лаком. Веранда служила любимым местом отдыха всей семьи, где родственники в полном составе собиралась не меньше трех раз в неделю.

На стол ставился ведерный самовар и пара литровых чайников с двумя вазами конфет, которые никогда не переводились в доме.

В руках у бабушки был веник, которым она начала подметать двор, вымощенный метровыми полированными бетонными плитами. Между плитами тыл насыпан слой мелкой гальки, которую Борис сам собирал на Чирчике [11] и мешками привозил домой.

Дедушка купил этот дом сразу после землятрясения [12] и вот уже больше двадцати лет вся большая семья Шварцманов жила в этом доме на Какракамыше [13].

Сейчас в доме жил сам Борис Шварцман, со своей женой Фирой и дочерью Евой, которой только недавно исполнилось десять лет, сыном Мишей, на два года старше, бабушкой Геней и дедушкой Кополом, который час назад ушел на работу. Благо ему было всего пятьсот метров до заводика, где он работал заместителем главного конструктора вот уже сорок лет.

Отец с матерью, жившие в отдельном флигельке, около самых ворот, уезжали в шесть тридцать, так как служебная машина отца, именно в это время подъезжала к воротам дома.

Белая Волга завозила отца сначала на вторую территорию завода, потом мать в техникум, и через час возвращалась за отцом, чтобы отвезти на завод.

Позже всех, к десяти утра, уезжал Борис, который долетал на своей «Тройке» за двадцать минут до своей работы.

«Интересная вещь получается: сколько контор я прошел, а везде у меня сохранились хорошие отношения не только с людьми, но с руководством! Просто я сам человек хороший!» – похвалил себя Борис, пропуская вперед белую милицейскую Волгу, с мигалкой на крыше.

А вот впереди шедшая черная Волга, пропускать ментов не стала, нахально заняв крайний левый ряд, при свободном правом.

Борис, предусмотрительно притормозил и даже пропустил вперед серый четыреста двенадцатый Москвич, которым управлял седобородый аксакал в черных каплевидных очках.

– Водитель черной Волги! Прижмитесь вправо! – грянуло от белой Волги, что совсем не произвело впечатления на ее темнокожую соплеменницу.

Черная волга, как ни в чем не бывало, продолжала быстро ехать по левой полосе, практически совсем прижимаясь к белой осевой линии.

Если по их стороне машин было много, но «окна» в потоке все-таки встречались, то по встречной половине дороги машины шли сплошным потоком, не оставляя возможности проскочить не только легковушке, но и даже мотоциклисту – одиночке.

Обогнать черную «нахалку» по левой стороне было практически невозможно. И тогда белая Волга, снова включив сирену, и правый поворотник, попыталась обогнать справа черную соплеменницу. Но не тут – то было!

Черная Волга рыскнула вправо, не давая белянке произвести маневр. И как раз в этот момент, аксакал на Москвиче, обогнав «Тройку», рванул вперед, стараясь занять свободное место во втором ряду.

Белая Волга, снова что-то рявкнула матюгальником, и тормознула, но как-то вяло, рассчитывая, что Москвич уберется с дороги.

То ли аксакал перепутал газ и тормоз, то ли просто растерялся, но Москвич рванул вперед, ухитрившись зацепить Белую Волгу за заднее крыло и чиркнуть черную по бамперу.

«Теперь часа на два будет разборка! Пока ГАИшники приедут, пока составят протокол! Начнут мерять рулеткой, писать бумаги, много базарить и в конечном итоге все свалят на аксакала! Сегодня точно на работу опоздаю! Вот только на сколько?» – оценил ситуацию Борис, дисциплинированно притормаживая и останавливаясь у правой обочины дороги, продолжая с интересом наблюдать за развитием транспортного происшествия, тем более, что движение на дороге полностью стало.

События, между тем развивались по совсем не типичному сценарию. Из черной Волги выскочили два узбека в милицейской форме и подбежав к белянке, сходу начали размахивать руками и кричать.

Стекло в белой Волге пошло вниз.

Высокий мент, сунул голову внутрь, и через секунду дернулся, как будто ему хлопнули по ушам.

Выдернув голову из белого автомобиля, мент круто развернулся, и с места рванул к злополучному Москвичу, аксакал из которого только что вышел и, встав в метре от своего автомобиля, критически обозревал состояние своего транспортного средства.

Судя по довольному виду аксакала, повреждения автомобиля были незначительны.

«У этого примуса железо толстое и ничего не стоит выправить! Пара бутылок водки и любую вмятину поправят!» – оценил повреждения Москвича Борис, чего было нельзя сказать о Волгах, особенно ментовской. Да и белая Волжанка имела приличную царапину.

«Меня бы раздели до трусов! Не дай Бог попасть в аварию, особенно с сильными мира сего!» – на всякий случай взмолился Борис, продолжая внимательно наблюдать за происходящим.

Менты добежали до Москвича и только начали орать, как аксакал, одетый в белый костюм повернулся.

На левой стороне белого пиджака ярко блеснула золотая звездочка Героя Советского Союза.

Ментов как будто выключили.

Борис зажмурился и потряс головой, проверяя: не мерещится ли ему.

Нет, все было на месте.

Менты, по-прежнему, стояли на месте, уставясь на Москвич, как на машину главы Узбекистана, внезапно оказавшейся перед ними. А вот возле аксакала материализовался невысокий кореец, и что-то темпераментно заговорил, прижимая правую руку к сердцу.

Закончив короткую тираду, кореец сделал шаг вперед и что-то сунул в правый боковой карман пиджака аксакала.

Аксакал величаво кивнул и только успел сделать первый шаг к своей машине, как менты ринулись к Москвичу, быстро размахивая руками.

Первый мент подскочил к машине, плавно открыл водительскую дверцу, а второй что-то говорил, предупредительно кланяясь.

Наконец, аксакал раздраженно махнул рукой и отодвинув первого мента, сел в свою машину.

Менты выстроились в шеренгу и одновременно поклонившись, выкинули правые руки в сторону, разрешая движение.

Москвич, включив левый поворот, отъехал от обочины и Борис недолго думая, пристроился сзади, держа дистанцию пять метров.

Москвич, как лоцман в морском проливе, полном мелей и рифов, бодро несся вперед, строго держась второго ряда.

И Борис старался не отстать от шустрого аксакала, временами приближаясь до двух метров.

Десять минут спустя, машины в плотной связке проехали Бешагач [14] и за автобусной остановкой Москвич, не показывая поворота, ушел направо, в сторону мясокомбината [15].

Еще десять минут езды, Борису пришлось немного простоять в заторе, который образовался при пропуске двух черных Волг с правительственными номерами и наш герой, въехав на площадь Джами [16], где и располагалась его работа – в здании Узбекбирляшу [17]. Около лестницы резко пахнуло свежей шурпой [18], которую прекрасно готовили в ресторане этого здания.

Объехав здание с правой стороны, Борис припарковал машину на своем месте, отметив, что место Волги, на которой ездил заведующий лабораторией, стоит свободным.

А вот пятно свежего масла, размером с половину ладони, на месте стоянки Волги шефа, говорило о том, что этом месте ночевала какая-то чужая машина.

«Ильяс Фаридович никогда бы не допустил, чтобы из картера его машины текло масло!

Явно кто-то из охранников поставил свое ведро [19]!» – понял Борис, закрывая свой автомобиль на ключ.

Взяв свою сумку, накинул ремень на плечо, прошел десять метров, и стал неторопливо подниматься по широкой мраморной лестнице, которая вела на второй этаж.

Лаборатория, где трудился Борис, находилась на втором этаже, как раз напротив стеклянных дверей ресторана «Кооператор», в котором можно было прекрасно поесть.

Если в СССР поесть было проблемой, то в Узбекистане такой проблемы никогда не было!

Прямо на улицах стояли казаны, в которых варился плов или шурпа, а на лотках можно было купить самсу [20], манты и свежайшие лепешки, которые прямо таяли во рту.

Только в Узбекистане есть настоящие лепешечные базары, в которых можно купить лепешки тридцати – сорока сортов [21] и размеров: от маленькой, с ладонь величиной, до огромной, размером с автомобильное колесо легкового автомобиля.

Поднявшись на второй этаж, Борис нос к носу столкнулся с Шавкатом, директором ресторана «Кооператор».

– Борис – ака [22]! Приходите сегодня обедать! У нас съезжаются все лучшие повара с республики! Три дня будет проводиться соревнования! Самые вкусные манты [23] и лучший плов сможете попробовать у меня в ресторане! – прижимая правую руку к сердцу и склоняясь в поклоне, пригласил Шавкат.

– Спасибо большое! Обязательно приду! – пообещал Борис, в свою очередь наклоняя голову.

– Зайдите на секунду в зал! Очень надо! – шепотом попросил директор ресторана. Широко открывая стеклянную дверь, на которой был нарисован усатый узбек в белом колпаке и с поварешкой в правой руке.

– Я опоздаю на работу! – попробовал отказаться Борис, делая шаг в сторону своей двери, до которой осталось только пересечь вестибюль.

Шавкат взял Борис за локоть и подтолкнул в открытую дверь.

За дверью никого не было видно.

Сама дверь плавно пошла назад и замок мягко щелкнул.

– Борис-ака! Большое спасибо за дочку! Если бы не вы, то девочку могли выгнать из института! – снова склонился в поклоне директор магазина, протягивая Борису пухлый конверт.

– Я с вами разговаривать не буду! Вы попросили помочь, я помог! – зло сказал Борис, отрицательно мотнув головой.

– Хоп! Хоп! – сходу сообразил директор ресторана, воровато оглядываясь по сторонам.

Сунув конверт в свой карман, Шавкат приблизился к Борису и негромко сказал:

– Вчера приходил человек и серьезно спрашивал о Вас!

– Что за человек? Мент? – попробовал уточнить Борис.

Шавкат покачал головой и поднял глаза вверх, показывая, что все намного серьезнее.

Сердце Бориса сразу ушло в пятки и мозги бешено заработали:

«Круче ментов только ЧеКисты. Неужели мной заинтересовались КГБшники?

Я пишу только диссертации. Беру по минимуму,

и со мной расплачиваются в основном «услугами», а деньгами очень редко.

Клиенты у меня весьма крутые и болтать лишнего не будут! Со шпионами я не якшаюсь, да и с иностранцами только в израильском центре и с редакциями специальных журналов! Очень сложная ситуация! Как она не вовремя! И это в тот момент, когда мы подали документы на выезд! Надо попробовать расспросить Шавката!»

– Что конкретно спрашивал человек? – льстиво спросил Борис, вспоминая, что для того чтобы поставить экзамен и зачет дочке Шавката по экономике торговли пришлось выходить на проректора Нархоза [24]. Хорошо, что проректор вспомнил Бориса по совместной поездке в Москву на конференцию по изучению спроса населения на непродовольственные товары. Пять минут разговора, написанная статья в американский журнал с фамилией проректора, и вопрос был решен.

– Дочке нужно статистику поставить! – поставил условие Шавкат.

– Попробую решить вопрос с экзаменом! – весомо пообещал Борис, которого сейчас больше занимала нездоровая суета около его персоны, чем экзамен дочки директора ресторана.

– Все, все, все! – замахал руками Шавкат и махнув рукой, пошел в сторону закрытой двери, около которой стоял молоденький официант, держа на вытянутых поднос с десятком палочек шашлыка и двумя лепешками.

Борис глазами показал на официанта.

Шавкат моментально отозвался на немой вопрос Бориса:

– Это мой племянник! При нем можно говорить спокойно! Да и русский язык он знает плохо! Только неделю назад приехал из Хорезма!

Открыв ключом дверь, Шавкат приказал:

– Олик обор кейма рахбор башлык! [25]

– Хоп, баджарамиз [26]! – наклонил голову племянник и едва дверь открылась, ужом проскользнув в нее, бегом побежал к дверям лаборатории.

Пока Борис дошел до середины вестибюля, официант вернулся обратно, бегом пересекая открытое пространство.

«Здорово Шавкат племянника выдрессировал!» – восхитился про себя Борис, открывая дверь, рядом с которой висела табличка, с загадочной аббревиатурой, ничего не говорящей посторонним: «ЦНИЛ» [27].

Вся лаборатория представляла собой тридцатиметровую комнату, в которой стояло четыре стола: один, большой полированный, в центре, за которым сейчас сидела лаборант Фирюза и ела шашлык, ловко снимая зубами кусочки мяса с алюминиевой палочки.

На лаборантском столе уже стоял электрический чайник, из носика которого била струйка пара.

– Шефа не будет до вечера! – доложила Фирюза, не прерывая поедания шашлыка.

Профессор Мирходжаев Ильяс Фаридович не часто баловал подведомственную лабораторию своим присутствием, передав всю полноту власти Борису. весь штат лаборатории состоял из тридцати трех человек: профессора, молодого кандидата экономических наук Бориса Викторовича Шварцмана, лаборантки Фирюзы Закировой, дальней родственницы зам директора Узбекбирляшу, воспринимавшей свою работу как синекуру [28], но беспрекословно выполнявшей просьбы Бориса. (девушка училась на вечернем отделении Нархоза, где Борис читал лекции и изредка помогал девушке написать контрольные и курсовые).

Остальные тридцать человек: лаборанты и МНС [29] постоянно сидели в командировках, собирая материал и статистику для конъюктурных обзоров.

– Завари чай, пожалуйста! – попросил Борис, присаживаясь рядом с лаборанткой.

Взяв палочку шашлыка, Борис машинально снял верхний кусочек мяса, источающий пряный запах зиры [30] и красного перца.

«Вроде страна рассыпается на составные части, везде бардак, разруха и непрерывное воровство, а при слове „КГБ“ все так же дрожь пробирает до печенок!» – размышлял Борис, не замечая, что съел первую палочку шашлыка и принялся за вторую.

Взяв пиалу с зеленым чаем, Борис перешел за свой стол, весь заваленный бумагами, папками толстенными книгами. Рядом с первым столом стоял еще один, сантиметров на десять пониже, на котором был установлен персональный компьютер, с пятнадцатидюймовым монитором сверху.

Повернув стул на тридцать градусов, Борис нажал кнопку «Пуск», и откинулся на на спинку, ожидая пока загрузится комп.

Подождав, пока на экране загорится заставка, Борис встряхнул головой и сразу погрузился в работу по составлению конъюктурного обзора деятельности Узбекпотребсоюза за первый квартал.

Но цифры показывали резкое снижение потребления населением всей республики.

Борис встал, открыл сейф и достал свою личную папку. Взяв сборник ЦСУ по доходам и расходам населения Узбекистана и начал его просматривать, открывая на своих закладках. И ужаснулся! Цифры показывали резкое снижение потребительской способности населения. Отсутствовало товарное покрытие рубля!

Дефицит был по всем позициям!

От проявившейся картины у Бориса зашевелились волосы не только на голове, но и чуть ниже пояса и даже в том месте, где спина теряет свое благородное название.

«Весьма печальная, если не сказать, ужасающая,

картинка складывается!» – успел подумать Борис, как раздался резкий телефонный звонок.

Так звонил межгород или телефон правительственной связи.

Эти звуки с некоторых пор вызывали повышенный приток крови к голове и неприятный зуд в руках Бориса, ассоциируя с неприятностями.

Все-таки воспитанный пионерской организацией, Комсомолом, Коммунистической партией, членом которой он уже три года являлся, и проживший всю жизнь в Советском Союзе, Борис старался жить тихо и незаметно, норовя не привлекать внимания к своей особе.

Иногда на работу звонили родственники из Израиля и приходилось понижать тон, чтобы остроухая лаборантка не услышала, что говорил Борис.

Борис по слуху определял такие звонки и всегда с настороженностью относился к телефону с такими трелями.

– Вас слушают! – нейтрально ответил Борис.

– Каримов Саид Каримович – капитан КГБ. Могу я услышать товарища Щварцмана?

– Вы с ним говорите, – осипшим от волнения голосом ответил Борис, прекрасно понимая с представителем какой могущественной организации он говорит.

– Я жду вас в кабинете триста шесть через сорок минут! Вход через пятый подъезд! Пропуск на вас получите у дежурного в подъезде!

Не забудьте паспорт! И не опаздывайте! – приказал неизвестный капитан Каримов и в трубке послышались короткие гудки отбоя.

Борис осторожно положил трубку на рычаг, как будто она была из стекла.

Пару секунд посидев, бессмысленно смотря в окно и начал действовать.

Борис моментально выскочил из-за стола, на ходу бросив:

– Я в СовМин!

И не слушая вопросов лаборантки, Борис бросился из кабинета, еле успев одеть на правое плечо, свою сумку.

И только сев в свою машину, Борис перевел дух.

«Собственно говоря, что произошло? Позвонили из Комитета и пригласили для беседы? Вполне рядовое событие! Может Комитету Глубокого Бурения понадобилась моя консультация по вопросам спроса формы?» – попытался успокоить себя Борис, не замечая, что вот уже две минуты не может вставить ключ в замок зажигания.

От волнения руки тряслись.

«Надо успокоиться и взять себя в руки! Буду решать вопросы по мере их возникновения!» – решил Борис, переводя взгляд вниз.

Только сейчас Борис заметил, что вставляет ключ, в замок зажигания, вверх ногами.

«Надо подумать о чем-нибудь приятном! Например, об эротике! Вспомнить, как драл [31] свою аспирантку на базе отдыха в Чимгане [32]!» – приказал себе Борис, поворачивая ключ зажигания.

Мотор завелся с пол оборота.

Дав мотору минуту поработать, Борис выжал сцепление, включил первую скорость, и как всегда плавно тронулся с места.

Выехав с площади и начав движение по дороге, Борис заметил черную Волгу, которая тронулась с места, пропустив Тройку вперед, метров на пятьдесят.

На Богдана Хмельницкого [33] Волга рванула вперед и остановилась за перекрестком с Шота Руставели [34]

Не обращая никакого внимания на движущийся поток автомобилей, открылась левая задняя дверь и из нее выпорхнула черноволосая девушка в милицейской форме.

Пройдя метров десять вперед, милиционерша встала у правой бровки дороги и быстро махнула жезлом мотоциклисту, который выскочил из-за остановившегося автобуса и только начал набирать скорость.

«Ловко девушка мотоциклиста подсекла!» – мысленно похвалил Борис, смотря, как не обращая внимания на махнувший жезл милиционерши, мотоциклет прибавил скорость и умчался по левой стороне.

Плавно тронувшись с места, Борис объехал автобус и тут же нажал на тормоз, сразу включив правый поворотник.

Милиционерша, которой было не больше двадцати пяти лет, повелительно приказывала машине Бориса остановиться.

Остановившись напротив девушки, Борис выключил двигатель, достал из нагрудного кармана специальный портмоне, в котором лежали все документы на автомобиль.

Выскочив из машины. Борис расплылся в улыбке и первым делом поздоровался, протягивая портмоне.

– Пройдите в машину! – приказала девушка, забирая документы и кивком головы указывая на стоящую черную Волгу.

– Слушаюсь мадам! – снова улыбнулся через силу Борис, которому очень хотелось врезать девушке в ухо, схватить документы и мчаться на встречу с КГБшником.

– Мадмуазель, с вашего позволения! – нервно улыбнулась девушка, останавливая еще один красный Жигуленок.

Дойдя до Волги. Борис заметил в открытом окне автомобиля, что за рулем сидит Зухра, которая кивком головы указала на переднее пассажирское сиденье.

Едва Борис уселся, как Зухра жестким тоном, быстро заявила:

– Тебе надо срочно написать две диссертации!

– Это займет минимум семь – восемь месяцев! – сразу поставил условие Борис.

– Одну диссертацию – максимум через пол года, а вторую можешь отдать и через семь месяцев! – повернувшись на девяносто градусов, показала правой рукой Зухра на кожаную сумку на заднем сиденье

– Мне придется бросить все дела и заниматься только вашими диссертациями. Я же еще работаю! – промямлил Борис, понимая, что отказывать дочке второго заместителя министра МВД он не может.

Сумка оказалась неожиданно тяжелой.

«Кирпичи они туда наложили, что ли? Хотя бумага сама по себе тяжелая!» – пожалел себя Борис, кладя сумку на колени.

– В сумке лаптоп [35], который только вчера привезли из Штатов! Так тебе быстрее работать будет! По телефону, который лежит на клавиатуре внутри лэптопа, свяжешься с моей

родственницей в Чимкенте – она вторая заказчица диссертации! – закончила разговор Зухра, жестом выпроваживая Бориса из машины.

– Как прикажете! – согласился Борис, не совсем понимая, о чем с ним говорит девушка.

– Принтер тебе позже подвезут! – донеслось до Бориса, едва он сделал первый шаг от Волги.

«Какой такой принтер? С чем едят министерский принтер?» – сам себя спросил Борис, подходя к своей машине.

– Возьмите права, товарищ водитель! – протянула портмоне девушка – милиционер и шепотом добавила:

– Там внутри мой номер телефона! Позвони вечером часов в восемь! Я буду ждать! Только звони с телефон – автомата!

– Обязательно позвоню! – пообещал Борис, садясь в автомобиль.

Остановившись на перекрестке, Борис, перегнувшись назад, кинул на только что полученную сумку, большое вафельное полотенце, невесть как оказавшееся в машине, и только после этого поехал дальше.

Доехав до огромного здания Комитета Государственной Безопасности Узбекистана, Борис припарковался на стоянке и на подрагивающих ногах пошел к торцу здания.