Сталь и пепел. Русский прорыв

«Австрия намеревается предпринять решительные шаги по отношению к Сербии, полагая, что Россия ограничится словесным протестом и не предпримет силовых мер по защите Сербии», – сообщал посол Италии в России.

«Россия только угрожает, поэтому мы не должны отказываться от наших действий против Сербии», – полагал начальник австрийского генштаба Конрад фон Гетцендорф».

Из книги «Пороховой погреб Европы», авторы – Задохин и Низовский.

Кабул. Афганистан. 26 июля

Генерал Ван Цзян вышел из приземлившегося на раскаленный бетон кабульского аэропорта «Гольфстрима G-150», принадлежащего международной гуманитарной организации, и неторопливо проследовал к стоящему прямо на взлетно-посадочной полосе белому внедорожнику «Toyota Prado» с эмблемой ЮНИСЕФ на дверце.

Несмотря на жару и длительный перелет из Сингапура, генерал сумел обратить внимание на то, что кабульский международный аэропорт напоминал пчелиный улей.

Туда-сюда сновали гражданские и военные чины в пятнистой форме, грузовики, заправщики и погрузчики, приземлялись и взлетали самолеты. Лихорадочный темп, помноженный на вечный афганский бардак.

Нынешний прилет шефа внешней разведки Китая в разрываемый войной Афганистан был связан с приказом Чэна Юаньчао лично проверить подготовку к реализации «Трех всадников».

За семь лет работы начальником второго бюро МГБ Цзян только один раз покидал Китай. Летал на секретную конференцию в Москву для встречи с руководством российских спецслужб.

Давно это было. Сейчас все по-другому, и русские для Китая – самые опасные конкуренты за влияние на среднеазиатские республики.

Генерал сел в мягкий кожаный салон и протянул руку водителю:

– Приветствую вас, мистер Грант.

– Взаимно, товарищ Цзян. – Водитель слегка склонил голову.

– Вы всегда лично встречаете гостей, Колин?

– Таких, как вы, – да. К тому же это ваш первый визит в этот проклятый край. Кабул – настоящая пыльная дыра Азии.

– Вы же сами, мистер Грант, настояли, чтобы работать именно здесь.

– Да. И сейчас не жалею. Здесь чрезвычайно удобная обстановка для работы. Оккупационным войскам не до полноценной контрразведки. Сформированные ими подразделения национальной безопасности и полиции для новой афганской власти слишком неопытны и коррумпированы сверх всякой меры. Прибавьте сюда международный наркотрафик и постоянные атаки талибов. Лучшей обстановки для работы не сыскать. Можно особо не таиться, здесь никому не интересен человек, привозящий сюда одеяла и лекарства для детей. Кроме родителей этих детей и нескольких таможенников, которым я плачу за быстрое оформление гуманитарных грузов. И все. Никакой мороки с вечными топтунами за спиной, как это принято в цивилизованных странах.

Генерал согласно кивнул. Все верно. Все-таки этот Аист – гениальный парень.

Сын шотландского офицера королевской полиции Гонконга и манекенщицы-китаянки, родившийся в колониальном еще Сянгане. Необычной внешности, больше похож на турка или араба, с блестящим образованием, полученным в Великобритании. Не зря он обратил на него внимание семь лет назад и увел к себе, в «Гуаньбу», из департамента внутренней безопасности. Эх, как же Ян Чжи не хотел с ним расставаться! Просто уперся рогами. Пришлось вмешаться в спор двух генералов самому секретарю ЦК, товарищу Чэн Юаньчао, который прочел небольшую лекцию непонятливому коллеге о приоритете стратегических операций внешней разведки КНР над борьбой с диссидентами и исламскими сепаратистами внутри страны.

Сказано – сделано.

За пять лет Аист сколотил в Центральной Азии и Ближнем Востоке довольно мощную агентурную сеть. Выступая в роли малайзийского бизнесмена, занимающегося разработками в области ветряной и солнечной энергетики, Колин Грант добился помимо оперативных очень серьезных бизнес-успехов.

Да, подумал генерал, теперь, в двадцать первом веке, бизнес и разведка смешались настолько, что даже ему, человеку, тридцать лет отдавшему службе во втором бюро МГБ, было уже малопонятно, где кончается бизнес и начинается разведка, а где – наоборот. Одно можно было сказать с полной уверенностью: будущее разведки Поднебесной за такими молодыми и талантливыми ребятами, как Аист. Честно говоря, Цзяну изначально не верилось, что удастся запустить такую сложную и многослойную операцию, как «Три всадника», не допустив ни малейшей утечки информации, но пока, до сегодняшнего дня, это удавалось. Первый этап операции уже развернулся и шел чрезвычайно успешно. Первый всадник уже летел к цели. О том, что она ложная, всадник не знал.

Полковник Мирзапур, завербованный Аистом три года назад, погорел на своей ненависти к американцам. Начальник отдела специальных операций Пасдеран и командир спецназа «Куат-аль-Кудс» вел против неверных маленькую самостоятельную войну, не всегда согласовывая свои действия с командованием корпуса. В итоге действий Аиста партия мин и стрелкового оружия, отправленная Мирзапуром для талибов в Афганистан, оказалась опять в Иране, в руках сепаратистов-белуджей и суннитов, воюющих с режимом тегеранских мулл. Хотя это и стоило жизни трем оперативникам «Гуанбу», Мирзапур оказался загнанным в угол.

Выходов из него у полковника было только три – самоубийство, добровольная сдача своим коллегам или работа на Аиста. Полковник выбрал третье, после недолгих колебаний и напоминания Аиста о том, что делают с женами и детьми «предателей и шпионов» коллеги полковника из ВЕВАК[33] и Пасдеран. Полковник по сей день считал, что был завербован английской разведкой, уж больно изящно его взяли в оборот.

Весь расчет «Трех всадников» строился на разжигании глобального конфликта, причем чужими руками. Всю грязную работу изначально должны были сделать диверсанты «Куат-аль-Кудс» и европейские наемники.

На втором этапе предполагалось, что Иран откроет еще один фронт борьбы против империалистов, нанеся удар по Ираку и свергнув там проамериканский режим. Третий этап был самым простым. К тому времени обстановка в мире должна быть настолько дестабилизирована и стратегические противники КНР настолько ослаблены взаимной борьбой, что никто не помешает Китаю подмять под себя Центральную Азию, открыв ворота к Индийскому океану и Персидскому заливу. Современному Китаю было вполне по плечу сделать это одному и в открытую.

Третий всадник должен был нанести последний, сокрушительный удар. Все как в древней стратегеме «Три всадника»:

«Из осажденного города требуется направить гонца. Враг наготове. Тогда происходит следующее: из города ежедневно выезжают три всадника и около городских ворот начинают упражняться в стрельбе по мишеням. В первый день выезд всадников из городских ворот произвел переполох. Во второй день на него прореагировали только некоторые. Через три дня на всадников уже никто не реагирует. Тогда на следующий день один из воинов вместо привычной стрельбы делает стремительный рывок и уходит от возможных преследователей».

Окрестности Хелма. Польша. 26 июля

Операция «Клевер» началась с массированного удара сотни крылатых ракет Р-500, выпущенных оперативно-тактическими комплексами «Искандер». Первая волна ракет накрыла авиабазы, вторая – штабы корпусного и дивизионного звена.

Фронтовой авиации у русских было не так много, чтобы бросать ее на неподавленное ПВО, и поэтому первые высокоточные удары наносили ракеты типа «земля – земля», благо в этом хитрые «иваны» на голову превосходили своих противников. Направление разработок западных оперативно-тактических ракетных комплексов благополучно было свернуто в конце восьмидесятых годов, после устранения «советской угрозы». «Лансы» и «Плутоны» отправлены на свалку, а замены им не нашлось. За исключением небольшого числа комплексов ATACAMS, развернутых на базе американских РСЗО М270. Европейцы использовали самую примитивную модификацию, Блок 1[34] – с дальностью полета всего в сто шестьдесят пять километров.

Считалось, что после распада СССР и поспешного вывода советских войск с востока Европы с наземным противником может справиться тактическая авиация, усиленная дальнобойной ствольной артиллерией, ведущей огонь высокоточными боеприпасами.

Конфликты в Ираке, Афганистане и особенно на Украине опрокинули расчеты европейских военных теоретиков. Запасы тактических ракет – полсотни комплексов ATACAMS – исчерпали себя за два дня боев с русскими и украинцами под Киевом и Днепропетровском. Толку от этого было немного, может быть, кое-где удалось сбить темп русского наступления, но это все.

Другой ошибкой военных теоретиков Брюсселя стала недооценка важности применения бронетанковых сил. Танки, по их мнению, должны были исключительно «демонстрировать флаг» противнику и, по возможности, поддерживать огнем собственную пехоту в качестве штурмовой артиллерии. Русские, напротив, предпочитали использовать танки в качестве «стратегической кавалерии» для разгрома и преследования отступающего противника.

Штурмовые действия у русских осуществляли мотопехотные части, так называемые «гренадеры», оснащенные большим количеством артиллерии и инженерной техникой. Говоря честно, армии стран Евросоюза сейчас находились в том же состоянии, что и американская армия после вьетнамского кошмара или российская – в начале девяностых. Тяжелое военное поражение в предыдущей «гуманитарной интервенции», разгром и фактическая гибель в украинских степях, болотах северной Польши и на выжженном солнцем Крымском полуострове элитных воинских соединений европейцев здорово подорвали военную мощь и, главное, боевой дух солдат и офицеров ЕС.

Армия Евросоюза потеряла стержень, из нее выбили костяк наиболее подготовленных и обученных профессионалов. Политическое руководство ЕС, вместо того чтобы поддержать военных и помочь провести полномасштабную реформу всего военного механизма объединенной Европы, среагировало на поражение в лучших традициях социалистов – травлей армии в СМИ и большой чисткой офицерского корпуса. Из армии были изгнаны десятки генералов и адмиралов, сотни командиров нижнего звена.

Результаты такой «мудрой и дальновидной» политики социалистов сказались уже в первые дни боев. Сбив малочисленные заставы Straż Graniczna[35], двадцатая танковая бригада Разумовского продвинулась вперед километров на двадцать, столкнувшись с тридцать четвертой бронекавалерийской бригадой Войска Польского. Поляки, вооруженные бундесверовскими «Леопардами 2 А4» и собственной храбростью, сделали попытку сдержать русских и не дать им в первый же день кампании прорваться к Люблину. На помощь полякам шла, пробиваясь через толпы беженцев, вторая французская бронетанковая бригада.

– Слушай приказ, Громов, – говорил Разумовский, тыкая световой указкой в интерактивную карту юго-восточной Польши. – Авангард под твоим командованием должен обойти Хелм и перерезать дорогу на Крысныстав. В бой не ввязывайся, твоя задача – перехватить трассу и удержать французов. Учти, Громов, не удержишь французов, нам с ходу Люблин не взять. Придется толкаться там несколько суток. Представляешь, чем это может закончиться?

Громов отлично представлял. От Люблина до Варшавы – всего сто пятьдесят километров. Американцы еще не закончили развертывание, большая часть их сил еще плывет через Атлантику. Вокруг Варшавы, прикрывая столицу своих союзников, группировался только легковооруженный пятый корпус армии США. Чем быстрее удастся выбить из войны Польшу и разгромить европейские контингенты, тем меньше возможность большой войны и выше возможность для переговоров. Для успеха операции «Клевер» требовалось постоянно поддерживать высокий темп наступления.

– Сделаем, господин генерал. Какая возможная поддержка?

– Корпусная артиллерия. Возможно, штурмовой авиаполк. Но, как обычно, рассчитывайте, полковник, на собственные силы.

Сейчас Громов трясся в командирском «Воднике», слушая по рации переговоры командиров подразделений. Авангард бригады в составе разведывательного, танкового и механизированного батальонов, обогнув по дуге горящий Хелм, устремился на запад. Полковник, закурив «Житан», внимательно изучал на экране тактического ноутбука досье командира второй бронетанковой бригады, присланное из разведотдела корпуса.

Бригадный генерал Мишель Ольви командует частью всего полгода. Переведен в танкисты из канцелярских работников. Сидел всю жизнь бумажки перебирал. Боевого опыта, за исключением годовой командировки в Боснию в составе контингента ООН, не имеет. К досье прилагалась коротенькая справка, подготовленная военным психологом: «Нерешителен. Оглядывается на начальство. Психологически неустойчив».

Громов откинулся на командирском кресле и поднял глаза к бронированному потолку «Водника». Как неплохо поработала разведка и психологи, составляя на вражеских командиров такие подробные досье. Раз генерал Ольви – психологически неустойчив, значит, проблем с ним случиться не должно. Лишь бы разведка не ошиблась.

Как и обещал Разумовский, поддержка передовому отряду от корпусной артиллерии была. В остальном пришлось полагаться на себя. Вторая бронетанковая превосходила авангард Громова более чем в два раза, но полковник успел занять выгодную для обороны позицию. Основным оружием должны были стать, как и в предыдущую кампанию, танковые управляемые ракетные комплексы «Рефлекс-2»[36], бьющие на пять километров. Их особенностью было то, что после модернизации стало возможно выпускать ракеты из-за укрытий. Ракеты «Инвар» модернизированного комплекса теперь могли поражать бронетехнику противника сверху. Разведывательный батальон, помимо всего прочего, имел на вооружении противотанкового взвода шесть штук ПТРК «Корнет». Мало, конечно, но лучше, чем ничего.

Французы начали хорошо. Дивизион гаубиц и дивизион MLRS обрушили на позиции авангарда огненный шквал. Корпусная артиллерия поддержки в долгу не осталась и навязала французам контрбатарейную борьбу. Обстрел отряда Громова быстро начал слабеть. Решив использовать шанс и сбить темп начинающейся атаки французов, Громов ударил первым.

«Барсы»[37] первого батальона налетели на «Леклерки» двенадцатого кирасирского полка. Русские старались держать противника на расстоянии, используя «Рефлексы», и не входить в зону ответного огня мощных орудий GIAT, установленных на «Леклерках». Любой командир подвижного соединения новой армии Руси знал, что статичная оборона ведет к поражению, как наглядно показали события последних локальных конфликтов.

Одним словом, бей первым, отступай, огрызайся и снова бей.

Французы, потеряв в первой же атаке шесть танков, подбитых «Инварами», летящими из-за гряды пологих холмов, где перекатывались деформированные до неузнаваемости «Накидками» «восьмидесятые», растеряли весь свой боевой дух и повторили атаку только спустя два с половиной часа. Впрочем, с тем же успехом.

Громов снова закурил уже последнюю сигарету из пачки (три часа назад была полная) и довольно подмигнул своему изображению на экране монитора:

– Так и есть – нерешительный. Молодцы, психологи. Все в яблочко[38].

Вторая бронетанковая бригада французской армии вместо поддержки бьющихся у Хелма поляков вяло тыкалась носом в малочисленный авангард. Ближе к вечеру генерал Ольви получил данные разведки о разгроме превосходящими русскими силами польской бронекавалерийской бригады и тут же начал отход к Красник-Фабричны, открывая дорогу на Люблин. В рапорте для командования Объединенными вооруженными силами НАТО бригадный генерал Мишель Ольви объяснил свой поступок тем, что под угрозой окружения он совершил глубокий обходной маневр и, сохранив боеспособность бригады, разместил ее для последующего флангового удара по зарвавшемуся агрессору.

Люблин был окружен утром следующего дня. С ходу русским его взять не удалось, но зажатый в городе польский гарнизон, по мнению союзного генералитета, был уже обречен. Европейцы ждали прибытия основных сил третьего американского корпуса для совместного противодействия русским.

Третий армейский корпус насчитывал четыре дивизии – две бронетанковые, две пехотные[39], усиленные артиллерийскими, инженерными и противовоздушными бригадами, и был, пожалуй, самым ударным по составу соединением сухопутных сил НАТО.

К пятому августа корпус должен был достигнуть границ Польши и, соединившись с силами ЕС и пятым американским корпусом, мощным контрударом отбросить русских обратно. Передовые батальоны первой бронетанковой и четвертой пехотной дивизий уже высадились в Антверпене и двинулись на восток. И никто из верховного командования союзников, русского Генштаба и ГРУ не догадывался о событиях, которые произойдут ровно через сутки и сорвут не только переброску третьего корпуса в Европу, но и поставят крест на истории современных Соединенных Штатов.

Колумбус. Штат Нью-Мексико. 26 июля

В мире всегда будут вечными два человеческих изъяна: глупость и цинизм. Как говаривал премьер-министр Британской империи Уильям Питт-младший: «Глупость так же безгранична, как и цинизм», – и был в этом абсолютно прав. Если оба этих качества присутствуют сразу в двух людях, оказавшихся волею Судьбы на расстоянии пары десятков миль друг от друга, значит, жди большой беды.

Первого проблемного человек звали Хорхе Наварра, по прозвищу Эль Озо, или Медведь. Было ему двадцать девять лет, и в данный момент Хорхе руководил командой «застрельщиков» картеля Мичиоканская Семья[40]. Из дома в приморском Веракрузе Медведь убежал, когда ему исполнилось тринадцать, через год примкнул к шайке уличных воришек, «обувавших» лоховатых гринго на улицах курортного Акапулько. К пятнадцати годам уже отвечал за физическую защиту членов своей шайки от конкурентов или от туристов, возомнивших себя Рэмбо.

Первого человека Хорхе убил в шестнадцать, это был двадцатилетний гринго, тощий и прыщавый, пытавшийся отбить обратно свой сотовый. Медведь накинул ему сзади гаротту, опрокинулся вместе с ним на землю и удавил. Как и учили старшие товарищи. Это произвело впечатление на окружающих, и Наварра получил предложение поработать на картель Залива[41] в команде, обеспечивающей переход и транзит нелегальных мигрантов из Центральной Америки и Южной Америки в США. Сначала Хорхе работал курьером, затем – рядовым застрельщиком, в двадцать лет поднялся до «капитана».

Но стать новым Дионисио Планкарте или Назарио Морено[42] Хорхе было не суждено. Команда Медведя в придорожном баре схлестнулась с бойцами конкурирующей банды. Конкурентов оказалось больше, и напали они первыми. Точным ударом мачете Хорхе буквально раскроили череп и повредили мозг. Как он не сдох тогда, известно одному Господу. Так или иначе, но с «капитанством» было покончено на долгие годы. Кому нужен командир, которого мучают дикие головные боли в самый неподходящий момент и который, прямо скажем, слабо контролирует свои вспышки ярости?

Без работы, однако, Медведь не остался – умение убивать и калечить у него из-за проблем с головой не пропало. После выхода из госпиталя работал вышибалой в подпольном казино, успокаивая наиболее буйных клиентов. А когда после раскола картеля Залива в Мичиокан пришла большая криминальная война, из подпольного казино Хорхе снова вернулся на улицы, пропахшие порохом и залитые кровью.

За последующие три года Хорхе только и делал, что отстреливал вездесущих боевиков из «Зетас», лезущих в Мичиокан, подобно тараканам. Те в долгу не оставались – за три года Наварра был четырежды ранен. Это не прибавило ему здоровья и здорово испортило и без того отвратительный характер. Его истерических выходок и лютой злобы откровенно побаивались большинство подельников.

По мере разрастания нарковойны убыль Семьи в командирах среднего звена достигла критического уровня. Тогда вспомнили о Медведе, прозябающем на должности рядового «солдата». Дон Франсиско Альварес вызвал Хорхе к себе и после короткой беседы предложил ему шанс. Еще какой шанс! Наварра должен был сопроводить груз с отборным перуанским кокаином на север, к американской границе, и сдать там оптовикам из МС-13[43].

Под командование Медведя поступало двадцать вооруженных бойцов. Все бы ничего, но передача груза должна была произойти на территории штата Чиуауа, а этот штат был вотчиной картеля Хуарес, члены которого чужаков не жаловали и при встрече ломтями нарезали пришельцев на пилораме.

Все шло нормально до тех пор, пока они не приблизились к границе с Нью-Мексико. В отличие от Техаса или Калифорнии, очень популярных у драг-дилеров, Нью-Мексико считался бедным сельскохозяйственным штатом, где нет большого количества потенциальных клиентов. К тому же с Мексикой граничил маленький кусочек штата, который легко контролировать US CBP[44]. Кусочек этот покрывала труднопроходимая пустыня и горный кряж, за исключением одного шоссе, к тому же перекрываемого пограничной охраной. Но дон Альварес был умным человеком. Если границу могут пересечь «мокрые спины»[45], то могут и парни с грузом порошка.

В Нью-Мексико мало полиции, еще меньше пограничников и федеральных агентов, хотя этот редко заселенный штат граничит с Оклахомой, Техасом, Аризоной, откуда прямая дорога во внутренние, богатые штаты США.

Когда до точки встречи с оптовиками оставалось какие-то полсотни миль, конвой Хорхе из шести автомашин, двух GMC «Сьерра» и четырех «Шевроле Тахо», напоролся на местных. Не меньше пяти десятков головорезов в форме федеральной полиции с тяжелым вооружением, видимо, пасли с самой границы штата. Недосмотрел Медведь – опыта ему не хватило по сторонам башкой вертеть. Вот хвоста и не заметил.

Первый «Шевроле» буквально смело с пыльной проселочной дороги шквалом огня из двух крупнокалиберных «браунингов», установленных на черно-белых «Хаммерах» с эмблемой федералов. Огонь велся со стороны заброшенной фермы, и вскоре к угловатым армейским вездеходам прибавилось три черно-белых же фордовских пикапа, откуда посыпались закованные в кевлар боевики.

Даже если это были вояки или легавые, La Familia без боя не сдастся. Первый наскок нападавших отбили с помощью двух FN Minimi Para[46], прихваченных Медведем на всякий случай. Здорово помог и новенький боец группы снайпер Сезар Нуэво, по кличке Воробей. Из своей IMBEL.308AGLC Воробей, спрятавшись между придорожными валунами, за несколько минут свалил трех атакующих. Пулеметы тоже собрали свою жатву.

Едва отбили первую атаку, как сзади, на востоке, показалось пыльное облако.

– Медведь, к ним подкрепление…

Чертыхнувшись, Хорхе схватил бинокль. Так и есть, и, судя по столбам пыли, – не меньше десятка машин. Пончо, один из его боевиков, повернулся к Хорхе и промямлил:

– Если там федералы, может, договоримся? Сдадимся, а?

Головная боль всегда приходила на минуту раньше приступа ярости. Зажмурившись, Медведь зарычал, затем схватил Пончо за отворот джинсовой рубахи. Выхватив из ножен, закрепленных на бедре, короткий тесак, Хорхе вогнал лезвие тесака в горло парня. Пончо всхлипнул и, скрючившись, рухнул под колеса «Сьерры».

– Кто-то еще к федералам хочет? – прохрипел Хорхе, бешено вращая глазами. – Товар надо доставить!

– Это не федералы, Медведь, – встрял в разговор Леонард Вилья, молодой, но очень перспективный боец, вооруженный M4 с мощной оптикой. – Я одного из них узнал. Это Мигель Игуана, боец из команды Американца. Это не федералы. Точно!

Вот он попал…

Эль Американо, командир боевого крыла картеля Хуареса. Его настоящего имени, как и внешности, никто не знал, но слухи о нем ходили самые пугающие. Мексиканские бандиты – народ не из пугливых, но Американца и его людей боялись многие. По слухам, Американец был стопроцентным янки, да не простым – то ли бывшим федеральным агентом, то ли армейским офицером, сбежавшим в Мексику из-за каких то неприятностей с законом и начальством.

Под себя же Американец и вербовал боевиков. Все с боевым опытом, военные и полицейские. Американцы, мексиканцы, колумбийцы, никарагуанцы. Его «бригада» охотилась только на «крупную дичь» и только за хорошую оплату. Поэтому они и не торопятся, и не стреляют. Боятся повредить машины с товаром. Сейчас к ним приедут подкрепления, еще полсотни человек, и тогда незваных гостей перестреляют, как куропаток.

– Вилья, карту! Быстро!

До навигатора в джипе сейчас не добраться, и Леонард протянул Хорхе скопированную спутниковую карту. Морщась от жуткой боли, Медведь внимательно посмотрел. Выходили «вилы». Единственный проход на север – к границе.

– Что у нас с оружием? – Медведь посмотрел в лицо Леонарду.

– В запасе два «дьявола» и один Мк153[47]. К нему – шесть гранат.

Медведь посмотрел на часы. Подкрепление к «лжефедералам» прибудет с минуты на минуту. Надо вырываться сейчас. По приказу все его уцелевшие восемнадцать бойцов, не жалея патронов, одновременно стали поливать ферму и стоящие рядом «Хаммеры» огнем. Конкуренты на несколько секунд попадали на землю, спасаясь от шквала огня. Этого хватило Хорхе, чтобы выхватить из-под брезента лежащий в кузове «Сьерры» гранатомет. Еще минута, и он готов к стрельбе. Прицелиться труда не составило – никто из «хуаресов» не подумал о наличии у них гранатомета. Ближайший к дороге «Хаммер» взорвался, выпустив в синее небо черный клуб дыма, смешанный с огнем.