Любовная Любовь

Далее нас в Конёвском Доме культуры (а культура в нашем селе тесно сосуществовала с блатной романтикой и старушечьим хором «Ветеран») ждала интереснейшая развлекательная программа. Пустые бутылки и привязанные к верёвке карандаши уже ожидали своего выхода и входа на реквизитном столике рядом с бюстгальтерами размера этак седьмого. В общем, как говорится, хороший тамада и конкурсы интересные. Конкурсы, действительно, были интересные. Мне даже посчастливилось в одном из них поучаствовать, точнее, опозориться. Нет, я ни об кого не шоркалась грудью и даже не прыгала на попе на коленях усатого дяди Васи. Я просто стояла последней в ряду из пяти человек. Каждый из нас по очереди называл слово, без которого, по его мнению, брак не может быть счастливым, а тамада вручала молодоженам символ секретного ингредиента брачной кухни. После того как назвали все слова, которые хотела назвать я, подошла моя очередь. Меня охватило смущение, к горлу подступила наполовину переварившаяся селёдка под шубой, голос предательски задрожал, и я выпалила это жуткое извращенское слово «СЕКС». Ведущая расплылась в широкой металлической улыбке и, горделиво приплясывая, понесла молодым связку надутых презервативов. Чтобы избавиться от мысли, что взрослая женщина несколько минут надувала шары, которые я не могла бы даже взять в руку, мне пришлось выпить почти залпом стакан коробочного вина. Аполлон мой тоже времени зря не терял, и уже в следующем конкурсе блестяще, но не без стеснения сыграл Адама. Ева до этого момента была моей хорошей приятельницей с соседней улицы.

В разгар вечера, когда основная часть гостей билась в конвульсиях под Сердючку на деревянном танцполе, я подошла к невесте, которая наконец-то осталась одна.

– Машуня моя, как я рада за тебя! Какая ты счастливая! Я от всей души, от всего сердца поздравляю тебя, хочу, чтобы всё у вас получилось, чтобы вы жили долго и счастливо, как в сказке! – я крепко обнимала подружку и, почти крича из-за громкой музыки, тараторила ей свои нескладные пожелания.

– Спасибо, моя хорошая, – Маша благодарила меня после каждого предложения. Кажется, её уже тошнило от всех этих многочисленных однообразных поздравлений. Меня тоже уже подташнивало, но немного от другого.

Мы ещё пару минут поболтали о том, как проходит свадьба, прежде чем Маша спросила меня о моих делах – точнее, её интересовало, нашла ли я уже себе кого-нибудь.

– Угу… – довольно промычала я, отводя взгляд в потолок, на котором тускло сверкал немытый со времен установки диско-шар.

– Да ты что? Ну, наконец-то! Он городской?

Я отрицательно помотала головой, не переставая натягивать почти маниакальную улыбку.

– Он тоже приезжий? Нет?! А где ты его нашла?!

– Здесь!

– Серьёзно? Да ну нафиг. Кто? Кто он? Покажи мне его?

– А вот угадай!

Маша перебрала всех мужчин в возрасте от восемнадцати до тридцати лет, которые были на её празднике. Моего мачо она не называла, и через минуту я поняла почему.

Когда закончились имена всех присутствующих, она серьёзно на меня посмотрела и, качая головой, протянула:

– Только не он!

– Он что наркоман или свидетель Иеговы? – пыталась пошутить я.

В глубине моего разума начала пульсировать одна ужасная фраза, которую Маша тут же и озвучила:

– Он женат! Ленка, слышишь? Не смей! Я кому говорю! Ты слышишь, меня. Алё! Что молчишь?

– Да что за херня! Почему так-то? – я мгновенно протрезвела из-за ужасного, дикого, обидного разочарования.

Чудесный, весёлый праздник внезапно стих в моей голове, будто старые стены клуба рухнули, и мы, продолжая сидеть за столом, оказались посреди ноябрьской холодной ночи. Я с досадой подумала: почему мой Купидон такой придурок? Он определённо целился в кого-то ещё из минимум десяти привлекательных парней на сегодняшнем вечере, но промахнулся. Этот качок оказался слишком широким, ходил тут своими плечищами собирал чужие стрелы и женские слюни.

Кто-то резко бухнулся на стул рядом с нами, и Машино внимание переключилось на него.

Ближе к концу моего вечера (именно моего, ведь у меня всё ещё действовало своё расписание, несмотря на вроде бы уже независимую взрослую жизнь) мне снова стало радостно и празднично. Благодаря всё тому же терпкому коробочному напитку я гордо и хладнокровно приняла тот факт, что потрясающий роман с Аполлоном умер в зародыше. В какой-то момент мне показалось, что в этих забавных разновозрастных танцах под песни Михайлова и группы «Рефлекс» есть что-то манящее и, я бы сказала, заразное. Поддавшись всеобщей лихорадке, я направилась в самую гущу кордебалета. Конечно же, в эту секунду заиграла Максим со своей душераздирающей медляковой песней. Мне захотелось вернуться на место, но тут я заметила катящиеся в мою сторону яички пухленького и невысокого мужчинки. Это был друг моего несостоявшегося любовника Завранский. Он не то чтобы пригласил на танец, а буквально подхватил меня крепкими короткими ручонками и закружил в темпе значительно энергичнее мелодии. Лицо его было довольным, словно морда кота, добравшегося до трехлитровой банки сметаны.

– Какая вы удивительная! – с неподдельным, ну или тщательно отрепетированным на множестве других девушек восхищением промяукал он.

– Чем же я вас удивила?

Мне был неприятен этот разговор, но внезапно родившийся в голове план по вытягиванию нужной мне информации подсказывал, что грубить этому котяре не стоит.

– Ну, вы вся такая скромная, утончённая и очень красивая! Здесь таких больше нет, – Завранский не сводил с меня глаз, разглядывая, будто под микроскопом.

– Спасибо. А что же друг-то ваш сидит и грустит? По вас что ли, скучает, или у него очки запотели? – я кивнула в сторону красавчика, который с новой непреодолимой силой будоражил мою разбавленную винишком кровь.

– Какой ещё друг? Здесь только ты и я. Надо срочно сменить трухлявый пол ДК на мягкое сиденье моей десятки, мммууррр?

– Извините, вы не по адресу, – сказала я как отрезала и выдернула свою руку из его мышеловки: он меня изрядно разозлил.

По непонятной для меня причине, следом за всхлипываниями певицы Максим, заиграл мистер Кредо и раздался сиплый голос тамады:

– Дамы приглашают кавалеров!

Возможность пригласить мужчину на танец всегда казалась мне сомнительным удовольствием, и в этот раз я, конечно, не собиралась никого приглашать. Оказалось, в этом не было необходимости – не успев сделать и двух шагов в сторону своего места, я вновь оказалась в чьих-то сильных руках. Сильных, мускулистых, рельефных, накаченных руках – одна из которых стальной хваткой легла мне на талию значительно выше, чем могли себе позволить парни, с которыми я нередко танцевала на школьных дискотеках. Другая рука кавалера, слегка сжав, вытянула мою ладонь на уровне плеча.

– Не обращайте внимания на моего друга, он излишне самоуверен. Ему почему-то кажется, что все его хотят, – спокойно произнёс предмет моего обожания бархатным басом.

Я лишь кротко похихикала в ответ. Я не могла ничего ему сказать, и не потому, что боялась сморозить чушь, я в принципе физически не могла пошевелить языком. Казалось, и тело больше не под моим контролем, оно таяло, будто масло на ароматном хрустящем батоне.

– Меня зовут Стас, а вы, я так понимаю, Елена? – сказал он, слегка отдалившись от меня, чтобы видеть мои глаза.

– Да, – еле пошевелила губами я и покрылась мурашками.

В этот момент в нас врезалась тётя Люба, мама Маши:

– Ой, Лена, извини. Это твой молодой человек?

Я жутко смутилась и торопливо ответила:

– Нет, тёть Люб, этот мужчина женат. Мы просто танцуем.

– Жаль, вы так красиво смотритесь вместе!

Очевидно, ей хотелось сморозить ещё одну глупость, но мой танцор диско, заметив, что я смутилась, отодвинул нас в сторону.

Невероятно, но ди-джей, явно сошедший с ума или получивший от кого-то неплохие чаевые, включал медленные танцы подряд ещё раз пять. От мурашек, проникших в серое вещество, я не могла считать и вообще распознавать музыку.

Мы танцевали и рассказывали друг о друге. Стас ненавязчиво и непохабно восхищался моей фигурой. В частности, с восторгом отметил сильные мышцы моей спины. Он нежно давил пальцами около моего позвоночника, и я чувствовала себя флейтой в руках опытного музыканта.

Только минут через двадцать до меня дошло, что это не сумасшедший ди-джей включает несколько медленных танцев подряд, это сумасшедшие мы танцуем медленно под быструю музыку. Нехотя я всё-таки прервала наш вальс, ссылаясь на то, что все уже косятся в нашу сторону.

Этот почти бесконечный танец выжал из меня все моральные силы, и я решила отдохнуть в просторном холле возле выхода из клуба. Я уселась на лавку, подогнула под сиденье ноги. Прямые руки положила ладонями вниз параллельно бёдрам. Голова моя была опущена, глаза закрыты. Мне хотелось хоть немного успокоить свои мысли и чувства, которые сумбурно кружились в голове, словно горсть сахара в стакане воды. Рядом кто-то сел, я почувствовала всё тот же запах секса, перемешанный с еле уловимым ароматом дорогого парфюма. Мы молча сидели рядом, и наши мизинцы нежно соприкасались. Сахар в моей голове растворился, и мысли постепенно смолки, им на смену вернулась армия мурашек, обсыпая моё тело и атакуя самые необычные места. Я чувствовала себя беззащитной, полностью подвластной ему. Признаюсь, что меня пугали мои желания, которые мне хотелось исполнить прямо на той лавке. Кажется, колокольчик внизу моего живота оглушающим набатом звенел на весь Заозёрский район: ДЗИНЬ-ДЗИНЬ-ДЗИНЬ!

До совершеннолетия мне оставалось чуть больше двух недель, а значит, дома я должна была быть как штык в одиннадцать. Мне пришлось натянуть на горячее, влажное тело полушубок из искусственного меха и попрощаться с гостями и молодожёнами. «Даже Золушка до двенадцати могла бы мизинцами сидеть теребонькаться», – ворчала я про себя по дороге домой. Конечно, Стас предложил проводить меня, но я решительно отказалась (то ли просто хотелось обдумать всё происходящее, то ли я боялась зайти в этот омут ещё глубже).

Обычно, когда меня переполняли эмоции, я почти до утра не могла спать. Остановить скоростной поток мыслей на магистрали анализа новых впечатлений всегда было для меня невозможным. В ту ночь я отключилась мгновенно, как это бывает у совсем маленьких детей, испытавших эмоциональный взрыв.

Для тех гостей, которые не успели воплотить свои грязные мыслишки, придумали второй день свадьбы. Используя все грани своего таланта убеждения, я отпросилась у родителей и снова пошла в сельский клуб, который ещё не успел остыть со вчерашнего вечера. Я с порога направилась к невесте, стоящей в нарядном фартуке около стола со столовыми приборами. Широко улыбаясь, Маша меня обрадовала тем, что кроме подарка, на который я и так потратила всю степуху, надо ещё выстегнуть деньжат, чтобы купить, блин, ложку! Нет, ну я могла проехать к своему месту за накрытым столом в тазике и получить прибор бесплатно. Однако стеснение перед своим красавчиком, который уже сидел в зале, как арабский шейх, с ложкой и вилкой, заставило меня отказаться от столь увлекательной поездки. Когда невеста наконец перестала вымогать деньги у приходящих зомби и позволила им вернуться к жизни с помощью ухи, веселье разгорелось пуще прежнего. Стас при первой возможности пригласил меня на танец, и снова тушка моя крутилась в его объятиях, как кура-гриль на вертеле.

Время пролетело моментально. К концу вечера гости надышали перегаром так, что можно было этим теплом согреть сотню антарктических экспедиторов. Чтобы насквозь не вспотеть, я вышла на улицу остыть и покурить. Да, именно сейчас я сообщаю своему читателю, что курю – самый мой позорный стыд. Помню, как в детстве я по утрам чистила зубы, а папа в это время курил в печку на кухне, и меня жутко тошнило. Я каждое утро зарекалась, что никогда не поддамся этой пагубной привычке. Но в старших классах курение автоматически переносило тебя на следующий уровень по шкале крутости, а мне, как и почти всем моим подружкам, неимоверно хотелось быть крутой. Конечно, втягиваться в мир вонючего тумана мне посчастливилось с Олей, которая тоже не устояла перед модной привычкой.

Я спряталась в укромном местечке во внутреннем дворе Дома культуры и не спеша потягивала противный дымок. Стою, курю, ни в кого не дышу. Погружённая в свои мысли, я не заметила, как Стас подошёл ко мне. Постояв пару секунд, он молча взял у меня сигарету и затянулся, слегка закашляв.

– Ты же не куришь? – недоумевая, спросила я.

– Теперь курю, – Стас пожал плечами, улыбнулся и ещё раз закашлял.

– Зачем тебе это всё? – очень серьёзно спросила я, имея в виду наш очевидный флирт.

– Ты моя Снегурочка! Маленькая девочка в белой шубке, на ресничках снег, щёчки румяные, губки алые, улыбнись в ответ.

Он широко улыбнулся, подошёл ко мне максимально близко и поцеловал.

Весь мой, казалось бы, развитый мозг был против, но, видимо, остальное тело было ему уже неподвластно. Моя белая пушистая шубка, снег, падающий огромными мягкими хлопьями, словно шматками белоснежной ваты, действительно придавали происходящему атмосферу волшебной предновогодней сказки. Снегурочкой меня никто до этого не называл. Красавицей, милашкой, принцессой и прочей банальщиной – да, а вот Снегурочкой…

– Я ведь живая, настоящая, – сказала я тихо, всё ещё находясь от Стаса на расстоянии поцелуя.

Этими словами я хотела ему намекнуть, что не стоит играть с моими чувствами и дарить мне призрачную надежду на красивую и светлую любовь.

Он не успел как-то отреагировать, потому что мы услышали, как на крыльце клуба зашумели люди. Оказалось, что часть гостей собиралась ехать в Заозёрск в кафе, поскольку время аренды Дома культуры закончилось. Моё время, кстати, закончилось тоже, и я сказала Стасу, что мне нужно домой. Он громко рассмеялся.

– Разве Золушка не может отпроситься у своей крёстной феи ещё на пару часиков? Смотри, карета ещё не превратилась в тыкву, – Стас кивнул в сторону десятки Завранского.

– А мне кажется, что это тыква ещё не превратилась в карету. Опасная заварушка, конечно. Но я, пожалуй, рискну.

Придя домой, я позвала маму на разговор. Мне хотелось поделиться с ней своей радостью от нового знакомства, но я понимала, что это сродни чистосердечному признанию преступника-рецидивиста, которому грозит пожизненное лишение свободы.

– Мама, праздник продолжается. Там очень здорово! Разреши мне сходить ещё на час, пожалуйста. Ну, пожалуйста! Мне правда очень хочется пойти, – я буквально умоляла.

К моему удивлению, мама согласилась, но всем своим видом показала, что эта идея вовсе ей не нравится. Конечно, мне пришлось соврать, что праздник продолжается в Доме культуры.

Боясь, что тыквенная компания меня не дождётся, я неслась со всех ног и перешла на быструю ходьбу лишь тогда, когда увидела разрывающуюся от смеха и громкой музыки машину пухляша. Открыв заднюю дверь, я поняла, что для меня совсем нет места. Стас с ехидной улыбкой похлопал себя по коленям, приглашая меня расположить свою молоденькую попку на его квадратных бёдрах. Естественно, так лихо и сумашедше я ещё не каталась. Подъехав к Заозёрскому кафе «Ветхая избушка», шумная компания с хохотом выкатилась из автомобиля. Мы со Стасом остались вдвоём на заднем сиденье. Зайти в кафе нас никто не звал.

Мы ни о чём не разговаривали. Рты наши были заняты друг другом. Целовались мы так, словно в результате этих поцелуев должен был остаться лишь один из нас, так как он попросту бы съел другого. Подсознательно я понимала, к чему эта страсть должна была привести в тот вечер. Понимала, хотела этого и боялась, поэтому оттягивала момент перехода к конкретным действиям настолько, насколько мне хватало сил. Через несколько минут Стас заподозрил, что червячок сегодня в домик не попадёт, и резко прервался:

– Что не так?

Я молча пожала плечами.

– Ты что девственница? – вопрос Стаса больше звучал как утверждение.

Он явно был удивлён и даже поражен этим фактом. Немного подождав, чтобы перевести дыхание, Стас спросил:

– Ты сама-то этого хочешь?

– Да, наверное… – мне сложно было так открыто говорить о сексе, обычно я была раскрепощённой только в своих фантазиях.

– Тогда нужно подождать, – мой рыцарь почему-то выглядел довольным, несмотря на облом.

– Чего подождать? – я, кажется, расстроилась в отличие от Стаса.

– Более подходящей ситуации. Такая прекрасная девушка не может лишиться девственности на заднем сиденье старенькой десятки, – спокойным тоном объяснил Стас и погладил меня по пряди волос, свисающей на лицо.

Скорее всего, я бы просто сошла с ума от такого благородства, но не успела, так как дверь машины резко распахнулась.

– Ленка, ты чё тут делаешь? Там твоя мать уже вовсю «Избушку» шмонает! Сейчас ментов вызовет! – кричала Оля, будто была моей соучастницей в страшном преступлении.

Сердце моё сжалось, замерло и упало на дно живота тяжелой глыбой. Тут же за руль не менее тяжело упал весёленький кругленький водитель и с каким-то жутким невротическим смехом сам себе приказал:

– Погнали! Щас доставим Золушку домой.

Мы со Стасом по-прежнему оставались вдвоём на своих местах, ударяясь головами о потолок машины на каждой кочке с интервалом в секунд сорок. Я вцепилась в него онемевшими пальцами и постоянно оглядывалась назад, прячась от фар, что слепили нас сзади дальним светом. Внутри вибрировал ливер от всё ещё не стихшего возбуждения, нарастающего страха, и, как говорится, ещё оливьешкой траванулась, наверное.

На трассе нам удалось оторваться от погони, и домой меня привезли раньше, чем успела добраться до Конёво мама. Времени оставалось считанные секунды.

– Пиши свой номер, – приказал Стас и протянул мне свой телефон.

– Ты всё равно не позвонишь, – ответила я, но номер свой написала.

Дома произошёл неприятный и очень громкий скандал-скандалище. После тяжелого разговора с мамой я легла спать, но уснуть долго не получалось. Мне было стыдно, страшно и волнительно. Большая половина меня протестовала и сопротивлялась мысли о влюблённости в женатого мужчину. Но где-то в глубине души разгорался маленький огонёк надежды на большую любовь, которой так жаждало моё сердце. Этот огонёк тогда ещё только слегка щекотал мне нервы, но мозг всё же пытался включить защитные механизмы, чтобы предотвратить пожар, способный спалить мою жизнь дотла.

В воскресенье днём я вернулась в город. Вечером мы встретились со Светой, и я с некоторым сожалением вздохнула:

– Я влюбилась по уши!

– Рассказывай! – Света смотрела на меня очень внимательно и загадочно улыбалась. Секретов друг от друга у нас не было, да и я не смогла бы утаить от подруги даже самые неудобные подробности.

Я суматошно и очень эмоционально поделилась с ней событиями минувших выходных, отвечая на периодически возникающие вопросы подруги. Моя история сначала казалась ей весёлой. Когда я в самом конце, набравшись сил, выдохнула, что Стас женат, Света нахмурила брови и отрицательно помотала головой.

– Не стоит тебе, Лена, в это впутываться. Здесь достаточно классных парней, ты в любой момент можешь найти себе вариант получше, – занудно упрекнула она меня.

– Ты права, – я не стала спорить с подругой, так как и сама понимала, что она права.

Обуздать свои мысли оказалось для меня непосильной задачей. И несколько дней я пребывала в пьяном тумане, словно то коробочное вино до сих пор текло по моим венам. Перед сном я пыталась сосредоточиться на чём-то более важном, например, на учёбе, работе, планах на будущее. Но все логические цепочки в моей голове так или иначе сводились к мысли о нём, воспоминаниям о тех двух незабываемых вечерах, глупым мечтам на тему совместного будущего. «Какое совместное будущее?!» – пыталась я хоть немного прийти в себя, но Стас будто караулил меня на выходе из чертогов разума, ехидно маня ладонью, как только я приближалась ко сну.

Прошла почти неделя, и в пятницу вечером, когда я уже могла концентрироваться на чём-то более реальном, чем наши со Стасом воображаемые дети, он позвонил.

– Привет!

– Привет, – я не стала делать вид, что не узнала его голос, ведь как только раздался первый звук вызова с неизвестного номера, моё сердце тахикардически забилось.

– Как дела? – он говорил так, будто нет ни одной причины для более серьёзного разговора. Хотя я тогда оправдала его элементарным незнанием, с чего начать.

– Зачем тебе всё это? – начать пришлось мне, и я снова задала этот вопрос.

– Что? – Стас всё-таки решил со мной поиграть в дурака.

– Я, может быть, ещё совсем маленькая, но не тупая. Ты женат, и наше общение невозможно, разве не так? – я пыталась сохранять спокойствие, маскируя восторг и ликование строгостью интонации.

– Нет, не так. Но это не телефонный разговор. Когда ты приедешь в Конёво в следующий раз? – лёгкость его тона сменилась решительностью и резкостью.

– Не знаю, скоро у меня день рождения, возможно, родители согласятся на мой приезд, – узды правления беседой незаметно перешли к Стасу, и мне пришлось отложить самые важные вопросы.

– Хорошо, тогда при встрече и поговорим. Как дела? – снова непринужденно спросил он.

– Нормально, отучилась, отработала, теперь ложусь спать.

Мне стало приятно от мысли, что мы снова увидимся. Я подумала, что наша встреча внесёт ясность в мои скачущие, как скоморохи на масленице, мысли. Казалось, будто у Стаса уже готов план, который сделает всех счастливыми.

Далее мы около часа болтали. Практически весь разговор был обо мне, он слушал внимательно, акцентируя внимание на каждой мелочи, словно вёл допрос, который решит мою судьбу. В конце диалога он нежно пожелал мне спокойной ночи и очень серьёзно добавил:

– Звонить тебе я буду сам.

Я покорно согласилась.

Вопросов теперь стало ещё больше. Ни о каком сне и речи быть не могло, но по субботам у меня были пары, и я с трудом заставила себя уснуть.

Всю следующую неделю он звонил мне в перерывах между лекциями, после учебы, когда я была на работе и когда возвращалась домой. Мы говорили много и очень увлечённо. С жадностью узнавали друг друга, смеялись, прислушивались, когда кто-то из нас говорил о своём очень личном, сокровенном, интимном.

Я заметила, что совмещать эти двусторонние интервью с учёбой сложно, и сказала Стасу, что боюсь, как бы наше общение негативно не отразилось на моей успеваемости. Он отнёсся к моему волнению с пониманием, пообещал меньше тревожить меня звонками и СМС. Но из этого обещания ничего не вышло – оказалось, что безобидное влечение друг к другу начинало перерастать в зависимость, и суточная доза наших голосов в трубке телефона увеличивалась с каждым днем.

За эти две недели я узнала, что ему двадцать пять лет, он учился в Мовшовске, как и моя Оля. Получил высшее образование, вернулся в Заозёрск и уже несколько лет работает в крупной федеральной компании на хорошей должности. Стас профессионально занимается тяжелой атлетикой, поэтому он в такой прекрасной форме. Будучи студентом, женился на Марине, которую со школы любил, но их чувства давно угасли. Теперь они соседствуют по разным углам квартиры. Жену он характеризовал исключительно хорошо: красивая, умная, образованная. «Просто так вышло», – объяснял Стас причину их разлада. Просто они больше друг друга не любят. Но оба очень любят свою двухлетнюю дочь, ради которой до сих пор живут спокойной, тихой жизнью в разных комнатах. Как раз на этих разных комнатах я больше всего зациклилась. На тот момент именно информацию о раздельном проживании было проще всего проверить. Стас звонил часто и, находясь в квартире с женой, мог спокойно разговаривать со мной в любое время дня и ночи. Вряд ли при их хороших отношениях он мог бы себе это позволить. Следовательно, он не врёт, и у меня есть все основания верить ему и в остальном. Было ещё несколько подтверждений правдивости его слов о браке, которые я, словно мисс Марпл, тщательно исследовала. «Они действительно не живут как муж и жена, значит, я могу претендовать на его сердце», – подытожила я и завершила мини-расследование на предмет его относительной свободы. Скорее всего, в силу возраста мне было легко отодвинуть в сторону наличие формальностей: штампов и колец. Семейное право в университете ещё не преподавали, и я даже не задумывалась о том, что брак – это юридически оформленное партнёрство, накладывающее на участников договора определённые обязательства. Одним из таких обязательств является невозможность вступать в отношения с другими людьми. Конечно, всё здесь было гораздо проще. Без всяких лекций и учебников я должна была тогда задуматься о морально-нравственной составляющей этого вопроса. Вместо этого я полностью доверилась Стасу, который мастерски внушил мне, что «все мои угрызения совести напрасны, мы не совершаем преступления, чувства не подчиняются законам, наша симпатия безобидна, невинна и непорочна». Он говорил это так уверенно, так твёрдо, что его слова казались абсолютной аксиомой. Мне было легче с ним согласиться и продолжать наслаждаться новыми впечатлениями, отдаваясь этим наркотическим ощущениям влюблённости. Он ничего мне не обещал, ничего не предлагал. Я, в свою очередь, ничего не просила, старалась не задавать неудобных вопросов и уже не сдерживала тот самый огонёк надежды, позволяя ему овладевать каждой клеточкой невинного мозга и тела. Мы оба безответственно пустили всё на самотёк.