Новая женщина, или Кругосветка на колесах

– Увы, мы все дальше отходим от романтических идеалов еще недавнего прошлого. Сегодняшние приверженцы новых идей о всеобщем равенстве неискренни, притворяются. Ну какие из них идеалисты – только деньги на уме, большие деньги. Они равняются на господ Кольтов и Зингеров. Мечтают владеть умами, чтобы завладеть чужими капиталами. Между тем, лишь романтические личности способны до конца верить в то, что они сами проповедуют. Духовный лидер должен до конца, со всей страстью проникнуться своей идеей, иначе ему никогда не будут верить, его отношения с массами навсегда останутся поверхностными. Что мы нынче и наблюдаем. Вся так называемая прогрессивная общественность давно разделилась по принципу кармана. В России кто может уехать подальше, хвалит европейские ценности и клянет отечество за непрактичность и неповоротливость. Кому ехать нельзя или неохота – записывает себя в патриоты. Ни у тех, ни у других не хватает широты сердца, чтобы по-настоящему влюбиться в Запад или в Россию, как люди могут влюбиться друг в друга. Либералы у нас точно раскольники-старообрядцы – не мои слова, графа Толстого, из первых рук – и понимают они только свое отношение к правительству, а любое иное мнение кажется им не только чуждым, но и враждебным. Даже так называемые просвещенные умы мечтают об великой империи, над которой никогда не заходит солнце. Но место – увы – занято. Только большая война за капиталы может перекроить мир. Так называемые порядочные люди не хотят быть бедными, впереди – бойня за статус.

– Женщина никогда не станет воевать, – возразила я. – Для женщины все люди, как дети.

Зачем я это ляпнула? Он глядел на меня с жалостью, как на неразумное дитя.

– Ну да, и английская королева – любимая и любящая мать своих разноцветных рабов. Вернетесь в Америку, расскажите об этом неграм на плантациях.

– В моей стране рабства нет, давно отменили.

– Но негров-то не отменили?

Он молча открыл блокнот и неспеша набросал стихи. В открытом море торопиться некуда.

– Вот, Мэри, это вам на память. Присовокупите к вашим путевым очеркам. Автор – русский патриот Ф.Т., прекрасный человек, его мечта сходится с вашей. А не выпить ли нам за светлое будущее?

Сошел на Цейлоне одним из первых, не прощаясь, ранним утром.

«…От Нила до Невы, от Эльбы до Китая,/ От Волги до Евфрата, от Ганга до Дуная…/ Вот царство Русское… и не прейдет вовек,/ Как то провидел Дух и Даниил предрек…»

Как он догадался, что я русская? Я – русская?! Да кто я вообще такая? Американка родом из России, думает по-английски, соблюдает субботу, потому что так велит бостонский раввин, который выбрал для нее мужа, который говорит на идиш…

«Утренняя Звезда» 4 декабря 1894 г. Остров Целон. Ничто так не навевает мысли о вечном, как Индийский океан, но лишь только сходишь на берег – обрушивается лавина новых впечатлений кишащей всюду жизни. Завтра буду на полуострове Хиндустан.

Страшная жара! Но какая красота! Изобилие цветистых растений и столь же цветистой толпы. Кажется, что среди такого буйства красок не может быть недостатка ни в чем. Слуги пароходной компании, проворные темнокожие сингалезы в белых длинных сорочках и белых узких коротких штанах, ловко подхватывают багаж и просят следовать за ними. Самые молодые похожи на девушек, они гибкие и грациозные, гладко зачесывают длинные волосы назад, плотно сворачивают узлом и закалывают гребенкой чуть выше затылка.

Дышать тяжело без привычки к тропической влажности. Да и можно ли привыкнуть к такому климату? Одежда местных женщин состоит из одного куска ткани, в который плотно обернуто тело и голова. Мужчины прикрывают только бедра, иногда голову. Никогда прежде не приходилось видеть толпы обнаженных мужчин. Вспоминается фраза одной путешественницы о типичном жителе Индии: человек, одежда которого состоит из тюрбана и носового платка. В Аравии тоже жарко, но там не ходят с голым торсом и ногами. Эти загадочные люди отличаются от нас свободной грацией и непринужденными движениями, в которых ни капли условности или чопорности. Они галдят, толкаются, смеются или бранятся, – воздух гудит от вечного прибоя океана и гомона разных живых существ. Без опыта не разобраться, где птичий базар, где визг мартышек и где звуки человеков.

На площади, где пассажиров ожидают экипажи, толпятся нищие и калеки со страшными увечьями, громко клянчат, дергают за одежду. Их жестко гоняют слуги, но спустя минуты попрошайки снова тут как тут.

Здешние магазины – курятники, по сравнению с другими южными городами. В грязных закутках сидят мужчины, скрестив ноги, мастерят что-то, ругаются, торгуются, не сходя с места. Тут же жарят-парят, едят и пьют. У стен вокзала прямо на земле спят голые люди. И вся эта людская гуща пахнет чем-то неведомым и пугающим.

Вопят торговцы, орут ослы, стайками пробегают закутанные с головой женщины. Мужчина верхом, а жена семенит рядом с ребенком на руках, прикрывая лицо концом яркой тряпицы. Что в Палестинах, то и в Индиях, но пахнет здесь совсем по-другому. Этот новый запах впивается в нос и не дает покоя, до тошноты, так что теперь я могу распознать Цейлон с закрытыми глазами, по запаху.

«Новая Женщина» Декабрь 1894 г. Калькутту называют второй столицей Британской империи. Европейцы и индийцы живут в разных районах, отдельно друг от друга, хотя их интересы часто пересекаются в сфере торговли и образования. Множество аборигенов находятся в услужении у англичан и других европейцев, считая это привилегией. Британцы живут в центре Калькутты, их кварталы находятся вокруг дворца вице-короля Индии. С октября 1894 года хозяева дворца – лорд Элджин и его гостеприимная супруга леди Мэри Кей. Здесь есть театры, красивые здания викторианского стиля, площадки для игры в поло и крикет – индо-британские игры, которые не приживаются в Американских Штатах. Дома местных жителей расположены преимущественно в северных районах города. Там же обитают бенгальцы, и в отличие от британской части города здесь грязно, шумно, тесно и опасно. Толпа изможденная, вялая, полусонная. Зловоние от водосточных труб и канав, отвратительный запах помоев, которые выплескивают прямо из окон…

Выходя на улицу, мужчины обычно покрывают голову от солнца широкой накидкой из тонкой ткани, а женщины закрывают лица верхним концом сари и всегда сторонятся мужчин. Случись им столкнуться с незнакомцем на улице, они прижимаются к стене брижайшего дома и уступают ему дорогу. Индийские женщины никогда не выходят из дома в одиночку. Добрые друзья посоветовали мне одеваться так, чтобы со стороны казаться юношей. Я ношу белую широкую рубашку до колен поверх белых укороченных брюк и пробковый шлем от солнца.

Хинду живут по своим правилам, невзирая на имперские законы. Неверной жене могут отрезать кисти рук, если так решит деревенский жрец. Британское правительство запрещает кровавые экзекуции, так же как сожжение вдов на погребальном костре мужа, однако индуисты упорно продолжают следовать традиции. У низких сословий рождение девочки считается несчастьем, ведь дочь нужно выдать замуж с достойным приданым – иначе позор для отца, поэтому младенца женского пола могут умертвить сразу после рождения, и совершает это преступление зачастую акушерка, принимавшая роды, по приказу старшего мужчины в семье.

Трудно поверить, что в той же Индии, на севере у подножья Гималаев, есть долина Куллу, которая славится не только чудесными видами. Древняя столица этой области – довольно скромное селение Наггар. Британский комиссар располагается в другой, новой столице, потому что управлять немногочисленным населением Куллу непросто. Господство женщин – вот что ставит в тупик британское правительство. Каждая женщина Куллу имеет несколько мужей и является главой семьи. Когда в семье женится старший брат, то все другие его браться тоже становятся мужьями его жены. Она управляет всем имуществом и средствами, заработанным ее мужьями. Если жена умирает раньше своих мужей, то главенство в семье переходит к ее старшей дочери. Ученые называют это явление полиандрия. Самое удивительное, что в полиандрических семьях не бывает разлада, потому что взрослые мужчины остаются в своих изначальных семьях, а к женам ходят в определенные дни, по расписанию, установленному каждой женой. Дети такой женщины называют всех ее мужей отцами. Редкие путешественники допускаются в долину Куллу. Очевидцы рассказывают, что женщины не так уж и красивы, но чертовски привлекательны благодаря прекрасному настроению и легкому характеру. В языке народа Куллу отсутствуют слова «измена» и «ссора», хотя каждая деревня в долине поклоняется своему божеству и имеет собственные представления о правилах поведения.

«Пара Колес» М. Берри пишет нам из Бенгалии. По совету старожилов Англо-Индии ношу пробковый шлем поверх тонкой накидки, из-под которой внизу видны льняные бриджи и ботинки, чтобы местные принимали меня за молодого чудика туриста, – они так и думают и скалят красные от местной жвачки зубы. А вот белые миссионеры зубоскалят, проявляя недружелюбие, а порой и враждебность. Они, видите ли, не одобряют женщин на вело. С миссионерами пришлось познакомится, потому что к их форпостам ведут хорошие дороги. Как говорит известный вам мистер Макларит, исколесивший уже всю Бенгалию, здесь удобнее всего передвигаться от одного христианского кладбища к другому. К тому же в миссиях можно умыться и отдохнуть, а вот от мусульманских кладбищ лучше держаться подальше. Там не позволяют чужим проезжать через кладбище, могут забросать камнями и даже убить.

Вчера я исколесила Сады Эдема – так называется тенистый парк недалеко от дворца вице-короля Индии. Затем поехала дальше по аллее с высоченными стройными пальмами и вскоре поравнялась со слугой, который шустро катил детскую коляску, лавируя между велосипедами и конными английскими экипажами. Дети вытягивали шеи, рассматривая мир вокруг. Особенно взволновала их громыхащая упряжка с огромными вращающимися колесами и тащившие ее огромные, но костлявые быки. Меня притягивали шоколадные мордашки малышей, и я последовала за ними. Слуга направил коляску к арочным воротам выросшей прямо перед нами каменной стены; мы проехали под узорчатой аркой, увенчанной львами, выставившими вперед правые лапы; дальше простиралась огромная площадь с круговой аллеей для пешеходов. Тем, кто был на двух колесах, проезд не возбранялся. Слуга с коляской умерил бег и двигался спокойным шагом. Я перешла на его темп, соскочив с велосипеда и пошла следом. На площади было много темнокожих, женщин в простых, но ярких сари и мужчин в белых дхоти. Некоторые задерживались перед коляской, покачивая головой, как фарфоровые китайские болванчики. Я думала они умиляются, глядя на малышей, но главной целью оказалась я. Женщины резко выпрастывали руки из-под накидок, чтобы прикоснуться ко мне кончиками пальцев. Сопровождавшие их мужчины одобрительно кивали. К счастью, я была предупреждена, что среди бенгальцев ходит поверье, будто прикосновение к белому человеку приносит благополучие, поэтому не ожидала ничего дурного с их стороны. На эту площадь приходят люди, направляющиеся в храм на противоположном конце аллеи. Во внутренний двор храма ведет резная двустворчатая дверь. Она была открыта настежь, и слуга медленно спустился по гладким ступеням, ловко подхватив коляску. Мне удалось рассматреть лишь небольшую часть залитого солнцем храмого двора и высокую колонну, увенчанную каменной птицей с орлиным клювом и сложенными крыльями. Слуга постоял у колонны, молитвенно опустившись на одно колено и сложив ладони. Потом вытащил из коляски детей и, взяв их за руки, повел дальше внутрь самого храма. Провожая их глазами, я заметила, что на меня косятся двое молодых прислужников, натиравших до блеска каменные ступени. Я сочла за лучшее поскорее удалиться, поняв, что они видят во мне чужеродное тело. Мне известно, что вход во многие храмы в Индии разрешен только местным. Иностранца, пытающегося войти в их святыню, могут бесцеремонно вышвырнуть вон или даже избить палками.

В тот же день я расспросила знатоков о каменной птице во дворе храма. Это статуя чудо-птицы Гаруды, носящего на своей спине верховное божество. Жюль Верн мог бы назвать Гаруда персональным летательным аппаратом.

Дневник Мэри. Когда под ногами склизская грязь, хочется сменить железного Стерлинга на летающую чудо-птицу. Увы, мечта моя не достижима, поэтому останется только имя Га-ру-да. Сенсация недели: жена высокопоставленного чиновника леди Карнеги (познакомила Тетушка, спасибо ей!) пригласила присоединиться к небольшой компании, сопровождающей бельгийского принца Леланда на охоте. Сама она давно пристрастилась к охоте на крупного хищника и считает это занятие полезным, ведь тигры нападают на деревенских жителей и держут в страхе целые селения. При этом жалеет прочих животных, как принято у местных аристократок: бедные слоники! как они страдают от жестоких бенгов! – можно подумать, худосочные бенгальцы не страдают от своих хозяев бритов… Англ. знать муж. пола ко всему относится с юмором и здоровым цинизмом (так они говорят о себе). Хоть убей, не пойму, как цинизм может быть здоровым. Много пересудов о романе старой королевы с «шоколадкой», молодым слугой из Агры. В последней депеше вице-королю она советует упразднить варварские праздники хинду – он ответил резкой депешей: упразднить таковые праздники все равно что упразднить Рождество в Европе. Еще говорят, что королева увлечена идеей расового равенства, двор от этого в бешенстве, а влияние «чумазого» на нее только усиливается. Вот уж действительно из грязи в принцы метит. Повезло парню, но теряет чувство меры: отрекся от своих корней, выдает себя за родовитого сигха, но его отец жив, и в Индии всем известно, что семья эта низкой касты. [Написать для «Мегаполис», там любят сплетни]

17 декабря на охоте, мы с леди К. были единственными дамами среди трех десятков мужчин, включая свиту принца и нескольких шикари (их рейнджеры, отлично знают джунгли, повадки животных и пути следования тигров и др. крупных кошек). Я видела живого тигра! Его убил принц – или шикари? – этого я не видела. Потом обедали в шатре принца. Обещал подарить мне шкуру тигра. Это его 5-й тигр. В Бенгалии я не заработала еще ни $ – ни &, так что история с принцем очень кстати, можно продать не только своим, но и в Париж, Вену и в Россию. Если правда подарит – фото к тексту будет блеск: я на шкуре тигра в шелковом индийском костюме, как в модном журнале.

Тетушка Винни прониклась ко мне окончательно – вероятно, я ее забавляю.

Из англ.газеты новость из дома: В декабре 1895 г. американцы первыми в мире установили перед Белым Домом рождественскую ель с электрическими (!) гирляндами!

«Атлантик Экспресс» Немного Франции в жаркой Индии. После хинных полей и довольно унылых деревенских пейзажей, завиднелись прямые вымощенные улицы, и я будто вернулась во Францию. Такие же каменные дома с ярко-зелеными ставнями, те же резные веранды, какие я видела в Нормандии. Глаза меня не обманули: это французская территория в Бенгалии, город Чандернагор, над которым реет знамя Французской Республики. Гостиница – прелестное место, уютное и элегантное одновременно. В номере пахнет лавандой, удобная кровать, белоснежное постельное белье с тонкой вышивкой.

В день прибытия меня представили губернатору Франко-Индии, которому приходится нелегко посреди британского господства. К примеру, на днях группа молодцов из Калькутты рано утром влезла на крышу резиденции губернатора. Столичные хулиганы сорвали французский триколор, прицепили к флагштоку британский флаг, после чего исполнили во всё горло имперский гимн «Правь, Британия!» Подобные выходки, по словам губернатора, случаются регулярно, причем не без поощрения англо-индийских властей. Возмутители спокойствия всякий раз остаются безнаказанными.

В прошлом Чандернагор был крупнейшим центром европейской торговли на юге Индии. Примерно сто лет назад первенство перешло порту Калькутты, и случилось это после неоднократных попыток Британии заполучить этот лакомый кусок навсегда. Город несколько раз переходил из рук в руки. С 1816 года он принадлежит Франции, с чем британцы никак не желают смириться, потому строят мелкие козни.

– У них при звуках нашей «Марсельезы» мурашки по коже, – весело добавил губернатор. – Оставайтесь с нами, не спешите в Калькутту. Это сточная канава, непригодная для обитания. Англо-индийцы проклинают свою столицу и проводят большую часть времени в Симле, в горах. В своих газетах советуют: подъезжая к столице, непременно закуривайте, потому что лучше заработать головную боль от табака, чем отравиться миазмами Кулькутты.

– Истинная правда! – подхватила супруга губернатора. – Не будь теперь зима, вы бы там и дня не выдержали. Лучше сразу сесть на пароход и прямиком в Японию.

– Берегите себя, милая, и сохраняйте бдительность. Бенгальцы – самый нечистоплотный народец в Индии. Такое впечатление, что все пройдохи и жулики обитают в Бенгалии. У нас тут любимый анекдот про то, как бенгалец судился с евреем, а британский судья получил два года.

Дневник Мэри. 28 декабря 1894 г. Бал-карнавал во дворце вице-короля на неделе Рождества. Второй бал в моей жизни, первый – в России, не такой пышный. Хотела одеться как принцесса из Агры, но леди Дейзи предложила самую модную модель сезона на тему «Календарь». Ее платье – бенгальский календарь, а мое – европейский. Лорд Элджин отметил наши костюмы призом: «Когда вы рядом, ледиз, Запад как бы сходится с Востоком. Весьма в духе времени». Сделали фото: мы с вице-королем и каждая по отдельности. Надо написать статью побольше для «Космо». Второй раз в жизни у меня – отдельная комната, первый раз в жизни – отдельная комната во дворце (!), и – даже боязно слова такие писать – своя служанка (!) Человек, живущий на скудное жалованье или заработками от случая к случаю, вынужденный кормить семью, за всю жизнь не имеет возможности ощутить, что за блаженство – своя комната. Второй месяц скоро в этой комнате, а восторг не проходит, крепчает день ото дня. Годы нищеты отравили мою жизнь, оставили глубокий след – страх остаться без гроша, полуголодной, выброшенной на улицу… Больно думать, что блаженству своей комнаты скоро конец…

Из книги «Путешествия по Странам и Континентам» Д. Макларита. Велосипед в Калькутте – привычное средство передвижения, однако ездить можно лишь месяца три в году, зимой, в остальное время – только ранним утром или ночью. Британская бюрократия во главе с вице-королем на полгода, с апреля по октябрь, съезжает из Калькутты в Симлу в предгорьях Гималаев, где лорд Элджин держит свой штаб. Жизнь в обеих «столицах» протекает в духе курительного салона, праздно и бессмысленно, на взгляд стороннего наблюдателя.

В отличие от нас, белых людей, местные легко переносят и палящее солнце и проливные дожди в период муссонов. Для нас жара – главное препятствие и опасность, поэтому мы с миссис Макларит ездим с 8 до 11 вечера. Ночью бывает страшно, особенно если дорога лежит через джунгли и там частенько сверкают глаза грациозных хищников, которые охотятся на сонных обезьян. Но их пугают наши фары, и на дорогу они не выскакивают.

Наш приезд в легендарный Бенарес вызвал оживление. В этом городе паломников и тех, кто готовится отдать душу Богу, заезжие велосипедисты редкость. На этот раз было иначе. В отеле «Париж», где мы остановились, их набралось вместе с нами восемь человек! Три европейца, кажется, из Германии (о них мы только слышали, поскольку эти господа уже спали, чтобы ранним утром продолжить путь) и знаменитая троица из Лондона, сообщения о которой мы уже не раз видели в газетах. Они, в свою очередь, сообщили нам, что на днях сюда должна прибыть наша соотечественница Мэри Берри, тоже на двух колесах, а вот о нашем существовании они не подозревали, хотя крупные газеты регулярно сообщают о нашей кругосветке. Отважная мисс Берри выехала в одиночку из Бостона в прошлом году, пересекла Атлантку и начала свой пробег в Гавре (Франция); мы двигались с другой стороны, из Чикаго к Тихому океану; и вот пути наши пересекаются в центре Индии в «Париже» – не чудесно ли?! Выслушав меня, британцы дружно расхохотались и устроили нам с супругой чуть ли не перекрестный допрос. Их интересовали подробности о маршруте, экипировке и репоратажах по пути следования. Это трио произвело на нас довольно неприятное впечатление. По всей видимости, они сочли нас мошенниками, которые «подобно милой Ягодке Мэри предпочитают качаться на волнах, а не в седле». Их ничуть не смутил тот факт, что мы прибыли в Бенарес из Калькутты, преодолев 469 миль на колесах, причем моя хрупкая миссис Макларит крутила педали наравне со мною. Нам хватило двадцати минут, чтобы понять, насколько эти островитяне не жалуют тех, кто обитает за пределами территории, облагаемой британской налоговой системой. Не могут простить нам победы в войне за независимость и нашей воистину демократической Конституции!

Позднее я навел справки и выяснил, что язвительный тип мистер Фицрой, бывший журналист сатирической газетенки «Золотой грош», решил стать писателем и дабы поскорее прославиться, ринулся в экспедицию по миру кратчайшим путем, прихватив с собой парочку лондонских снобов.

Дневник Мэри. 12 февраля 1895 г. Сегодня на рассвете слышала однообразные крики на улице. Спросила у слуги, почему кричат. Оказывается, раз в неделю тут ходят пастухи, гонят стадо и орут: «Лучшая в Бенгалии козлятина у меня! Слушайте и не говорите, что не слышали! Покупайте только у меня!» Надо продать идею владельцам мясных лавок в Америке, чтоб устраивали рекламное шоу на бенгальский манер.

Великосветская Тетушка пригласила меня на представление для избранного круга «Танец любви Камасутра». Потом за поздним чаем делились впечатлениями. Она говорит: «Во власти мужчин решительно всё, кроме климата, но и до него доберутся. Вся власть у мужчин, а они всё равно недовольны. Супруг берет меня в жены с колоссальным приданым, но чтобы чувствовать себя выше и значительнее, он желает управлять и распоряжаться не только моим телом и моими деньгами, но и моими мыслями! Благо, если он не дурак, как мой супруг, а если чистой воды гусак – что вы станете делать?» Страшно гордится своей независимостью: «мне не нужно объявлять себя новой женщиной, я без прокламаций делаю то, чего желаю, наравне с мужчинами». Еще бы, с такими деньгами да не делать того, чего желаешь. Но я принимаю ее покровительство с благодарностью.

Пока я плавала по морям, участвовала в экспедиции, ездила в Бенарес и Дели, три сноба проехали от России до Бомбея. Железные люди с железными нервами и железными задами. Не посрамили звания «английский спортсмен». Ну и молодцы. И отдельный поклон до земли за Тетушку!

«Путевые Очерки Ричарда Фитцроя» Тетушка нашего Винни расстаралась – для встречи в Калькутте был организован специальный комитет во главе с консулом Брэдшоу, первым остряком в городе, и мы попали прямиком к нему в руки. Посреди смрада помоев и прогорклого сандала на нас пахнуло свежескошенным сеном. Никто во всей Индии, кроме гедониста Брэдшоу, не решается носить на галстуке дивный аромат унисекс, созданный французским химиком Герленом. В отличие от него, вид у нас был самый плачевный, о запахе лучше умолчать. И педали мы крутили без всякого энтузиазма – кто провел в Индии больше месяца, сразу поймет почему. Нам еще повезло, в отличие от бедолаги Арчи, который отлеживался в холерном карантине.

«С этой минуты, джентльмены, вы – собственность калькутян, и даже не пытайтесь сопротивляться», – сходу объявил Брэдшоу. Когда мы доплелись через мост к «водопою», т.е. бесплатному бару, устроенному на средства комитета, туда уже понаехали толпы велолюбителей, прибывших нас встречать, и любителей выпить на дармовщинку. Все принялись хлопать нас по плечам и выкрикивать глупости типа «Отлично, парни! Так держать!» Продолжалось это, к счастью, недолго, потому что бар привлекал их больше, нежели физиономии потных вело-торчков. Дальше – хуже, для нас. Вдоль ценрального проспекта другие две сотни на велосипедах выстроились рядами слева и справа, сигналили, орали, размахивали флажками. Потом все поехали за нами парами, как на параде, которым взахлеб командовал генерал Брэдшоу. Впереди нас сопровождал конный конвой, очищавший дорогу от препятствий и коров. Через полчаса мы добрались наконец до гостиницы, куда мечтали войти, чтобы рухнуть в прохладную ванну. Не тут-то было. Толпа разросталась. У входа была устроена трибуна и баррикада из журналистов с фототехникой. Бежать некуда – пришлось напяливать вонючие гирлянды, слушать бесконечные приветственные речи, бла-бла-бла…

Первой женщиной, которую мы увидели у отеля – ну конечно! – была вездесущая Мэри Берри. Как выяснилось позднее, медоносная пчелка Мэри нажужжала Тетушке Винни подробности о нашей встрече в России и подлила такого нектару, что у леди создалось впечатление, будто мы крутили педали бок о бок месяца два и так притерлись, что аж-ну-прямо-не-разлей-вода-друзья-до-гроба.