Исчисление времени

– О моя мать! – воскликнул Сталин. – Я не пойду в священники. У ме-ня совсем другие наклонности. Я буду грабить и убивать, как мой прадедушка Иосиф, ведь в его честь меня и нарекли.

Хотя отец Сталина был драчливый пьянчужка-сапожник, но зато его далекий прапрадед прославился строптивостью и разбойной жизнью. Он обирал людей на большой дороге по ночам, и именно от него Сталину достались врожденные наклонности убивать и грабить, а других наклонностей у него не обнаружилось.

Сталин взял деньги, собранные его матерью, поклялся отомстить всем, кто унизил ее своими подачками, купил горячего коня, непромокаемую, непробиваемую ни ветром, ни пулями бурку, острый безжалостный кинжал и подался в абреки.

Для начала он ограбил всех, у кого мать стирала одежду, мыла полы и собирала деньги на его учебу в семинарии, а еврея-торговца даже зарезал своим только что купленным кинжалом, потому что тот вздумал напоминать, что дал его матери денег больше, чем остальные – целых пятьдесят рублей.

Исполнив клятву, данную матери, Сталин принялся грабить всех, кто попадался ему под руку. И вскоре сакля, в которой жила его мать, наполнилась коврами ручной выделки, кувшинами с маслом, кругами сыра сулугуни, домашними лепешками и выделанными овечьими шкурами – всем, что, имея кинжал и твердую руку, можно добыть в селах предгорий Кавказа. И мать Сталина уже не ходила по чужим домам мыть полы и стирать белье, а соседи при встрече уважительно кланялись ей в пояс.

Сталин же тем временем добрался до города Баку, где на нефтепромыслах работало много людей. Нефтепромыслы принадлежали шведу по фамилии Нобель, он, по заведенной у всех немцев аккуратности, раз в неделю платил рабочим зарплату, и Сталин начал отнимать у них не только лепешки и кой-какой домашний скарб, но и деньги. Рабочие, оставшись без денег, не могли купить себе и своим детям хлеба. Они собрались вместе, вооружились кольями, подстерегли Сталина, явившегося накануне получки, и, не сдерживая злобы, прибили его до полусмерти и едва живого сдали в полицию. Сталин выжил, но одна рука (левая или правая) осталась поврежденной на всю жизнь, и чтобы это меньше бросалось в глаза, Сталин всегда держал в ней трубку, хотя курить никогда не курил и махорке всегда предпочитал стакан хорошего грузинского вина.

V. Сталин и Ленин

Когда Сталин слегка оправился от побоев, его в арестантском вагоне отправили в Москву, а потом, по старому русскому обычаю, заковали в железные кандалы и по знаменитой Владимирке – дороге, названной в честь крестившего Русь князя Владимира Красное Солнышко, погнали этапами в Сибирь.

На этих этапах Сталин и познакомился с Лениным[5]. Имя его неизвестно, а отчества у него не было, такие рождаются без отца и без матери, как пузыри земли в пьесах Шекспира. Этот Ленин был авторитетным вором, сидел не первый раз, поэтому его все уважали. Они со Сталиным брели по осенней грязи Владимирки, и Сталин, от рождения музыкальный, как все грузины, под мелодичный звон кандалов и свист ненастного ветра пел грузинские песни, эти песни очень понравились Ленину, потому что он терпеть не мог песни на русском языке. И Ленин сказал Сталину:

– Хорошо поешь, товарищ. И не по-русски, и складно, и напевно. Но ты еще молод и многого не понимаешь. Твоя ошибка в том, что ты вздумал грабить рабочих. Прочти как-нибудь на досуге сочинения Маркса[6].

– А кто такой этот Маркс? – спросил Сталин.

– Вот видишь, ты даже не знаешь, кто такой Маркс. Это знаменитый немецкий грабитель.

– И что же этот Маркс, грабит немцев?

– Маркс давно уже умер. Он никого не грабил сам. Он всем разъяснил, как это нужно делать. Маркс – создатель теории.

Сталин не знал, что значит слово «теория», но из гордости, присущей многим горцам, часто совершенно ложной, вида не подал и не стал спрашивать, что это такое.

– Теория без практики – мертва, но и практика без теории слепа, – объяснил, правда не очень понятно, Ленин. – Вот, к примеру, ты грабил рабочих. А рабочие это по сути дела пролетарии. Грабить их нельзя. Во-первых, взять у них фактически нечего, кроме их очень маленькой зарплаты. А во-вторых, пролетарии сами с радостью готовы ограбить кого угодно, им только нужен предводитель. И если бы ты додумался стать их предводителем, вы бы могли вместе грабить нефтепромышленника Нобеля – у него-то денег пруд пруди. Грабить нужно не пролетариев, а помещиков, церковников, купцов – у них много денег. И царя – у него государственная казна, и в дворцах, если пошарить, тоже найдется что прибрать к рукам. Именно этому и учит Маркс и его теория. И запомни, тот, кто грабит на большой дороге – просто грабитель, а кто грабит согласно теории Маркса – марксист. Разницы, конечно, никакой, но звучит куда как приятнее, особенно для женщин, они от революционеров иной раз просто без ума. И в тюрьме политическим совсем другая пайка. Мой тебе совет – читай Маркса. Перед сном это не самое лучшее чтение, не какой-нибудь барон Брамбеус или Нат Пинкертон, но в тюрьме да на каторге – самый раз.

Сталин прислушался к советам Ленина, стал читать сочинения Маркса, ничего в них не понял, но из скрытности никому об этом не рассказывал, а всем говорил, что он марксист, и ему все поверили, потому что, пройдя этапами до самой Сибири, он оброс черной щетиной и выглядел как настоящий людоед или черт вечером накануне Рождества из повестей Н. В. Гоголя.

Ленин умел менять обличье. Он прикинулся дворянином, инспектором народных училищ и на казенные деньги в почтовой кибитке вернулся из Сибири, а потом под видом престарелого и нуждающегося в заграничном лечении царского генерала в мундире с золотыми эполетами удрал в Швейцарию, где выдавал себя за потомка народного героя Вильгельма Телля, меткого стрелка из лука.

А Сталин жил в Сибири и писал матери письма:

«Здравствуй, моя дорогая мать! Я теперь марксист, поэтому каторгу в рудниках мне заменили на ссылку и даже дают деньги на прокорм, потому что так положено по доброте русского царя, денег этих, правда, маловато, всего по пятнадцать рублей в месяц, но и они вылезут царю боком, я их ему никогда не забуду, как те пятьдесят рублей еврею-торгашу. Несмотря ни на что, питаюсь я хорошо, ловлю в реке осетров, черную икру ем ложкой, а жареной осетриной еще и местных жителей угощаю. Зимой скучновато, читаю длинными вечерами сочинения Маркса, и время проходит совсем незаметно. Не горюй, моя бедная мама, скоро мы пойдем другим путем».

Мать Сталина читала эти письма и не могла взять в толк, каким это другим путем они пойдут и куда, и поэтому тихо плакала, а по ночам не спала и думала: «О, мой мальчик Иосиф! Не получился из тебя абрек. Росточком не удался, что ж тут поделаешь. Хорошо, что хоть пятнадцать рублей дают тебе на прокорм, вот только никак не пойму, за что…»

VI. Чему Ленин научил Сталина

А тем временем Ленин в Швейцарии продал генеральский мундир с золотыми эполетами, пропил до копейки все деньги и сидел без гроша. Он пробовал одалживаться у писателя из нижегородских мещан Горького[7]. Тот уже давно жил в Европе, писал о своей горькой, беспутной жизни и, к своему удивлению, получал от издателей неплохие деньги. Горький был слезлив, как только встречал Ленина где-нибудь в пивной, сразу плакал и высказывал много сочувствия, но денег давал мало, потому что был прижимист, как и все обыватели мещанского сословия.

Тогда Ленин вспомнил про Сталина и велел ему бежать из ссылки, ехать прямо в Тифлис и грабить там банки. Письмо Сталину Ленин написал официально от Центрального Комитета еврейской партии РСДРП (аббревиатура РСДРП не расшифрована до сих пор, несмотря на усилия нескольких институтов марксизма-ленинизма, которые, потерпев фиаско с поиском в этой аббревиатуре буквы, соответствующей слову «еврейская», заявили о своем самороспуске в конце XX века). Письма из Швейцарии Ленин отправлял с почтовыми голубями, чтобы не перехватила полиция или провокаторы, они следили за каждым шагом, изнывавшего от безденежья изгнанника и вскрывали все его письма, которые он посылал во все концы света с яростными и очень жалостливыми просьбами прислать ему денег.

Несчастные голуби выбивались из сил, замерзали на лету и падали в таежные дебри, где их тут же разрывали на части голодные хищные куницы, вечные враги веселых и ловких белок, трудолюбиво запасавшихся кедровыми орехами и потому безбедно проводившими длинные сибирские зимы вместе со своим многочисленным проворным потомством.

Но один голубь все же пробился через пургу и метели.

Получив послание Ленина, Сталин очень удивился, как это он сам не додумался до того, чтобы бежать из Сибири и грабить в Тифлисе банки – ведь, казалось бы, это так просто – сообразить, что в банках много денег. Позже Сталину не однажды приходилось убеждаться в прозорливости Ленина и поражаться остроте беспокойной мысли своего сотоварища, доводившей его иногда до нервических припадков и болезненного исступления, обычно заканчивавшегося декламацией речей в полном одиночестве или тяжелыми запоями, на корню сгубившими от природы крепкий организм Ленина, и только частые ссылки в село Шушенское и простая крестьянская пища как-то поддерживали его здоровье.

В ссылке за Сталиным присматривали местные разноплеменные обитатели, жившие по соседству. Сталин купил водки, наловил осетров, нажарил осетрины и напоил своих соседей до полусмерти под предлогом того, что у него день рождения. Сам же взял том сочинений Маркса (на обложке его было написано «Капитал», слово «капитал» латинское, в переводе значит «главный», но Маркс латинского языка не знал и думал, что оно означает «деньги», денег у Маркса никогда не водилось, и поэтому все свои сочинения он назвал этим словом), спрятал его на груди под рубаху и в простеньком демисезонном пальтишке через всю Сибирь, в сорокаградусный мороз, без шапки, не разбирая дороги, напрямик отправился в Тифлис.

Дорог в Сибири, особенно зимой, вообще не бывает. Это позже, уже во второй половине XX века, через всю тайгу – вдоль и поперек проложили дорогу два брата-кинематографиста. Они прорубили ее насквозь, прямую как стрела, потому что, работая топорами, ориентировались на звезду, наподобие Вифлиемской, и когда закончили «прорубаться», даже посожалели, что дремучие сибирские дебри и чащи вдруг закончились, и пробиваться больше некуда, а руки уже привыкли к топорам.

Сталин же шел по дикому бездорожью, по тундре, шел через тайгу, по степям, том сочинений Маркса с названием «Капитал» согревал его, и он не замерз, хотя холодные северные ветры пронизывали его насквозь. Книга под рубахой согревала ему не только бренное тело, но и душу и придавала силы, Сталин не ощущал голода, а таежные кровожадные звери гнались следом и хотели загрызть или разорвать его на тысячу мелких кусочков, но Сталин доставал из-под рубахи «Капитал» и, увидев эту толстенную книгу, похожую на священное писание евреев «Библию», звери бежали прочь, сверкая горящими во тьме глазами и клацая острыми, как у крокодилов в Африке, зубами. А когда подули весенние ветры и вскрылись широкие сибирские реки, Сталин переходил их аки посуху, держа том сочинений Маркса над головой, погружаясь в воду не глубже щиколотки, и только рыба плескалась у его ног, радуясь окончанию ледового плена и надеждам на то, что рано или поздно наступит и нерест.

Описание перехода Сталина через невообразимо бескрайние пространства Сибири многие считают несколько приукрашенным, но это не так. Оно записано со слов нескольких сотоварищей Сталина, которые могли знать все подробности и детали от него самого.

Что же касается хождения по воде – именно оно более всего вызывает недоверие, – то описание подобных случаев встречалось и раньше, и сомнения возникали отнюдь не у всех читателей, знакомых с законами Архимеда о выталкивающей силе, действующей на тела, погружаемые в воду при разных обстоятельствах.

Добравшись до Тифлиса, Сталин собрал несколько отъявленных негодяев, забросал вместе с ними губернский банк бомбами, и когда охрана банка в ужасе разбежалась (те, кто остались живы после взрыва), налетчики похитили столько денег, сколько каждый из них смог унести на собственных плечах. Большую часть этих денег переправили в чемоданах с двойным дном в Швейцарию, Ленину. После этого Ленин мог позволить себе не дешевый обед с кружкой прокисшего пива в столовке для безработных, а самые необычные деликатесы от лягушек в сметанном соусе по-французски до диковинных фруктов с острова Новая Гвинея, доставляемых пароходами по предварительному заказу посетителя ресторана, и супа из плавников акул, бороздящих просторы Тихого океана, словно торпеды.

Все это так понравилось Ленину, что он, обычно крайне неблагодарный, пригласил Сталина в Лондон, где устроили большой «сходняк» марксистов. Он назывался «съезд», потому что на него не сходились, как обычно это делали воры и бандиты, когда нужно о чем-либо договориться, а именно съезжались, до Лондона из России пешком идти очень долго.

VII. О надеждах на всемирный грабеж

Собирались Ленин и его подельники в Лондоне, потому что в любом другом городе их бы арестовали и отправили в Россию, а уж в России они опять оказались бы в Сибири, где-нибудь в Туруханском крае или в селе Шушенском, на берегу великой реки Енисей (при впадении в него реки Большая Шушь), а то и в рудниках в Забайкалье. Англичане же никогда не выдают ни воров, ни пиратов, если тем удалось улизнуть от полиции и добраться до Лондона. А с воров, которые могли бы причинить какой-нибудь вред России, хотя бы самый маленький, англичане пылинки сдували, такой уж у этих жителей туманного острова Альбиона паскудный и сволочной характер.

Россию они ненавидят с пеленок, их хлебом не корми, они даже готовы отказаться от своего любимого пива, которое хлещут в пабах с утра до вечера – дай только напакостить России, если не в центре страны, то хотя бы на окраине, в Крыму или вообще у черта на куличках, в каком-нибудь забытом Богом Петропавловске-Камчатском, куда плыть да плыть по морям и океанам – для этого в Англии специально строили корабли – парусники, а позже пароходы.

В Лондоне Сталин узнал, что Ленин и его подельники-сотоварищи собираются ограбить не только всю Россию, но и весь мир.

Ведь земной шар круглый, как кочан капусты. И, ограбив Россию, двигайся на запад, в Европу, где тоже можно грабить, а потом дальше в Америку, и опять грабь, сколько душе угодно. Но самое главное, что ограбив Америку, двигаясь дальше, окажешься в России, и ее снова уже можно грабить, а потом Европу, а потом Америку, и так по кругу, пока не надоест. А грабить – это не пахать-сеять, это дело веселое, наскучит не скоро. Ленин объяснил Сталину, что в этом и заключается теория, придуманная Марксом.

Сталин до глубины души поразился гениальностью и простотой этой теории. Он раздобыл портрет Маркса, повесил в углу, как его набожная мать вешала икону с изображением соплеменника Маркса – Иисуса Христа[8], две тысячи лет тому назад мирно распятого в Иерусалиме, и исступленно глядя на этот портрет, переосмыслил всю свою жизнь.

Грузинские разбойничьи песни, которые он пел Ленину, когда они вместе месили грязь Владимирки, показались Сталину детским лепетом. Теперь каждое утро, едва поднявшись с постели, он во весь голос пел три песни подряд: «Интернационал», «Марсельезу» и «Варшавянку». Эти же песни он повторял и перед сном. В душе его навсегда поселился трепетный восторг и надежда на светлое будущее человечества, когда его, это человечество, можно будет грабить не переставая, продвигаясь по земному шару следом за солнцем – с востока на запад.

Ленин к его восторгам отнесся снисходительно. Сам он давно уже смирился с тем, что всемирный грабеж – это всего лишь байка для наивных простаков, и кружку хорошего швейцарского пива ценил больше собрания сочинений Маркса на немецком языке и их перевода на русский. Поэтому он отправил Сталина в Россию грабить банки не только в Тифлисе, но везде, где они есть, а сам спокойно уехал в свою любимую Швейцарию, затерявшуюся в горах в самом центре Европы, и только изредка писал Сталину провидческие письма следующего содержания:

«Тов. Сталин! Продолжайте грабить банки. Деньги незамедлительно высылайте по старому адресу. До всемирного грабежа нам с вами, старым каторжникам, никак не дотянуть, но утешайтесь тем, что наши внуки доживут до этих радостных дней. Ваш покорный слуга, Ленин».

Сталин письма эти получал, банки исправно грабил, деньги Ленину на старый адрес посылал. Но был озабочен тем, что внуков-то у него нет. Поэтому Сталин срочно женился и успокоился только после того, как жена родила ему сына. Известное дело, сын есть, авось будут и внуки.

VIII. Сталин и Троцкий

Однажды, совершенно случайно, Сталин поделился своими мыслями о надеждах на внуков с одним из своих подельников-сотоварищей. Этот подельник-сотоварищ имел кличку Троцкий[9] и был довольно примечательной фигурой. Как и все подельники-сотоварищи, он приловчился воровать и грабить с молодых ногтей, сидел по тюрьмам, несколько раз бегал с каторги. У него в Америке завелись какие-то еврейские родственники, банкиры. Троцкий часто приезжал к ним, пугал рассказами о том, что, мол, скоро наступит всемирный грабеж и им несдобровать даже в Нью-Йорке, в высоченных небоскребах, с их стальными сейфами, до отказа набитыми долларами.

И пока банкиры-родственники сидели с раскрытыми от ужаса ртами, Троцкий таскал у них из-под носа доллары – он обладал феноменальной ловкостью рук и в молодости выступал в цирке в качестве подсадной утки у одного известного фокусника, а в свободное время подрабатывал «наперсточником». Доллары, добытые у банкиров таким хитрым способом, Троцкий менял на золотые царские рубли, ввозил их в Россию в подошвах старых стоптанных башмаков и прогуливал в московском ресторане «Яр», так как очень любил цыганское пение и старинные романсы. Он очень увлекался поэзией, но стихи сочинять не умел и часто говаривал:

– Стихи писать не получается, ну так буду кутить там, где пили и гуляли великие русские поэты!

На этой почве Троцкий постоянно спорил с Лениным. Ленин ничего не понимал в поэзии, ругал всех русских «виршеплетов», начиная с Ломоносова и Пушкина, и требовал, чтобы Троцкий часть денег, украденных у американских банкиров, пересылал в Швейцарию.

Неутомимый насмешник Троцкий в ответ наизусть читал Ленину «Евгения Онегина» и прямо заявлял, что в России рестораны не хуже швейцарских, а по части свежей севрюжины, так еще и лучше, и он сам распорядится денежками своих заокеанских сородичей-ротозеев.

Сталин начал рассказывать Троцкому о предвидениях Ленина насчет сроков наступления всемирного грабежа, но тот бесцеремонно перебил его:

– Они там в своей Женеве совсем оторвались от реальной действительности и свихнулись с ума, которого у них-то и вовсе нет. А впрочем, из Ленина такой же провидец, как из мартышки слон.

Сравнение Ленина с мартышкой (на которую тот действительно был похож как две капли воды), а мартышки со слоном – она ведь на него не похожа нисколечко – так поразило Сталина, что он умолк и не знал что ответить.

– Ваш Ленин, – задорно продолжал Троцкий, – это Кассандра наоборот. Та дура вещала правду, а ей никто не верил, этот болтун врет как сивый мерин, а ему все верят.

– А кто такая Кассандра? – растерянно спросил Сталин.

– Вы, Сталин, – серое, малограмотное ничтожество, – самодовольно заявил Троцкий, – сходите в библиотеку, наберите побольше книг и читайте в перерывах между грабежами, это пойдет вам на пользу. И поменьше слушайте Ленина. Имейте в виду: всемирный грабеж начнется очень даже скоро, можно сказать, со дня на день.

IX. Первая мировая война

Сталину очень не понравился тон Троцкого и все его замашки. Но оказалось, этот Троцкий как в воду смотрел. Разразилась Первая мировая война. Русско-германский фронт протянулся от Балтийского до Черного моря, почтовое сообщение со Швейцарией прервалось. Деньги, награбленные Сталиным, перестали доходить до Ленина. А цены на продукты и на пиво выросли в несколько раз.

Сталин, по совету Ленина, пробовал посылать деньги с голубями, так когда-то это делал банкир Ротшильд, чтобы поддержать войска англичан, воевавших в Испании против Наполеона. Но теперь из этого ничего не вышло. Фронт установился сплошной, война стала окопной, солдаты в окопах и траншеях голодали и сбивали голубей из винтовок и пулеметов.

Голубя бросали в суп, а деньги тратили – русские на водку, а немцы на проституток, они, по душевному порыву, валом валили ближе к фронту, потому что в Германии уже начался голод. Немецкие солдаты тоже целыми днями не видели корки хлеба, но при случае предпочитали платить проституткам, а не покупать съестное, такой уж у немцев страстный характер и малообъяснимая душа, воспетая еще Шиллером и Гете. У русских с продуктами было более или менее терпимо и с душой все понятно, как божий день, вот только водки не хватало, потому что какой-то очередной большой умник придумал объявить сухой закон и водка сильно подорожала. А в окопах – грязь, сырость, вши, скука, без водки ну никак.

До Ленина в Швейцарию долетел только один голубь, и тот не с деньгами, а с письмом от Сталина. Сталин писал, что деньги он отправляет исправно, но они все уходят на проституток для немецких солдат и на водку для русских. Ленин прочел это объяснение, в сердцах обозвал Сталина кавказским идиотом и поехал к немцам в генштаб.

Он рассказал одному немецкому генералу, что когда Россия воевала с Японией, японцы не поскупились заплатить, и Ленин с сотоварищами устроил в Москве баррикады (как это раньше делали в Париже), вывел на них рабочих, раздал им оружие, и они вместо того чтобы работать на заводах, отстреливались от солдат, казаков и полиции несколько дней, а боевиков, в отличие от рабочих хорошо владевших револьвером и бомбами, не могли переловить целый месяц. «Я вставил в задницу царизму такую занозу, что большая Россия проиграла войну маленькой Японии. За приличные деньги и кружку хорошего пива могу сделать то же самое и для вас, и царю уже будет не до того, чтобы воевать против Германии», – хвастливо заявил Ленин.

Но генерал отказался.

– Я не хочу, чтобы какой-то проходимец марал своими грязными плутнями победы грозного немецкого оружия, – сказал он и брезгливо приказал одному полковнику схватить Ленина за шиворот и вытолкать вон.

А этот полковник служил в контрразведке. Он для вида вышвырнул Ленина из кабинета генерала, но в коридоре помог ему подняться с пола, крепко взял под локоток и проводил в тайную комнату, где обычно ночевали шпионы, и на всякий случай дал Ленину немного денег и пообещал присылать каждый месяц. Денег этот полковник выделил Ленину мало, Ленин остался недоволен, но взял столько, сколько ему дали, потому что никогда не мог отказаться от денег, если уже видел их или хотя бы слышал хруст купюр или звон монет. А полковник всякий раз, когда отправлял Ленину денежки, записывал сумму в тетрадочку.

Война затянулась – и год, и два, и три. Немцам пришлось совсем туго – русский фронт с востока, французы и англичане с запада зажали их, как мышь под веником, хлеба нет, патроны заканчиваются, одним словом, хоть в голос кричи, никакого спасения. Тут-то генерал в генштабе и вспомнил про Ленина:

– Эх, – говорит, – дал я маху, сейчас бы и с этим подлецом, Лениным, готов поцеловаться, только бы он помог, а то ведь пропадем ни за понюшку табака.

А полковник тут как тут и рассказал ему, что за Лениным далеко ходить не нужно, и деньги он получает регулярно, хотя и понемногу, и коли он нужен, то отказаться никак не сможет. Генерал обрадовался и спросил, сколько, мол, этому Ленину уже выдали денег.

– Больше миллиона марок, и все золотом, – ответил полковник.

– Ну, деньги не маленькие, – сказал генерал, – пора и отрабатывать, хватит ему в Швейцарии прохлаждаться. Отправьте этого негодяя в Россию, пусть фронт разваливает, народ мутит. Заставим Россию подписать сепаратный мир, авось и французам и англичанам накостыляем как следует.

Полковник явился к Ленину и говорит ему: так, мол, и так, надо вам в Россию собираться. А Ленин, продувная бестия, ни в какую.

– Обстановка давно уже изменилась, в России тоже голод, а я привык к щвейцарским ресторанам. Ко всему еще дезертиров и прочей швали везде полно, того и гляди зашибут и не заметят. А самое главное, денежки-то ваши я давно проел, нету их, и что ж получается, я задаром должен в Россию ехать? Нет уж, лучше я это неспокойное время в Швейцарии пересижу.