Полная версия
Сталь и пепел. Русский прорыв
Вадим Львов
Сталь и пепел. Русский прорыв
© Львов В., 2013
© ООО «Издательство «Эксмо», 2013
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Пролог
Русские танки вынырнули из-за дымовой завесы, гудя турбинами на расстоянии меньше двух километров от расположения американцев. «Барсы» создавались именно для того, чтобы в маневренном бою сокрушить «вероятного» противника и расчистить дорогу в глубь Европы тысячам более примитивных советских танков.
Конструкторы уповали на три составляющих успеха Т-80 – подвижность, огневую мощь и защиту. Если с первым и вторым у «Абрамсов» генерала Меллоуна все было в норме, то защита, как обычно, ни к черту не годилась. Плата за комфорт экипажа – приходилось прикрывать броней эргономичный внутренний объем. Причем броней тонкой, поставь туда основательную броневую преграду – вес танка перевалил бы за сотню тонн.
Стреляй «Абрамсы» с места, как в «Буре в пустыне», по устаревшим машинам арабов – это было бы неважно. Но в «собачьей свалке», которая началась после прорыва русских на близкую дистанцию, бронезащита играла ведущую роль.
Видели бои на ринге, когда низкорослый, но шустрый боксер прорывается к огромному увальню, спокойно ждущему у канатов? То же и случилось в танковом бою под Радомом 29 июля…
Акула будет рада,
Если весь мир окажется под водой.
Китайская пословицаПляшет небо под ногами,
Пахнет небо сапогами,
Мы идем, летим, плывем.
Наше имя – Легион.
«Легион».Группа «Агата Кристи»Пекин. Чжуннаньхань. 2 мая
Если вы были в столице бывшей Поднебесной империи, то обязательно посещали сердце этой древней страны Пекин, или Бейджинг, как его называют сами китайцы. В центре этого магического для иностранцев сердца, в районе Сичен, к западу от Запретного города лежит озеро Бэйхай, в простонародье – «северное». Вокруг этого озера сегодня крутится вся общественная и политическая жизнь тысячелетней империи народа хань. Здесь находится Чжуннаньхань – китайский аналог Кремля, скопление правительственных учреждений и штаб-квартира ЦК КПК. Один из самых могущественных людей в китайской партийной иерархии, глава организационного отдела Секретариата ЦК и по совместительству основной куратор органов разведки и госбезопасности, товарищ Чэн Юаньчао внимательно смотрел на двух зашедших к нему людей. Генералы Вань Цзян и Ян Чжи представляли две длани китайской системы безопасности. Сухощавый и жилистый Цзян руководил вторым бюро «Гуанбу» – Министерства государственной безопасности, а упитанный и жизнелюбивый Чжи командовал департаментом разведки и контрразведки в Министерстве общественной безопасности[1]. Оба генерала были ставленниками Чэна и его давними, еще со студенческой скамьи знакомыми.
Юаньчао сделал пригласительный жест рукой, и вошедшие устроились по обоим сторонам огромного лакированного стола. Социализм, вопреки всем заклинаниям его идеологов, не только не преодолел синдром борьбы за власть среди государственной верхушки, но и обострял его. Несмотря на единую идеологию, Госсовет КНР увлеченно интриговал против ЦК, а региональные партийные организации – против центра. Чэн Юаньчао служил Генеральному секретарю КПК, и только ему. Генералы, сидящие перед ним, – кадровый резерв партии на ближайшие годы. Пора было разогнать зажравшихся бюрократов с их сыночками-олигархами и продолжать уверенный рост Поднебесной[2].
– Какие проблемы, товарищ Цзян? – спросил Чэн, гляди исподлобья на своего визави. – Зачем вы настаивали на экстренной встрече?
– Возможно раскрытие нашего агента Аиста и срыв операции «Три всадника». Ситуация весьма серьезна.
Сидящий напротив Цзяна Ян Чжи с немым стоном закатил глаза к лепному потолку и спросил коллегу:
– Насколько вероятно раскрытие?
– Если не принять срочных мер, раскрытие практически неизбежно. Агента узнал беглый уйгурский диссидент.
– Вам, – Цзян кивнул в сторону Чжи, – профессор Шохрат Юсеф хорошо знаком. Вы же настаивали на его срочной депортации из страны в девяносто пятом.
– Как это могло получиться? Насколько я знаю, Аист больше десяти лет работает «нелегалом». И очень успешно, это наш лучший оперативник.
– Возможно, я подчеркиваю, возможно, он ослабил бдительность. Насколько нам известно, Юсеф опознал его в Каире. На международной конференции по вопросам ислама. Столкнулись в ресторане.
– И что? – спросил Чэн, явно теряя терпение.
– Юсеф остановил Аиста на выходе и назвал его прежнее имя и звание. Естественно, Аист не отреагировал, сказал, что опознались, и пошел по своим делам.
– Черт. Чистая случайность, – буркнул Ян Чжи. – Как такое могло быть после всех хирургических вмешательств? Пять операций, гарантии специалистов по пластической хирургии… и какой-то уйгурский ученый клоп опознает нашего человека.
– Нет, товарищ Чжи. Это говорит о том, что нельзя привлекать сотрудников вашего ведомства к операциям стратегической разведки. – Юаньчао сверкнул глазами.
Повисла неловкая, тяжелая, словно нож гильотины, пауза. Генералы спрятали глаза.
– Товарищ Цзян, неужели в «Гуаньбу» не нашлось агента уровня Аиста?
– Нет. К сожалению, исламский фактор – это относительно новое дело для внешней разведки. Тем более для тайной операции такого масштаба. Основная масса оперативников со знанием исламского вопроса сосредоточены у генерала Чжи. По крайней мере так было тогда. И действительно, Аист – лучший из лучших.
Генералы были правы. Чэн это знал. Значит, часть ответственности за срыв «Трех всадников» будет лежать на нем. Отвертеться не удастся. В лучшем случае выгонят на пенсию или послом в Непал или Гондурас. В худшем – инфаркт и пышные похороны. Слишком большие деньги потрачены, слишком многое поставлено на карту.
Председатель Лю Хайбинь такого провала не простит. Ни ему, ни его команде.
Об операции «Три всадника» среди миллионов китайских чиновников знало только четыре человека. Председатель КНР и первый человек Китая Лю Хайбинь и люди, сидящие сейчас за столом напротив друг друга. Уровень секретности был таков, что Цзян и Чжи обращались к Чэну напрямую, через головы своих непосредственных начальников, министров общественной и государственной безопасности. При успехе операции Китай должен утвердиться в роли единственной мировой сверхдержавы. А конкуренты – погрязнуть в бесконечной войне или сгинуть в безвестности. Тем более что ситуация внутри «красного дракона» с каждым днем все более и более осложнялась. Перегретая экономика «всемирной фабрики по пошиву трусов» стала выдыхаться. Безработица росла ужасающими темпами, как и обнищание населения.
Пока государственным и партийным органам удавалась держать ситуацию под контролем, но прогнозы, увы, были тревожными. Через год кризис мог сорваться в штопор. И тогда… Тогда Китай с многомиллионными ордами безработных, голодных и на все готовых людей мог оказаться на грани распада и гражданской войны.
Операция «Три всадника» могла спасти страну и обеспечить ее дальнейшее развитие, новые заказы для промышленности, новые рынки сбыта.
– Что делал Юсеф после встречи с Аистом?
– Засел в ресторане со своими друзьями, учеными-религиоведами Виалли и Городниковым.
– Русский и итальянец?
– Так точно. Оба весьма известные специалисты по исламу. Авторы книг и научных монографий. С Юсефом общаются давно, были знакомы еще до депортации последнего.
– Вот тварь! – не выдержал Чжи. – Надо было тогда его не выпускать из Урумчи. Или устроить несчастный случай!
Чэн неожиданно хлопнул ладонью по столу:
– Прекратить. Юсефа депортировали по решению ЦК. Оно не обсуждается. Тогда было такое время. Нужно было нескольких крикливых и безобидных уйгуров и тибетцев выгнать из страны на радость либеральным американским СМИ. Надо решать, что делать с Юсефом. Сейчас же.
– Ликвидация. Немедленная, – мгновенно отреагировал Цзян. – Вполне можно сработать под несчастный случай.
– Предположим. А что делать с его собеседниками?
– Поступить так же. Надо рубить концы. Мгновенно. Если решим все быстро, есть шанс не допустить утечки информации.
Чэн Юаньчао посмотрел на генералов и, покосившись на часы, тихо сказал:
– Действуйте. Быстро и осторожно. Под вашу личную ответственность. Если утечка произошла, нужно срочно запускать операцию. Главное – не опоздать.
Мюнхен. Германия. 12 июля
Майор Сатар Занди вышел из припаркованного в тени фургона «Мерседес», украшенного рекламой электрической компании, и огляделся. Ночная улица пригорода баварской столицы Нойритт была пуста, только вдалеке слышался шум редких машин, проезжавших по Мюнхеннер-штрассе. Жители этого благополучного европейского города, переделав дела и просмотрев обязательные вечерние шоу и новости, крепко спали. Исполнению воли Аллаха никто помешать не мог.
Оставалось только подождать, когда появится основная цель, и можно действовать. А ждать майор спецназа «Куат-аль-Кудс»[3] мог сколько угодно. Час, день, неделю. Не важно. За восемь лет, что принимает участие в «острых» заграничных акциях, научился. Может, поэтому до сих пор и жив, хотя несколько раз находился на волосок от смерти. Последний раз – в Ираке, где их отряд перехватили англичане из SAS, пожалуй, лучшие солдаты издыхающего британского льва. Но ему удалось уйти и спасти часть груза – боеприпасов и медикаментов для Армии Махди[4]. Из его отряда в шестнадцать человек уцелело тогда пятеро, не считая его – весьма неплохой результат. Полковник Мирзапур остался весьма доволен. Оказывается, их отряд был «подставным» и благодаря этому нападению англичан удалось разоблачить высокопоставленного предателя, окопавшегося в штабе Пасдеран[5].
Вот куда может забраться измена! В элиту иранского общества, в среду лучших из лучших. Нет, не зря сказал господин Мирзапур, что шайтан совращает души правоверных с каждым годом все сильнее и единственная защита от козней и тлена неверных – расширение «дар эль Ислама» через экспорт шиитской революции.
Сейчас и предстояло сделать еще несколько шагов к торжеству идей ислама. На чужой земле неверных псов, перепивших отвратительного вонючего пива с не менее отвратительными колбасками и капустой. Когда Сатар проходил по улицам Мюнхена, его буквально выворачивало от гнусных, чужих запахов, от внешнего вида и одежды местных жителей. Особенно – женщин. Так могут одеваться только последние дешевые шлюхи…
Майора радовало только одно – скоро вся эта земля, все эти аккуратные, словно игрушечные, улицы будут выжжены Великим Огнем и жирные, сонные неверные с их гнусными шлюхами и противными запахами пойдут на корм червям. Куда им, собственно, и дорога. А когда кяфиры вцепятся в глотки друг другу, словно свора бродячих собак за кусок тухлой конины, истинным воинам Всевышнего останется только добить немногих уцелевших и очистить землю от остатков их так называмой цивилизации.
Наушник пискнул. Значит, цель на подходе.
К угловому зданию стремительно подкатила черная, словно персидская ночь, BMW. Из машины, опираясь на массивную деревянную трость, выбрался Яхъя Абдулла Хакк – известный на всю Европу мусульманский проповедник. Избранная цель. Жертвенный ягненок.
Бывший профессиональный адвокат из пакистанской Кветты, бывший боевик отрядов Хекматиара, а ныне голос миллионов европейских мусульман, в свои шестьдесят пять выглядел отлично. И это несмотря на потерю левой ноги от русской мины где-то под Гератом в далеком восемьдесят шестом. В Мюнхен неистовый мулла прибыл в студию радиостанции «Свободный Кавказ» для записи очередной речи против русских кяфиров.
Хакка сопровождали двое крепких телохранителей. Наметанным глазом Сатар оценил их пружинящую походку, напряженные позы, оттопыренные пиджаки.
Майор ухмыльнулся – у радикальных суннитов грызня из-за спонсорской помощи, грантов от ЕС и дележа криминальных доходов идет полным ходом. И убийства в их среде происходят не реже, чем среди наркобаронов. Вот и сейчас – новое обострение между несколькими крупными суннитскими общинами в Европе и США. Точнее сказать, между крупными синдикатами. Кровь льется рекой от Копенгагена до Афин, число жертв усобицы перевалило за сотню.
Туповатые европейские СМИ, контролируемые леваками и либералами, списывали эти разборки на неких мифических расистов, местную полицию, создавшую «тайные эскадроны смерти» для уничтожения трудолюбивых мигрантов, и даже всесильную и всепроникающую русскую разведку.
Впрочем, наследного принца Омана Бахрама аль-Саида завалили, кажется, именно русские. Уж очень сильно принц нагадил им на Кавказе. Хотя методы работы – взрывчатка в мобильнике – больше похоже на «Шин-Бет»[6]. Но русские кяфиры сегодня – большие друзья сионистов. Так что «руку Москвы» исключить нельзя. А вот лидера курдской диаспоры Нидерландов завалили свои. Запустил руку в деньги, собранные на «национал-освободительную борьбу». Имама крупнейшей в Гамбурге мечети пришили турки. Сатар был в этом абсолютно уверен. Очень уж покойный имам не любил военную хунту генерала Тургая, засевшую в Анкаре, ежедневно понося ее в своих молитвах. Вот и договорился. СМИ свалили все на каких-то бритоголовых.
Ладно, пора было действовать.
Занди едва слышно трижды постучал в боковое стекло. Через секунду бесшумно отъехала в сторону боковая дверь автофургона и рядом с Занди появились четыре приземистые тени. Бойцы его группы «глубокого проникновения». Обученные методам убийства, хорошо усвоившие и древний опыт умерщвления со времен «хашашинов», и новые технологии устранения неугодных.
Боевики замерли за спиной Сатара. Так замирают волки, готовые вцепиться в горло косули. С каждым из них майор прослужил более пяти лет, а двое – вообще приходились ему дальними родственниками. Надежные, верные люди. Других в «Куат-аль-Кудс» не держали.
Занди поднял руку и пошевелил пальцами. К гулу проносящихся по окружной штрассе автомобилей прибавились резкие металлические звуки. Звуки оружия, готового к бою. Яхъя с телохранителями стали подниматься наверх, в офис «Свободного Кавказа».
В редакции радиостанции сейчас работало пять человек. Техник – поляк, секретарь – турчанка, родившиеся в Германии, и три диктора из кавказцев. Один вел музыкальные программы, другой – читал молитвы и занимался религиозным воспитанием, третий сообщал политические новости. Еще один, самый важный человек в этой операции, сидел на стуле при входе в офис. Ночной сторож. Некий Питер Дитц, выходец из Казахстана шестидесяти двух лет от роду. Его надо было оставить в живых. Остальных – в расход. Всех. Но в первую очередь Яхъю и кавказцев.
Наушник в ухе снова пискнул. Группы наблюдения – отчитались. Все чисто. Пора выдвигаться. Занди чуть махнул ладонью в направлении массивных дверей дома. При свете полной луны и рекламы пива «Бавария» на углу в руках бойцов тускло поблескивали стволы «Хеклер и Кохов», украшенные массивными глушителями.
Московская область. Горки-9. 13 июля
«Мир сошел с ума», – думал Стрелец, сидя на террасе своей резиденции и глядя в плоский кинескоп телевизора. В одной руке он держал пульт, в другой – бокал с легким пивом.
Сегодня он решил устроить себе выходной, вернувшись с Дальнего Востока. В конце концов, глава государства тоже имеет право на отдых. Как и самый обычный трудяга. Дела в стране медленно, но верно шли на поправку, и теперь его ежедневное и еженощное бдение по поводу любых мелочей не требовалось. Система наконец-то заработала, колеса закрутились. Люди просыпались от многолетнего морока. Пяти лет не прошло. Люди потихоньку стали более ответственными и перестали по поводу малейших обид со стороны нерадивых чиновников писать жалобные челобитные царю. Писали теперь либо в суд, либо сразу в федеральную прокуратуру. Уже прогресс. Теперь ему не надо выслушивать на телемостах идиотские просьбы типа «а почему у нас в районе нет горячей воды?». Мол, из Москвы виднее, почему начальник их муниципального ЖКХ на пару с главой администрации пропили все деньги, собранные на ремонт трубопровода.
Зато иски против муниципальных властей и губернаторов теперь исчислялись десятками тысяч. Первой ласточкой был иск молодой семьи против главы района где-то на Алтае. Из-за отсутствия совести у местных чинуш промерзла вся «хрущоба», и заболел маленький ребенок. В итоге было возбуждено уголовное дело против шести человек и гражданский иск против шестнадцати, включая губернатора и двух его замов.
Именно этот случай по приказу Стрельченко был раздут центральными телеканалами. И пошло-поехало. Губернаторы, раньше робевшие от окрика из Москвы, боялись теперь досрочных перевыборов, как не справившихся с обязанностями. Был такой механизм их отстранения. Жители региона собирали определенное количество подписей и требовали досрочного референдума о доверии губернатору. После такой неприятной процедуры в семи случаях из восьми губернатор вылетал в отставку. А затем прокуратура заводила на него дело… Всегда можно найти – за что. Это было, конечно, сложновато, но демократично. А главное, простые люди осознавали, что они не быдло, что в их праве как назначить чиновника на высокий пост, так и скинуть с него. Это дорогого стоило. Человек, осознавший себя значимым гражданином, работает лучше и налогов платит больше. Для этого все и затевалось.
Стрельченко хотел построить не «вертикаль власти», а «машину власти», которая может исправно работать десятилетиями после того, как он и его соратники уйдут на покой. А на покой уже хотелось. Изматывающий ритм последних двух десятилетий, кровь, заговоры, интриги доводили его до нервного истощения. Казалось, вот она, власть, бери, наслаждайся. Власть Стрелец взял, только насладиться ею не мог. Была тяжелая, невыносимая работа каждый день. Теперь он понимал и старика Палицына, первого Президента России, спившегося и ныне покойного, и второго президента, чекиста Молчунова, скрывающегося сейчас в Боливии с его знаменитой фразой про раба на галерах…
Теперь, когда жизнь на Руси медленно стала налаживаться, неприятности пришли из-за границ. За три года – две короткие, но яростные войны на территории СНГ. Сначала свергали центральноазиатского царька Турсунбаева, возомнившего о себе невесть что. Под это дело освободили миллионы славян от гнета местных баев, хотя они этого и не просили. Затем операция «Бурьян»[7] и кровавая бойня на Украине и Кавказе. Здесь тоже удалось победить, но цена была намного выше. Да и противник не был уничтожен, лишь потрепан. Стрелец корил теперь себя, что так легко согласился на переговоры с американцами и не добил европейцев. Хотя… тогда, год назад, по-другому было нельзя. Не влезать же в Третью мировую…
А сейчас?
Стрелец шкурой, нутром, хребтом чуял неладное. В мире сильно запахло кровью. Большой кровью… Что-что, а чутье его никогда не подводило.
Да, мир определенно сошел с ума. Молниеносный крах евро и волна банкротств Португалии, Испании, Румынии, следом – эффект домино в азиатских странах, поставивших мировую экономику на грань полного коллапса. Евросоюз разваливался на глазах, стал заваливаться красный Китай, грозя погрести под собой остатки мирового благосостояния.
США, вылезая из Ирака, тут же влезли в нефтеносную Венесуэлу. Блицкриг удался на славу, «красного нефтяника» Гомеса ликвидировали собственные генералы, но победой и не пахло. Боливарианская гвардия Гомеса отступила от побережья в глубь страны и развернула мощную партизанскую войну против посаженного американцами правительства генерала Контрераса. В итоге – новая горячая точка без вариантов на ее быстрое затухание. Американцы удерживали только побережье и город Маракайбо. Против «боливарианцев» воевали регулярные венесуэльские части при поддержке частных армий и парамилитарес[8]. Сопротивление американцам нарастало с каждым днем, у партизан находили огромное количество новейшего оружия китайского производства.
Еще суматошнее было на Ближнем Востоке и в Центральной Азии. Исламисты наступали по всем фронтам, не давая коррумпированным светским режимам и нефтяным монархиям ни дня покоя. В Турции после падения правительства исламистов Мустафы Уркана и его убийства власть взяла группа генералов во главе с главкомом сухопутных войск генералом Хамидом Тургаем. Тургай и сотоварищи тут же устроили исламистам кровавую баню по давним янычарским традициям. Исламисты тоже в долгу не остались. Идет фактически гражданская война, усиленная сепаратизмом курдов. Что ни день, то взрывы, нападения на жандармские и армейские патрули, убийства офицеров и чиновников. А в ответ – свирепый террор военных и головорезов из MIT.
– Похоже, вариантов нет, действительно что-то назревает… Что-то очень хреновое… – вслух произнес Стрелец, отвечая своим мыслям.
В этот момент коротко звякнул «кремлевский» телефон. Старомодный, без диска. Олицетворение ныне мертвой эпохи социализма.
Стрелец снял трубку:
– Слушаю внимательно.
На этот номер могли позвонить от силы семь человек в мире. На этот раз звонил руководитель Службы специальной безопасности, генерал-полковник Ляхов, некогда его личный телохранитель.
– Прошу прощения за беспокойство, но сегодня ночью в Мюнхене произошло нападение на офис радиостанции «Свободный Кавказ». Убито несколько сотрудников и, главное, радикальный проповедник Яхъя Хакк.
– Туда ему и дорога. Одной собакой меньше.
– Это, конечно, так, только, судя по предварительным данным управления радиоэлектронной разведки ССБ, здесь есть некий русский след. Нам удалось перехватить ряд сообщений германских силовых структур, благодаря…
– Избавьте меня от технических подробностей, генерал! Какой русский след?
– По показаниям выжившего свидетеля, он немец, но родом из СНГ, нападавшие говорили исключительно по-русски. Думаю, скоро об этом завопят все европейские СМИ. Будет грандиозный скандал. Поэтому сразу, как расшифровали данные перехвата полицейской информации, и решил связался с вами.
– И правильно сделали.
Положив трубку, Стрельченко потер висок. Эту истеричную мразь Яхъю Хакка давно следовало замочить. Как и ту шваль из комитета «Босфор»[9]. На «босфорцев» времени и сил хватило, а вот на этого клоуна Хакка лень было даже тратиться. И вот тебе подарочек! Только стали более-менее налаживаться отношения и торговля с ЕС, и тут некие «русские» убивают любимчика европейских интеллектуалов и либералов… Как интересно получается. Значит, скоро начнется такой вой. Хотя пусть воют, подстилки мусульманские, черт с ними, не портить же себе отдых!
– Камилла! – позвал Стрелец жену.
– Аюшки? – Женщина появилась на террасе.
– Пойдем-ка, на лодке покатаемся!
– А почему нет, – улыбнулась Камилла.
Супруги спустились с террасы и направились к искусственному озеру, где их ждала маленькая лодка, предназначенная для таких вот редких моментов проявления заботы о досуге жены.
Фюрстенвальде. Германия. 14 июля
Огромный двухэтажный «Неоплан», украшенный радостным солнышком, логотипом международной туристической компании, и белорусскими номерами, неспешно ехал в направлении германо-польской границы. Позади было пять европейских столиц, и люди, расслабившиеся в удобных креслах, уже предвкушали возвращение к родным очагам. В Пензу, Саранск, Нижний Новгород. Осталось пересечь Польшу, там еще немного до Бреста, где можно будет пересесть на поезд Брест – Москва. А от Первопрестольной – уже домой.
Тур «Пять столиц», известный в народе как «галопом по европам», настолько измотал туристов, особенно женщин и детей, что сейчас почти все спали. За исключением водителя Зенона Смушкевича. Он гонял туристические автобусы по Европе уже почти двадцать лет и научился контролировать усталость. Едва стоило почувствовать сонливость, он выпивал большой глоток «купчика». И помогало! Сознание прояснялось, сердце усиленно начинало гнать кровь по венам. Вот и сейчас, сделав глоток, Зенон посмотрел в зеркало дальнего обзора и, увидев микроавтобус «Фольксваген», недовольно поморщился. Он тащился за ними уже не меньше часа. Хотя ничего особенного в этом не было, Зенону, как и любому водителю автобуса или фуры, пережившему девяностые, такие хвосты не нравились. Успокаивало одно – это Германия, и дорожных бандитов можно не опасаться.
Вот в Польше следовало бы волноваться. А в Прибалтике или Украине – вообще паниковать, увидев долго преследующий тебя микроавтобус, где запросто может укрыться целая «бригада» налетчиков. «Знаем, проходили…» – зло подумал Смушкевич и вспомнил налет, пережитый им в Латвии, когда братки вот на таком точно «Фольксвагене» напали на его автобус. Высадили выстрелом из помповика стекло в двери, прижали к обочине и обчистили. А ему за то, что не сразу остановился, еще и два ребра сломали.
