2039

Юрий Никитин

2039

Часть 1

Глава 1

Ульяна подняла голову с моего плеча, мордочка сонная, а когда распахнула припухшие веки, в глазах проступило детское изумление, вот только что так сладко спала, а тут вдруг ни с того ни с сего утро!

– Ой, – прошелестела она хрипловатым со сна голосом, – уже что, да?..

– Тебе почудилось, – ответил я, – лежи, распоряжусь на кухне.

– Сама, – возразила она, – ах да, ты о своей настрадамной работе…

Со стороны кухни уже вкатывается мощными волнами бодрящий аромат крепкого кофе, а за ним тонкими струйками просачивается изысканный запах ломтиков поджаренного хлеба.

Туалетная раковина, как зеркало и вообще все-все в квартире, подключена к инету, и состояние моего здоровья тут же известно моему лечащему врачу, мощному машинному интеллекту второго уровня, что следит за параметрами всех жителей Москвы.

Судя по отражению в зеркале ванной комнаты, мои наниты первого поколения, громоздкие и неуклюжие, пока что справляются с задачей. Уже год все мои показатели на идеальном уровне, рекомендованном Всемирной Организацией Здоровья и Долголетия.

Едва перешагнул незримую черту, отделяющую ванную от кухни-столовой, по левой стене, что мгновенно стала огромным экраном, побежали ролики событий за последние часы.

Я чуть расслабил мышцы лица, старался не показывать Ульяне сотрясающий меня со сна ужас – сегодня снова приснилась сингулярность. Опять в виде огненной стены, что отгораживает от нас Вселенную. Сердце во сне трепетало, как бабочка в пламени костра, дух почти умер в ужасе, я не мог противиться силе, что неумолимо несла к этому плазменному огню, перед которым даже недра Солнца не жарче инея на стекле, и вот уже чувствую, как вносит в исполинский ад…

Всякий раз просыпался с колотящимся сердцем и в холодном ужасе, приходил в себя и только тогда делал вид, что вот проснулся, все путем, жизнь хороша, а временами и удивительна.

На кухне по стенам быстро бегут, сменяя один другого, ролики о взрывах у зданий научно-исследовательских центров Физики Элементарных Частиц и Молекулярной Химии. Диктор с нейтральным голосом и нейтральной внешностью быстро и взволнованно тараторит о жертвах и разрушениях и уже не так бодро о том, что все инициаторы взрывов опознаны, теперь будут проводить операцию по задержанию…

Дебилы, мелькнула мысль. Не верят, что дальше будет еще лучше, им сейчас хорошо, безусловный базовый доход, изобилие в продуктах и товарах, гарантированное здоровье, теперь вот «Остановись, мгновение», ради этого и устраивают митинги, протесты, шествия.

В сингулярность одни пойдут сами, даже побегут, других придется тащить. Показывать преимущества нового мира и убеждать войти. Это же наши люди, мы отвечаем за них. Не их вина, что наши нейронные сети, я говорю о научных работниках, развились лучше, чем у таксистов или огородников. Да, мы чуть-чуть лучше развили свои мозги, но поэтому отвечаем за остальных, как старшие дети в семье отвечают за младших братиков.

В последнем ролике показали, как нечто незначительное или смешное, что памятник Долгорукому на площади генерала Скобелева облит красным так, что голова и грудь в липкой массе, даже по высокому пьедесталу сползла до мраморных плит.

– Куда полиция смотрела, – буркнул я. – В Москве каждый дюйм под наблюдением! Все пишется прямо в Облако.

Мой электронный советник, помощник и многое чего еще, Сюзанна, отслеживающая мой взгляд, пояснила с милой женской педантичностью:

– Законами города не возбраняются минидроны для детских игр. Но каждый из них в состоянии поднять на сто метров и перенести на пятьдесят пузырек с краской… Но сейчас такое тоже отслеживается.

– А меры?

– Слишком массовое, – сообщила она. – Власти не успевают.

– Человек на дурное еще как изворотлив, – сказал я с горечью. – Пакостить умеют абсолютно все, а строить и творить – единицы!..

– Все правильно, Кэп, – отчеканила Сюзанна. – Но все-таки князя за что?

– А просто так, – буркнул я.

– Как? – уточнила она. – Объяснение нечеткое.

– Природа рациональна, – ответил я, – а человек нет. Потому и оседлал весь животный и неживотный мир.

Она умолкла, стараясь с помощью изощренных алгоритмов разобраться в загадке человека. Искусственный интеллект первого порядка, незаменим в быту. Интеллект второго уровня, такой, как моя Сюзанна, уже создан, но еще не вошел в серию. В двух-трех научно-исследовательских центрах, где сейчас днями и ночами работают над третьим, что позволит резко обогнать весь мир и фактически стать властелинами планеты… если, конечно, искусственный интеллект не уничтожит человечество одним движением мысли и не станет властелином сам, чего опасаются не только алармисты из ученых и почти вся так называемая мягкая интеллигенция из гуманитариев, но и массы простого и очень даже простого народа, впервые зажившего хорошо и привольно.

Народ озлоблен, напомнил я себе. Экономисты и футурологи не принимают этого во внимание, для них важнее уровень благосостояния, что никогда не был так высок, как сегодня, потому не понимают, почему насилие даже в неблагополучные времена не захлестывало с такой силой мир, как сейчас. Бунты и волнения поднимают не голодные, декабристы не голодали, а недовольные, уровень благосостояния роли не играет.

Ульяна из ванной, где на экранах те же новости, сказала все еще сонным голосом:

– Безусловный базовый уже третий год, живи и радуйся. Так нет же, зажрались…

– С интернетом, – обронил я, – в мире стало тесно.

Она не поняла, а я объяснять не стал, мои прогнозы и умозаключения редко основаны на тех данных, что публикуются для широкого употребления.

– Не знаю, – ответила она, – что не так с интернетом, но пора навести порядок!.. Совсем распоясались. Хорошо, наш городок в сторонке.

Не в сторонке, подумал я с присущей мне педантичностью, и не городок, а слегка обособленный квартал на краю Москвы. Здесь большинство научно-исследовательских центров и компаний по разработке новых технологий. У нас даже простые рабочие не те, что укладывают асфальт на дорогах, а высококвалифицированные специалисты, даже без диплома частенько знают и умеют больше выпускников престижного вуза.

Странно, почему жизнь не остановилась, пока я спал, вон сколько всего случилось, одних убитых в городских стычках по Европе восемьсот семьдесят четыре человека и три собаки, два мощных взрыва в Нью-Йорке и в Париже, три пущенных под откос поезда в Саудовской Аравии и Йемене, ракетно-бомбовые удары Индии по военным базам Пакистана, ответный налет пакистанской армии на три приграничных города Индии, но это уже не новость, там вяло текущая война тянется из года в год.

Ульяна явилась на кухню в прозрачном пеньюаре, в таких рисовали барышень позапрошлого века, демократично и модно с тех пор, как любые дресскоды признаны ущемляющими права населения.

– Людей не жалко, – сказала она рассудительно, – но собачек за что?.. Эх, звери…

– Выстоим, – заверил я. – Не дергайся.

Она с некоторым испугом взглянула мне в лицо.

– Ты такой серьезный… Что, это еще не все?

– Не все, – ответил я с неохотой. – Но не обращай внимания, просто не заезжай в другие районы. Бесполезники все чаще выходят на улицы.

– Грубый ты, – сказала она обвиняюще. – Какое нехорошее слово придумал!

– Но прижилось же? – возразил я. – Значит, вовремя. Им же пользуются и с той стороны, и с этой.

Она вздохнула, чистое личико омрачилось.

– А я хотела на той неделе съездить к Варьке, пора повидаться вживую… Или к тому времени эта дурь затихнет?

Я покачал головой.

– У людей дури много, ума мало.

Новостная лента по взмаху руки послушно исчезла, стремительно помчались строки со специализированных сайтов, последние события в науке и хай-теке.

У нас нет кухонных манипуляторов, считаю их лишними, футурологу нужно двигаться хотя бы на кухне, потому при появлении Ульяны дверцы кухонного принтера распахнулись, выдвинулся изящный поднос с янтарно-золотым соком в высоких стаканах с золотыми медальонами на боках.

Опередив ее, я снял оба и поставил перед нею на стол.

– Твои!

– И тебе бы стоило, – сказала она недовольно, – там столько витаминов! Все полезные.

– Пусть мои наники поработают, – возразил я.

– Еще неизвестно, – сказала она с неодобрением, – работают ли вообще, а столько денег угрохал!.. Зато витамины – это привычно и опробовано!

Я сказал миролюбиво:

– Мы что, уже такие старые, что говорим о здоровье?

Она расхохоталась, на щечках появились умильные ямочки.

– Обещают, – прощебетала счастливым голоском, – теперь никогда не постареем! Спасибо, милый, но очень уж дорого тебе обошлось…

– Пустяки, – сказал я великодушно. – Еще заработаю.

– Но ты влез в такие долги!

– Все удешевляется, – напомнил я. – Живи и радуйся, мир прекрасен, несмотря на.

Она хихикнула, начала рассказывать свои женские новости, а я, завтракая, усилием мышц глазного яблока включил контактные линзы и просмотрел последние новости инета насчет проекта «Нейролинк». У меня там не просто хорошие знакомые, в какой-то мере ведем совместные разработки, знаю, что и как на самом деле, но важно знать еще, как работы самого продвинутого сектора хай-тека подаются в такое непростое время для широкого пользования.

Ульяна поняла по моему виду, что хотя вроде бы смотрю в тарелку с едой, но вижу нечто свое, вздохнула и придвинула ко мне блюдце с печеньем.

– Попробуй. Сама приготовила!

Я кивнул, сама приготовила – это значит отыскала в сети какой-то диковинный рецепт, перебросила в принтер, а тот через три секунды выдал готовый продукт.

Она счастливо улыбалась, когда я взял печенье и схрустел за пару секунд, а я подумал, что ее бабушка не поняла бы это «сама приготовила».

Милым и доверительным голосом прощебетала Аня Межелайтис, наш электронный управитель квартиры:

– Хозяин, на связи Роланд Гусарландский настоятельно добивается связи с вами. Я проверила, в самом деле профессор, лауреат двадцати восьми премий, почетный доктор наук и член-корреспондент, полгода тому возведен в рыцарство королевой Елизаветой……

Я остановил ее взмахом руки.

– Умному человеку незачем сколько титулов. На какую тему восхотел говорить?

– Ответит лично.

– Отказать, – велел я. – И вообще сузь рамки. Учись отсекать лауреатов высших премий всемирных обществ любителей бабочек от настоящих ученых. Гуманитарии меня вообще не интересуют.

– Принято, – ответила она послушно. – Но раньше гуманитариев вы допускали!

– Сейчас они помеха на пути прогресса, – бросил я.

– Все?

– Почти, – ответил я. – Ни одна душа не шагает рядом.

Она отключилась с отчетливым щелчком, теперь это обязательно, как нелепый закон, чтобы электромобили обязательно шумели при движении, обращая на себя внимание слишком задумчивых прохожих. Мне это напоминает те времена, когда перед автомобилем должен был идти человек с колокольчиком в руках и предупреждать зевак, что этот вот странный экипаж без лошадей может толкнуть, а то и вовсе сбить с ног.

Ульяна поставила передо мной яичницу-глазунью, последний писк изыска искусственной пищи, в самом деле неотличимая по вкусу даже для самых строгих дегустаторов. Я в еде неразборчив, потреблял и раньше все, обращая внимание только на баланс минералов и аминокислот, а теперь даже за этой ерундой следят носимые и встроенные в организм датчики и синтезаторы.

Мысль вернулась к тому, как совсем недавно нас учили, что есть только два класса: рабочие и крестьяне, а между ними прокладка интеллигенции. Но сейчас очень быстро растет «бесполезный класс», в котором не только вполне бодрые пенсионеры, им при нынешнем уровне здравоохранения жить очень долго, но и люди среднего возраста, чью работу стремительно отбирает автоматизация.

Социологи вешают обществу лапшу на уши, успокаивая, что с принятием безусловного базового дохода люди получили больше времени для самоусовершенствования, для обучения новым профессиям, для развития нравственных ценностей, попугаи тупые, даже не понимают, что говорят.

Каким новым высокотехнологическим профессиям смогли обучиться миллионы таксистов, когда на улицы вышли робоавтомобили?.. Или работники почты или вчерашние кассиры?

Конечно же, не стали переобучаться даже те, кто вообще-то мог бы, зачем шевелиться, если «деньги и так плотют»?

Потому уже сформировался новый класс, в нем десятки миллионов, а то и сотни, в том числе и совсем молодые, которые не могут найти работу, даже если хотят, но большинство и не хочет, зато жаждет выпустить на волю накопившуюся энергию: устроить беспорядки, подраться с полицией, пожечь автомобили, побить витрины, пограбить, построить баррикады…

Возникло и укрепилось название «бодовцы» для таких вот бездельников, хотя суммы по БОДу получают все, кроме разве что стран Африки, но и там уже вводят в отдельных регионах.

Я как-то со зла назвал их бесполезниками, но в нашем мире все фиксируется, словцо тут же разлетелось по стране и миру, приклеилось, и вот уже на следующий день прочно ворвалось в речи ораторов и даже в обиходную речь, вытесняя термин «бодовцы».

Ульяна весело щебечет на кухне, обожает этот прекрасный мир, где все автоматизировано, хотя так и не научилась управлять кухонной аппаратурой мысленно, но все здорово, холодильник сам заказывает недостающее, дроны доставят в течение десяти минут, плита готовит так, как никогда не готовили лучшие повара даже императорам.

Я ел автоматически, если бы мог заряжаться от розетки, с восторгом бы перешел, а так, как корова какая-то, жую траву, ем точно так же, как ели троглодиты, даже мясо, пусть даже синтезированное, но все равно… Эх, скорее бы в сингулярность, когда разом покончим с этим диким наследием!

С экранов потоки новостей, пусть даже строго отфильтрованных моим мозгом, то есть никакого спорта, шоу-бизнеса, жизни кинозвезд, мимишных зверюшек, только политика, экономика и наука.

Общество расколото и все больше радикализируется. Ушли в прошлое партии республиканцев, демократов, зеленых, борцов за права меньшинств и животных, исчезли когда-то воинственные феминистки, и сейчас мир разделен на людей и транслюдей.

Это уже настоящее разделение, даже по внешности: транслюди обычно не скрывают имплантированные гаджеты, большинство вообще выставляют их напоказ, как раньше гордились золотыми зубами, бриллиантовыми серьгами или дорогими смартфонами.

Среди молодежи в моде биохакерство, что время от времени приводит к смертям энтузиастов, но иногда выдает положительные результаты, что тут же подхватываются и тиражируются, а серьезная наука сердито огрызается, что это нужно изучать, исследовать, а то кто знает, как это откликнется в стотысячном поколении через миллион лет…

Никому пока не удалось достичь бессмертия, но именно нелегальные биохакеры наткнулись на возможность «отката возраста» и таким образом сумели продлить жизнь дальше видового предела, хотя пока и непонятно, до какого предела и с какими побочками.

Глава 2

Кухонные манипуляторы быстро собрали со стола использованную посуду и отправили в моечную машину. Я успел спасти только стакан с не допитым Ульяной соком, а над столом вспыхнул экран с крупным мясистым лицом заведующего нашим отделом Костолома.

Вообще-то он Камнеломов, но почему-то такую вроде бы простую фамилию выговаривать трудно, сперва то и дело называли Камнегоровым, что звучнее и как-то правильнее, а потом как-то само получилось, что сократили до Камнегора, затем переправили в Костолома, на что сперва возражал, но против мнения коллектива переть трудно, смирился, да и, как чудится, такая кликуха даже льстит, люди его уровня стараются хотя бы выглядеть костоломами.

Он всмотрелся в меня с презрительным выражением матерого сержанта, что смотрит на поступившего в его распоряжение новобранца.

– Только завтракаешь? – спросил мощным голосом, таким только поднимать солдат в атаку. – Нормальные уже землю пашут!

– Так то нормальные, – ответил я. – Я ж не Лев Толстой.

– Я вас всех сделаю нормальными, – пообещал он зловещим голосом. – Все строем ходить будете! С песней.

– Да, – сказал я, – конечно. И с барабаном на шее.

Он нахмурился, его солдафонским шуточкам даже поддакивают, что еще смешнее, не признают авторитет, хотя наш директор Скурлатский, академик и лауреат международных премий, поставил начальником отдела именно его, а не меня, как ожидали наши сотрудники, но я все равно работаю так, как считаю нужным, сотрудники прислушиваются ко мне, а при встрече с Камнеломовым вытягиваются в струнку и отдают ему честь, что тому наверняка нравится, хотя и хмурится, подозревая скрытые издевки на каждом шагу.

Судя по его досье, был капитаном школьной команды, потом капитаном футбольной в универе, служил контрактником в военизированных частях кибернетической защиты, ухитрился там защитить кандидатскую, но быстро вышел в отставку и каким-то образом сумел внедриться к нам в качестве шефа над большой группой высоколобых, которых в армии презрительно зовут яйцеголовыми.

Кроме общего командования отделом он отвечает за сбор информации, хотя, на мой взгляд, с этим гораздо лучше справляются поисковые системы. Правда, директор института уверил нас, что Камнеломов уже отобранную информацию еще раз просеивает через тонкое сито, чтобы предоставить нам самое ценное, для этого и назначен начальником отдела, но я еще тогда возражал, что это тонкое сито вряд ли с правильным диаметром ячеек.

Ульяна прошла по кухне, Камнеломов поймал ее взглядом и весело заорал:

– Привет, Уля!.. Твой супруг всегда занят своей как бы важной работой, на тебя ноль внимания, а я вот готов заскочить к вам и в реале. Покажешь еще разок спальню?

Она запнулась с ответом, быстро взглянула в мою сторону. Я знал, что пару раз занимались этим делом, Камнеломов старается утвердить надо мной доминантность, и хотя секс с женщиной ему тоже пресен, но желание показать свое превосходство надо мною тогда взяло верх, а что толкнуло Ульяну, не знаю, но это было давно, на этот раз она лишь покачала головой и ответила с полнейшим безразличием:

– Ничем. С доллами интереснее, а нам зачем портить отношения?

Он нахмурился, но тут же сказал подчеркнуто довольным тоном:

– Ты права, умница. Даже не представляю, как досталась такому зануде, как твой нынешний муж.

Она улыбнулась, но уверять не стала, что я не зануда. Кто оправдывается, тот уже проиграл, женщины по факту своего рождения знают основы довольно примитивной человеческой психики, тем более мужской.

– Заходи, – ответила она мирно. – Зато кофе с нами попьешь.

Он отшатнулся на спинку кресла, сделав это преувеличенно резко.

– Что-о? Все еще пьете кофе, как дикари?.. И у тебя муж после этого считает себя футурологом?

Она улыбнулась шире и ответила подчеркнуто скромно:

– Считает, раз уж и другие считают.

Намек попал в цель, вчера центр Гэллапа сообщил, что я вхожу в десятку самых ярких, хотя и очень неоднозначных молодых футурологов мира.

Уголок рта Камнеломова дернулся, Ульяна заботливо придвинула к краю стола распечатанное на принтере печенье, то самое, которое предпочитает, в памяти принтера это хранится в числе приоритетов, а я никак не выберу время, чтобы стереть это на фиг так, чтобы не задеть остальные рецепты.

– Кушай, дорогой, – сказала она нежно и поцеловала меня в макушку, – невероятно вкусно… Волшебно!

Камнеломов, массивный и мышчатый, наблюдал с экрана, как огромный кот, что смотрит на беспечных мышек, маленькие глазки под массивными надбровными дугами зло блеснули.

– Яркость и скандалы, – сказал он военным голосом, – не синонимы. А твой супруженец больше известен наглыми выходками и неуважением к авторитетам. Насчет удачных прогнозов это у него случайно. Или по пьяни.

– Он не пьет, – напомнила Ульяна.

– Брешет, – заявил Камнеломов. – Все брешут, кроме меня. Правда, я тоже иногда, но редко и только по делу государственной важности.

Я поинтересовался:

– А ты чего по личной связи?.. Через двадцать минут буду в лаборатории Сокола, а потом у себя на месте. Все равно там увидимся.

Он сделал вид, что почти согласен со мной, а то слишком уж выдает некую заинтересованность, развел руками в картинно-оперном жесте.

– Шеф по старинке считает, что сотрудники должны общаться не только на работе, но и в быту. Дескать, иначе коллектив распадется.

Ульяна наблюдала за нами смеющимися глазами. Ей, как женщине, мотивы Камнеломова, как и мои, видны как на ладони. Ценит его не слишком высоко, и что тогда толкнуло повязаться с ним, не представляю, а копаться в тайниках женской души недостойно для футуролога, что старается рассчитывать будущее мира на годы и десятки лет вперед.

– Вот и пообщался, – сказал он, тут же поднялся из кресла быстро и красиво, напрягая грудь и плечи, яркий так и доминантный, во всяком случае, стремящийся к доминантности везде, где получается. – Отчитаюсь перед шефом!

Я предложил мирно:

– В следующий раз скажи, что лично был у нас, а я подтвержу.

Он поморщился.

– Что? Обманывать советскую власть?.. Сейчас каждый жест записывается минимум с трех камер!

– Шеф не смотрит, – напомнил я. – Ему важнее, как идет война в Непале. Он вложил там деньги в добычу рутения.

Он сказал наставительным тоном:

– Все равно лучше перестраховаться! А ты меня подбиваешь на противоправные действия!

– Так и доложи, – посоветовал я. – Еще одну лычку получишь. Потом, правда, уволят.

Он дернулся, посерьезнел.

– Чего? Не пророчь, не пророчь!.. Ульяна, был рад с тобой повидаться. Как-нибудь еще повяжемся, хорошо? Было классно!

По ее лицу я видел, что классно не было, и вообще забыла про такой пустяк, сейчас мужчина с женщиной копулирует разве что в Африке и некоторых арабских странах, а в цивилизованных сперва были секс-куклы, а потом их заменили продвинутыми моделями. Те умеют все, что и люди, но только лучше, а самое главное – никаких добавочных запросов, что всегда осложняет секс между равноправными мужчиной и женщиной.

У нас с Ульяной секс раз в год в день свадьбы. Тем самым поддерживаем традицию и напоминаем себе о том дне, когда познакомились, а доллы еще не вошли в широкое употребление.

Экран погас, но тут же пошли потоком краткие новости из мира хай-тека.

Ульяна мягко улыбнулась.

– Молодец, держится.

– Ты о чем? – спросил я.

– Завидует, – сообщила она. – Ему так важны хотя бы маленькие победы над тобой.

– Какие победы? – спросил я встревоженно. – Где я проиграл?

Она улыбнулась.

– Успокойся. Если и проигрываешь, то по мелочам, на которые не обращаешь внимание. А для него и это щасте, чтобы раздуваться от гордости. Он всегда всем рассказывает, что ты в очередной раз ошибся.

– Спасибо, – пробормотал я. – Ты всегда утешаешь.

– Это женский долг, – заявила она гордо. – Утешать и вдохновлять!.. Ты ешь, ешь, а то, смотрю, он тебе совсем аппетит отбил.

Я молча повернул в ее сторону ладонь, на запястье мигают разноцветные цифры, дескать, треть суточной нормы калорий уже набрана, пульс и давление в норме, витамины и микроэлементы сейчас ускоренно поступают в кровеносную систему.

– Можно съесть и просто для удовольствия, – возразила она сердитым голосом. – Все равно вес теперь не набираем!

– А зачем? – спросил я. – И продукты переводить, и организм нагружать зря. Ничего зря не делаю, только вот зачем-то женился…

Она замахнулась кулачком, я ловко уклонился и вскочил, в самом деле уже сытый в меру и готовый к свершениям.

Всевидящая Аня Межелайтис сказала нежным голоском:

– Дорогой, автомобиль у подъезда.

– Иду, – ответил я.

Ульяна сказала заботливо:

– Только не отвлекайся, не отвлекайся!.. А то один вот так оступился на лестнице и шею сломал.

– А другая поскользнулась и под трамвай попала, – ответил я тон. – Естественный отсев. Неча чипироваться всем, кто желает!

Она промолчала, вмонтированный в мозг чип хорошо и прекрасно, но далеко не для всех. Первые бионические протезы, несмотря на радостную шумиху вокруг них, приживались долго и с трудом, большинство предпочитали ходить на костылях или передвигаться в кресле, чем полгода мучительно пытаться заставить эту бездушную железку распознавать бессвязные сигналы мозга, а потом еще и подчиняться им.

С мозговым имплантатом еще сложнее, и сам он недостаточно совершенен. Мощности шестиджишной связи маловато, даже семь-джи не справляется, так что энтузиасты, вживившие чипы, только и сумели, что научились волевым усилием входить в инет, но даже это дало колоссальнейшее преимущество, когда моментально начали получать все интересующие новости, а также любые данные, что нужны для работы и доминирования над окружающим нечипированным стадом.