Деды в индиго

* * *

Виталек и Дулепистый возвратились с полным застольным набором:

– Здесь нужна твердая рука.

– Музяна давай! – вспенилась братва.

Музян отсчитал всем поровну, без обид. Потому и было у него почетное звание «капельмейстер» – в честь умения разливать ровно по триста капель.

Клюкнули. В паузе между тостами каждый постарался поделиться своим наболевшим.

– Выписали мне тут лекарство одно, гаят, хорошее, – Малярчук пристально посмотрел сквозь очки на коробочку, которую вытащил из кармана.

– «Це-ру-кал», – прочитал он по слогам. – «Церукал».

– «Церукал» – это про ихнее ЦРУ. В точку, – растянул улыбку до ушей Люлипупенко.

Малярчук:

– Не могу понять одного. Месяц болею. Рентген сделали, УЗИ сделали, томографию сделали. Всё плохо. Ни одно лекарство не помогает. Две рюмки замахнул. Как рукой.

– Народное средство!

– Слышал, Арно? В баре на «Булке» новая услуга – экспресс-доставка. Скажем, взял на грудь лишку… «Хоп, лэй, ла-ла, лэй» – звонок в дверь:

– Ваш паспорт. Распишитесь. Не забудьте дату и точное время поставить.

Жена вытирает мокрые руки о фартук. Чик закорючку. И ей к двери приносят мужа, перевязанного бантиком. Пьяного вдрызг. Вот это сервис!..

– Банков сейчас стало больше, чем аптек. А тех, соответственно, чем продуктовых магазинов. И названия у всех с претензией, так я кажу. Надо же: «Лефортовский банк»! Каземат из казематов. Тогда еще «Бутырка-банк» или банк «Кресты», или «Владимирский центральный» банк – «ветер северный…»

– А я тут рекламку недавно на троллейбусе вычитал: «"Дуби-банк" – ваш деловой партнер». А ниже, это уже предупреждение от троллейбусного парка: «Соблюдай дистанцию!» Другими словами, банк этот обходи за километр…

– По телеку сказали, скоро генетики мамонта по волосам выпавшим восстановят.

– Ага, разводить начнут в Якутии для бивней.

– Вместо оленей.

– Точно!

– Чукча на мохнатом слоне – круто!

– А упряжки из гиен.

– Огненных…

– Помнишь, в девяностые пили газировку «Напиток "Серино"» завода безалкогольных напитков «Блю Воте» по лицензии фирмы «Дохлер», – вытащил из кармана Евсеич мятую этикетку. – Такое выпьешь – сразу преставишься!

– К «ножкам Буша» наконец-то подобрали турецкие ботинки…

– Компьютерный дефолт – «Windows 98»…

– На «Дэву Матиз» ехала какая-то дева лохматис…

– Пацаны, в городе ресторан открылся – бесплатный хавчик. «Халява» называется.

– Ага, иди, попробуй. Мигом посадят на сумы, теньге или типа того. Похлеще доллара будет.

– Это узбеки открыли. Но в названии «Халва» кто-то вписал букву «я» посередине. Вот тебе и «Халява». А если специально организовали рекламный ход, чтобы народ валом повалил. У нас любят всё нахаляву… А там, как говорится: «Мавроди сделал свое дело, Мавроди может уйти…»

* * *

Посидели нормально. Теперь нужно вести подготовку к вечернему «форуму».

Кто мог еще передвигаться (Малярчук с Витьком) собрали пустые бутылки и направились в киоск, чтобы сдать их.

Во двор тем временем въехал навороченный мобиль. «Порше Кайен» в махровом тюнинге.

– Разъездились эти «поршивцы», ни проехать, ни пройти, – зло сплюнул Евсеич.

По кромке тротуара балансировали Витек в обнимку с Малярчуком и пакетом пустых бутылок. Гагулька слегка шатнуло в сторону дороги, и он стукнул крыло «поршивца» своей ношей.

– Че ща будет? – зажмурился Малярчук.

Из автомобиля вывалился мэн.

– Эй вы, алкаши недоделанные, – взревел стриженый затылок, – кто мне заплатит за капремонт?!

– Он, – показал куда-то в небо Малярчук.

– Кто «он»? Всевышний что ли?

– Тогда он, – перевел Малярчук (Всевышний) палец на Витька-Гагулька. И замер по стойке смирно, руки по швам. Знает устав, пенсионер!

– Это ты мое авто, чувыр… Витек – ты?!

– Саня? Водник?! Сколько лет! За одной партой. От гудка до гудка.

– Жив, курилка!!

И они трижды на глазах парализованного Малярчука обнялись по-братски.

– Тару собираешь? Молодец! Это правильно. Не бросай. Верный бизнес. Я вот так же, как ты сейчас. Квасил. Беспробудно. Неделями. Годами. Потом одномоментно сдал бутылки и… скупил «Газпром». С потрохами. Акции его тогда упали. А бутылки всегда в цене, соображаешь? Щас олигаршу по мере… Пойдешь ко мне коммер… нет-нет-нет, извини, финансовым директором?

– Я ж не экономист.

– И не надо.

– Главное, пить очень много приходится, а у меня печень уже не та. Пока доведешь клиента до полного подписания контракта, так назюзишься. Тут надо смотреть в оба, иначе он доведет тебя, тогда – труба.

– Можно подумать?

– Не тороплю, но настаиваю.

– М-м-м…

– Всё еще у тебя впереди! – хлопнул по плечу Витька Водник. – Ты свою цистерну пока не допил. Вон и товарища своего возьмешь (в смысле, Малярчука) – референтом.

– А что? Исполнительный дедок. Службу знает.

* * *

Под грибком приходил в себя Шура вместе с Квартетом. Шуре надо было снова возвращаться в университет к четырем часам на одно мероприятьице.

Саша в полусне улыбался, а сквозь зубы цедил:

– Пристрелю всех как собак. Вот и все килла-дела!

Кисельков по этому поводу вспомнил аналогичный эпизод, когда ведущая по телевизору, рассказывая о цунами, забыла выключить улыбку. Не понимала, о чем говорит по микрофону. Вероятно, думала о личном.

О чем это я? А о том, что недавно на факультете, где учится Шура, произошел забавный эпизод.

…Позвонили из ректората:

– У вас план не выполнен по технике безопасности.

Декан весьма сурово предупредил заведующих кафедрами: обеспечить стопроцентную явку. Иначе – «сгною на сельхозработах».

Кисельков, как активист друзей природы, тоже должен почтить присутствием производственное совещание.

Хотелось, конечно, скорее во двор к братве, на волю.

…Аудитория на 75 мест набилась битком: за учебными столами сидели и по трое. Шура не предполагал, что столько народу на факультете обитает. Дополнительно притащили стулья, причем не очень целые. Один так подозрительно шатался – никто даже не рискнул на него сесть. Зато поставили сумочки и портфели (на пол нельзя – денег не будет. Которых и так нет).

Было скучно. Народ, зевая, вожделенно посматривал на часы и в натуре клевал носом. Нудила Вивасов заунывно-трагическим голосом вещал о производственных травмах и мерах по оказанию первой помощи.

От нечего делать его однокурсник, старший преп Валя Столетов, начал корчить ему рожицы. Поначалу Вивасов старался не замечать провокаций. Но потом (интересно же!) любопытство взяло верх, он не выдержал-таки, скользнул взглядом… И всё! В момент рассказа о признаках открытого перелома Вивасов застонал от приступа хохота на весь зал.

Все моментально проснулись и с отвисшими челюстями уставились на доцента. Ненормальный. Шизик! Садист! Кто бы? Кто бы мог подумать?!

Вивасов готов был испепелить провокатора!

Но это не единственный, а всего лишь заключительный эпизод того собрания. А сначала…

Собрание давно уже началось. Вдруг, откуда ни возьмись, появляется доцент Мопова. «С занятий» (ясно, из магазина). Подзадержалась. Стоит бочком у двери. Оглядывает пространство: нет ли свободных мест. О! Есть один симпатичный стульчик в проходе. Правда, на нем покоятся чьи-то вещи. Не вопрос. Вещи можно и убрать.

Воспользовавшись паузой, пригнувшись, как старый партизан, быстренько перебежками до него. И села. Почти.

Бы-быц! – стул распался на четыре части.

Мопова в середине на полу между ножками и спинкой, но на сиденье, словно Михаэль Шумахер на спортивном болиде.

Вместо того, чтобы оставить всё как есть – ей эстетику подавай. Собрала стул и аккуратно поставила между рядов. А на него снова положили сумочки. Будто так и надо. Ой, зря! Не успела стихнуть волна истерического смеха, в аудиторию врывается профорг Зулягина и тут же стремглав ориентируется в обстановке. Мест свободных нет. Но тут, о, чудо, один стул стоит ее, родимую, дожидается. Она пригнувшись с «извините-с», «разрешите», «прошу прощенья» ринулась к нему через весь зал. Весу в ней килограмм сто двадцать и более.

Никто не успел даже моргнуть глазом, как она со счастливой улыбкой плюхнулась на злосчастный стул.

Раздался страшный треск и звук схода лавины.

Мебель распалась на мелкие кусочки. Зал скрючило второй раз. Буквой зю…

Повторяю, тема была серьезная – производственные травмы. Но судя по реакции зала, наш народ – большой любитель черного юмора. Столько хохота своды аудитории за всю свою историю не слышали. Короче, получилась не тема, а шоу Михаила Задорного.

Собрать изделие потом не удалось. Вес, сами понимаете. Пришлось списать. Профорг же выбила себе по линии профкома путевку в санаторий «Ключи» от болезней тазобедренных суставов, хотя неизвестно, кто больше пострадал: она или стул. А Вивасов до сих пор на Столетова зуб точит, раскусил его нутро.

Глава 15

12.52

– Александр Леонхардович! К вам новый преподаватель. По столярному делу.

В дверь бодро протиснулся невысокого роста худенький вихрастый паренек.

– Сеня. Важник, – отрекомендовался он.

– Вот есть фамилии, к которым сразу испытываешь почтение, а не Бодунец какой-нибудь! – воскликнули Их Величество. – Зайдите к Антонине Велюровне (тете Тосе) на склад за рабочей одеждой.

Глава 16

13.10

– Как я топерь без мази? – запричитала тетя Тося.

– Сейчас че-нибудь сообразим, – зачесал репу Проктер. – Пойду достану из ушей Прокопчикова носки, авось подмогут. Жаль, не сообразил Глебу носки вовремя в дышло сунуть!

Через пятнадцать минут приходит с носками. Держит осторожно, словно реликвию, в полиэтиленовом кулечке.

– Насморк у Прокопчикова исчез бесследно. Оказались уже у Кофейни. Аритмии как не бывало – кварцевые часы «Ролекс» по сердцу сверять. И до кучи слух и зрение восстановились. А до него у Тимофеича-гипертоника: давление упало до критического минимума, еле откачали беднягу.

Тетя Тося нацепила носки Бодуненца на поясницу.

Боль как рукой сняло! Только угорела малость – привалилась к стенке поленом.

В таком положении и застал ее Сеня Важник, направленный директором за спецодеждой. Пришлось выписать женщине нашатырного спирту…

– Где их Величество? – спросил Бодуненц у Люси после очередного срочного вызова «на ковер».

– В опоедальне (в смысле, во втором овальном кабинете для отдыха и досуга).

Глава 17

13.25

– Где вы изволили шлындать? – взревел голосом дикого кабана Кольцов, после того как секретарша соединила его по селектору с Савелием.

Подобными трубными воплями Его Великолепие обычно нагуливало аппетит перед трапезой.

«Опять не в духе, – горестно вздохнул Савелий. – Вот в прошлом месяце пруха была. Они по путевке военкомата "парились" в лагерях. Тишина. Зато после сборов, неделю назад, Их Величество, полное эктоплазматической энергии, с утроенной силой взялись за Бодуненца. При этом Они сказали: "Как Мы отдохнули от вас…"»

* * *

Во двор, истошно ревя сиреной, въехала машина «Скорой помощи». Машина тормознулась напротив грибка, и из нее выскочила дородная мадам.

Врачиха:

– Родненькие, тут к нам алкоголика одного (а это, думаю, вы догадались, был Гембл) в реанимацию доставили. Потравился какой-то жуткой гадостью. Нужна кровь с аналогичным резус-алкогольным фактором. Вольешь им чистую – кранты. Ломка начнется. Донорами будете? Всем бесплатный компот за мой счет.

– Лучше пиво в смеси с водкой.

Врачиха на секунду наморщила лоб:

– Ратуйте, ваша взяла! Согласна на все условия… Спасать человека надо!

Глава 18

13.30

Их Величество послали Бодуненца в гастроном. Но не за пивом, как обычно. А по делу.

– Найди токарей с завода, – напутствовали Они. – Надо важный правительственный заказ отработать – вентиля в бойлерную президента из «латунного золота».

…В скорости подали обед. Их Величество отобедали прямо за ломберным столом. Ростбиф в белом винном соусе с артишоками и бургундское. Стандартный набор. Ничего экзотического.

Глава 19

13.35

– Зайду на склад. А вдруг мои носки, наконец, объявились.

Той же негнущейся походкой Бодуненц проследовал в цокольный этаж.

– Тетя Тося, где мои носки? Мне сейчас в гастроном по Их Высочайшему велению идти.

– Знаешь, Савелий, я их секретарше нашей, Люси, отдала – выпросила, трясогузка. У нее молочница которую неделю не проходит.

Бодуненц снова пошагал к секретарше.

Глава 20

13.40

Бодуненц спросил у Люси:

– Где мои носки, не подскажете?

– Ваши? – зарделась секретарша.

– Мои, – потупившись повторил Бодуненц.

– Не знаю никаких носков.

– Тетя Тося сказала, что вам отдала.

Хочешь не хочешь, пришлось сознаваться.

– Совещание… расширенное недавно закончилось у Александра Леонхардовича… Один из них отдала директору соседнего колледжа – у него воспаление толстой кишки – поносить на часик, а другой – нашему генспонсору – директору завода сантехизделий – от мужского бесплодия. Может, поможет.

* * *

Однажды летом Люлипупенко сидел на крыше дома – ночевал в этот раз на шифере. Было утро. Солнышко пригревает. Птички поют. Лепота!

И тут смотрит: снайпер в него целится. От соседнего дымохода. Из винтовки с монокуляром. Как в том году. Знать, очередной партбосс наездом, и по всему маршруту движения рассадили «альпийских стрелков».

В предыдущий-то раз пришлось с крыши камнем. Еле жив остался. Но тогда дом двухэтажный был. А тут – девяти. Вряд ли уцелеешь, даже если с большого бодуна.

Люлипупенко присмотрелся к снайперу.

Всё как полагается: униформа, шапка с прорезями, перчатки с вырезами под пальцы. Винтовка с глушителем. Рация. Бинокль. Естественно, закуска, выпивка всякая – полежи-ка на палящем солнце и холодном ветру. С почками шутки плохи.

– Свои. Не стреляй, – поднял руки кверху Арно, – отстал от части.

– Долой с крыши, – «промяукал» одними губами снайпер.

– Я те че – десантура? С девятого этажа прыгать?

– Долой с крыши, кому говорю, – снова зашевелил носом военспец и стал щелкать затвором.

– Вот засада! Конец, знать, пришел. Не думал, что так скоро…

И тут снайперу что-то по рации передали. Тот круто развернул ствол.

Люлипупенко бы сховаться на чердаке. Но уж больно халявной опохмеляги захотелось. Он в одну перебежку оказался рядом со служивым.

– Братан, а и я не с пустыми руками. Рыбка сушеная. Вобла. Снял с веревки на чердаке. Там у соседа с тридцать восьмой целый рыбзавод вялится.

Кто ж откажется от такой амброзии? В армии, поди, тоже люди есть, а не танки одни.

– А шут с ним, с президентом! Ничего ему не сделается. По Ванге и Глобам – всё чисто. Еще два срока. Астрология – это круто. Кабы по ней жили – никакой «котоклизмы»!

– Держи флягу.

– О, шнапс! Трофейный?

– Не. Гумпомощь от НАТОвщиков. Не наша, конечно, «Столичная». Но для крыши и такая сойдет.

– «Столичная» – водка отличная, – продекламировал Арно…

– Отпадно провели время, – подытожил Люлипупенко. – Природная смекалка не подвела. Обменялись телефонами… Снайперу недавно генерала дали. Досрочно. За безупречную службу. Звонил. Хочет еще разок на крыше собраться вместе с генштабом – обмыть это дело. Вот и я говорю, астрология – вещь!

* * *

Как-то на неделе Артемка предложил отцу:

– Давай, ракету запустим китайскую. Потренируемся перед Новым годом.

– До Нового года-то еще уйма времени.

– Нужно всё делать заранее – сам учил, чтобы не опростоволоситься в праздник.

Делать нечего – мальца не переубедишь. Благо, что закуплено ракет – целый ящик. Не солить же. Да и в расход надо своевременно пустить. От греха подальше.

– Олл райт, штучки три вжахнем. Но в безопасном для детей и прохожих месте.

Первая ракета с воем ушла в звездное небо. И там потерялась в глубинах космоса, оставив спиральный дымовой след. Вторая – тоже.

«В туманность Андромеды», – подумал отец.

Третья – прицельно на седьмой этаж в лоджию к Малярчуку (сидел-курил) – прямо в лоб. Ну как после этого пижама будет сухой?! Постоянно какие-нибудь неприятности.

* * *

13.41

Отобедав, Их Величество в очередной раз вызвали Важника к себе: лицезреть, как тот смотрится в новой форме.

– Ну-ка, покажись, молодец… Молодец! Исполнительный парень.

– Не смотри на меня так, – доверительно похлопал Кольцов Сеню по плечу, стараясь дышать в сторону. – Во время обеда чуть-чуть перебрал, легкий бодунец. К слову, принес (имелась в виду копия аттестата)?

Сеня озабоченно закрутил головой: «Что должен принести, убей не помню?..»

– А-а-а! – догадался он. – Сию секунду.

Важник кинулся вниз. Забежал к Савелию. Схватил горячий электрочайник с водой. Стукнул им Савелия по голове. Бодуненц сразу отключился.

Сеня подхватил Савелия и бросился с ним на плече к директору.

– Ничего себе «легкий», – сопел он, поднимаясь с Бодуненцем вверх по лестнице.

– Вот, – кинул Важник геометра на диван.

– Что это? – замахали ресницами Их Величество.

– Бодунец, как просили.

Их Величество тоскливо посмотрели в окно: «С кем приходится работать!»

– Товарищ Бодунец! Самуил Левиафанович! – осторожно потянул Савелия за лацкан пиджака Важник.

– Савелий Самойлович, – поправил оклемавшийся Бодуненц.

– А я как сказал? Вы извините за чайникоприкладство. Переусердствовал малость. По неопытности.

…Бодуненц окончательно пришел в себя и потащился по заданию директора лицея через дорогу в гастроном.

Кроме головы снова сильно заныло колено.

– Нужно УЗИ сделать, – посоветовал знакомый хирург, – не исключено, мениск сместился.

Глава 21

13.50

В гастрономе в винном отделе стояла разномастная толпа мужичков.

– Заводчане есть? – зычно крикнул Бодуненц.

– Все заводчане, – загудела толпа.

– Нет, не все. Я – за коньяком, – откликнулся один.

– Ты?! – Белая ворона, вернее, темно-коричневая!

– Уточняю вопрос: токари с завода есть?

– Есть, – лязгнуло челюстями человека три.

– Кольцов просил на шабашку. Хорошо заплатит. Звонко. Монетой, – протрубил Савелий.

– Издеваешься ли че?

– Почему?

– Ты у собаки кость когда-нибудь вырывал из пасти во время трапезы?

– Нет, – смутился Бодуненц. – Но могу предполагать, чем это заканчивается.

– Тогда уйди, ботаник, миром просим, а то покусаем!

Придется уйти несолоно хлебавши.

– Ааа, пойду в нашу столовую. Наемся. В смысле, нахрюкаюсь, как говорят мастера.

* * *

Кисельков был на факультете командиром. Общественным боссом. Общество называлось «Юные экологи природы».

– В чем заключается ваша деятельность? – как-то спросил Евсеич из чистого любопытства.

– Ну-у-у, – задумался Шуран, – она многогранная. Одним словом не опишешь.

– И всё-таки?

– Например, выслеживаем тех, кто ветки на деревьях в детском парке ломает. Кроме того, приколачиваем таблички «Берегите лес – источник кислорода».

– И много наколотили?

– Да почитай, штук сорок, почти к каждому стволу… А накануне прошлого Нового года с сокурсниками отлавливали нелегально вырубавших в лесу елки.

– Скольких поймали?

– У-у-у! Не сосчитать.

– И чем вас начальство отблагодарило?

– Супер! Студком выдал нам лицензию на отстрел лося, – гордо похвастал Шура. – Вот тесть радовался! Как ребенок.

– Защитнички природы, елки зеленые! «Гринпис», твою дивизию!

Глава 22

14.00

После ростбифа у Их Величества сильно разболелись зубы. Хоть на стенку лезь.

– Иди к врачу, – посоветовала жена.

– Лучше застрелюсь. Из гранатомета, – сжался в комок Кольцов.

Сильно Они боялись стоматологов. Как огня.

Но Их жена Зеландия Львовна, несмотря на резкое противодействие мужа, вызвала врача. Прямо в кабинет.

Врач пришел с походным чемоданчиком.

Благодаря настойчивым уговорам Леонхард Аристархович открыл-таки рот.

– Вот это траур, – воскликнул врач, засунув зеркальце. – Да тут проще обе челюсти достать и заменить полностью… Или, на худой конец, ремонтировать на фрезерном станке в заводских условиях.

После таких слов челюсти у Их Величества сжались, как у бультерьера вместе с инструментом и ладонью стоматолога.

Освобождали руку всем коллективом лицея с помощью восьмитонного домкрата. Инструмент, правда, не восстановишь – перегрызен пополам в нескольких местах. Да и сорок уколов от бешенства врачу тоже ставить придется ежедневно по одному.

Вот тебе и отпуск в Гаграх!

Глава 23

14.01

В столовую Бодуненц, конечно, опоздал. В ней по расписанию был обеденный перерыв… С двух до четырех. Для персонала.

За двумя сдвинутыми столами сидели женщины в белых халатах и смачно уплетали блины с икрой и севрюжий балычок. На столе красовались бутылки беленькой и пива «Стрела Амура».

Бодуненц решил подлизнуться.

– Приятного аппетита, работники общепита, – обратился Бодуненц к столовым людям, надеясь на сострадание.

Те застыли с туго забитыми ртами. Чуть не подавились.

И не поймешь, кто из них благодарит, а кто посылает.

– Не найдется пару сухариков для голодающих сотрудников лицея?

– Че не видишь али как: у нас законное время харчевания?!

– Вижу, не глухой.

…И все с новой энергией захрустели челюстями. Таким испортишь аппетит!

Придется ползти домой – доедать вчерашнюю гороховую кашу с постным маслом.

* * *

Как-то вот также однажды летом Бодуненц возвращался домой в обеденный перерыв. Настроение почему-то было романтическое. Воздух летний душистый. Но сыровато. После дождя. И тихо. Безветрено. Внезапно нахлынул туман. Густой. В двух шагах ничего не видно.

Савелий приостановился. Наткнешься на кого-нибудь невзначай. ДТП. С последствиями разной степени тяжести.

Слышно вокруг тоже голоса разные. Знать, люди аналогично ориентацию потеряли.

Потом он стал потихоньку двигаться, хотя непонятно, к дому или, наоборот, в сторону лицея.

Вдруг кто-то схватил Савелия за плечо. Крепко так.

– Это я – Сивый. Вчера на Лиговке вместе банк брали. Вот ты где, Профессор. А то как ушли от ментовской погони, так и потеряли тебя. Думали, пришили в перестрелке, архангелы. Ты, я смотрю, пластику сделал. Молодец! Только по ботинкам тебя и узнал… Лымарь просил деньги передать и камушки на пятьдесят тысяч баксов – твоя доля. Всё по чесноку, – с этими словами Сивый вручил Бодуненцу увесистый саквояж с деньгами (который Савелий отдал жене на хранение, куда она потом его сховала, шут ее знает) и растворился в дымке.

– Самоил Савельевич! – раздался откуда-то голос.

– Нет, Савелий Самойлович, – оглянулся Бодуненц.

Голос, перепутавший имя с отчеством, также быстро умолк, как и возник.

– Савян? Ты? Сколько лет, сколько зим! Не узнаешь? Твой друг в детсаду Ваня Долдонин, – получил щелбан сверху Бодуненц. – А ты знаешь, я ведь тебя уже простил за ту игрушку. Почти. Понял, не мог ты ее тогда сломать.

– Ты, стало быть, несколько десятков лет на меня дулся? – удивился Савелий. – А где ты теперь живешь? Ни разу не видел тебя после садика.

– Там же где и жил, на Громовском. В том же доме. В той же квартире.

– Но почему я тебя столько лет не встречал? Хотя работаю в этом микрорайоне в лицее, совсем рядом.

– Значит, не судьба!

И Ваня тут же стремительно растворился в никуда.

– Савелий Савельевич? Вы, батенька?

– Я, – ответил Бодуненц.

Мало ли кто отчество перепутает.

– А мне доложили, что изволили вы в Сызрань уехать, в новой должности «попечителя уездных гимназий».

– Да, кто вы?

– Полноте! Неужто не признали-с меня, голубчик?! Бывший ваш наставник Иван Африканович.

– Не знаю никаких Африканычей-Американычей, – пробубнил Бодуненц. – Папаша, у вас всё в порядке?.. С мозгами?

– Как ты догадался, что я твой настоящий отец?! – схватился за сердце старикан.

– Савелий, ты не забыл, у нас сегодня марксистский кружок на Красной Пресне? – оттянул Бодуненца от дедка за рукав чубастый работяга в картузе и косоворотке, внезапно появившись из тумана слева.

– Сбрендили все что ли по полной, – попытался освободиться из цепких лап рабочего Савелий. И это с третьей попытки ему удалось.

– Ну вот, порвал костюм! – всхлипнул Савелий, осматривая пиджак.

– Я тебе зашью его, Савульчик, не расстраивайся? – прозвучал над ухом чей-то до боли знакомый голос.

– Олеся?! – подкосились ноги у Бодуненца.

Это была его первая любовь еще в школьные годы во дворе.