Аффект

– Делите квартиру.

– Ага. Я и ещё две девушки.

Кейт задумалась.

– Не знаю, пригодится ли вам это, детективы. Просто пустяк, – сказала Кейт после паузы. – Случай произошёл давным-давно. Почти месяц назад. Я бы и не вспомнила, если бы…

Я ждала.

– В общем, одним вечером Лиф мне позвонила сама. Сказала, ей кажется, что в квартире в её отсутствие кто-то был. Она решила у меня уточнить, может, я приезжала за оставшимися вещами.

Я почувствовала, как встрепенулся Брайн – словно терьер, который готов броситься за палкой.

– Оливия поставила в известность полицию? – спросил он.

Кейт затушила сигарету и бросила окурок в пепельницу, стоящую прямо перед ней.

– Не тот случай. Заявлять было не о чем. Никто не разбил окно, не вышиб дверь, ничего не украл.

– Тогда почему она решила, что в дом кто-то проник?

Кейт снова пожала плечами. На этот раз более напряженно. И опустила голову.

Я подбавила суровости в голос:

– Кейт, это может быть важно. Что именно сказала вам Оливия?

Вздрогнув, Кейт глубоко вздохнула и пригладила волосы.

– Ладно, – уступила она. – Ладно. Ладно. Не давите на меня авторитетом. Ну, значит… Звонит Лиф, да? И сразу: «Ты что, сделала себе копию ключей?» А у меня тогда ключи от этой квартиры были всего пару дней. Прошлым месяцем, когда Лиф и Макс поехали отдыхать на неделю загород. Они хотели, чтобы я присмотрела за квартирой на случай пожара или ещё чего. Ну, я и говорю: «Конечно, нет…»

– А ключи были? – спросил Брайн. – Ну, дубликат?

– Нет! Зачем они мне? Лиф сменила замки, потому что предыдущий был старый и ненадежный. Без предупреждения мне незачем приезжать к ней. Я не живу здесь с тех пор, как Лиф стала встречаться с Максом. Просто окончательно я съехала месяц назад. Забрала вещи, а так, я давно здесь не живу.

Кейт резко выпрямилась. Брайн пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся:

– Просто решил проверить. Работа такая – вопросы задавать, понимаете?

Кейт снова обмякла:

– Ну да, конечно. Морочить людям голову у вас работа, детектив Уэйн!

– И в ту неделю, когда ключи находились у вас, никто не мог снять с них копию? Вы не оставляли ключи там, где их могли найти ваши соседки или сослуживцы? Нет? Повторяю, задавать вопросы – это наша работа.

– Вы что? Они висели на брелке. Как у обычных людей. Я не держала их в сейфе. Когда я приходила на работу, ключи находились в моей сумочке. Оттуда я их не доставала. Если они кому-нибудь и понадобились, их никто бы и не нашёл просто так. В моей сумке полный бардак, собственно, как и в жизни. Это Лиф была педанткой. Все по местам, по полочкам. Кажется, я никому не сказала, что они у меня.

Соседкам и сослуживцам, тем не менее, предстоят долгие беседы с нами, не говоря уже о том, что придётся поднимать их личные данные.

– Вы встречались с кем-то в тот момент?

– В смысле парня?

– Да.

– Нет. У меня никого не было, и нет.

– Кейт, вернемся к телефонному разговору, – произнёс Брайн. – Вы сообщили сестре, что копии ключей у вас нет…

– Да. Лиф говорит: «Ну, всё равно: кто-то добыл ключи, а мы давали их только тебе. Что ты на это скажешь?». Пришлось полчаса убеждать её в том, что я без понятия, к чему она клонит. Наконец-то Лиф объяснила, в чём, собственно, дело. Днем у нёё в тот день был в выходной. Она пошла в магазин или не знаю, куда там, а когда вернулась, заметила, что в доме кто-то побывал.

Кейт разорвала салфетку, которую взяла из салфетницы, и стала долго мять её в руках, пока белые клочья падали на пол. Ладони у неё были маленькие, пальцы тонкие, с обгрызенными ногтями.

– Сначала она не признавалась, откуда ей это известно, но, в конце концов, я всё вытянула: занавески отодвинуты не так, как обычно делала Оливия, а с холодильника исчезла ручка, которой она записывала список дел. Я говорю: «Ты шутишь!?», – и она едва не повесила трубку. Ну, я её успокоила. Как только она перестала ругаться, стало понятным, что она реально сильно напугана. Оливия прибывала в ужасе. А ведь она не тряпка!

Вот почему я наехала на Брайна за то, что он пытался отложить разговор с Кейт. Когда у людей рушится мир, они болтают безумолку. Подожди денек, и они начинают восстанавливать разрушенные укрепления. Если ставки высоки, люди действуют стремительно. Поймай человека сразу после того, как в небо взлетел ядерный «гриб» и он выложит всё – от любимых жанров порно до тайного прозвища своего босса.

– Вы не поверили бредням сестры? – сказал деловито Брайн.

– Это же были всего-то занавески и ручка! Если бы пропали драгоценности, половина нижнего белья или техника, тогда, конечно, крышу снесет у любого. Но это… Я ей сказала: «Ладно. Допустим, что какой-то идиот решил вломиться к тебе в дом. Не Ганнибал Лектор, верно?»

– И как отреагировала Оливия? – быстро спросила я, пока Кейт не поняла, что именно она произнесла.

– Снова взъярилась! Сказала, что главное не в том, что он это сделал, а в том, что теперь она ни в чём не может быть уверена. Например, заходил ли он в спальню, перебирал ли их с Максом вещи… Лиф не позволяла зарплата шиковать, а так бы она купила много новых шмоток на всякий случай. Она же не знает, к чему прикасался вор. Вот ей и показалось, что не на своих местах стоят многие предметы. Я пыталась задать наводящие вопросы. Как он попал в квартиру? Почему проник именно к ней? Оливию это сильно напрягало. Она повторяла: «Почему я? Что ему от меня надо? Разве похоже, что в квартире есть чем поживиться? В чём дело, Кейт?»

Кейт вздрогнула так сильно, что едва не согнулась пополам.

– Хороший вопрос, – заметила я. – Здесь есть наружная камера; вы не знаете, она была в тот день включена?

Девушка покачала головой:

– Я спросила, и Лиф сказала «нет». Днем она её не включала – только по ночам, когда ложилась спать. И то, потому, что местные подростки устраивают вечеринки в пустых домах и порой сильно бузят. По словам Лиф, днем их район города практически вымирает. Вы и сами заметили тут пустые улицы. Камера наблюдения здесь ни к чему. После перенесенного стресса Лиф заверила меня, что теперь будет её включать в независимости от времени суток. И добавила: «Если ключи у тебя, Кейт, и ты боишься признаться, не пользуйся ими. Я всё равно сменю замок прямо сейчас. Камера будет работать круглые сутки и точка». Говорю вам – сестра тогда была сильно напугана.

– Итак, она сменила замки?

– Про это я тоже спросила её на следующий день… Лиф колебалась и призналась, что замки обойдутся в пару сотен. Её бюджет таких расходов не выдержит. Камеры вполне достаточно посчитала она. Лиф сказала: «Пусть преступник возвращается, я не против. Если честно, мне хочется, чтобы он вернулся, – тогда его таинственность прояснится». Оливию не так-то просто взять голыми руками. Она была храброй

– А Макс? Он знал про этот случай?

– Нет, кажется.

– Вы думаете, Кейт, как бы он отнесся к этому проникновению?

– Не знаю… Кажется, Лиф так ему об этом и не рассказала. Кроме того, она все повторяла: «Я теперь выключаю камеру, разберусь с этим парнем сама». «Я» не «мы».

Ещё одна маленькая странность.

– А почему Оливия не захотела сообщить Максу? Ведь это её любимый мужчина? Если она решила, что в дом проникли чужаки, нужно было сразу об этом рассказать.

Кейт снова пожала плечами и опустила голову:

– Наверное, не хотела волновать его по пустякам. Ведь ему было и так нелегко. Макс все время был озабочен, как уйти от жены. Думаю, поэтому Оливия не решилась замки поменять. Макс сразу бы это заметил и стал бы выяснять причину.

– Вам не кажется подобное поведение сестры странным и даже рискованным? Разве Макс не имел права знать? Неизвестный вломился в квартиру его любовницы, где он проводил немало времени. Можно сказать, в его второй дом.

– Возможно и так. Если честно, я не думаю, что преступник действительно был в доме. Может быть, Оливия или Макс пользовались сами ручкой и забросили куда-нибудь, или ручка случайно упала и закатилась под холодильник. Ну, а занавески сдвинулись. В конце концов, их же не украли, верно?

Голос Кейт звенел. Она словно оправдывалась, защищая сестру.

– Вы о своих доводах сказали сестре?

– Естественно! Стало только хуже. Оливия злилась, что я не верю ей: говорила, что эта перьевая ручка особенная. Она из отеля, в котором они провели с Максом прекрасную неделю. Макс бы никогда её не тронул и уж точно не прикоснулся бы к занавескам…

– А она из тех, кто помнит такие мелочи?

– Вроде того, – выдавила Кейт после паузы, будто слова причиняли боль. – Оливия… Любила всё делать правильно. Синдром отличницы. Оглянитесь. В доме ни пятнышка грязи. Она кушала только натуральные продукты, сама готовила и каждый день занималась гимнастикой по DVD-дискам, чтобы похудеть… Так что да, она могла помнить, что лежит в холодильнике.

– А из какого отеля ручка? – уточнил Брайн.

– Из «Плаза» на Мальдивах. – Кейт подняла голову и посмотрела на него. – Вы же не думаете, детектив Уэйн, что… По-вашему проклятую ручку в самом деле кто-то взял? Думаете, что… этот… человек, который, который… вы думаете, что он вернулся и…

Голос Кейт начал подниматься по опасной спирали.

– Кейт, когда произошёл этот инцидент? – быстро спросила я, пока она окончательно не потеряла контроль над собой.

Она бросила на меня безумный взгляд, сжала в комок обрывки салфетки и собралась.

– Месяц назад.

– В июне?

– Может, и раньше. Кажется, это было в конце весны.

Нужно просмотреть телефонные счета Оливии и найти вечерние звонки Кейт, а также проверить, не сообщал ли кто-нибудь о чужаках, гуляющих по району.

– И с тех пор подобных проблем не возникало?

Кейт вздохнула, и я услышала, как хрипит сдавленная спазмом глотка.

– После того разговора мы много раз спорили, чуть ли не до ссоры. Лиф бы уже ничего не сказала. Я думала…– Кейт взвизгнула, словно щенок, которого пнули. Зажала рот руками и снова зарыдала. – Мне-то казалось, что сестра спятила, – бормотала Кейт, задыхаясь и вытирая сопли салфеткой. – О, Боже! Какая я же после этого сестра!

Закончив, через пять минут разговор, мы с Брайном хорошенько осмотрели квартиру. Никаких нужных улик, пригодившихся в дальнейшем в следствии, мы не обнаружили. Камеры наблюдения не было. Преступник предусмотрительно снял её перед тем, как похитить Оливию. На фасаде дома остались только отметины от креплений.

Больше мы ничего не узнали у Кейт. В этот день у нас больше не было времени её успокаивать. По моему требованию сюда прибыли полицейские. Я поручила записать имена и телефоны членов семьи, друзей, коллег Оливии. Рабочие телефоны. Затем отвезти Кейт домой и проследить, чтобы она не сболтнула лишнего журналистам. Квартиру Оливии велела опечатать. Мы сдали Кейт, плачущую с рук на руки.

Я взглянула на часы в мобильнике. Они показывали начало десятого. Мы ужасно вымотались и устали. Посовещавшись, решили, что на сегодня более чем достаточно. Завтра предстояло соединять полученную информацию воедино. К тому же Курт к утру осмотрит хотя бы одно тело и вынесет предварительное заключение.

Глава 4

Я приехала домой через четыре часа после конца смены. Такое случалось часто. Ещё оставалось время поразмыслить и поработать дома.

Летом дом, в котором мы с Гейбом живём, выглядит особенно впечатляюще. Нет, черт побери, он выглядит так всегда, в любое время года и суток. Но особенно он хорош на фоне голубого неба.

Море зеленой травы, разноцветные клумбы и тенистые деревья делали участок настоящим городским оазисом. За время проживания я никак не могла привыкнуть к тому, что это и мой дом. Я по-прежнему чувствовала себя здесь гостьей. Совесть не позволяла мне пользоваться чужими благами. Гейб заработал свою финансовую стабильность трудом и упорством.

По привычке припарковавшись перед домом, я некоторое время сидела, барабаня пальцами по рулю. Оставив машину на месте, я пробежала по жаре и вошла в дом, где царила благословенная прохлада.

Гейб вышел мне навстречу из рабочего кабинета на первом этаже.

– Думал, твой рабочий день не закончится и до полуночи.

– Ха, ха. Смешно. Я очень устала, был нелегкий день.

В течение последующих минут я в подробностях пересказала ему события прошедшего дня.

– Мда…Мороз по коже…

– Сейчас тебе станет не по себе, дорогой.

Пока мы поднимались на второй этаж, где я планировала принять душ, я поведала ему о загадочных записках. Подробное изложение дела вслух помогало расследованию. Особенно если аудитория тонко чувствует нюансы. А Гейб никогда не упускал их.

– У Элизабет Эванс мог быть любовник? – спросил он, открывая кран с горячей водой.

– Мы не знаем наверняка. Про Макса тоже никто из ближайших друзей не мог сказать, что он продолжительное время изменял жене. Всё окружение видело перед собой примерного семьянина. У убийцы была информация на Макса. Преступник весьма изощрен и осторожен. Методичен, – добавила я, повысив голос. – Аккуратен. Планирует заранее. Когда Оливия Морган – наш штатный психолог и профайлер по совместительству, составит психологический профиль, наверняка окажется, что у него хорошая работа, он вовремя оплачивает счета и никому не причиняет хлопот. Возможно, что преступления каким-то образом связанны с религией. Такое может быть. Допустим, существует клуб единомышленников, секта или небольшой круг посвященных. Тогда убийца был не один, их могло быть несколько.

– Ты не сказала главного, Глория – добавил Гейб, когда я через несколько минут, ополоснувшись горячей водой, вышла из душевой кабины. – Ты же не исключаешь того, что следующие жертвы уже могут быть на примете, если это какой-то религиозный обряд. Если подобного не повторится, тогда не стоит исключать версию Бена Паркера про политику и месть.

– Только ты не начинай! Это исключено. Тут ни о какой мести и политики и речи не идёт. – Проведя рукой по мокрым волосам, я направилась в спальню. – Я уверена, кем бы ни был преступник, он уже нашёл следующие жертвы. И если допустить, гипотетически, что это сделано из мести к Бену Паркеру, причем здесь Макс и Оливия? К чему разводить кровавый маскарад с подвешиванием? Логичнее изувечить только тело Элизабет. А по факту дела обстоят наоборот. Все трое натерпелись такого, что и в страшном сне не приснится! – Я достала из шкафа пижаму и натянула на себя.

– Завтра вам предстоит узнать у Курта, было ли изнасилование девушек? – спросил Гейб, расстилая постель.

– Да. У него много чего надо узнать. Если убийца является предводителем секты, то его будет очень сложно найти. Большинство верующих не сдадут своего предводителя. Мы не можем каждого подозревать в убийстве.

– Дорогая, если убийство произошло по религиозным соображениям, тогда убийца действительно был не один. Допустим, некая секта совершала обряд. Макса и Оливию принесли в жертву. Со своей стороны, как специалист в области психологии могу сказать, что, управляя общественным сознанием и поведением людей, благодаря воздействию на их чувства и умонастроения, религия обладает значительным криминогенным потенциалом. Именно под её влиянием человек нередко совершает уголовно наказуемые деяния, мотивируя их совершение своей верой и убеждениями. Наиболее ярко это проявляется в деятельности религиозных сект и деструктивных культов. Значение слова религия переводится дословно как «вновь воспроизводить» или «соединять себя». И представляет одну из основных форм осознания мира, связывающую верующих и их объединения с объектом служения поклонения (богом иной сверхъестественной верховной сущностью, которая, по имеющимся представлениям, может исполнить то, что не под силу человеку) через единство вероучения, культовой практики, выполнение свода религиозных предписаний, моральных норм и стандартов поведения. Характерные особенности религии состоят в том, что при помощи неё человек удовлетворяет потребность во всемогущем объекте поклонения, придающем смысл его существованию. Приобретает надежду на лучшее будущее, находит выход из кажущегося безвыходным положения, достигает не только собственного благополучия, но и обретает высшую цель, ради которой он живёт и ради достижения которой может умереть. В основе этой высшей цели лежат религиозные представления высшего порядка, касающиеся веры в бога, цели и смысла жизни человека. Система представлений религии предлагает человеку совокупность идеалов, следуя которым он может не только понять смысл своего существования, но и направить свою жизнь к великой цели. Именно поэтому истинно верующий человек, будучи уверенным в том, что в случае неуклонного выполнения религиозных предписаний, носящих в том числе противоправный характер, достигнет жизненного благополучия и посмертного блаженства, свободно допускает возможность антиобщественного поведения и нарушения принятых в государстве правовых норм, выдавая их за божественные установления.

– Говоря простым языком, чтобы не делал верующий, он оправдывает это тем, что делает во блага Бога? Или тому, кому он поклоняется?

– Да, примерно так. За мою практику были такие пациенты, и даже целые семьи. Они глубоко веровали и воспитывали детей по тем коконам, которые считали нужными. Не буду детально углубляться в эту тему. Скажу только, что глубоко верующих людей нельзя переубедить или убедить в чём-то обратном. Это равносильно тому, что говорить зайцу, что он волк.

– Хмм… Энтузиазма мне это не прибавило.

Забравшись на широкую кровать под одеяло, я прижалась к Гейбу всем телом.

– Видишь ли, милая, при ритуальном убийстве основной и главной целью  выступает предварительное причинение жертве особых мучений и страдании. И только, в конечном счете – смерть. А исполняемый при этом обряд (ритуал) выступает лишь методом и средством достижения. При подобных обстоятельствах у виновного, как правило, безразличное отношение к вероисповеданию жертвы. Более того, нередко жертвами становятся абсолютно незнакомые виновному люди. Конечными и специальными целями ритуальных убийств выступают желания лица через совершение человеческого жертвоприношения приобрести для себя какие-либо духовные ценности в соответствии с его религиозными представлениями. Например: «завладеть душой» потерпевшего, войти в круг «посвященных» утвердить членство в состоящей группе, обрести «вечное существование» и так можно продолжать бесконечно…

– У меня сейчас крыша поедет от всей этой мути! Безусловно, такая информация мне пригодится. Теперь же давай спать. Через шесть часов вставать.

***

Наутро, по дороге в лабораторию я заехала за Брайном. Из Эдриана Курта будет легче выжать результаты при личной встрече.

Застряв в пробке, я изучала взглядом своего напарника. Отличное настроение и искрящиеся глаза Брайна не вязались со строгой формой, в которую он сегодня вырядился.

– Почему ты постоянно улыбаешься, Брайн? Я начинаю нервничать.

– Серьёзно? Сегодня утром меня разбудил очень приятный визит одной очень симпатичной брюнетки…

– Я знаю, что это значит!  – я бросила машину в образовавшуюся брешь и затормозила в волоске от заднего бампера «Феррари». – Не мог бы ты хоть на время перестать думать о постели?

– Но там действительно хорошо. Так тепло, мягко и… – Увидев мой испепеляющий взгляд, он осекся и уставился в окно. – По-моему сегодня утром кого-то не разбудили приятным поцелуем под именем Гейб.

– Знаешь, Брайн, когда твоя половая жизнь становится регулярной – если так можно назвать ваши отношения с очередной девицей, – ты думаешь и говоришь только о сексе целыми днями напролёт. Это начинает надоедать.

– Что плохого в регулярной половой жизни? Видишь, как на меня влияет неожиданный утренний секс. Я решил сегодня даже вырядиться в форму. Ворчливое настроение, детектив Берч, оставляйте за порогом. Поговорим о чем-нибудь другом. Как чувствует себя ненаглядный доктор Гейб?

– У меня не ворчливое настроение, – отчеканила я. – Ворчат старики, которые гуляют по парку и грозят детям пальцем. Гейб чувствует себя прекрасно! Настолько хорошо, что проедал мне утром плешь, чтобы я не забывала кушать во время рабочего дня.

– Он уже должен привыкнуть к тому, что его просьбы ты игнорируешь.

Я фыркнула носом.

– Второй человек за утро напоминает мне об этом!

– Глория, я с твоим врагом на дружеской ноге… Похоже, сейчас не лучшее время сообщать о том, что мы с очередной девкой – как ты их называешь, кстати, её зовут Саманта, подумываем съехаться.

– Мать твою! Ты совсем спятил!? – раздосадованная, я ударила кулаком по баранке. – Не говори мне о таких вещах, когда я за рулём!

– Прости, я не подумал, что ты так расстроишься. Саманта подыскивала себе жилье побольше, её съемная квартирка стала ей мала. Вот я и подумал, а почему бы нам не съехаться? – выпалил Брайн, боясь, что я вот-вот взорвусь. – Вот… Когда ты успокоишься, вечерком, может, придёте к нам с Гейбом на ужин?

– У меня звенит в ушах, Брайн. Тебя не слышно. Сколько ты знаешь эту Саманту?

– Глория, не включай дотошного копа. Спроси ещё, пробил ли я её по базе.

– И спрошу, – с негодованием выпалила я. – Ты не ответил на вопрос.

– Пару недель. Мы познакомились в клубе.

– Одна песня! Без комментариев.

– А что такого? Может, это настоящая любовь, Глория? – возмущенно произнес Брайн, поправляя тёмные очки.

– Ты что, как маленький ребенок? Тащишь всех, кого подберешь на улице, в свой дом?

– Глория… – жалобно застонал Брайн.

– Не смотри на меня так! Я ненавижу, когда ты так смотришь. Как какой-нибудь чертов кокер-спаниель! Ладно… Спрошу, спрошу я Гейба об этом бредовом предложении с ужином… Только ради всего святого, больше не говорим об этом!

– Спасибо, уважила.

Брайн попытался плотно сжать губы, но все же не смог скрыть довольную улыбку.

– Не смей улыбаться! – я выкрутила руль и сумела проехать без остановки целый квартал. – Может быть, теперь тебе интересно, чем я занималась в свободное время?

– Да. В ушах уже не звенит, можем продолжать. Они в твоем распоряжении.

– Ох! Надрать бы тебе зад, детектив Уэйн! Утром я встала пораньше и поработала немного дома, пока кто-то кувыркался под жаркие стоны Саманты. Я написала Кейт электронное письмо. Спросила её о прежних парнях Оливии. Подумала ночью, может кто-то из бывших Оливии решил ей отомстить. Кейт ответила, что до Макса, Оливия встречалась только с одним парнем. Ларри Ковыч. Работает в какой-то семейной пиццерии, называется «Четыре сыра». Располагается она между Нью-Йоркским городским и Колумбийским университетом. Обслуживает в основном студентов и преподавателей. Ларри там вроде управляющего. Повышает свой авторитет. У него имеется несколько приводов за мелкое хулиганство и травку, но его отпускали за недостатком улик.

– Значит, на ленч сегодня пицца? – потирая ладони, воскликнул радостно Брайн.

– А что? Я люблю пиццу! Свяжись с Дейвом, хочу знать, как обстоят дела на сегодняшнее утро в техническом отделе. Что им удалось вытащить с камер наблюдения. Удалось ли восстановить какие-нибудь данные. Расшифровать загадочные числа.

– Вчера вечером, перед сном, мы созванивались с ним. Изменений не было. Ты хочешь слишком быстрого результата, Глория.

– А как по-другому? За раз по три трупа, это мощно! Слушай, стоит ли ехать в лабораторию к Курту? Вдруг ты состоишь в интимной связи с лаборантками?

– Фу!

– Ну что ж! Вера восстановлена. По крайней мере, частично.

***

По прибытии на место, облачившись в одноразовый халат, бахилы и маску, мы вошли в прозекторскую. Эдриан Курт восседал на стуле, одетым в белый халат поверх красной рубашки. Он не сводил глаз с одного из экранов и жевал пончик, политый шоколадом.

При виде нас он кивнул:

– Снова в моих пенатах, детективы? Что, Глория, не можешь без меня жить?

– Куда же без тебя! Давай, колись.

– Не хочешь спросить про моё настроение?

– Нет. Макс и Элизабет Эвансы. Оливия Браун. Вот что меня интересует, Курт…

– Я за сутки спал два часа. Отчаянно пытаюсь включиться в работу. Пришлось подниматься на второй этаж и немного побегать в спортивном зале.

– У вас есть свой спортзал? – удивленно спросил Брайн, наливая себе порцию кофе из кофейника, стоящего на столе рядом с Куртом.

– Да. Я организовал его в первую очередь для себя. Приходится часто задерживаться на работе до утра, ребятки. По вашей, кстати, милости!

– Ты бегал на дорожке в шортиках и тренировочной маечке? И никто не умер и не сошёл с ума от ужаса за это время? – улыбнулась я.

– Обижаешь… Вообще-то я неплохо сложен, Глория. Если захочешь ещё раз проверить наш с тобой…н у ты понимаешь…. я всегда…

– Курт. Не надо об этом при Брайне. Рассказывай, что удалось узнать.

– Пока удалось только поверхностно обследовать Оливию Браун. Сегодня надеюсь, успею заняться Максом и Элизабет. Скучно с тобой, Глория! Одна работа у тебя на уме… – Он покачал головой и переехал на вертящемся стуле к другому экрану. – Время смети Оливии примерно между одиннадцатью-двенадцатью часами ночи. Опиум в организме присутствует. Последняя трапеза – овощной салат, паста. Никаких сексуальных контактов не выявлено. Найдено на теле несколько волокон.