Африка. История и историки

В заключительных главах книги Дюбуа отдает должное переменам в первой независимой стране континента – Гане, объясняя успех Нкрумы и его сторонников тем, что они следовали предначертаниям манчестерского панафриканского конгресса. Панафрикансты же, по мысли Дюбуа, сделали после войны правильную ставку на рабочее движение. Оно, в свою очередь, застраховано от ошибок марксистской теорией, а сам Дюбуа давно признавал справедливость положений «Коммунистического манифеста» (c. 314).

Дюбуа уделил внимание и сложностям, с которыми уже столкнулась и будет дальше сталкиваться Африка в сфере экономики. Рецепт успешного преодоления этих трудностей – переориентация экономических связей на СССР и Китай. Определенные неудобства придется также испытать из-за сохраняющейся племенной структуры африканского общества, возможны даже гражданские войны между различными племенами, пророчески предостерегал Дюбуа (с. 323–324).

Здесь же, в заключение работы, Дюбуа сделал еще одно откровенное признание: «Многие годы я стремился к тому, чтобы американские негры повели за собой Африку к свободе. В этом состоял смысл моих усилий основать панафриканское движение. Теперь же Африка сама развернула борьбу за свое освобождение» (с. 316).

Завершил добавленные главы и книгу в целом вывод, в наибольшей степени способствовавший появлению этого труда на русском зыке: «Однако сегодня уже не может быть никаких сомнений в том, что социализм и его высшая форма – коммунизм в самом недалеком будущем воцарятся в Африке и приведут ее к невиданному расцвету» (с. 346).

Насколько известно сегодня, подобные рассуждения и прогнозы У. Дюбуа впоследствии не стали предметом доброжелательного или злонамеренного анализа за пределами СССР. Можно с уверенностью предположить, что если бы каноническое издание «Te World and Africa» в 1965 г. было бы дополнено «русскими главами», это заставило бы многих сегодняшних сторонников Дюбуа среди черных интеллектуалов в Америке пересмотреть свои оценки его наследия, эхом повторяемые и в большинстве стран Африки.

Как же можно было бы оценивать Дюбуа-африканиста без оглядки на его своеобразное политическое приспособленчество на склоне лет?

Как большинство африканоамериканцев, писавших об Африке в колониальную эпоху, Дюбуа не имел представления о реалиях исторической родины. Комплекс расовой неполноценности, который африканоамериканцы настойчиво изживали и на индивидуальном, и на коллективном уровне, подтолкнул Дюбуа к изучению Африки. Главным для него стало обнаружение доказательств величия черной расы в прошлом, что привело позже к появлению афроцентристского подхода к истории народов африканского происхождения. Но считать Дюбуа провозвестником афроцентризма было бы неправильно, расизм в любой форме был абсолютно чужд Дюбуа на всем протяжении жизни, что в значительной степени проявилось в период его ожесточенной полемики в 1920-е годы со сторонниками движения «Назад в Африку», возглавляемого М. Гарви.

Важное значение имеет также начатое Дюбуа систематическое изучение работорговли, причем не только трансатлантической, но и работорговли в бассейне Индийского океана. Тема так называемой треугольной торговли, ответственности многих прибрежных народов Гвинейского залива за посредничество при налаживании торговли своими соседями и соплеменниками, определение удельного веса рабов, захваченных арабскими купцами и завоевателями в общем объеме потерь, – безусловные исследовательские заслуги Дюбуа. То, что именно африканоамериканский ученый одним из первых систематизировал подобные данные, пусть и по вторичным источникам, вплоть до сегодняшнего дня помогает исследователям избегать обвинений в предвзятости по отношению к неевропейским участникам работорговли.

Следует учесть, что системного изучения истории Африки, пусть даже с оговорками, которых заслуживают работы Дюбуа, до него по-настоящему не существовало. Почти одновременно с русскоязычным вариантом «Африки» появилось четвертое издание работы еще одного крупнейшего африканоамериканского историка Картера Вудсона «Заново рассказанная история Негра»[149]. Несмотря на то, что к моменту появления этого очень популярного и востребованного издания на континенте уже вовсю разворачивался процесс деколонизации и «негритянскими правительствами» (термин К. Вудсона) был даже накоплен определенный опыт самостоятельного управления, в томе на 500 страниц Африке уделена всего одна глава на 35 страницах. История африканцев для авторов практически не существует, названия достаточно крупных, известных за пределами континента народов перевраны, перепутаны многие топонимы. По мнению африканоамериканцев, освобождающиеся африканцы должны были в процессе деколонизации в первую очередь решить четыре проблемы: голода, «контроля со стороны внешних правительств», борьбы с болезнями и за самоуважение (именно так, как неразрывно связанные между собой понятия) и «получения коренными африканцами подлинного гражданства» (интерпретация вовсю разворачивавшейся политики апартхейда на Юге Африки)[150]. При всем этом в книге практически не нашлось места для ссылок на работы предшественников, хотя и приведены большие библиографические списки по основным разделам[151]. Но надо отдать должное этой работе: в ней современная африканская история персонифицирована, даже в небольшом пространстве главы упомянуты имена многих государственных деятелей молодых независимых стран.

Активное участие американских негров в создании и трудном становлении компартии США в 20-е годы ХХ в. дало о себе знать появлением исследований черной истории, основанных на марксистском подходе. Наиболее значимым в послевоенной американской марксистской историографии стало исследование члена руководства компартии США Уильяма З. Форстера, посвященное истории афроамериканцев, вышедшее в 1954 г. и немедленно переведенное на русский язык[152]. На долгие годы его историческая трактовка стала каноном, главным источником сведений, терминов и понятий для всех, кто так или иначе занимался в нашей стране прошлым народов африканского происхождения. Но Африке, с очерка истории которой начинался этот внушительный том, опять уделялось лишь десять страниц из почти восьмисот, еще десять страниц были посвящены работорговле. В этом исследовании вновь отсутствовали какие-либо ссылки на источники, но в качестве непререкаемого авторитета именно в области африканской истории несколько раз упоминался У. Дюбуа, а в библиографии приводились его основные работы как главные исследования по вопросам негроафриканской истории.

Унификация исторического знания, как известно, была краеугольным камнем в марксистской теории общественного развития. Последствия такого подхода в период действия Коминтерна были для изучения африканской истории не катастрофичны, но значительно ограничили возможности африканистов, стоявших на марксистских позициях[153].

В послевоенный период подобные традиции Коминтерна продолжали сохраняться. Термины, используемые Фостером, коммунистом африканоамериканцем, не бывавшем на континенте и знавшем, по сути, про Африку крайне мало, были обязательны для использования в партийных документах. В начале 1960 г. «в Инстанции» (эвфемизм для обозначения ЦК КПСС) уже обсуждалось штатное расписание Института Африки, на континенте продолжалась цепная реакция деколонизации африканских народов, в отделах МИД СССР задумывались о советских предложениях для международно-правового обоснования условий этой деколонизации. Но партийные догматики в ЦК, прекрасно зная о происходивших переменах, тем не менее воспроизвели американскую патерналистскую модель отношения к африканским народам – появилось постановление ЦК КПСС «О расширении культурных и общественных связей с негритянскими народами Африки и усиления влияния Советского Союза на эти народы»[154]. Пожалуй, этот документ стал последним свидетельством того, что негритянские народы Африки, историей которых давно и увлеченно занимался У. Дюбуа, завершили свое существование. Осенью 1960 г. в ходе принятия «Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам» на Генеральной ассамблее ООН и провозглашении 1960 г. «Годом Африки» история Африканского континента перестала быть историей негров.

Конечно, не отвечающее сегодняшним критериям политкорректности определение «негр», «негритянский» не исчезло из обихода, до сих пор активно используется у нас в стране журналистами, общественными деятелями и политиками разных уровней. Но при оценке различных аспектов давней и современной жизни африканоамериканцев, недавних негров, все-таки проводится четкое разграничение истории этих «африканцев в диаспоре» и собственно африканских народов. Интересно, что вплоть до середины 1990-х годов сложная и громоздкая пропагандистская машина США, не сильно отличаясь в этом от умиравшей пропагандистской традиции уже не существующего СССР, продолжала использовать патерналистские клише времен холодной войны.

В 1994 г. весь мир с двойственными чувствами восторга и опасения следил за глубочайшими переменами, происходившими в Южной Африке. Там после десятилетий сложнейшей, во многом трагической, борьбы против системы апартхейда к власти пришло правительство черного большинства. В это время журнал «Амери-ка», официальный орган Информационного агентства Соединенных Штатов (ЮСИА), выходивший на русском языке и многие годы «раскрывавший глаза» советским людям на американские стандарты жизненных ценностей, опубликовал обзорные материалы о переменах в ЮАР, о роли Африканского национального конгресса[155]. Во всем мире был к этому моменту известен Нельсон Мандела – выдающийся африканский политик, ставший президентом всей Южной Африки – черной и белой. Но по традиции, во многом берущей начало во времена «открытия Африки» африканоамериканскими историками во главе с У. Дюбуа, рассказывала о «выдающемся негритянском националисте из Южной Африки»… Вновь незнание, субъективное понимание истории народов африканского происхождения парадоксальным образом отразилось на стремлении в очередной раз скорректировать формулу об опрокинутой в прошлое политике.

© Щербаков Н. Г., 2013

Уильям Дюбуа. Африканские корни войны[156]

С началом Первой мировой войны У. Дюбуа в ходе поездок по различным штатам США неоднократно выступал в качестве представителя Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения с лекциями о причинах войны. Результаты этих выступлений и возникавших в их ходе дискуссий он обобщил весной 1915 г. в статье «Африканские корни войны», опубликованной во влиятельном журнале «Atlantic Monthly». Текст статьи автор впоследствии неоднократно включал в другие свои работы. Сделанные Дюбуа прогнозы относительно действий Японии по завершении войны во многом подтвердились. На Парижской мирной конференции императорская делегация Японии предприняла попытку включить в повестку дня вопрос о ликвидации расовой дискриминации. Для этого японские представители постарались использовать потенциал Первого панафриканского конгресса, созванного У. Дюбуа в кулуарах конференции в 1919 г. Наметившемуся сотрудничеству черных и белых представителей был положен конец совместными усилиями делегаций Великобритании и Австралии, заявивших о несвоевременности обсуждения расового вопроса и предложивших традиционную формулу «оставить решение проблемы на усмотрение будущих поколений».

«Semper novi quid ex Africa» («Всегда новое приходит из Африки») – восклицал римский проконсул; он озвучил вердикт сорока веков. И все-таки находятся те, кто пишет мировую историю, исключая этот самый прекрасный из всех континентов. Именно сегодня большинство считает, что Африка находится далеко в стороне от наших жгучих социальных проблем и особенно от насущной проблемы <Первой> мировой войны.

А ведь в наибольшей степени Африка является главной причиной этого ужасного поворота в развитии цивилизации, до которого мы дожили; этими словами я стремлюсь выразить то, что на Черном континенте спрятаны корни не только нынешней войны, но и угрозы войн, которые могут разразиться в последующем.

Африка всегда дает нам что-то новое или какие-то новые воплощения старых, как мир, вещей. Именно из ее черного лона возникла одна из наиболее ранних, если не самая ранняя, из самодостаточных цивилизаций и развилась в могущественную настолько, что вплоть до сегодняшнего дня она является непревзойденным образцом для думающих и красноречивых людей. В ее темных и самых дремучих лесах возник, если верить сегодняшним ученым, первый опыт металлообработки и, кроме того, сельское хозяйство и торговля процветали там уже тогда, когда Европа пребывала в дикости.

Почти каждая империя, появлявшаяся в мире, материальная или духовная, обнаруживала причину своих кризисов на этом континенте – в Африке, со времен Греции и до появления Великобритании. Моммзен говорил: «Именно с помощью Африки христианство стало мировой религией». В Африке последняя волна нашествия германцев сошла на нет по мере столкновения с последним вздохом Византии, и именно в Африке ислам начал играть свою великую роль захватчика и цивилизатора.

С началом эпохи Ренессанса и с расширением мира современной мысли Африка не менее неожиданно явила свой старый новый дар. Шекспировский Пистоль восклицал:

К чертям весь здешний мир с его жильцами!

Об Африке вещаю золотой[157].

Он повторял легенду о золоте, просуществовавшую со времен Пунта и Офира до времени Ганы, Золотого Берега и Ранда. Эти соображения отправили всех стяжателей богатств обшаривать жаркие, загадочные берега Африки вплоть до мыса Доброй Надежды в те времена, когда впервые рождалась подлинная мировая торговля, хотя и началась она как торговля преимущественно телами и душами людей.

Достаточно о прошлом. Сегодня, в наши дни: Берлинская конференция по распределению умножающихся богатств Африки среди белых людей собралась 15 ноября 1884 г. Одиннадцатью днями ранее трое немцев покинули Занзибар (куда они прибыли тайно под видом механиков) и до того, как Берлинская конференция завершила свои усилия, они аннексировали в интересах Германии территорию, составившую больше половины всей территории Германской империи в Европе. Лишь своей стремительностью этот неприкрытый грабеж и присвоение территории 7 млн туземцев отличался от методов, с помощью которых Великобритания и Франция получили каждая по 4 млн кв. миль, Португалия – 3/4 млн кв. миль, а Испания и Италия – меньшие, но внушительные территории.

Методы, с помощью которых был украден этот континент, бесчестны и безоговорочно заслуживают презрения. Лживые договоры, реки спиртного, убийства, унижения, изнасилования и пытки обозначили прогресс англичан, немцев, французов и бельгийцев на Черном континенте. Единственное, что помогло миру вынести это ужасное повествование, была сознательная глухота и перемена темы обсуждения в то время, когда продолжалась эта дьявольщина.

Все началось достаточно необычно, как и нынешняя война, с Бельгии. Многим из нас памятно знаменательное разрешение Стэнли загадки Центральной Африки в ходе путешествия в 1600 миль вдоль могучей реки Конго от Ньянгве до берега моря. Мир неожиданно узнал, что здесь находится ключ к богатствам Центральной Африки. Это вызвало волнения, но в Бельгии король Леопольд первым воспользовался ситуацией, и в результате возникло Свободное государство Конго – господь благоволит мошенникам! Но Свободное государство Конго, при всем славословии мира, христианства, коммерции, которые превратились в убийства, унижения и прямое ограбление, отличалось от Африки в целом лишь степенью и уровнем насилия над континентом, нещадно раздираемым работорговлей. Этот зловещий товаропоток, с помощью которого в значительной степени выросли Британская империя и <Северо> Американская республика, стоил Черной Африке не менее 100 млн душ, разрушения ее политической и общественной системы и оставил континент именно в том состоянии беспомощности, которое привлекло силы агрессии и эксплуатации. «Цвет» стал в мировой общественной мысли синонимом неполноценности, слово «негр» утеряло свою начальную заглавную букву, а «Африка» стало еще одним именем для определения зверства и варварства.

Таким образом, мир начал культивировать предрассудки, основанные на цвете кожи. И «цветной барьер» стал приносить дивиденды. Исследование долины Конго было только предлогом для колониального раздела Африки, действительные причины лежали глубже. Франко-прусская война переключила внимание с Европы тех, кто стремился к власти и доминированию. Англия уже присутствовала в Африке, расчищая дебри работорговли и полусознательно нащупывая путь к новому империализму. Франция, униженная и ограбленная, готовилась к созданию новой североафриканской империи, протянувшейся от Атлантики до Красного моря. Несколько медленнее, но Германия тоже начинала видеть зарю нового дня и, изгнанная из Америки посредством доктрины Монро, присматривалась к Азии и Африке в поисках колоний. Португалия заново формулировала претензии на свои древние африканские владения; таким образом, континент, где Европа владела едва ли десятой частью территории в 1875 г., в последующие двадцать пять лет оказался полностью поглощенным.

Почему это произошло? Каким был этот зов власти? Он был очень сильным, если судить по тем сполохам войны, которые охватили Африку в последней четверти века: Франция и Англия в Фашоде, Италия в Адуа, Италия и Турция в Триполи, Англия и Португалия в заливе Делагоа, Англия, Германия и Голландия в Южной Африке, Франция и Испания в Марокко, Германия и Франция в Агадире и весь мир в Альхесирасе.

Ответ на эту загадку – в экономических переменах в Европе… Белого рабочего приглашают принять участие в грабительской эксплуатации «китаёз и ниггеров». Теперь не просто какой-то владетельный купец, аристократическая монополия или даже правящий класс участвуют в эксплуатации мира, теперь это народ, новая демократическая нация, состоящая из вступивших в союз капитала и труда. Трудящиеся все еще не получают, если быть точным, той доли, которую бы они желали, на дне общества все еще находятся значительные и беспокойные игнорируемые классы. Но права трудящихся признаны, и выделение их справедливой доли – всего лишь дело времени, ума и умения вести переговоры.

Именно такие нации правят современным миром. Их национальные скрепы – не просто сентиментальный патриотизм, лояльность или культ предков. Это возрастающее богатство, власть и изобилие для всех классов в масштабах, которых мир ранее не видывал. Никогда ранее средний гражданин Англии, Франции и Германии не был так богат, не имел таких великолепных возможностей стать еще богаче.

Откуда возникает это новое богатство и от чего зависит его накопление? Источником его получения служат цветные народы мира – в Азии и Африке, Южной и Центральной Америке, Вест-Индии и на островах в южных морях. Остается, как мы хорошо знаем, и много мест в «белых» странах, таких как Россия и Северная Америка, не говоря уже о Европе, где все еще сохраняется прежняя эксплуатация. Но похоронный звон отчетливо и далеко разносится и там. В странах цветных народов не слышно никакого похоронного звона. Китайцы, индийцы, негры и южноамериканские индейцы по всеобщему согласию управляются белыми и экономически подчинены им. Для продолжения этого высокодоходного экономического предприятия используются все доступные ресурсы науки и религии. И таким образом развивается поразительная доктрина естественного превосходства многих над немногими, а также интерпретация «христианского братства» как возможности одного из «братьев» понимать под этим что угодно и когда угодно.

Как и все мировые схемы, тем не менее эта схема не до конца совершенна. Прежде всего, желтая Япония очевидно, избежала ограничений, диктуемых цветным барьером. Это нарушает белую гегемонию и создает для нее опасность. Если, конечно, Япония присоединится сердцем и душой к белым в противостоянии с желтыми, коричневыми и черными, плохими и хорошими. Существуют даже добросовестные попытки доказать «арийство» японцев при условии, что они будут вести себя «как белые». Но кровь есть кровь, и существуют признаки того, что Япония не мечтает о мире, управляемом преимущественно белым человеком. Она является «желтой жемчужиной» и может понадобиться, как считают германский император и многие белые американцы, мировой крестовый поход против дерзкой нации, которая требует «белого» обхождения.

Помимо этого недавно китайцы продемонстрировали неожиданное стремление к независимости и автономии, что, возможно, потребует принимать их во внимание в предстоящие десятилетия. В результате в Азии образовалась проблема соревнования за контроль над «сферами экономического влияния», каждая из которых в большей или меньшей степени должна быть открыта для экономического вмешательства.

Одно можно утверждать наверняка: Африка низложена. Есть, правда, некоторые признаки проявления самосознания, которые требуют внимания. Так, наверняка следует обхаживать Абиссинию, а в Америке вест-индские негры предпринимали безуспешные шаги к освобождению, но эти шаги были достаточно эффективно заторможены в основном благодаря запрету на смешанные браки; есть еще 10 млн негров в Соединенных Штатах Америки, которые, по мнению многих, требуют тщательного внимания и жестких ограничений.

Исходя из этого, сознание белых европейцев работает, и работает лихорадочно, поскольку Африка является землей двадцатого века. Кое-что мир знает о золоте и алмазах Южной Африки, какао Анголы и Нигерии, каучуке и слоновой кости Конго, пальмовом масле западного побережья. Но осознает ли рядовой гражданин экономические возможности Африки, точнее – Черной Африки в предстоящие годы? Э. Д. Морель, который знает Африку лучше большинства белых людей, показал нам, как экспорт пальмового масла из Западной Африки вырос с 283 т в 1800 г. до 80 000 т в 1913 г. Ныне ежегодная стоимость его экспорта вместе с сопутствующими продуктами равна 60 млн долл. Он показал, как неорганизованный туземный труд на Золотом Берегу сделал эту территорию лидером какао-производителей мира с ежегодным экспортом в 89 млн фунтов (веса, не фунтов стерлингов). Он показывает, как урожай хлопка в Уганде поднялся с 3000 кип в 1909 г. до 50 000 кип в 1914 г.; он говорит также, что Франция и Бельгия не могут никого удивить культивацией своих земель в сравнении с негритянской провинцией Кано. Товарооборот Абиссинии достигает 10 млн долл. в год, но именно безграничные возможности его роста притягивают в Аддис-Абебу многочисленных предпринимателей самых разных национальностей.

Все это только начало. Тропическая Африка и ее народы с каждым годом необратимо вовлекаются в вихрь экономических перемен, которые охватывают западный мир. Нет никаких сомнений в экономических возможностях Африки в ближайшем будущем. Существуют не только хорошо известные и традиционные товары, но бесконечные возможности в сотне различных областей и сверх того бесчисленные люди, которые, если бы их можно было довести до уровня послушания и покорности китайских кули или европейских рабочих XVII–XVIII вв., будут способны обеспечить своим хозяевам богатство, превосходящее любые самые смелые мечты современных империалистов.

Такова, следовательно, секретная причина отчаянной борьбы за Африку, начавшейся в 1877 г. и подходящей к своей кульминации сегодня. Конечно, свою роль сыграло и распределение владений за пределами Африки, поскольку мы находились накануне раздела Азии, когда азиатская хитрость предотвратила этот процесс. Америка была спасена от политического закабаления доктриной Монро. Поэтому все больше и больше империалисты сосредотачивали свои усилия на Африке.

Чем больше концентрация – тем яростнее соперничество. К европейскому пороховому погребу настойчиво пытаются поднести искру в Фашоде или Агадире, и избежать ужасного пожара удается едва-едва. Мы рассуждаем о Балканах как о центре шторма в Европе и причине войны, но это, скорее, по привычке. Балканы удобны для этой цели, но собственность на сырье и людские ресурсы в «цветном» мире – вот реальный приз, ради которого нации Европы вцепляются в глотку друг друга сегодня.

Нынешняя мировая война, таким образом, является результатом зависти, усиленной нынешним возрастанием возможностей национальных вооруженных союзов труда и капитала, чьей целью является эксплуатация богатств в основном за пределами границ европейских наций. Такие ассоциации, созданные завистью и подозрениями при разделе сокровищ торговых империй, бьются за увеличение своих долей, они нацелены на экспансию не в Европе, а в Азии и особенно – в Африке. «Нам не нужно ни дюйма французской территории», – заявила Германия Англии, но Германия не смогла дать подобные заверения относительно Франции в Африке.

Трудности подобного имперского движения имеют как внутренний, так и внешний характер. Победная агрессия при осуществлении экономической экспансии требует тесного домашнего союза между трудом и капиталом. В настоящее время требования белого рабочего – не только в отношении зарплаты, но и в отношении условий работы и участия в управлении производством – делают поддержание мира на производстве делом очень трудным. С одной стороны, трудящихся умиротворяют с помощью всевозможных мер государственного социализма, с другой стороны – запугивают угрозами конкуренции со стороны цветных рабочих. Угрожая направить английский капитал в Китай или Мексику, в Америке угрожая нанять негритянских рабочих, равно как и предлагая пенсии по старости и страховки от несчастных случаев, мы добиваемся мира труда и капитала дома за счет катастрофических издержек войны за рубежом.