Любовная Любовь

Зато уже спустя четыре месяца в восьмом классе в конце ноября мы ухрюкались на дне рождения Оли. Отмечали её четырнадцатилетие дома. Нас собралось немного: я, Оля, её подруга Катя, которая была на пару лет старше всех нас, Ксюша и Вера. Тётя Нина, Олина мама, приготовила вкусное горячее, бутерброды и салаты. Застолье было организовано на высшем уровне, как для родителей. По-взрослому было всё, особенно одна бутылка шампанского, неожиданно поставленная тётей Ниной в центр стола.

– Вот вам. Пейте здесь, чтобы потом под забором всякую гадость не хлебать, – сказала тётя Нина строгим тоном, будто точно знала, что все пять девочек непременно собирались сегодня напиться.

В конце вечера, наевшись сладкого и прихватив по горсти конфет, мы пошли гулять. По дороге между мной и Катей произошла ссора. С этой девочкой Оля дружила с раннего детства, так как они жили по соседству на другом конце Конёво. Родители не отпускали меня гулять в тот край, поэтому с Катей я виделась очень редко и не была её подругой. Во время прогулки я случайно очень обидела Катю. Точнее, я внезапно для самой себя сильно пнула её под попу, после того как она громко крикнула идущему нам навстречу парню: «Эй, а Ленка тебя любит!». Я действительно была в него безответно влюблена последние пару лет. Об этом, кажется, знала вся школа, но он не предпринимал никаких действий, хотя определённо был польщён моими воздыханиями. Катя поднялась и отряхнулась от снега, из-за сильной обиды она даже не стала слушать мои извинения и пошла домой. Ксюша и Вера ушли с ней, так как им всем было по пути.

Мы с Олей остались вдвоём и какое-то время обсуждали произошедшее.

– Вот так каждый мой день рождения. Всегда этот праздник заканчивается ссорами, – Оле была неприятна наша потасовка.

Мне было обидно за погрустневшую, разочарованную подругу, и я чувствовала себя очень виноватой.

– Давай ещё выпьем? – предложила я в надежде развеселить именинницу.

– Не знаю, а что пить? – Оля встрепенулась, как птичка, которая задремала на тоненькой веточке и проснулась от резкого порыва ветра.

– Только не пиво! – это условие мы произнесли вслух одновременно.

Шампанское от тёти Нины мы, конечно, попробовали. У всех гостей было налито по чуть-чуть, только у Олиной мамы бокал был полный. Пары глотков нам оказалось недостаточно, чтобы понять его вкус, зато достаточно, чтобы захотеть выпить чего-нибудь ещё.

– Давай купим коктейль? – предложила Оля альтернативный пиву вариант.

– Давай, вроде он должен быть сладким.

Я вспомнила, что многие старшеклассники пили такие коктейли на берегу реки, а школьники помладше пинали жестяные банки, из которых вылетали оставшиеся капли, и был слышен приторный сладкий аромат.

В этот раз нам продали без записки, впрочем, она была и не нужна. Продавщица, не задавая никаких вопросов, молча протянула нам алкогольный напиток. Мы открыли баночку и сразу почувствовали приятный аромат дыни.

– Ммм… Вкусненько! – вдохнула Оля, потом сделала несколько маленьких глотков и протянула ледяной напиток мне.

Я тоже положительно оценила его вкус и подметила:

– Прикольно, только очень холодно. Домой сейчас идти нельзя, а я уже ног не чувствую. Согреться бы…

– Я тоже околела. Может, ко мне? Мама же знает, что мы выпили, не будет ругаться из-за запаха.

– Нет, у меня скоро горшок прозвенит, – скорчив недовольную рожицу, ответила я.

Гулять меня отпускали тогда до восьми вечера, но после дней рождения можно было приходить к девяти.

Мы стояли в тёмном неосвещённом переулке, недалеко от моего дома.

– А пойдем ко мне в баню? Мы сегодня топили, там тепло, и родители вряд ли туда зайдут, – сказала я, уже буквально стуча зубами от холода.

Оля, не раздумывая и не отвечая, направилась в сторону, казалось, идеального варианта для обогрева.

Мы минут двадцать сидели в уже остывшей бане на лавке, вытянув ноги к печке. Было тепло и весело, но я с сожалением поглядывала на часы.

– Блин, так классно. Жаль, что мне пора домой. Пойдем, я провожу тебя чуть-чуть.

Конечно, мне не хотелось прощаться с подругой, но и опаздывать было нельзя. Я всегда боялась наказаний от родителей, хотя частенько нарушала правила, потому что из всех, с кем я общалась, ни у кого не было таких жёстких ограничений. Мне хотелось быть как все, а не уходить в разгар веселья домой. Хотелось иметь свободу, как у всех, а не отпрашиваться в гости у мамы за три дня. Хотелось выбирать на рынке более модную футболку, а не ту, что соответствует школьному дресс-коду, который соблюдала, по-моему, только моя мама.

– А пойдем ко мне ночевать? – радостно воскликнула оттаявшая от мороза и обид Оля.

– Пойдём.

Сама не знаю, почему я так легко согласилась, ведь эту тему с мамой мы поднимали сто раз, и всегда она давала мне категоричный отказ. «У тебя что, своего дома нет? Что это ещё за ночёвки у чужих людей? Что подумают родители твоих подружек? Что ты бездомная, раз шаришься по чужим койкам?» – несколько раз слышала я от родителей в ответ на свою просьбу. Последние года полтора я уже не пыталась получить разрешение и вообще не поднимала эту тему. Допив последние глотки фантастически вкусного напитка, я направилась к выходу, позвав Олю коротким взмахом руки.

– Сейчас я только маму предупрежу, и пойдём, – я остановила подругу перед крыльцом и открыла дверь в сенях.

Понимаете? «Предупрежу»! Не «отпрошусь», не «спрошу разрешения», а буквально «поставлю перед фактом». Видимо, алкоголь в моей голове напрочь отключил инстинкт самосохранения.

Я зашла в дом, не прикрыв за собой входную дверь. Оля ждала меня в сенях. Помню, что я сразу опёрлась на шкаф в прихожей, так как совершенно не могла ровно стоять на двух ногах. Тогда я даже в мыслях не допускала, что выгляжу как минимум странно и моя мама, конечно, сразу поймет причину этой странности. Я была уверена, что вскоре после короткого диалога с мамой я и Оля будем валяться на мягких подушках в её комнате и до глубокой ночи, часов до двенадцати, болтать о секретах двух взрослеющих девочек.

Мама вышла из спальни и уставилась на меня. Помню её ошарашенный взгляд. Через пару секунд она молниеносно направилась в мою сторону по коридору и одним движением вместе с шапкой схватила мои волосы. Я машинально нагнулась и увидела, как из щели между уличной дверью и сенями постепенно исчезает Олина голова.

– Оля, я не могу пойти!

– Я поняла, пока!

Потом подруга рассказала мне, что слышала почти до самого своего дома, как меня ругали. На следующее утро я колола дрова. Много. Весь день.

Конечно, такие мои гулянки повторялись ещё и не раз. Чаще всего мы собирались компанией из шести-семи человек и по кругу тянули пару бутылочек пива. Да-да, пиво мы всё-таки распробовали, хотя его вкус по-прежнему оставался неприятным и противным. Запах хмеля маскировать было крайне тяжело. В моей сумочке всегда лежал тюбик зубной пасты, кусочек мыла, который приходилось мочить слюной, и куда уж без жевательной резинки, что в нашей компании была на вес золота.

Вернёмся на Петину вечеринку в Низинске. К часу ночи половина ребят уже спала на маленьком диванчике. Кто-то забаррикадировался в туалете, не желая ни с кем делить такой необходимый ему унитаз. Я, Света и один её одногруппник сидели на кухне в темноте и пели песни Меладзе. Молодой человек был худощавым, смуглым, черноволосым грузином со сложным грузинским именем Нузгари. В ту ночь я поняла, что мне крайне интересна политика. После исполнения одной из моих любимых песен «Верни мне мою любовь» наша певчая троица резко завела спор о событиях, происходящих на тот момент в Грузии. Тогда я впервые обнаружила, что программа «Новости», мягко говоря, не совсем точно освещает реальную ситуацию. В дальнейшем одним из моих любимых предметов в универе стало информационное право. Преподаватель смело, не всегда тактично и очень интересно рассказывал о продолжающейся, по его мнению, информационной войне. На этих лекциях мы не раз вели горячие дискуссии и пробовали себя в роли начинающих ораторов.

Вечеринка дала мне надежду на дружеское общение с новыми людьми, и одинокое пребывание в группе уже не особенно меня удручало. В конце сентября я нашла подработку в рекламном агентстве. Теперь свободного времени не оставалось совсем. В половине седьмого утра я выходила из дома на остановку. В восемь начинались занятия, в перерывах я выполняла домашку в компьютерном классе. В три заканчивалась последняя пара, и к четырём я приезжала на рабочую точку. В подсобке переодевалась в причудливый костюм, выходила в торговый зал и громко кричала за рекламной стойкой: «Бесплатная дегустация от местного мясокомбината! Попробуйте наши вкуснейшие колбаски! Не стесняйтесь!». Уже затемно на последних автобусных рейсах возвращалась домой. И всё-таки мне очень нравилась моя новая жизнь. Всё происходящее меня удовлетворяло. Не хватало разве что любви.

К своим семнадцати годам я уже знала, что такое слёзы по ночам из-за влюблённости. Понимала, что отношения – это что-то очень непростое, часто драматичное и порой даже больное. Но серьёзных отношений у меня ещё не было. Я достаточно рано сформировалась внешне. Всегда мне уделяли особое внимание мальчики, писали записки, предлагали дружить, звонили на домашний телефон, приглашали гулять. Могу даже сказать, что у меня был выбор. Я понимала, что многим нравлюсь привлекательной внешностью, и на первого встречного не бросалась. Но это не все нюансы любви. Есть ещё что-то необъяснимое: что-то притягивало ко мне поклонников, кроме милого личика, пышно округлившейся груди и большой упругой попы. Начиная с восьмого класса, мне часто не давали прохода старшеклассники. Наглые, спортивные мальчики могли силой взять меня за руки и зажать в углу. Я всегда сопротивлялась, боялась таких моментов и много раз плакала от мерзких прикосновений. Однако, одновременно с отвращением было во мне чувство, которое я никак не могла распознать. Скорее всего, это было возбуждение, но мой юный мозг тогда ещё не мог правильно определять некоторые ощущения невинного тела.

Я не была самой популярной девочкой, но всегда моя личность обсуждалась в школе. Мне часто приписывали сомнительные любовные связи, которых не было в действительности, но даже придуманные, они негативно сказывались на моей репутации. Нередко это приводило к проблемам, разборкам (как тогда было принято говорить, стрелкам). Как-то раз летом перед девятым классом я прямо спросила у одной сплетницы, почему она распространяет грязные слухи о моей якобы разгульной жизни. Она долго не могла подобрать слов. Я видела, что она боится меня. На той стрелке скопилось слишком много школьников разного возраста (которые, между прочим, пришли не за меня и не за неё, а просто поглазеть), и я по правилам подростковых разборок должна была её ударить. Она это прекрасно понимала. Бить её я не хотела и не могла – это шло вразрез с моим мироощущением. В какой-то момент ситуация вышла из-под контроля, толпа стала провоцировать драку, я начала приближаться к сопернице, мозг мой судорожно придумывал план, как избежать применение силы. Совершенно неожиданно моя говорливая обидчица достала лезвие из кармана и одним резким движением глубоко порезала себе ладонь. Зеваки моментально разбежались. Мы стояли друг напротив друга и некоторое время вообще не знали, что теперь делать. Густая бордовая кровь уже изрядно испачкала её одежду и кроссовки. Делать было нечего. Я взяла её под руку и буквально потащила домой. Родители девочки много пили, но мне всё равно было страшно, что меня могут ждать неприятности. Ни её папа, ни мама вопросов не задавали, а пострадавшая громко сказала, что порезалась случайно во время игры на стройке. Я промывала ей рану под умывальником и еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Всё это сильно меня огорчало, и было очень жаль её. Щедро полив руку перекисью, мы соединили расползающуюся кожу и наклеили пластырь на ладонь.

– Ты красивая, умная, всегда на виду. Бесит, что всё у тебя так легко и просто. Вот и сочиняем мы всякую чушь, чтобы тебе не так сладко жилось, – говорила она достаточно искренне, и я поняла, что слухи будут продолжаться ещё долго.

Вскоре после этого случая злые языки снова подпортили мне жизнь. В сентябре мы отмечали день рождения одноклассника. С мальчиками мне всегда было легко общаться, и в компании сверстников я была «своим парнем». В какой-то момент я осталась в комнате наедине с одним из них – Алексеем. Он начал говорить, что я ему нравлюсь. Я отшучивалась, как делала не раз в подобных ситуациях. Но он оказался настойчивее остальных. Подсел ко мне очень близко и попытался поцеловать. Мне он совсем не нравился, и от этого напряжение росло с каждым его противным прикосновением. На секунду я почувствовала, что сопротивляться у меня не хватает сил, но, собравшись с духом, решительно его оттолкнула. Он уступил, распсиховался и вышел первым из комнаты. В течении нескольких минут я приводила себя в порядок, а после меня проводили домой всей компанией. Спустя пару дней я заметила, что мои друзья стали от меня отстраняться. Я напрямую поинтересовалась у парней, почему они не хотят больше общаться, но никто так и не ответил толком. Причину чуть позже мне рассказала Оля. Оказывается, неудачливый домогатель Лёша сказал всем, что в тот вечер на дне рождения мы переспали. Меня это очень возмутило, и я решила разобраться. На очередной стрелке собрались все мои друзья и все Лёшины кореша. В первые же минуты разбирательств он громко и очень убедительно заявил, что спал со мной по-настоящему. Я была обескуражена, его напористость лишила меня дара речи, возразить ему я так и не смогла. Тем временем он красочно рассказывал о том, как за несколько минут, что мы находились в комнате, он якобы опробовал чуть ли не все позиции камасутры. Я оглядывалась по сторонам и видела, как мои друзья стыдливо отводят взгляд, боясь показать мне своё предательство. Закончился наш практически односторонний диалог моим обещанием сходить к гинекологу. Мы пошли к врачу на следующий же день. Я впервые вскарабкалась на это чудовищно страшное, холодное кресло в смотровой. Женщина в белом халате, едва прикоснувшись ко мне, объявила: «Да что там смотреть, совершенно ясно, что половая жизнь отсутствует». Я робко попросила возмущённую абсурдностью ситуации гинекологиню сказать об этом Алексею. Конечно, моя просьба ей совсем не понравилась, и я жалобно протянула: «Ну, пожалуйста». Вздохнув, она согласилась и вошла в кабинет. Суровым, осуждающим тоном гинеколог обратилась к Лёше: «Молодой человек, эта девочка не лишена девственности». В этот момент я присоединилась к их беседе, и она добавила, обращаясь уже ко мне: «Лена, ты ещё очень маленькая и глупая, не стоит тебе вестись на такие провокации, нужно уважать себя». Мы вышли на улицу, где нас уже поджидала компания друзей-предателей, все они вопрошающе смотрели на хамовитого героя-любовника. А герой наш не растерялся.

– Она подговорила врача во время осмотра, – всё с той же непробиваемой уверенностью заявил он и выбросил заключение в мусорку.

Все ребята пошли гулять, а я одна плелась в сторону своего дома.

Прошёл месяц, и общение с подругами, отстранившимися от меня из-за нежелания участвовать в этих неприятных разборках, потихоньку налаживалось. В один из вечеров я впервые после этой истории вышла гулять с девочками. На берегу реки, где мы не так давно с Олей впервые попробовали пиво, наша компания облюбовала укромное местечко. В октябре было уже достаточно холодно и рано темнело, поэтому иногда мы разжигали небольшой костерок и грели замёрзшие пальцы. Весь вечер мы мусолили эту тему, подкидывая в огонь сухие ветки и бумажный мусор. В какой-то момент я не выдержала и разрыдалась. Девочки меня успокаивали и говорили, что они на моей стороне. Облегчения от их слов я не испытывала, так как знала, что, как только на горизонте замаячат парни, никто из подруг не рискнет оставаться на моей стороне. Дружба со мной для многих была рисковой и опасной. С одной стороны, я – смешная и компанейская девчонка, с другой – я та, что вечно вляпывается в какой-то навоз. Как известно, такое удобрение имеет жуткий запах, находясь рядом со мной, скорее всего, вонять будут все. Я пошла домой, хотя в запасе было ещё чуть больше получаса. Подходя к своим воротам, я почувствовала, как волна обиды и разочарования снова подкатила к горлу. Слёзы потекли по щекам, я зажмурила глаза так сильно, что даже слепящий свет фонаря не мог просочиться сквозь веки. Я проваливалась в темноту и чувствовала себя беспомощной и безнадёжной. Вдруг меня окликнул мужской голос:

– Ты чего ревёшь, красавица?

Это был молодой человек на мотоцикле, значительно старше меня, лет двадцати пяти. Я его знала, но из-за разницы в возрасте, конечно, мы никогда не пересекались в компаниях. Отчаявшись от собственной беспомощности, я рассказала ему суть конфликта. Он, не раздумывая, попросил меня сесть на мотоцикл. Почему-то я послушалась. Мы лихо домчались до дома Алексея. Мой защитник посигналил несколько раз, и из калитки вышел Лёша. Парни отошли в сторону, я сидела на мотоцикле и почти не слышала, о чём они говорили. Но говорили они недолго. Через пару минут Лёша подошёл ко мне с разбитым носом и сквозь окровавленные зубы процедил:

– Прости меня, пожалуйста, я так больше не буду.

Я гордо отвернулась и еле сдерживала улыбку злорадства и удовлетворения.

– Ну что, красавица, как отблагодаришь меня? – уже возле моего дома спросил меня спаситель.

Я вновь почувствовала напряжение, будто кошмарный сон, от которого я только что очнулась, продолжился наяву. Отвечать мне было нечего.

– Что, даже не поцелуешь? Хотя бы в щечку? – кажется, он говорил улыбаясь, но мне не было видно его лица, потому что, насупившись, я смотрела себе под ноги.

– Да ладно, я шучу! Меня-то можешь не бояться, я же не тупой малолетка, как этот. Обращайся, если кто опять обидит, – сказал молодой человек, попрощался и уехал.

Обижали меня ещё не раз, но мой благородный рыцарь в том же месяце отправился отбывать наказание за изнасилование.

Именно из-за этих неприятностей я особо не переживала о том, что у меня нет отношений. Любить какого-нибудь Лёшу от безысходности – так себе удовольствие. Хорошие парни либо были заняты, либо боялись ко мне подойти по разным причинам, в том числе из-за глупых слухов. Я терпеливо ждала своего городского принца, который сможет полюбить меня настоящую, не спрашивая характеристик у односельчан.

В университете принцев было предостаточно, но в основном они относились ко мне никак. Меня для них как будто не существовало. Но я не теряла надежды, а честнее будет сказать, основную часть времени мне было не до романтики и любви. Шквал новых эмоций и ощущений от студенческой жизни буквально парализовал мою жажду любви и отодвинул её на второй план. Мне хотелось просто наслаждаться учёбой, работой, знакомствами и яркими вечеринками в новой компании Светы. Лишь изредка, когда перед сном оставались силы на фантазии, моё сердце робко напоминало о себе. Я точно знала, что наступит день, когда я встречу его, своего самого крутого, умного, красивого, весёлого, воспитанного и храброго мужчину, который никогда меня не обидит и другим не позволит это сделать.

Такой день наступил, причём абсолютно неожиданно для меня, чем обезоружил мой мозг, лишив его бдительности и рассудка.

ПРИНЦ-КАЧОК

В начале ноября мне позвонила очень близкая подруга из Конёво. Маша была на год старше. Учились мы в разных классах, поэтому и компании у нас были разные. Занимаясь в одном театральном кружке, мы очень сблизились. Общаться нам удавалось редко, но всегда очень тепло, откровенно, по душам. Было между нами что-то незримо связующее и настоящее. Она практически единственная, кто открыто поддержал меня в той ситуацией с секс-гигантом Алексеем. Примерно с того времени мы и начали тесно дружить. Машка была очень активной девочкой, артистичной, мы часто вели праздничные концерты в сельском клубе. Но при всей своей общительности и дружелюбности была очень застенчива. Стеснительность её, возможно, объяснялась некими комплексами из-за лишнего веса, несмотря на который у этой весёлой пампушки-хохотушки было огромное количество друзей. После девятого класса она поступила в колледж Заозёрска. Когда я только уехала в город учиться, Маша уже получала среднее специальное образование.

Всего года полтора назад мы с моей Машулей сидели у неё в комнате и шёпотом обсуждали разновидности поцелуев. Можно даже сказать, я учила её теории поцелуя (хотя сама не то чтобы владела этим умением в совершенстве). Экспресс-обучение техникам слюнообмена должно было пригодиться подруге со дня на день, так как её впервые пригласил на свидание парень. Они познакомились по телефону. Маша звонила родственнице и, неверно набрав номер, попала на Влада. И вот Маша сообщает мне, что выходит замуж. Влад, к поцелуям с которым я её готовила, сделал ей предложение. Удивительно до чего может довести случайное, безобидное общение по телефону. Хотя это было не просто общение. Они часами болтали о всякой чепухе в то время, когда я тщетно пыталась дозвониться до Маши. Узнав о свадьбе, я была очень рада за любимую подружку.

– Конечно! Я приеду! А когда? – радостно кричала я в трубку.

– Шестого ноября. В пятницу. В одиннадцать утра выкуп невесты дома в Конёво, в час регистрация в Заозёрске.

– Вот блин, ехать тогда надо в четверг, а у меня учёба, – я немножко расстроилась, ведь мне совсем не хотелось пропускать занятия.

– Только попробуй не приехать, я обижусь, – Маша пригрозила мне так серьёзно, будто она уже заранее обиделась.

– Ладно, спрошу у мамы, – пообещала я, понимая, что пропускать свадьбу подруги мне не хотелось ещё больше.

Мама, естественно, была против прогулов, но я ведь нынче свободная и кругом взрослая. С горем пополам мне удалось уговорить её разрешить мне приехать в пятницу в день свадьбы. На подарок я потратила всю стипендию, и шестого ноября ранним утром на автобусе приехала в Совду. Дождавшись на вокзале поезда, я запрыгнула в вагон, где меня ждала Оля. Она поступила в университет в Мовшовске, и в этом учебном году мы ещё не виделись. Оля тоже была приглашена на свадьбу, так как Машин жених приходился ей многоюродным братом. Всю дорогу мы дико ржали и делились впечатлениями об учёбе. Проживание в разных городах лишило нас привычной возможности частого общения, а тут по пути выдалось почти пять часов для увлекательнейших историй. Я безумно соскучилась по своей подружке.

С поезда нас встречал родной брат Оли на своей машине, и мы помчались прямиком на выкуп, минуя родительские дома. Мамы и папы всё равно в это время работали, а нарядные платья уже заранее были на нас. Красоту необыкновенную и неповторимую мы навели ещё в прекрасных комфортабельных туалетах поезда, что ездит со скоростью велосипеда и ломается примерно каждые сорок минут пути. Думаю, остальные пассажиры были очень благодарны за то, что мы разбавили привычную эржэдэшную благовонь нежными и тонкими ароматами ванильно-кокосово-шоколадно-арбузного дезодоранта. Хотелось бы отдельно отметить прелесть натягивания колготок в тамбуре и выведение угольно-черной подводкой утончённых стрелок, прикрывающих две трети века.

Мы попали с корабля на бал, опоздав на целый час, но монетки ещё бренчали в карманах гостей, лимончики аккуратно лежали на тарелочке, а шампусик бережливо охранялся самыми ответственными, кажется, слегка поддавшими тётеньками. Тамада, стоя на небольшой табуретке, громким командирским голосом пыталась выстроить из гостей живой ручей, размахивая прозрачным мешочком с солью над головами толпящихся в сенях людей. Гости прикрывали кудри, обильно сбрызнутые лаком с блёстками. Жених широко и нервно улыбался, иногда переходил на истерический хохот, к нему тут же подбегали подружки невесты и давали успокоительное в белом пластиковом стаканчике. Нужно было срочно начинать. Невесту мне удалось увидеть лишь мельком сквозь чуть-чуть приоткрытую дверь её комнаты. Я не обратила внимания на её красоту, но заметила, что Маша ужасно взволнованна, говорит мало, что ей обычно не свойственно.

Выкуп прошёл шумно и задорно, как, наверное, и полагается на любой русской деревенской свадьбе, хотя мне было мало что известно о брачных традициях. На подобном мероприятии я присутствовала впервые, поэтому с особенным любопытством наблюдала за происходящим.

В обед вся наша цыганская орда плавно перекочевала в ЗАГС Заозёрска. Торжественность бракосочетания меня не особо вдохновляла и даже казалась унылой. Нас расставили по периметру зала, как на школьной линейке. Церемония тянулась медленно и вяло, благодаря специфическому занудству женщины с красной папкой и шиньоном на голове. Она нараспев завывала гимн бракосочетанию. Я переминалась с ноги на ногу в задубевших туфлях (как и большинство гостей, сменной обуви я при себе не имела, но ноябрьскую погоду обмануть сложно) и бегло осматривала всех присутствующих. Молодожёны трясущимися ручонками калякают подписи, родители крестятся, подружки ревут. А мне что делать? Ну, думаю, надо не выделяться, тоже порыдать. Только я собралась слезу давить, как вдруг загремели фанфары в моих ушах, яркий свет ослепил начинающие краснеть глаза, и он появился в дверях. Клянусь, у него нимб над головой светился, а звуки Мандельштама заменила мелодия Энигмы! Среднего роста, явно взрослый, лет двадцати пяти – двадцати семи, коротко стрижен, почти налысо, но без блеска. На висках виднелись пробивающиеся тёмные волосы. Сразу бросались в глаза его огромные плечи, занимающие весь дверной проём. С минуту я не моргая таращилась на рельефные мышцы под обтягивающей белоснежной футболкой, прикрытой еле застёгивающимся чёрным пиджаком. Подняв взгляд, я даже не сразу заметила маленькие очочки без оправы на длинном носище с горбинкой, нет, с горбом! Брутальное лицо мужчины подчеркивали гладковыбритые квадратные скулы, острые, словно лезвие «Спутник» в советском станке, каким бреется мой отец. Элегантно сидящие наглаженные брюки, тесноватые в области бёдер, так и манили развернуть этого красавичка, чтобы полюбоваться наверняка потрясающей попкой. В общем, брутал с нотками интеллигента, помещённый в божественное тело качка! Всё помещение моментально наполнилось запахом секса. Я, будучи колокольчиком ни разу не дзинь-дзинь, поняла, что ягодка моя созрела, пора бы её кому-нибудь сорвать. А этот «кому-нибудь», ясно-понятно, на меня и не смотрел. Прищурившись, он выискивал своими умными карими глазами знакомых. Оторвать от него взгляд у меня никак не получалось. Я гипнотически, откровенно говоря, пялилась, словно пыталась телепортировать ему свои мысли: «Эй, красавчик, я тут! Ты должен обратить на меня внимание! Невеста занята, я свободна, остальные либо старые, либо ревут. Ку-ку!». Влюбить его в себя с первого взгляда так и не удалось, ибо все суетливо начали фотографироваться. Гости толпились вокруг молодых, понимая, что именно здесь удастся наиболее прилично выглядеть на фото. Оставались считанные минуты до открытия драгоценных ящиков с шампанским, которое мгновенно преобразит напомаженные лица до неузнаваемости.