Сердце ведьмы

Воспользовавшись его замешательством, Миранда усилила нажим:

– Мне нечего бояться и стыдиться, чтобы вы там мне ни приписывали, милостивый господин! Я никакая не фейри и никогда ею не была! А сейчас извольте выйти вон! Немедленно! Иначе кричать буду! И я не шучу!

– Хорошо-хорошо, уже ухожу… – явно ошеломлённый её напором, шут поспешил ретироваться и скрылся за дверью.

Проводив его взглядом, Миранда усмехнулась. Поведение шута показало, что не особо он и сильная фигура. Очередной дорвавшийся до власти хитрец, решивший воспользоваться сложившейся ситуацией. Предупредить он её, видите ли, решил… Не иначе как в надежде если не на благодарность, то хотя бы на благосклонность. Фейри же, говорят, крайне падки на проявление заботы. Только она не фейри. Так что шут серьёзно просчитался, и в ближайшее время она докажет ему это.

Её оживающая после долгого анабиоза душа не могла стерпеть столь бесцеремонного посягательства на свою свободу. Шут зря с помощью короля решил прижать её в угол. Ведьма, которая поняла, что кто-то хочет прижать её в угол, очень опасный противник, и недооценивать её возможности чревато… А уж если ведьма может рассчитывать на помощь главного инквизитора, то участи шута теперь не позавидуют и приговорённые к казни.

Ей не нужны домыслы и подозрения окружающих. И пусть только Альфред посмеет ей отказать в помощи! Она и его жестоко заставит расплатиться! Теперь она, благодаря Вальду, знает его слабое место. Её духовная спячка окончена, настало её время! Ей надо научиться быть счастливой и найти, в чём оно для неё: во власти, тонких интригах или всё же во взаимной любви… И она никому не позволит встать себе поперёк дороги!

Глава 44

На следующий день, Миранда, выходя из кареты во дворце инквизиции, склонилась к уху подавшего ей руку и помогающего спуститься отца Илиаса и едва слышно выдохнула:

– Святой отец, я вам советую присмотреть за шутом короля. Если Его Святейшество не сможет с ним пообщаться через некоторое время, мне кажется, он будет крайне недоволен, и в первую очередь вами.

– Благодарю, Марта, – инквизитор отвёл её чуть в сторону и так же шёпотом доверительно продолжил: – Можешь не волноваться, глаз с него не спущу. Его Святейшество сможет поговорить с ним в любое удобное для него время. Никак именно он послужил причиной вашего столь раннего визита к Его Святейшеству? Мы вас не ждали раньше следующей недели.

– Вы, как всегда, чрезвычайно проницательны, святой отец. Всё именно так, и я благодарна вам за проявленное участие и вашу любезную готовность испросить для нас разрешение на аудиенцию.

– Марта, не лукавь. Ведь знаешь, что у меня указание принимать вас с супругом в любое время. Сейчас доложу о вашем приезде, и, думаю, вам даже ждать не придётся.

– Святой отец, я знаю, какое вы имеете влияние на Его Святейшество, и можете поверить, чрезвычайно ценю ваше доброе ко мне отношение.

– Марта, это на тебя так общение с герцогом подействовало? Или шут короля на тебя компромат заимел, и ты теперь соломку везде стелешь?

– Святой отец, какой на меня может быть компромат? Вы знаете обо мне даже то, что я сама о себе не знаю. Поэтому дело не в компромате, а желании подчеркнуть то уважение, которое я к вам испытываю.

– Вот не знал бы тебя, поверил бы однозначно, но я ведь знаю… Очень хорошо тебя знаю, Марта. Поэтому не надо, не напрягайся. Свидетелей нет.

– Не поняла… – она, чуть отстранившись, окинула инквизитора внимательным взглядом.

– Марта, я совершенно спокойно восприму отсутствие той показухи, которую ты сейчас нарочито мне демонстрируешь. Мне больше нравится, когда ты общаешься коротко и по делу. Не люблю высокопарные льстивые дифирамбы, особенно зная, что всё это враньё.

– Вы подозреваете меня в неуважении к вам?

– Я этого не сказал, – отрицательно качнул он головой. – Мы оба знаем расстановку сил, так что не надо излишнего лицемерия.

– Хорошо, учту, – не стала спорить Миранда, заметив, что шут, тоже вышедший из кареты, подошёл к герцогу и о чём-то его спрашивает. – Сейчас действительно не время для дискуссий, святой отец. Пойдёмте.

***

В приёмной зале главного инквизитора, как только за её спиной закрылась дверь, она повернулась к Альфреду:

– Ты должен мне помочь!

– Прямо так и должен? – не смог сдержать ироничной усмешки тот.

– Да, должен, если хочешь хоть немного улучшить своё незавидное положение, – в её голосе послышался напор.

– С чего это ты решила, что оно у меня незавидное?

– У тебя другие мысли по этому поводу? – она неприязненно хмыкнула и сделала шаг обратно к двери. – Так не смею больше утомлять разговором. Пойду я тогда, пожалуй. Останемся каждый при своём.

– А ты злиться начала, моя девочка… Неплохо, неплохо… Значит, окончательно оживаешь потихоньку. Ладно, в сторону обиды, – он сделал жест, останавливающий её. – Я не отказал тебе. Я лишь удивился формулировке. Но готов согласиться и на неё. Считаешь, что должен, значит, должен. Готов исполнить долг. Говори, что хочешь.

– Как тебя прижало… Даже не пытаешься торговаться.

– Какие торги, Мира? И в чём меня прижало? Я знаю, что сильно виноват, так поступив с тобой, хочу это исправить, и не более того.

– Ах, какая забота… Безвозмездно он мне хочет помочь… Так я и поверила. Ладно, всё! Надоело! Не хочешь карты сбрасывать и в открытую играть, без тебя справлюсь! Пойду я.

– Мира, стой! Никуда ты не пойдёшь!

– Рискни ещё раз меня в свои подвалы отправить… Рискни.

– Прекращай! Что ты от меня хочешь? Чтобы сказал, что помогаю не по доброй воле, а по принуждению? Ты когда-нибудь видела, чтобы я это делал? Да я скорее сдохну, чем по принуждению делать что-то стану! И ты это прекрасно знаешь! Да, я по глупости, из ревности поступил с тобой очень подло. Другого слова и не подобрать, наверное. Но я искренне раскаялся и не из-за страха за свою судьбу… Я осознал, через что провёл тебя, причём незаслуженно… И я хочу это исправить не для себя, понимаешь?

– Какие высокопарные слова… Мило, очень мило…

– Не веришь? Ладно, право твоё. Тогда иди, удерживать более не стану. Останемся и вправду каждый при своём. Возможно, тебе доставит некую радость картина моей расплаты, и я порадую тебя хоть так.

– Думаешь, доставит?

– Думаю, да. Ты злишься и явно хочешь унизить.

– Извини, – она, потупившись, глубоко вздохнула, обуздывая клокочущую в душе неприязнь. – Да, похоже, ты прав… Злюсь… Ты очень больно мне сделал… Причём не столько физически, сколько в душе… Я верила тебе и никогда с тобой не страховалась… Потерять чувство доверия несказанно тяжело, а уж возродить – так вообще задачка пока для меня непосильная. Поэтому рамки установить хотела и заставить тебя чувствовать, что сам заинтересован в помощи мне…

– Мир, я всё это понимаю… – он шагнул к ней ближе, осторожно коснулся плеча, – но пойми и ты, я не трус, и не надо заставлять меня себя им ощущать, дивиденды тебе это лишь отрицательные принесёт.

– Хорошо, уговорил, – она еле заметно кивнула, – постараюсь… Лишь не пользуйся вновь силой, иначе нарвёшься на отдачу, и за ценой я не постою…

– Я уже понял. Готов ни к чему не принуждать и спокойно любые твои прихоти воспринимать. Так что хочешь, говори.

– Меня узнал шут короля. Ну как узнал, почувствовал, что я похожа на спутницу Вальда, и целью своей поставил в угол меня прижать. Короля настроил и приехал со свитой, чтобы заставить меня во дворец к ним явиться… Хочу, чтобы амбиции ты ему уменьшил и по носу хорошенько щёлкнул. А то ведь в открытую мне заявил, что я фейри и должна быть ему благодарна, что он об этом не публично свидетельствует.

– Ты фейри? Вот уморил, недаром шут… – Альфред рассмеялся, потом подошёл к двери, приоткрыв, вполголоса отдал распоряжения Илиасу, после чего, вернувшись к ней, вновь осторожно коснулся её плеча: – Не волнуйся, дорогая, сейчас разберусь с ним, и получишь ты покорного слугу вместо наглого домогателя. Всё хорошо будет. А ты никак во дворец короля ехать отказалась, что он за тобой приехал?

– Да, – поморщившись, она отстранилась и немного отвернулась в сторону, продолжая говорить, – сослалась на то, что больна, слегла и не до празднеств мне… Вот он с лекарями и заявился.

– А герцог твой почему его не отшил?

– Испугался гнева короля и перспективы потерять титул из-за женитьбы на простолюдинке.

– Трус, – Альфред брезгливо скривился, – не жалеешь, что связалась с ним? А то поспособствовать расстаться могу…

– С чего вдруг? – она обернулась к нему, иронично усмехаясь. – Ещё несколько месяцев назад, насколько мне помнится, ты говорил, что с ним должна остаться…

– Ты оживать начала, он своё дело сделал. Теперь же только обузой будет. Поэтому, как надоест, скажи, заберу тебя от него.

– К себе? Не дождёшься! Меня ты получишь не раньше, чем рак на горе свистнет.

– Ради такого, я сам готов и раком побыть и за него посвистеть. Так что не надо подобных аллегорий. Дождусь, обязательно дождусь. Особенно в свете того, что пророчество я должен исполнить.

– Какое?

– Лишь договор с тобой мне давал право Эрбила свалить.

– А ты и не свалил его. Ты его заменил, Ал. Поэтому с лёгким сердцем можешь наплевать на пророчество.

– Мне надоело, уйти хочу.

– С этим сложнее… Но ты сам ввязался в эту авантюру, поэтому терпи.

– Ты мой ключ, дорогая. Не лишай меня надежды. Ты обещала не лишать…

– Я когда обещала? Когда ты ещё не измывался надо мною так. А сейчас, извини, уже грош цена тем обещаниям, как и всем тем твоим.

– Мира, не будь такой злой… Ты же честнее, добрее и великодушнее. Не спускайся на мой уровень.

– А с тобой лишь на нём общаться можно. Поэтому не проси, я себе не враг, ещё раз тебя так близко без страховки подпустить. Не мечтай даже.

– Я дам тебе гарантии. Любые, какие пожелаешь. Договор будет на твоих условиях.

– Пока не готова даже слышать о таком, поэтому уймись.

– Чего ты боишься?

– Честно? – она устремила на него напряжённый взгляд. – Если честно, то тебя убить боюсь… Сейчас неприятие у меня зашкаливает, особенно когда тебя вижу…

– Я этого не боюсь, а ты боишься… Интересно, однако, – его губы тронула ироничная усмешка.

– А то ты не знаешь, что убив тебя, я все твои проблемы решу… Нет уж, дорогой, сам расхлёбывать будешь заваренную кашу.

– Никак с Вальдом говорила… Так?

– Говорила… И что с того?

– Давай сбросим до конца карты. Раз говорила, то знаешь, как ты мне нужна. Я готов на любые условия, озвучивай.

– Ал, не готова я. Ни на какие не готова! Ясно тебе? Хочешь помогать без каких-либо моих ответных шагов – помогай. Не хочешь, твоё право, сама справлюсь.

– Ты здорово умеешь заставлять с лихвой расплачиваться по счетам. Ладно, имеешь право. Буду платить с процентами. Хотя ты не представляешь, как мне сейчас хочется схватить тебя в охапку и заставить вспомнить, что не дело женщине так измываться над мужчиной…

– Ты уже хватал, и вроде удовольствия тебе это не доставило, не так ли? Так отчего снова на эти же грабли наступить мечтаешь? Со мной нельзя силой… Силой меня можно лишь убить. Заставить бояться нельзя.

– Я не хочу убивать и заставлять бояться не хочу… Я хочу начать строить отношения. Наши отношения, Мира… А ты упрямо не даёшь, хотя знаешь, прекрасно знаешь, что мне это необходимо.

– Ал, ты снова видишь лишь то, что необходимо тебе… А то, что необходимо мне, ты видеть не желаешь. Уменьши эгоизм. Может тогда и моё неприятие к тебе уменьшится. Сейчас мне не меньше, чем тебе, хочется послать тебя куда подальше и не видеть больше никогда… Но обстоятельства вынуждают обратиться к тебе за помощью. Я не сторонница спорить с судьбой и привыкла принимать её предначертания. Поэтому я здесь, но просить больше не буду и твой отказ приму с превеликим удовольствием.

– Я не откажу. И выполню не только это, но и любое другое твоё желание. Мне жаль, что в награду не получу даже снисходительной благодарности и надежды исправить моё достаточно непростое положение, но это заслуженная кара, и не мне пенять на неё, особенно тебе. Я лишь надеялся на твою женскую мудрость и великодушие… Я ведь знаю, что ты по-женски добра и снисходительна даже к отъявленным негодяям, каким был Эрбил, неужели в твоих глазах я отвратнее него?

– Опять за старое… – неприязненно поморщилась Миранда. – Ал, не заводи по новой… Это разовая помощь была, разовая! Хочешь, сейчас тебе весь свой потенциал отдам, как ему тогда, при условии, что больше никогда ты не появишься на моём пути? Я, конечно, полумёртвая отсюда выползу, но я отойду со временем… И вот после этого я не хочу тебя встречать никогда… Так же как и его… Хочешь такую сделку?

– Меня не выпустят отсюда даже со всем твоим потенциалом.

– Ты допрыгался до подвеса?

– А Вальд не сказал тебе об этом?

– Нет, он лишь сообщил, что ты загнал себя в ловушку тем, что так обошёлся со мной… Но мне и в голову не пришло, что в такую… Однако…

– Да, Мира. Игра с тобой мне стоила дорого. Сейчас я осознаю, что виноват, и хочу это исправить. Ты вряд ли поверишь, что ради тебя, скорее, ещё большим эгоистом считать начнёшь, и отчасти это так… Моя собственная судьба меня не может не волновать. Но, Мирочка, осознав, что ненароком совершил подлость, мне и в твоих глазах реабилитироваться хочется, и этого хочется даже больше, чем с подвеса соскочить. Вот скажи мне кто, что своим самоубийством я тебе помогу, я его совершу.

– Совсем сдурел? Кому самоубийством помочь можно? Я на самоубийство лишь от безысходности решилась, понимая, что к стенке ты меня прижал и выхода другого у меня нет… А ты таким бравировать вздумал. Кретин ты, Ал. Как есть тупой кретин.

– Наверное, – Альфред безразлично повёл плечами, – статус главного инквизитора кого хочешь кретином сделает.

– Неужели совсем не нравится ощущение власти? – Миранда устремила на него испытующий взгляд.

– Приелось, Мир, – безрадостно усмехнулся он в ответ. – Поначалу, было дело, упивался ею. На тебя жутко злился, что единственная, кого не могу заставить бояться… Причём, как мне казалось, заслуженно бояться справедливой кары… Потом, уже когда тебя отпустил, некоторое время ещё нравилось мне… А теперь приелось, и никакого удовольствия. Ощущаю себя попавшей в механизм шестерёнкой… Возможно, главной и даже задающей ритм, но всё равно шестерёнкой. Хочется поломать весь механизм к чертям и сбежать. Украсть тебя и сбежать к морю… – после этих слов он лукаво ей подмигнул и после небольшой паузы с надеждой резюмировал: – Это было бы чудесно.

– Меня украсть? – недоумевающе переспросила она. – Зачем я тебе? С подвеса соскочить? Так я со своим характером тебя лишь крепче на него подсажу… Нет, Ал. Тебе надо какой-то другой способ найти с него слезть. Скажи мне, что тебе передали?

– Что мой единственный шанс всё исправить – договор с тобой, – не задумываясь, солгал он, пристально наблюдая за её реакцией.

Миранда нахмурилась, помолчала немного, потом хмуро проронила:

– Тогда всё плохо, Ал. Я не готова, не могу… Извини, но не могу. Не потому, что хочу тебя наказать, я не собиралась мстить ещё тогда, а сейчас уж и подавно, и даже готова посодействовать, чем могу, чтобы как-то другим способом снять тебя с подвеса, но только не таким. Связать свою жизнь с тобой – это выше моих сил.

– Ты связала её с герцогом… – вглядываясь ей в глаза, неприязненно проронил он. – Я бы понял, если бы с его сыном, он молод, красив, влюблён был в тебя, а ты согласилась связаться с этим возрастным и не особо красивым вельможей… Я до сих пор в шоке. Неужели титул так прельстил?

– Титул? Мне плевать на него, как и на многое другое. Меня прельстила возможность не сломать судьбу его сына. А внешность у него не безобразна, да и как любовник он оказался неплох. Твоя, кстати, внешность сейчас тоже далека от идеала.

– Это лишь личина! – в его глазах полыхнул гнев. – И ты знаешь об этом! И знаешь, что в любой момент могу её сбросить! А какой я любовник, ты даже узнать не захотела!

– Как ты разнервничался… – иронично усмехнулась она. – Тяжело перестать быть красавцем? Девушки не столь активно строят глазки? Хотя какая тебе разница? В твоём статусе тебе не посмеет отказать любая. Так что прекрати комплексовать. Не во внешности дело.

– При чём тут девушки?! Ты отказываешь. Ты! Мне ты нужна! – приблизившись к ней вплотную, эмоционально выдохнул он, просто пожирая её взглядом.

– Ал, прекрати, – Миранда, нервно передёрнув плечами, постаралась отстраниться от него подальше. – Ты прекрасно знаешь, что дело не в тебе сейчас, а во мне… Ты слишком сильно, мой дорогой, меня переломал… К тому же я, того и гляди, снова на части разваливаться начну, особенно если король вместе с шутом донимать не перестанут. Поэтому давай прекратим этот разговор, он утомлять меня начинает.

– Ладно, как скажешь, – Альфред, тяжело вздохнув, отвёл взгляд и отошёл в сторону, всем видом показывая, что неохотно уступает её требованиям и попыток вернуться к прерванному разговору не оставит. – Насчёт короля не беспокойся, в обиду не дам. Сейчас при тебе допрошу шута, с чего вдруг он тебя фейри посчитал, и получишь ты в его лице верного пса, которым сможешь командовать к своему удовольствию. И с его помощью сможешь построить даже короля, если захочешь, конечно. Пойдём.

После чего вновь подошёл к дверям и предупредительно распахнул их перед нею.

К ним тут же шагнул герцог, ожидающий их в приёмной:

– Моей супруге лучше, Ваше Святейшество? Вы дадите нам какие-нибудь наставления?

– Позже, – холодно проронил Альфред. – Подождите нас здесь, пока ваша супруга сопроводит меня в зал для дачи показаний.

– Вы в чём-то обвиняете её? – побледнев, испуганно осведомился герцог.

– Нет. Мне нужны исключительно её свидетельские показания. Поэтому успокойтесь, Ваша Светлость, и подождите здесь.

Глава 45

Когда Миранда с Альфредом спустились в зал для допросов, у входа их встретил Илиас. За его спиной стоял Ларгус.

Палач, увидев Миранду, сначала с явной озабоченностью взглянул на неё, потом, переведя взгляд на главного инквизитора, заметил, как тот уважительно пропускает её вперёд, и на его обычно непроницаемом лице промелькнуло подобие улыбки. После чего он тут же быстро склонил голову, видимо, опасаясь, что его улыбку кто-то может увидеть, кроме неё.

– Всё подготовил? – мрачно осведомился Альфред, устремив свой пронзительный взгляд на Илиаса.

– Не извольте беспокоиться, Ваше Святейшество. Подозреваемый готов для допроса, и ему объяснено, чем ему грозит хоть слово лжи.

– Хорошо объяснил? – Альфред повернулся к палачу.

– Я старался, – ещё ниже склоняя голову, тихо выдохнул тот.

– Сейчас постараешься вдвойне, у меня мало времени, – сурово проронил Альфред.

– Понял, – кратко ответил Ларгус и прошёл к пыточному столу.

Тем временем Альфред сделал знак Илиасу удалиться, и тот с поклоном вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Оставшись стоять недалеко от входа, Миранда не могла видеть привязанного к столу шута, но подходить ближе ей не хотелось. Как только она вошла в зал, на неё навалилось состояние отвращения. Воспоминания о времени, проведённом здесь, всплыли столь ярко, что захотелось срочно уйти, даже убежать.

Альфред понял её состояние без слов, взял под локоть, провёл к стоящему поодаль креслу, усадил, после чего негромко проговорил:

– Я понимаю, Ваша Светлость, что это место не особо приятно для вас. Но потерпите немного. Мне надо знать, что послужило основанием столь тяжких обвинений, кои вы приписываете шуту короля, и действительно ли они были.

– Считаете, я могла признаться на исповеди в выдумке? – тут же подыграла ему Миранда.

– Я понимаю, что вам смысла не было так оговаривать себя самой, Ваша Светлость. Но порядок есть порядок. Я должен выслушать непредвзято и другую сторону. Поэтому имейте терпение немного подождать.

– Хорошо, Ваше Святейшество.

– Прекрасно, – проронил Альфред и неспешной походкой подошёл к столу.

По глухому мычанию, долетавшему оттуда, Миранда догадалась, что шуту заткнули рот, после чего Ларгус начал проводить достаточно болезненные манипуляции, способствующие полной откровенности допрашиваемого, как только кляп изо рта у него вынут.

Некоторое время прошло в ожидании, потом Альфред негромко проговорил:

– Достаточно. Я вижу, он готов откровенно побеседовать со мной.

Мычание тут же смолкло, после чего Альфред заговорил вновь:

– Значит так, сейчас предельно откровенно отвечаешь на мои вопросы. Только отвечаешь. Желательно кратко. Попытаешься говорить своё, палач продолжит работу. Понял? Прекрасно… Вынь кляп. Итак, ты действительно сказал герцогине, что считаешь её фейри?

– Ваше Святейшество, – послышался сбивчивый голос шута, – я не это имел в…

Альфред сделал знак рукой, и голос прервался, негромкое звяканье инструментов, и долгое, прерывистое, полное невысказанной муки мычание. После чего Альфред сделал ещё один знак рукой и продолжил:

– Не твоим поганым ртом мой титул называть. Я от тебя лишь краткие ответы слышать хочу. Да или нет. Иногда пояснения к ним, когда спрошу. Третий раз говорить о том сегодня не стану. Сутки палач тебя к следующему разговору готовить будет. Уяснил? Прекрасно. Итак, сказал это или нет?

Послышался сдавленный всхлип, потом тихое: «Да».

– Прекрасно. Тогда следующий вопрос: у тебя были основания для такого обвинения?

Минутная пауза, потом ещё одно тихое: «Да».

– Она обращалась при тебе?

– Нет.

– Пугалась проточной воды?

– Нет.

– Железа?

– Нет.

– Креста?

– Нет.

– Коротко в одном или двух словах причина обвинения.

Ответа не последовало. Пауза затянулась.

– Ты не хочешь говорить? Это зря, – с угрозой в голосе проронил Альфред.

– Я не знаю, что сказать, – тут же испуганно пролепетал в ответ шут.

– То есть причину назвать не можешь?

– Коротко объяснить не могу. Сложно в двух словах.

– Хорошо. У тебя десять слов. Объясняй.

– Это чувство. Я так себя чувствовал рядом с фейри Вальда.

– Ты общался с фейри Вальда?

– Да.

– Она воздействовала на тебя?

– Нет.

– Лжёшь. Раз что-то рядом с ней чувствовал, то явно лжёшь.

– Это никак не повлияло. Клянусь! – тут же испуганно выкрикнул шут, сообразив, чем чревато подобное обвинение. Очарованных фейри приравнивали к пособникам и казнили без суда и следствия. Поскольку считалось, что свободу воли они потеряли.

– Ты лжёшь либо в том, что чувствовал её воздействие, либо в том, что оно не повлияло. Одновременно это быть не может, поскольку фейри очаровывают навсегда и воздействуют лишь так. Итак, ты очарован?

– Нет! Клянусь!

– Значит, воздействия не было?

– Не было…

– Значит, объективных оснований обвинять герцогиню у тебя нет?

– Нет.

– Тогда с какой целью ты её обвинил?

– Я заблуждался.

– Ещё слово лжи, и языка у тебя не будет. Терпеть не могу лжецов и считаю, что язык им ни к чему. Поэтому хорошенько подумай и ответь коротко и по существу. Времени у меня осталось мало. Я тороплюсь, и если долго думать будешь, то я уйду, а тобой палач займётся.

– Мне понравилась герцогиня, – поняв, что выкрутиться другим способом не удастся, шут решил, что частично рассказанная правда может помочь.

– И? – нетерпеливо произнёс Альфред, торопя с пояснениями к ответу.

– Я хотел, напугать её обвинением.

– Зачем?

– Надеялся, она будет сговорчивее, если будет бояться, – в голосе шута послышалась обречённость, он начал понимать, что выкрутиться уже не удастся и кара ему грозит серьёзная.

– То есть ты умышленно и безосновательно обвинил её в надежде, что она разделит с тобой ложе? – усилил нажим Альфред.

– Так далеко я не загадывал. Но, конечно, не отказался бы от такого… – сломленный его напором, нехотя признался тот.

– Ты поступил богомерзко, замышляя склонить к разврату и прелюбодейству мою духовную воспитанницу и наречённую дочь, – в голосе Альфреда зазвучал нарочитый пафос и нескрываемый гнев.

– О, Господи… – тут же испуганно прерывистым голосом запричитал шут, понимая, что подобное родство чревато гораздо более тяжкими последствиями для него, – я не знал о том, что она ваша наречённая дочь. Клянусь! Я не посмел бы… Простите… Я виноват… Очень… Я готов любую епитимью, я любое наказание сам готов принять. Смилостивитесь… Чем угодно готов искупить… Я никому ничего дурного о ней не говорил…

– Действительно никому?

– Я лишь королю сказал однажды, что похожа она на фейри… Но он не поверил мне, и я не говорил больше… Клянусь… А теперь и ему поклясться могу, что ошибся и оговорил её… Простите! Я всё исправлю! Обещаю!

– Заткнись! – хмуро проронил Альфред, и голос шута моментально стих, лишь его едва слышное испуганное поскуливание давало понять Миранде, что замолчал он сам и рот ему не заткнули.