Сталь и пепел. Русский прорыв

– Уходим! – заорал Хорхе, прыгая в кузов.

Ушли, понятное дело, не все. Разъяренные «хуаресы» продырявили слегка замешкавшийся «Форд» с четырьмя бойцами. Хорхе видел, как машина, вильнув, потеряла управление, слетела с дороги и встала как вкопанная. В кузове уже никого не было.

– Черт! Черт! Черт! – Половина товара пропала. Головная боль резко усилилась, и Медведь стиснул зубы, чтобы не заорать. Конкуренты на хвосте и единственная дорога только к американской границе, ведущая в руки федеральной полиции или американской пограничной охраны.

– Вилья! Уходим восточнее. Там, по карте, есть узкий проход. Будем прорываться…

– Куда прорываться? – спросил Леонард, удивленно глянув на командира с перекошенным от боли и ярости лицом.

– К гринго… За кордон… Ты меня понял, Gilipollas?[48] – заорал он на Вилью…

Действительно, между кряжем, врезающимся в пустыню Чиуауа, и пограничным переходом Пуэрто-Паломас был почти тридцатимильный пустынный участок границы, не прикрытый ничем, кроме тонкой металлической сетки на бетонных столбах.

Патруль US CBP получил сигнал о прорыве пограничного заграждения ровно в 11.41 по местному времени. Командир патруля, полевой супервизор Джордж Латош и два патрульных агента, Томас Лютер и Гектор Батиста, немедленно связались с базой и уже несколько минут после получения сигнала выдвинулись на место возможного прорыва.

Медведь гнал свои машины по дуге, намереваясь проскочить вдоль шоссе В002 в национальный парк имени Панчо Вилья на окраине городка Колумбус. Там можно будет бросить тяжелое оружие и машины, забрать часть товара и уйти налегке.

Шансы уйти были немалые, если бы не доблестный супервизор Латош. Увидев машины, забитые боевиками Медведя, Джордж по инструкции должен был немедленно вызвать авиационную и наземную поддержку, информировать местную полицию и не вступать в огневое противоборство с бандитами из-за явного огневого и численного превосходства последних.

Любой нормальный офицер не стал бы пытаться остановить шестнадцать отморозков с пулеметами и гранатометом, имея в подчинении двух агентов, три револьвера «Смит и Вессон», одну винтовку HK416, один дробовик Winchester 1300 CM и снайперскую винтовку Robar SR-60.

Любой, но только не Латош.

Джордж любил свою работу, любил до фанатизма. Внук венгерского офицера, сбежавшего от коммунистов в 1956 году, он считал эту пустынную американскую землю раем на земле, божьим местом, прибежищем самых достойных. Этому Джорджа всегда учили оба его деда, мать и отец. Так получилось, что отец Джорджа – Честер, уже родившийся в Чикаго, выбрал для себя военную стезю, как и его дед, Ференц. Едва Честеру исполнилось семнадцать, как он завербовался в ВВС, где и прослужил последующие четверть века на различных сержантских должностях для наземного персонала. На авиабазе Эглин Честер Латош познакомился с сержантом медицинской службы Марией Мендес, по совпадению дочерью кубинского полицейского, бежавшего во Флориду от бородачей Фиделя.

После демобилизации обоих родителей семья Латош перебралась в Нью-Мексико, где Честеру предложили работать авиамехаником в небольшой фирме, занимающейся воздушными экскурсиями для пожилых туристов. Выросший в атмосфере патриотизма и поклонения американским ценностям, маленький Джордж не видел себя никем, кроме как федеральным агентом, карающим тех, кто мешает жить честным труженикам, настоящим американцам, исправно платящим налоги и работающим от зари до зари.

В пограничном патруле Джордж служил уже тринадцатый год и не без основания считался лучшим сотрудником отделения СВР по штату. Три года назад он закончил специальные курсы по программе повышения квалификации и получил непыльную работенку в офисе службы в Артесии. Но работа бумажной крысы была не для него, так что вскоре Латош вернулся в патруль. Ему нравилось ловить, догонять и преследовать – охотничий инстинкт. Команду Джордж себе подобрал под стать – оба местные, родились в Нью-Мексико и имели веские причины не любить мигрантов.

Заняв удобную позицию, трое пограничников стали ждать приближения мигрантов. Никто не мог подумать, что драгдилеры с товаром среди белого дня пойдут на прорыв границы. Да еще на машинах. Когда Джордж увидел в бинокль, кто сидит в приближающихся к ним, прыгающих на ухабах внедорожниках, он понял свою ошибку, которая в ближайшие минуты будет стоить жизни ему, его людям и еще множеству случайных людей. Если бы он знал это заранее…

Двумя выстрелами из Robar Джорджу удалось остановить переднюю «Сьерру», выбив мозги водителю. Хороший выстрел с такого расстояния. Маленькая колонна остановилась, боевики уже привычно высыпали из машин, рухнув на землю.

– Шеф, их очень много! – завопил Лютер, передергивая затвор абсолютно бесполезного для стрельбы с такого расстояния «Винчестера».

– Знаю, сынок! Но пускать дальше их нельзя. Они скроются в национальном парке. Помощь уже идет. Минут через десять наши будут здесь.

Десяти минут у пограничного патруля не было. Два пулемета FN буквально залили свинцом макушку высоты, на которой стоял патрульный, белый с зеленой полосой, «Эксплорер». Пограничный джип тут же грузно осел на обода, в нем за секунду не осталось ни одного целого стекла. Гринго затихли.

Время, уходило время. Хорхе подозвал одного из боевиков Кристобаля Ромеро и приказал использовать гранатомет. Ромеро ползком, волоча за собой трубу МК 153, стал обходить позицию гринго, стараясь зайти к ним с фланга.

Выстрел из гранатомета смел джип пограничников вместе с находящимися там людьми. Но едва стихло эхо взрыва, как сквозь ликующие вопли боевиков Медведь услышал четкий стрекочущий звук. Вертолеты… Вполне возможно, Special Response Team[49].

– Эй, слушать внимательно! – заорал Хорхе, поднимая вверх кулак. Головная боль вдруг стихла, и мысли приобрели четкость и ясность. Медведь осознал, что пути нет – ни вперед, ни назад. За нападение и убийство сотрудников федерального ведомства, перевозку сотни килограммов кокаина и руководство бандой ему грозило пожизненное заключение. В лучшем случае… Медведь выдернул скомканную карту и посмотрел на нее. Всего в двадцати милях – городок Колумбус, с полутора тысячами населения, на девять десятых населенный такими же мексиканцами, как он.

– Рвем туда. Все гринго – слабаки, верят в закон, а не в силу оружия. Можно выторговать самолет в другую страну. Если повезет… Действуем предельно жестоко. Только в жестокости наш шанс на выживание. Гринго не станут убивать детей и стариков. Они будут переговариваться.

Через полчаса крошечный, пыльный городок превратился в филиал ада на земле.

Ворвавшись со стороны Канзас-стрит, расстреляв на въезде пост шерифа, убив его самого и двух помощников, свора боевиков рассыпалась по улицам, отлавливая мечущихся в ужасе горожан.

– Теперь к школе, к школе! – подбадривал Медведь, потрясая «однорогим дьяволом».

– Быстрее! Быстрее! – орал он, пока краем глаза не увидел белый туристический автобус с техасскими номерами.

Добыча сама плывет в руки! Небось приехали насладиться экскурсией на места былой славы Америки? Отлично-отлично. Это не вонючие мексикашки из Колумбуса – это настоящие белые американцы… W. A. S. P. – хребет Америки. Федералы точно за них будут жопы рвать, стараясь вытащить…

Хорхе вскинул автомат, целясь в левую сторону тонированного стекла, и дал короткую очередь.

– Берем этот автобус с гринго… и к школе.

Польско-украинская граница. 28 июля

Шестерка AH-64D, ревя турбинами и стрекоча, словно гигантские доисторические стрекозы, винтами, разбившись на три пары, стремительно выходила на линию атаки. Целью атаки «Апачей» двенадцатой бригады был дивизион русских зенитных ракет SA-21 Growler[50], расположенных на окраине украинского Владимир-Волынска.

Русские дальнобойные ЗРК простреливали все пространство, на котором сейчас кипели наземные бои. Развернутые цепочкой восемь зенитно-ракетных дивизионов прикрывали атакующую русскую армию с воздуха прочным, но невидимым панцирем. Европейские пилоты на своей шкуре почувствовали эффективность «Ворчунов» во время украинской кампании.

Роджер Логан эти отчеты видел сам. Во взаимодействии с истребителями и летающими радарами А-50 – страшная штука. Хотя в той кампании русские применяли SA-21 только на черноморском ТВД, не больше 16 единиц, «иванам» удалось резко переломить ситуацию по воздушным боям в свою пользу. У европейских союзников не было ничего подобного. Даже у французов, наиболее продвинутых в аэрокосмической области после американцев, не было на вооружении ЗРК подобного класса. У «иванов» они были. У дяди Сэма был «Пэтриот» – хоть какой-то противовес…

Когда русские врезали по полякам, пятый корпус только заканчивал сосредоточение у Варшавы. Вечером, перед началом войны, большинство летчиков и стрелков-операторов второго батальона ударных вертолетов было приглашено польской стороной на военную базу в Легионово – посмотреть на трофейную русскую и украинскую технику. Смотреть на технику противника на картинках и экране широкоформатного монитора в тактическом центре – это одно, а увидеть вживую – совсем другое. Интересно, откуда у них русские трофеи, если войну Евросоюз продул вчистую? Как выяснилось позже, большинство захваченной техники русские сами бросили в труднодоступной местности подбитой.

Роджера, конечно, интересовали больше зенитные средства и бронетехника. То, против чего будем работать мы и что будет лупить по нам.

Во время глобальной войны с террором мы с «иванами» были вроде как союзники, поэтому их вооружение нас мало интересовало. Зачем зубрить силуэты «тешек» и «МиГов», если тебе противостоят грязные дикари с чалмами на головах и китайскими клонами ДШК или Hongying 5?[51] Пока мы возились с «Аль-Каидой» в Ираке, Афганистане, Пакистане и красным Гомесом, засевшим в Каракасе, в мире произошли большие перемены. Русские, как говорил наш преподаватель по тактике, полковник Кинг, медленно ходят, но быстро бегают… Или не так? Сейчас это не важно. Важно то, что, пока мы охотились за бородой Бен Ладена и прессовали венесуэльцев, русский мишка очнулся от спячки, вылез из берлоги и предстал перед нами во всей своей красе.

Первое, что бросилось в глаза, вся трофейная техника была новой. Либо прямо с завода, либо после модернизации. Даже на легких бронированных машинах, разведывательных или специальных, установлены крупнокалиберные пулеметы или автоматические пушки. Нехило…

Самоходные ЗРК – вообще песня. Про «тунгуску» Логан слышал еще на лекциях в Форт-Рукер[52], а вот «Борзую»[53] на колесном шасси видел впервые. Впечатляющая машина – ничего не скажешь. Avenger или Linebacker[54] рядом не стояли. Настоящий убийца вертолетов, ракетно-пушечное вооружение, чудовищная скорострельность зенитного автомата, плюс двенадцать ракет в комплекте. Танки у русских не сказать чтобы новые, но модернизированы радикально. На всех танках установлены комплексы управляемого оружия, так что их тоже надо опасаться. Еще один сюрприз: система электронного подавления на каждом танке и специальные защитные чехлы типа «Накидка». Как сказал один из союзных офицеров, кажется, француз, вероятность поражения основных боевых танков противника ПТУР в результате применения этих защитных средств снижается на 35–45 %.

«Ни хрена себе, – подумал Логан. – Почти половина пусков «Хеллфайр» летит псу под хвост. Не успели вернуться обратно в часть, как нас подняли по тревоге».

Русские войска пересекли границу Польши и продвигаются вперед… «Вот так, – подумал Роджер, – началась третья мировая война». Пригласили в штаб бригады и сказали, будто речь шла о тренировочном полете где-нибудь в Кентукки:

– О’кей, парни, ногу в стремя. Началась война.

На брифинге, когда группе наиболее опытных пилотов двенадцатой авиационной бригады приказали выбить один из русских зенитных дивизионов, майор Ньютон – из их батальона – весомо спросил командира бригады Вулиджа:

– Сэр, скажите, а почему нельзя, чтобы это сделали «Томагавки»?

Вулидж удивленно поднял брови, собираясь осадить слишком любопытного майора, но его остановил бригадный генерал Манфред Маккалистер из командования ВВС по Европе. Генерал прибыл на брифинг для координации совместных действий с армейской авиацией.

Маккалистер встал, подошел к электронной карте:

– Понимаю вашу тревогу, майор. Операция действительно предстоит опасная и сложная по техническому исполнению. Шестой флот со своим арсеналом «Томагавков» пока слишком слаб, чтобы разбить ПВО противника одним массированным ударом.

То же касается нас, командования ВВС в Европе. Ударь мы сейчас всеми силами по русским позициям ПВО, должного эффекта не получится. «Иваны» создали настоящую воздушно-заградительную линию. «Ворчуны», «Гладиаторы», «Гаунтлеты»[55] на земле, «Фалкрумы» и «Фланкеры» в воздухе. Все это перекрывает театр боевых действий. Наиболее опасные цели – «Ворчуны». Если выбить хотя бы часть из них, господа, вся система ПВО начнет сыпаться, как карточный домик. Мы раздробим эту линию на очаги, потом раздавим. Нужно всего нескольких дней…

– Так в чем же дело, сэр? Подождем «Буффало» с AGM-109[56] и врежем этим русским.

– У нас нет нескольких дней, майор. Русские прорвали фронт у Люблина. С такими темпами они подойдут к Варшаве через два-три дня. Пора показать, на что вы способны. Ударьте первыми, дальше все будут делать ВВС.

Слова Маккалистера стали для нас холодным душем. Как быстро русские прорвали фронт. Двух дней не прошло. Темп движения больше тридцати миль в сутки. Чем занимаются наши европейские союзники? Бегом на длинные дистанции от русских танков? Хотя сейчас это уже не важно. Ночью – первый боевой вылет.

Впереди ударной группы крылатыми тенями шли два вертолета разведки и целеуказания ARH-70 «Arapaho». Указующий перст для удара «Апачей». Совсем свежая машина, в армию только стала поступать. В бригаде таких шесть штук. Остальные – старички OH-58 Kiowa.

– Альфа, Альфа, это «Борзая». До цели меньше ста миль. Снижаемся.

Голос майора Тэлбота встряхнул Роджера от мыслей, роившихся в голове, подобно мухам. Жеребец Тэлбот, наплевав на свою штабную должность, лично вел ударную группу «Апачей» к позициям русских SA-21.

Вертолеты снизились и, построившись змейкой, в хвост друг другу, стали выходить на ударную позицию вдоль высоковольтной линии.

– Гарсия, системы готовы?

– Так точно, капитан.

Шестнадцать противотанковых ракет, тридцатимиллиметровая пушка – больше «Ворчунам» и не надо. ЗРК – не танк, машина довольно хлипкая.

– Ориентир – высота Верблюд, высота Верблюд.

За этой высотой с двумя вершинами, милях в двадцати, находилась передовая линия ЗРК. Сейчас все подразделения радиоэлектронного подавления пятого корпуса и ВВС заработали на полную мощность, ослепляя и глуша радары русских.

– Вспышка снизу, – заорал Гарсиа.

Логан резко бросил вертолет влево, уходя от неизвестной угрозы снизу.

– Что за е…т вашу мать?! – Крик Тэлбота ударил, словно кнутом.

Снизу еще одна вспышка, еще одна, еще. Их было множество. Летящий рядом «Апач» вдруг дернулся, что-то ударило его снизу, в основание хвостовой балки. Винтокрылую машину подбросило вверх и повело направо, швырнув, словно щепку, на высоковольтную линию. Передовой ARH-70 неожиданно лишился винта и камнем рухнул вниз. Следом за ним, вращаясь вокруг своей оси, стал заваливаться еще один «Апач».

– Расходитесь веером, возвращайтесь. – Деловитый голос в наушниках принадлежал оператору «Сентри».

Хорошо ему, засранцу, в теплом фюзеляже Е-3 в сотнях миль от передовой в окружении истребительного эскорта. Поэтому такой деловитый и спокойный, как удав. Это тебе не на вертолете со смертью в прятки играть! Сука…

– Что это было, командир? – отозвался Гарсиа. – Впервые такое вижу. – Голос у Марселя слегка дрожал.

– Не знаю, но, похоже, операция провалена. Уходим домой.

Боевая группа и два вертолета целеуказания, налетев на противовертолетное минное заграждение «Баллиста», потеряли за минуту три машины. Атака была сорвана, и фактор внезапности утерян. Уцелевшие машины второго ударного батальона, стелясь ближе к земле, уходили вдоль русла реки обратно, в сторону Варшавы.

Генштаб. Москва. 28 июля

– Господин президент… – Кто-то тряс Стрельца за плечо.

– Твою мать, только глаза закрыл.

Сбросив с плеча трясущую его руку, Стрельченко сел. Рядом стояли начальник президентской охраны полковник Хмелевский и личный порученец, полковник Жилин.

Немилосердно тряс его именно Хмелевский, на то он и телохранитель. А то каждый будет за плечо трясти – президентов не напасешься.

– Вы просили разбудить вас ровно через сто пятьдесят минут, – выдохнул Жилин.

Опаньки! Два с половиной часа как и не было. Хорошо вздремнул! Надо вставать…

Скинув синее солдатское одеяло с ног, глава государства подошел к раковине и, открыв воду, несколько раз ополоснул лицо. Вроде посвежело. Президентский жилой модуль в ЦКП вооруженных сил был огромен по размеру, но Стрелец обжил только одну маленькую комнату. Со старым кожаным диваном, компьютерным столом, на котором стоял ноутбук Dell и телевизор Philips с плоским экраном. Еще был шкаф, где сейчас висел пиджак и валялся спортивный костюм. Вот и все. Жена с детьми в данный момент эвакуированы в запасную резиденцию. На всякий случай.

Когда Стрельченко вышел из жилого блока, его удивили вооруженные посты ССБ[57], стоящие внутри коридора. Здоровые мужики в черной форме и лихо заломленных беретах. Эмблема – рука в стальной перчатке, сжимающая три молнии. С АК-9 и «Валами», крепко сжатыми в руках.

– Чего они здесь торчат, полковник? По коридору не пройти.

Хмелевский пожал монументальными плечами, мол, служба такая. Полковник пришел в «личку» из спецназа ГРУ, где командовал группой в отряде «Сапсан». Шесть лет назад именно группа Хмелевского взяла пригородную резиденцию президента Турсунбаева, сломив яростное сопротивление охраны и сорвав эвакуацию.

Стрельченко здраво рассудил, что профессиональный диверсант гораздо лучше знает слабости президентской охраны и может их устранить. Нужен свежий взгляд на вещи.

К тому же Стрелец не терпел паркетных шаркунов, не нюхавших пороха. Таким образом, тогда еще майор, Хмелевский оказался во главе телохранителей Стрельченко. Профессиональные «держатели зонтиков» пытались возмущаться, но новый шеф Управления президентской безопасности быстро показал свой крутой нрав, и возмущение утихло, не успев разгореться.

– Это внутренний рубеж охраны, господин президент. Таковы инструкции.

Стрельченко покосился на здоровяка, идущего на шаг сзади, и троих телохранителей в штатском, аккуратно взявших президента в «коробочку».

– Инструкции… Здесь же ЦКП – бетона одного над нами с полкилометра. Отдельный батальон охраны наверху, твоих оглоедов, Хмелевский, из «теней» сотня, не меньше, да здесь еще спецы из военной контрразведки толпой сидят. И еще внутренний рубеж. Отправить бы вас всех под Варшаву…

– Можно и под Варшаву, господин президент. Как прикажете. Вон, в прошлом году в Киев сразу после боев летали вас сопровождать, надо будет, и в Варшаву полетим, – невозмутимо ответил Хмелевский.

Еще один поворот по коридору, и за массивной бронированной дверью – Центральный командный пункт Вооруженных сил Руси. Четыре электронных экрана с отражением обстановки на фронте в реальном времени, полсотни офицеров, прапорщиков и сержантов, сидящих за компьютерами и бегающих с бумагами. Огромный стол за звуконепроницаемой перегородкой – там еще один экран и три десятка стульев.

При входе Стрельца генералы и адмиралы вскочили со своих мест. Стрельченко вяло махнул: садитесь, в ногах правды нет.

Посеревшие лица, красные, как у кроликов, глаза… Верхушка армии практически не спит с четырнадцатого июля, с того дня, как неизвестные поныне ушлепки расстреляли на автобане автобус с туристами. Деваться было некуда – пришлось проявить твердость и начать стягивать войска к границам ЕС. А какие еще варианты? Утереться, забыть и благополучно потонуть в бумажном море, которое будут извергать из себя европейские «следственные органы»? Кого эти дауны могут поймать? Они исламистов чуть ли не в очко целуют, а тут ловить, да еще передать русским.

Надо было треснуть кулаком по столу и напугать европейцев как следует. А то, гниды, забыли, как на Украину влезли и по соплям получили. Стрелец и треснул – войска стянул, припугнул. Тут американцы впряглись. НАТО там и все такое… Выборы на носу – Обайя на второй срок остаться хочет. В Бонапарта решил поиграть, убогий…

– Какая муха европейцев укусила? А, господа генералы? Какого хрена они Багратионовск обстреляли?

Слово взял скромно сидящий в углу генерал-лейтенант Поливанов, руководитель СКР МНО[58].

– Место, откуда обстреливали территорию Калининградской области, находится у городка Семпополь, в тринадцати километрах от границы. Место обнаружено, но проблема в том, что наша артиллерия в ходе контрбатарейной борьбы в прямом смысле слова перепахала весь этот участок.

– Значит, ничего не нашли?

– Почему же? Обнаружены остовы двух грузовых машин, осколки и обломки. Сейчас там работают криминалисты. Единственно, что могу сказать, снаряды, которые использовали европейцы, стандартные осколочно-фугасные от RM-70[59], чешского производства. Это пока все. Допросы пленных тоже пока ничего не дали.

– Не густо. Продолжайте искать. Должны быть зацепки. Ищите, Поливанов. Если надо, обращайтесь к смежникам. Теперь – что на фронте? Докладывайте, Усольцев.

– Господин президент. Операция «Клевер» пока развивается по графику. Сопротивление – слабое, потери наших сил – минимальны. Объединенные силы ЕС откатываются к Варшаве. Как и докладывала разведка, ряд стран, входящих в НАТО, игнорировали резолюцию Брюсселя и, по сути, объявили нейтралитет. Это страны Балтии, Чехия, Словакия, Венгрия и Болгария, Греция, Турция.

– В чем слабость сопротивления союзников? Они же вроде родную землю защищают?

– Основных причин две. Первая: европейские члены НАТО не восстановили силы после украинской кампании. У них действительно мало вооружения и техники, многие военнослужащие деморализованы. Второе: ждут американцев. Это очень важный фактор. Как докладывают наши эксперты из УПО[60], в случае развертывания основных американских сил на ТВД устойчивость европейцев в бою резко усилится. Тогда возможно вступление в войну и ряда сейчас «условно нейтральных стран».

– Значит, на американцев надеются. А если они их не спасут? Что будет тогда?

– Тогда вероятен развал НАТО. Блок и так балансирует на грани – слишком огромны противоречия. Если американцы не удержат нас, европейцы впадут в панику.

– То есть разгром американцев в Европе – это козырной туз? Я правильно понимаю вас, господин генерал армии?

– Так точно.

– Какие перспективы операции «Клевер»?

– В данный момент часть сил третьего американского армейского корпуса высаживается в Антверпене и Роттердаме и колоннами движется к Одеру. Пятый американский корпус – уже у Варшавы. Главное, господин президент, в Европу прибыл новый Главнокомандующий ОВС НАТО, назначенный сегодня ночью, генерал Гарнет Беркли со штабом. Под его командование перейдут все сухопутные силы альянса. Вот его личные данные, характеристика и психологический портрет.

Перед Стрельцом оказался листок бумаги с приколотой к нему фотокарточкой. Со снимка смотрело суровое, типично англосаксонское лицо. Серые глаза, тяжелая челюсть с явно видным шрамом, ежик седых волос. Почитав досье, Стрелец присвистнул:

– Да, дядя суровый. Вьетнам – первое ранение, затем Гренада, Панама, «Буря в пустыне» – второе ранение, тяжелое, в челюсть осколком мины, Босния – начальник штаба американского контингента в IFOR. Затем снова Ирак, уже командир бригады в третьей пехотной дивизии – брал багдадский аэропорт и центр города. После этого – вертикальный карьерный взлет. С мая 2003-го – генерал-майор, заместитель командующего войсками в Ираке. С 2005 по 2007-й – генерал-лейтенант, командующий МНС НАТО в Афганистане. Звание генерала присвоено в январе 2009-го. Жесткий, волевой командир, универсальный специалист по тактике современной войны, командовал как воздушно-десантными, специальными, так и пехотными соединениями. Пользуется авторитетом у союзников по НАТО. Выдвиженец помощника президента США по национальной безопасности генерала Джека Джонсона.

– Существует мнение, Евгений Викторович, – министр обороны посмотрел на Стрельченко, – что это, пожалуй, лучший выбор для НАТО в данной ситуации. По прибытии основных сил армии США в Европу и развертывании ВВС и ВМС нас ждут очень мощные ответные удары.

– Это я понимаю. Ваше предложение?

– Надо обезглавить военное руководство альянса. Провести комбинированную специальную операцию с применением спецназа и ВВС. Также требуется ваша личная санкция на начало действия плана «Сирена». Первой и, возможно, второй стадии.