Африка. История и историки

В результате вдоль «цветного барьера» накапливаются нагноения, состоящие из конкуренции и острой ненависти. Мы должны бороться с китайцами, заявляют рабочие, или китайцы отнимут наши хлеб и масло. Мы должны держать на месте негров, иначе негры займут наши места. По всему миру с рвением формулируют причины и готовят действия, чтобы при любой попытке белый человек мог придушить цветного, иначе Китай, Индия или Африка сделают с Европой то, что Европа сделала или пытается сделать с ними.

С другой стороны, в умах желтых, коричневых или черных народов проясняется жесткая правда: у белого человека существует привилегия направляться в любую страну, где маячит удача, и вести себя там так, как он пожелает; черному или цветному все более остается довольствоваться жизнью там, где климат, исторические, политические или экономические условия самые сложные и в наибольшей степени все подчинено европейцам и предназначено для европейцев.

Те, кто стремятся к миру, должны устранить истинные причины войны. Мы постепенно распространили наши принципы демократии за пределы нашего общественного класса на все общественные классы нации, мы пошли дальше и распространили демократические идеалы не только на все классы нашей нации, но и на все другие похожие нации – на то, что мы называем «европейской» цивилизацией. Если мы стремимся к настоящему миру и устойчивой ситуации в развитии культуры, мы должны идти дальше. Мы должны распространить демократические идеалы на желтые, коричневые и черные народы.

Говоря так, мы вызываем на лицах современников выражение полной безнадежности. «Невозможно! – говорят нам, – … в силу многих причин – научных, социальных, многих других этот аргумент не имеет смысла». Но не будем торопиться с выводами. Предположим, что нам предстоит выбирать между таким безусловно бесчеловечным нарушением правил благопристойности, интеллекта и религии, которые называют <Первой> мировой войной, и попытками обращаться с черными людьми, как с разумными, ответственными существами. Мы продавали их, как скот. Мы использовали их как вьючных животных. Нам не изжить войну в нашем мире до тех пор, пока мы не станем обращаться с ними, как с равными гражданами в мире демократии, распространяемой на все расы и нации. Невозможно? Демократия – это способ осуществлять невозможное…

В чем нуждаются примитивные народы Африки и всего мира и что они обязаны получить в том случае, если война будет изжита, совершенно ясно:

Первое – это земля. Сегодня Африка порабощена таким образом, что украдена ее земля и природные ресурсы. Век тому назад черные люди владели почти всей Южной Африкой. Пришли Голландия и Англия и сегодня 1 млн 200 тыс. белых владеют 264 млн акрами, оставив лишь 21 млн акров для 4,5 млн туземцев. И, наконец, чтобы вдвойне подстраховаться, Южно-Африканский Союз отказал туземцам даже в праве покупать землю. Это откровенная попытка заставить негров работать на фермах, шахтах и кухнях за низкую зарплату. По всей Африке распространяется это бесстыдное присвоение земель и природных ресурсов для того, чтобы загнать массы в нищету и превратить их труд в труд библейских скотов неразумных.

Второе: мы обязаны приобщить туземные народы к современной цивилизации. Это можно осуществить. Современные методы обучения детей, примененные честно и эффективно, превратят огромное большинство людей на земле в современные, цивилизованные нации. Мы редко пробовали делать так. В большинстве случаев Европа стремится всеми силами превратить желтых, коричневых и черных людей в покорный тягловый скот; лишь немногим упорным из них позволено избегнуть этого и получить (как правило за границей) современное образование.

Последнее: принципы гомруля, самоуправления, должны быть распространены на сообщества, нации и расы. Должен быть положен конец управлению народом ради прихоти или прибыли другого народа. Деспотизм подобного рода в нынешние времена маскируется все изощреннее. Но жестокие факты известны: белый человек правит Черной Африкой ради собственной корысти и, насколько это возможно, он делает то же самое повсеместно и в отношение других цветных рас. Может ли подобное принести мир? Может ли любое европейское согласие или разоружение разрешить подобную несправедливость?

Политическая власть сегодня не что иное, как орудие для достижения экономической власти. Завтра она сможет помочь нам получить духовное прозрение и творческое озарение. Сегодня она дает нам – или помогает получить – хлеб и масло, а те классы, народы или расы, которые этой власти лишены, голодают, голод же – оружие, с помощью которого белый мир загоняет их в рабство.

Сегодня мы призываем к европейскому согласию, но максимальное европейское согласие означает единодушие, согласие с распределением благ, полученных благодаря мировому господству. К тому же европейское разоружение не может быть доведено до того уровня, который не обеспечит агрессию белых против коричневых, черных или желтых народов. Из этого возникает три вечных опасности войны. Во-первых, возобновление соперничества при любом разделе колоний или ранее согласованных сфер влияния, если в будущем нынешнее распределение покажется несправедливым. Кого волновала Африка в начале XIX столетия? Пусть Англия получит объедки, оставшиеся от золотой поры работорговли. Но в ХХ веке? Все кончается войной. Объедки выглядят для Германии слишком соблазнительно.

Во-вторых, война начнется с революционного восстания низших классов. Чем сильнее международное соперничество, тем больше стоимость вооружений и тем сложнее выполнять обещания промышленной демократии в развитых странах. И, наконец, цветные народы не всегда будут пассивно подчиняться иностранному господству. Для некоторых это кажется трюизмом. Когда народ заслуживает свободы, он бьется за нее и получает ее, как говорят философы, делая войну обычным, необходимым шагом к освобождению. Цветные народы знакомы с этим полезным утверждением. Когда они недостаточно сильны, чтобы стать свободными, они смиряются с высокомерным отношением белых к себе. Эти народы и расы, составляя большинство человечества, готовы терпеть такое отношение до тех пор, пока их вынуждают к этому, но не дольше. Они начнут бой, и тогда война из-за существования «цветного барьера» превзойдет по дикости все войны, какие видел мир до сих пор. Цветным народам есть, что помнить, и они не забывают.

Неизбежно ли это? Можем ли мы беспомощно дожидаться этой ужасной перспективы? Должен ли остальной мир оставаться беззащитным перед неизбежными ужасами войны, пока мы рассчитываем, сообразуясь с нынешним жертвоприношением, разоружением Европы и европейской внешней политикой, особенно когда мы знаем, что именно здесь, в кругу проблем этих рас, а не внутри европейских хлопот обнаруживаются подлинные причины сегодняшней европейской схватки?

Наш долг очевиден. Должна уйти клевета, возводимая на расовые группы. За ней последуют расовые предрассудки. Должна появиться твердая вера в гуманизм. Должно прекратиться бесправное угнетение человека человеком, будь то белые или черные люди. Должна прекратить свое существование доктрина насильственной экономической экспансии за счет подчиненных народов. Должно прекратиться религиозное фарисейство. «Кровожадный» Мванга в Уганде убил английского епископа, потому что его появление воспринималось как опасность английского господства. Оно и было английским господством, а мир и епископ знали это, но мир «ужаснулся» этому. Подобное лицемерие миссионеров должно прекратиться. Мы должны предстать перед небесами и молить о мире сегодня с чистыми руками и чистыми помыслами.

Кто может помочь нам в этом великом деле? На Востоке – проснувшаяся Япония и пробуждающиеся лидеры нового Китая; в Индии и Египте – молодые люди, получившие образование в Европе в духе европейских идеалов, они образуют сейчас основу, из которой рождается революция. Но в Африке? Кто, как не 25 млн внуков (жертв) европейской работорговли, разбросанных по Америкам и отчаянно стремящихся к свободе в поисках своего места в мире? А среди этих миллионов – в первую очередь 10 млн черных в Соединенных Штатах, представляющие сегодня проблему, а завтра – спасение мира.

За две тысячи лет до Христа огромное облако закрыло море и окутало Африку, закрыв и почти стерев культуру на земле Египта. Полтысячи лет оно оставалось там, пока черная женщина, царица Нефертити, «наиболее чтимая фигура египетской истории», не поднялась на трон фараонов и не возродила мир и свой народ. Две тысячи лет спустя после Христа Черная Африка, растоптанная, изнасилованная и униженная, лежит у ног победивших филистимлян Европы. На берегу моря бед черная женщина вопиет и ждет, прижимая к груди своих сыновей. Каков будет конец? Старые как мир и ужасающие война и богатство, убийство и роскошь? Или это будет что-то новое – новый мир и новая демократия для всех рас, великое человечество равных людей? «Semper novi quid ex Africa!»

© Перевод на русский язык Н. Г. Щербакова, 2013

А. В. Воеводский. История Южной Африки в сочинениях африканских интеллигентов и просветителей конца XIX – первой трети XX в.: особенности формирования исторических представлений

Исторические представления являются важнейшим фактором развития национального самосознания, они оказывают влияние не только на способы репрезентации прошлого, но и на восприятие окружающей людей современной действительности. Это особенно было актуально для африканских интеллигентов Южной Африки конца XIX – первой трети XX в. Перед ними остро стоял вопрос самоидентификации, осмысления прошлого африканских народов Южной Африки и их места в истории. Формирование их мировоззрения происходило в условиях мощнейшего давления со стороны европейской цивилизации.

Само появление слоя африканских интеллигентов в качестве самостоятельной социальной группы было бы невозможно без усилий европейских миссионеров, без деятельности колониальной администрации, без тех возможностей, которые предоставляло колониальное общество. С другой стороны, африканские интеллигенты были плотью и кровью своего народа, они с детства впитали в себя его исторические предания, традиции и обычаи. В их творчестве переплетались представления, почерпнутые из европейской культуры и истории, и собственный исторический опыт. Произведения африканских интеллигентов сыграли важную роль в формировании коллективной исторической памяти африканцев, в осознании ими своего прошлого.

В отечественной историографии практически нет специальных работ, посвященных проблеме формирования исторических представлений африканских интеллигентов конца XIX – первой трети XX в. В силу определенных политических приоритетов и насаждения марксистской методологии в ее советском вульгарном варианте в недавнем прошлом нашей страны изучение взглядов «мелкобуржуазной» африканской интеллигенции не относилось к числу приоритетных тем. Основное внимание уделялось вопросам антиколониальной борьбы, изучению движения сопротивления режиму апартхейда в ЮАР, проблемам формирования классового самосознания и т. д. Редким исключением для нашей историографии стала работа А. Б. Давидсона «Южная Африка. Становление сил протеста. 1870–1924», в которой были представлены биографии первых африканских политических и общественных деятелей, дан анализ их политических взглядов и мировоззренческих установок[158]. Его же авторству принадлежит глава «Марксистское и национально-демократическое направления в южноафриканской историографии» в книге «Историческая наука в странах Африки»[159]. В 1990 г. вышло учебное пособие «Историография истории Африки», в котором также есть раздел, посвященный зарождению научной историографии в Южной Африке[160]. Вот, пожалуй, и все, что можно перечислить из работ отечественных авторов, в той или иной степени затрагивающих интересующие нас вопросы.

В зарубежной исторической науке изучение исторических представлений африканцев также не относится к числу приоритетных направлений исследований. В основном мы можем привести здесь литературоведческие и биографические работы, посвященные творчеству отдельных представителей африканской интеллигенции[161]. Лишь в последние годы стали появляться труды, посвященные вопросам формирования исторических представлений африканских интеллигентов и их влияния на развитие национального самосознания африканцев[162].

Таким образом, для исследователя все еще сохраняют актуальность следующие проблемы.

Каким образом происходило зарождение исторической традиции среди африканцев? Когда возникает потребность включения прошлого своего народа во всемирный исторический контекст? Как это сказалось на формировании национального самосознания африканцев?

У истоков

Первым из чернокожих южноафриканцев, кто стал активно выступать за изучение истории своего народа, был Тийо Сога. Его судьба достаточно показательна, чтобы составить представление о путях формирования новой европейски образованной африканской элиты. Тийо был сыном советника вождя ко́са[163]. Образование получил в миссионерской школе, учился в Шотландии и стал первым представителем коренного населения Южной Африки, получившим диплом европейского университета. Более того, во время учебы он познакомился с белой девушкой, ставшей в последующем его женой, – беспрецедентный поступок для того времени. Правда, если в Шотландии это не вызывало особых проблем, то в Южной Африке стало поводом для всевозможных кривотолков. На улицах Кейптауна все прохожие оборачивались и глазели на него с женой, а в Порт-Элизабет их появление просто остановило движение, и слышались крики – «Позор Шотландии!»[164]

Для современников-европейцев Тийо Сога представал воплощением того идеала, который провозглашался целью цивилизаторской миссии белого человека, – полное восприятие «туземцем» ценностей, привычек, обычаев и религии европейцев. Однако несмотря на то что Тийо Сога действительно приклонялся перед европейской культурой и видел в распространении христианства путь к спасению коренного населения Южной Африки, он стал провозвестником зарождения самосознания африканцев в совершенно новом качестве.

Тийо Сога был первым, кто заговорил об особом пути африканцев, предназначенном им свыше. В своих статьях, опубликованных главным образом в миссионерских изданиях, он поднимал социальные, экономические и политические вопросы, но фактически размышлял о настоящем и будущем своего народа. В его сочинениях явственно отразились противоречия, присущие всем первым африканским интеллигентам и просветителям – убежденность в превосходстве и благотворном влиянии европейской цивилизации и глубокое переживание за судьбу своего народа, который оказался в глубочайшем кризисе в результате колониальных войн.

Приветствуя выход в свет первого номера журнала «Indaba», («Новости»), издававшегося на английском языке и на языке исикоса в Лавдейле[165], Тийо Сога писал, что он должен стать «сосудом» для сохранения рассказов, легенд, сказок, обычаев и истории ко́са. В его словах явственно чувствуется гордость за прошлое своего народа. «Давайте воскресим наших предков-прародителей, которые завещали нам богатое наследие», – восклицал Тийо Сога[166]. Говоря о традиционных правителях коса, он указывал, что они составляли «корень своего народа» и заботились о его сохранении и благополучии[167].

Важнейшей проблемой, решению которой посвятил свое творчество Тийо Сога, было будущее африканцев, поиск их места среди других народов. Для него не было иной альтернативы как принятие христианства и достижений западной цивилизации. Даже в страшных бедствиях, которым подвергся его народ после пророчества девушки Нонгг'авусе, когда ко́са вырезали в 1856–1857 гг. практически весь свой скот, уничтожили запасы продовольствия и посевы зерна[168], Тийо Сога видел божий промысел: африканцы, ища спасения в христианских миссиях, открывались для проповеди миссионеров и вынуждены были переходить к занятию земледелием, так как практически весь скот был уничтожен[169]. В статье в журнале «Indaba» в июне 1863 г. Тийо Сога отмечал, что европейцы принесли ко́са знания, мудрость и различные производственные навыки. «И если мы хотим, – продолжал он, – чтобы наши дети воспользовались этими богатствами знаний, мудрости и навыков, мы должны отойти от того состояния, в котором пребываем ныне, так как и сами белые люди не были рождены с этими благами»[170].

Однако принятие христианства и приобщение к европейским знаниям и культуре не означало для Тийо Соги отказ от своих исконных корней. В цивилизации белого человека он видел, прежде всего, средство возвышения своего народа, избавления от всех бедствий и несправедливостей. Он восхищался Евангелием потому, что оно «облагораживает и просвещает, устраняет все преграды, стоящие между людьми, связывая их воедино узами общего братства»[171].

Тийо Сога был глубоко убежден, что в будущем африканцы встанут в один ряд с европейскими народами. Он учил, что придет время и «презираемой Африки», ибо, как сказано в Писании: «Эфиопия (под ней подразумевалась вся Африка – А. В.) вскоре прострет свои руки к Богу». В конце XIX в. эти слова из Библии стали символом движения африканских независимых церквей. Таким образом, христианство представлялось Тийо Соге не в качестве привнесенной европейцами религии, а как предназначенный самим Богом удел африканцев.

Получив образование и сформировавшись как личность в христианской миссии и в Шотландии, Тийо Сога никогда не испытывал слепого преклонения перед европейской культурой. Наряду с благом, он хорошо видел и те пороки, которые принесли с собой белые. К ним он прежде всего относил пристрастие к спиртным напиткам. Алкоголь способствовал распространению непристойности, безнравственности и безответственности, что, согласно Тийо Сога, раньше не было известно или редко встречалось среди африканцев. В распространении этих пороков он напрямую винил европейцев, которые пользовались их неопытностью и сознательно искушали африканцев, распространяя спиртное среди общин ко́са, еще не затронутых этим пороком[172].

Осуждал Тийо Сога и раскол среди африканцев на «христианизированных» и «язычников». Для него все ко́са были представителями одного народа. Он сетовал, что принявшие христианство африканцы утрачивают великодушие и способность уважать человека независимо от положения в обществе[173].

Полнее всего взгляды Тийо Сога изложены в его завещании – 62 заповедях, которые он оставил своим детям. Первым, и, по всей видимости, главным пунктом он ставил ясное осознание ими своих корней и сохранение достоинства своего народа. «Ради вашего блага никогда не стыдитесь, что ваш отец был кафром[174] и что вы унаследовали африканскую кровь… Вы должны всегда помнить о вашей матери как о честной, душевной, бережливой шотландской женщине, подлинной христианке. Вы всегда должны быть благодарны этим узам, которые связывают вас с белой расой. Но если вы хотите заслужить к себе уважение, если вы не хотите слышать насмешки от людей, – займите свое место в мире как цветные, а не как белые: как кафры, а не как англичане», – завещал Тийо Сога. Он просил своих детей жить и трудиться на благо своего народа, ради его возвышения и объединения, ибо «союз в каждом хорошем деле есть сила»[175].

К сожалению, Тийо Соге так и не удалось увидеть воплощение в жизнь своих мечтаний. Он умер в 42 года в 1871 г., но его идеи и призывы не пропали втуне. В конце XIX в. появляется целый ряд африканских писателей и журналистов, занимавшихся собранием и публикацией народных преданий и рассказов о прошлых событиях, битвах, правителях и т. д.

Одним из самых известных и талантливых собирателей фольклора и традиций африканцев был Уильям Веллингтон Г’оба (1840–1888 гг.) – поэт, переводчик и журналист, происходивший из народа ко́са. Он испытал сильное влияние Тийо Соги, работал под его началом в миссии Мгвали. С 1884 по 1888 г. Г’оба был редактором «Isigidimi SamaXhosa» («Вестник ко́са»), африканской газеты, издававшейся шотландскими миссионерами с 1870 по 1888 г. в Лавдейле. Наибольшую славу он заслужил как поэт, прежде всего благодаря двум большим поэмам – «Спор христианина с язычником» и «Об образовании»[176].

В изучении истории и обычаев африканских народов Г’оба видел ключ к взаимопониманию между белыми и черными: «Чем глубже исследования погружаются в туземные проблемы, тем более захватывающими они становятся, и две расы постепенно смогут достигнуть взаимопонимания, а все подозрения и обиды, как и предубеждения по отношению к друг другу, исчезнут навсегда»[177].

Г’оба попытался на практике воплотить в жизнь эти принципы будучи редактором «Isigidimi SamaXhosa». Помимо своих поэм он публиковал на страницах газеты исторические статьи, юмористические истории, пословицы. Наиболее значительным его историческим очерком стало повествование «Причины забоя скота во времена Нонгг’авусе», опубликованное в двух номерах «Isigidimi SamaXhosa» в 1888 г. Г’оба хотя и был представителем европеизированной и христианизированной африканской элиты и сторонился политики, дал совершенно неординарное и отличное от колониальной традиции объяснение этих трагических событий. Он считал, что причиной массового забоя скота и уничтожения всех продовольственных запасов был не заговор вождей ко́са с целью свергнуть власть белых, а выбор, перед которым поставило всех ко́са пророчество Нонгг’авусе: либо выполнить волю предков и встать на сторону духов Напакаде и Сифуба-сибанзи, олицетворявших собой Бога Отца и Иисуса Христа, либо попасть под власть Сатаны, имя которого было Нгвеву (т. е. Серый)[178]. Знаменательно, что именно так звали тогдашнего губернатора Капской колонии – сэр Джордж Грей. Таким образом, ко́са, согласно Г’оба, оказались перед выбором между подчинением демоническим колониальным силам или предкам, выступавшим посланниками высших божественных сил. Недаром для обозначения последователей пророчества Нонгг’авусе Г’оба использовал термин амагг’обока – так назвали новообращенных христиан[179]. Однако в подобной интерпретации Г’оба расходился не только с колониальной трактовкой южноафриканской истории, но и с устной традицией самих ко́са, как она была зафиксирована в XX в. В ней Нонгг’авусе выступает орудием в руках губернатора Дж. Грея, который якобы использовал девушку с целью окончательного подчинения ко́са и захвата их земель[180].

Между политикой и историей

Настоящий прорыв в формировании исторических представлений африканцев происходит в первой трети XX в. Связано это было с рядом факторов: увеличением числа представителей коренного населения, получивших европейское образование, овладевших грамотностью и формировавших читательскую аудиторию среди африканцев[181]; происходил рост политической активности коренного населения, в 1912 г. был образован Южно-Африканский туземный национальный конгресс (в последующим известный как Африканский национальный конгресс); появилось несколько независимых африканских периодических изданий, прививавших привычку к литературной деятельности и чтению и т. д.

Среди собирателей устной традиции и обычаев коренного населения Южной Африки были такие видные политические и общественные деятели, как С. Плааки, Дж. Дубе и У. Рубусана. В частности, в 1906 г. Рубусана выпустил сборник «Берегите ваше наследие» («Zemk' inkomo magwalandini»), в который вошли и исторические рассказы, в частности, в сокращенном виде был опубликован уже упоминавшийся очерк Г’обы. Плааки опубликовал в 1916 г. в Лондоне сразу две книги: «Пословицы сечуана с их литературными переводами и европейскими эквивалентами» («Sechuana Proverbs with Literal Translation and their European Equivalents») и «Книгу для чтения на сечуана в международной фонетической орфографии» («A Sechuana Reader in International Phonetic Orthography»). В 1903 г. вышел в свет «Кафрский школьный справочник» («Kafr scholar’s companion»), автором которого был И. Буд-М’белле.

В это же время появляются первые исторические сочинения. Одним из них стала «История Южной Африки с туземной точки зрения» (1906 г.), автором которой был У. Рубусана. В 1920 г. в Эдинбурге вышла книга Сайлеса Молемы «Банту: прошлое и настоящее»[182]. В 1930 г. Джон Хендриксон Сога опубликовал в издательстве Витватерсрандского университета труд «Юго-восточные банту»[183], а в 1932 г. вышла его книга «Амакоса: жизнь и обычаи»[184]. В 1930 г. был опубликован первый южноафриканский словарь биографий, в котором были собраны жизнеописания исключительно чернокожих деятелей – «Африканский ежегодник. Иллюстрированный национальный биографический словарь (Who’s Who) черных народов Африки», изданный Т. Д. Мвели Скота, занимавшего с 1923 по 1927 г. должность генерального секретаря АНК.

Все эти издания были реакцией на запрос, сложившийся в африканском обществе – запрос на осмысление своего собственного прошлого. Скота отмечал в предисловии к своему биографическому словарю: «На протяжении многих лет мир испытывает необходимость в расширении своих знаний об Африке и ее народах. Африка за счет своих поразительных минеральных богатств вышла из тени и по своей значимости выдвинулась на передний план в международных делах. Но мало или практически ничего неизвестно о населяющих ее людях. Их считают дикарями, склонными к колдовству, каннибализму и другим порокам, присущим варварам. Даже историки стремятся подчеркнуть самое худшее, что есть в тех некоторых великих африканцах, о которых они упоминают в своих книгах»[185]. Ему вторил известный поэт и публицист, писавший на исикоси, С. Э. К. Мг’айи: «В наших школах изучается история лишь одного народа – англичан; они предстают единственными людьми, наделенными интеллектом, рассудительностью, знаниями, они единственные имеют своих национальных героев… Человека учат, что его вожди полны коварства, и он верит этому, его учат, что великие представители его народа занимаются грабежами, что они воры, трусы и лгуны»[186].